Czytaj książkę: «Дом с Балконом. Путь четырех Лун», strona 5

Вот мы прошли по камешкам и дошли до низкой двери Чайного Домика. Чтобы пройти внутрь, нужно низко поклониться. Каждому. Каким бы гордым и знатным ты ни был, ты не сможешь войти в мой Чайный Дом, не поклонившись и не сняв обувь. Это мой Мир. И в нем мои правила. Согласитесь, никакой человек не захочет, чтобы по его внутреннему Миру расхаживали в обуви. Так что, разуваемся и кланяемся…

Ну вот мы внутри. Не смущайтесь, что все так просто. Здесь и не должно быть ничего лишнего. Только глиняные беленые стены, татами на полу вокруг маленького очага и вон та икэбана в черной вазе справа от входа. Рассаживайтесь, пожалуйста. Видите, на маленьком глиняном очаге в центре комнаты, стоит медный котелок? Сейчас Господин Ветер выльет в него воду из своей чаши и раздует под ним огонь. Опп! И вода уже почти закипает! Сейчас он расставит на столике чайные чашки верх дном и плеснет на каждую немного горячей воды, чтобы подготовить их. Вот… готово… А теперь он берет вон ту чашу, размером с нашу среднюю пиалу, и насыпает в нее ярко-зеленый порошковый чай. Вы ведь узнали его? Он хранится во-о-он в той небольшой глиняной вазочке с крышкой в форме вдавленной капли… И пока он заваривает его и размешивает маленьким бамбуковым венчиком, посмотрите на стену справа от вас. Видите, на стене над икэбаной бумажный свиток с написанными на нем иероглифами? Это и есть тема моего сегодняшнего чаепития. Написанное на нем читается, как «Путь чайной Луны».

Легенды гласят, что один известный японец, очень важный Магистр одной из Высших школ чайного искусства, как-то сказал: «Мне безразлична луна без облаков». И я с ним полностью согласна. Луна, какой бы яркой и красивой не была, будучи одна – всего лишь небесный светильник. Но стоит ей попасть в хоровод окружающих ее облаков, она становится таинственной и прекрасной. Она меняет цвет, форму, и, даже, само ее место на небе меняется. Это чаепитие я посвящаю вам, мои верные подруги-спутницы… А вот теперь вы можете открыть глаза, – наконец разрешила Третья.

Все выдохнули и открыли глаза. И ахнули. Третья, снявшая за это время с себя халат, предстала перед ними в роскошном шелковом кимоно ярко-синего цвета с крупными оранжевыми цветами. Екатерина тоже ахнула. Ей еще не приходилось видеть такую дорогую ткань столь благородного цвета. Нежно-оранжевый ворот платья, кокетливо отходящий от шеи и плеч, выгодно оттенял ровный мягкий загар ее безупречной кожи. Екатерина поняла, что до ее гостинички эта женщина профессионально загорала в каком-то сказочном месте, которое она и представить не может. В ее волосах, забранных наверх с точно выверенной небрежностью, красовался такой же непостижимо искусный резной гребень. Слоновая кость?

– Ну ты даешь… – выдохнула Галина.

– Да уж, – напряженно хмыкнула Светлана, не отрывая потрясенного взгляда от кимоно. Но язык у нее, похоже, работал автономно. Екатерина даже удивилась ее способности не отвлекаться от основной мысли. – Ты, значит, заранее из дома подготовилась, а мы, значит, экспромтом тут кривляемся?!

Атмосфера умиротворенного созерцания мгновенно перевернулась с ног на голову и быстро начала накаляться. Екатерина почувствовала себя неловко среди этих трех незнакомых ей женщин, но отлично понимала состояние этих двух. И было в этом напряжении что-то знакомое… Какое-то затягивающее чувство неотвратимости накатило на Екатерину, не позволяя прервать его ход и уйти.

– Спокойно, девочки! Это шикарное кимоно никакого отношения к этому чаю не имеет… Не имело, во всяком случае. я прилетела на нашу встречу прямёхонько из Японии… Естественно, не с пустыми руками. Задуманный мной конкурс – на самом деле экспромт! – невинно развела руками Третья. Она напустила на себя преувеличенно обиженный вид, что весьма колоритно сочеталось с нарядом, и добавила: – Я просто не хотела вам обыденно дарить привезенные подарки. Я хотела поинтереснее обыграть их!

Екатерина нашла эти объяснения вполне разумными и начала успокаиваться. Но подруги, похоже, не торопились верить Татьяне.

– Ну-ну. Ты всегда найдешь, как выкрутиться. И что же? Этот приз, – скептически сощурилась светловолосая Светлана и кивнула на призовой сервис, – один подарок на двоих? Ты за этим затеяла этот конкурс? Второй подарок зажала?

Становилось все интереснее. Несостоявшийся пирог из кислой вишни быстро терял актуальность. Этот внезапный абсурд затягивал все глубже. Екатерина перевела взгляд на Галину. Та с интересом наблюдала за подругами. На ее лице не было ни скепсиса, ни раздражения – только живой интерес. Похоже, ее тоже волновал не сам вопрос вида второго подарка, но и вообще перспективы его существования. Потому, как всем было очевидно: конкурс по всем признакам и с большим отрывом, выигрывает сам спонсор. Не совладав с порывом любопытства, Екатерина вытянула шею и попыталась заглянуть в ее «реквизитную» коробку.

– А ну, без подглядок! – быстро среагировала Татьяна и захлопнула ее. – Наберитесь же терпения! Вы мне все выступление испортили! – обиженно поджала она губы.

– Да неужели?! Королеве Луне испортили выход? Ах, какие мы нехорошие облака! – моментально нашлась что ответить Светлана, все больше распаляясь. Сама того не замечая, она то и дело смешно подбирала и забрасывала на плечи широкие рукава халата, которые вдруг и почему-то, начали ей мешать. Екатерина с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Она вспомнила-таки, что ей напоминает эта ситуация – ее посиделки с подружками-сокурсницами во времена учебы. Так же, как и тогда, эти повзрослевшие девчонки готовы были ввязаться в ссору из-за любой мелочи, щекочущей их честолюбие.

Под ворчливый гомон их голосов она вспомнила свои постоянные перепалки с подружкой Валентиной из-за всего подряд: из-за нерассказанной вовремя сплетне, из-за отданного другой подружке конспекта, из-за съеденной не с ней печеньки… А уж если одна без другой в столовую сходит, то все – можно лишиться всех воспоминаний о дружбе, а заодно и все секреты рассекретить. И парня лишиться. Женская месть – жестокий и долгоиграющий проект. И абсолютно непредсказуемый. Екатерина это знала не понаслышке. И сколько бы ей не говорили потом, что он не мог уйти к другой только из-за того, что та позвала его на прогулку, она винила в этом ее – Его жену и свою бывшую подругу. В том, что увела любимого человека. В том, что лишила хорошей работы, с которой пришлось уйти, чтоб не видеть их там каждый день. Чтобы не ловить на себе невыносимо жалостливые взгляды коллег. Брошенка. В том, что пришлось перечеркнуть все мечты о карьере и ни с чем вернуться домой. И заняться этим, не слишком достойным ее идеалов, делом, спрятав диплом с отличием в самый дальний темный ящик. А потом чуть не быть согнанной и с этого места.

Она вспомнила все это, возможно, уже в тысячный раз, но никогда до этого она не чувствовала себя такой обиженной. Такой одинокой. Такой Луной… На этом абсурдном конкурсе женской дружбы она вдруг поняла, на что похожа ее жизнь. Что начертано на ее Чайном Свитке.

Она тихонько встала и неслышно извинившись за сильную занятость, покинула свое судейское место. Екатерине было все равно, кто выиграет в этом нелепом конкурсе трех старых подруг. Ведь для них это был всего лишь еще один веселый способ убить время в отпуске и возможность порисоваться друг перед другом… На этом полотне и без нее всего хватало.

Но в ее почти одеревеневшем сердце что-то дрогнуло. Гладь ее души пошла рябью, как море на картине «Под зонтом на пляже», когда кто-то хлопнет дверью. Вот и дверь ее души хлопнула и отскочила. И через нее, как через приоткрывшуюся дверь шкафа, вдруг посыпались старые обиды, горечь предательства и одиночества. А за ними просочились и слезы. И снова старый дальний чулан милостиво открыл ей свои дружеские двери-объятия.

Часы на стене в холле показывали заполночь. Постояльцы давно отшумели и разошлись по своим углам, утомленные поездкой в городской парк. Троица тоже больше не показывалась. Екатерина прибралась на Балконе сразу же, как только они, препираясь и гремя «реквизитом», покинули его. Но ей, втянутой в эту чужую игру, разбередившую ее старую, когда-то и вовсе казавшуюся смертельной, рану, было не до смеха. Оказалось, годы ничего не залечили. Оказалось, ничего не заросло…

Екатерина так старательно и тщательно мыла свой сервиз и чайники, что едва не раздавила одну из чашек. Ей даже пришло в голову, что уж не старается ли она таким наивным способом смыть само воспоминание об этом конкурсе Трех Лун? Это название пришло ей в голову, когда она думала об этих трех заклятых подругах, рыдая в чулане.

Занятая своими делами под горькие мысли и воспоминания, Екатерина не заметила, как Вторая – Галина, бесшумно проскользнула на кухню и тихо устроилась в самом конце стойки. В руках у нее был бокал красного вина.

– Простите нас, пожалуйста… – промямлила она, когда Екатерина заметила ее. Очевидно, это был не первый ее бокал.

– За что? – улыбнулась она нетрезвой женщине и поставила перед ней ту самую вазочку с орешками, которая так и не вписалась в сегодняшнее их вечернее мероприятие.

– Мы вели себя, как дуры… Оторвали вас от дел… чтобы… только чтобы показать, какие мы дуры. Во всяком случае, я-то точно дура. Разболталась там…

– Вы на отдыхе, вам положено дурачиться, – не стала разубеждать ее Екатерина.

Ей сейчас было не до чужих сентиментов и совсем не хотелось остаток ночи слушать излияния уставшей от жизни подвыпившей женщины.

– Я же изви-и-ни-и-илась, – по-пьяному виновато протянула слова Галина, почти ложась на стойку.

Екатерина ничего не ответила, и вокруг них водрузилась тишина. Она уже почти забыла о Галине, и потому испугнно вздрогнула, когда та абсолютно трезвым и твердым голосом вдруг заявила:

– Мы дуры. Мы такие дуры.

Екатерина удивленно посмотрела на женщину. Имея большой опыт «застоечных» откровений, она не стала задавать вопросы, а молча продолжила заниматься своим делом. Так, протрезвевший завтра клиент, хотя бы не будет винить ее за «выпытывание» его пьяных тайн.

Но Галина, водя пальцем по краю вазочки с орешками, все равно продолжила.

– Знаете, в студенчестве, уже на последних курсах, мы были влюблены в одного парня…

Екатерина улыбнулась предсказуемости откровений, но Галина, похоже, расценила эту улыбку иначе. Видимо, как интерес к ее истории. Потому продолжила:

– Какой же он был чудесный! – причмокнула она от удовольствия и закрыла глаза. – Я так его любила… Мы так любили… Мне казалось, что я любила его досмерти. В том смысле, что мне хотелось умереть с этим безумным чувством в сердце. Пока оно там…

Екатерина ничего не ответила, и Галина надолго замолчала. Через минут пять Екатерина решила, что она уснула и начала думать, как будет лучше проводить ее в комнату: разбудить и отвести самой или позвать ее подруг?

– Но и они в него влюбились…– вдруг продолжила Галина. – Мы влюбились одновременно, как только увидели его. Ох и наругались же мы, пытаясь влюбить его в себя! У каждой из нас был свой план, свой козырь. Свое ведьмино зелье! Бедный Сашка…

Галина горько усмехнулась и неосторожным пьяным движением чуть не столкнула бокал со стойки. Екатерина успела поймать его в самый последний момент.

– Это да… У женщин этого добра хватает, – почти равнодушно ответила она женщине, только чтобы что-то ответить и не выглядеть невежливой. Но Галину и это не остановило.

– У Светланы были богатые влиятельные родители из той же сферы, что и наш институт. И она единственный ребенок в семье. Понимаете, что это значит?

– Думаю, это было очень хорошо для ее судьбы.

– Да это не только «хорошо»! Это же просто козырной козырь! Это джек-пот! Кто устоит против такого!?

– Кто же? – без всякого интереса спросила Екатерина, отставляя бокал подальше от Галины.

– Она, конечно! Кто же еще? – громко возмутилась Галина ее непонятливости. – Татьяна! У нее – козырной на козырного! – заговорщицки прошептала она, смешно выпучив глаза. – Я думаю, что она пятисотое перерождение богини Венеры! Не знаю, что мужики в ней видят и находят, но они все реально сходят по ней с ума! Она ничего такого и не делает, а они оборачиваются, ходят и ездят за ней, покупают дорогущие подарки и поездки… И так было еще со старших классов. Но самое непостижимое то, что ведь ни один из них до сих пор так и не прибил ее от ревности!

Екатерина улыбнулась такой жизненной искренности и кивнула в знак солидарного удивления. Она вспомнила ее Чайный Свиток – «Путь чайной Луны». Со всей внутренней уверенностью она догадалась, о чем она говорила. Она не единожды имела случай наблюдать за ними – этакими чайными барышнями на одно знакомство. Она легко могла представить их – уверенных в себе и всегда одиноких женщин – которые одним плавным мягким движением руки и загадочной улыбкой умеют возводить между собой и мужчиной непреодолимую стену – чашку чая. Даря мужчине минуты или часы приятных разговоров и тонких, ласкающих их слух и тщеславие комплементов, они никогда не дарят им себя. Они, как чай, который можно с удовольствием выпить, но невозможно удержать в себе…

– Да… Есть такие женщины. Их мало, и они, как праздник для мужских душ. Они это чувствуют. Поэтому, наверное, и берегут их.

– Как эти… ну эти, которые с веерами и в деревянных сланцах на платформе… Как их там?

– Гейши?

– Точно! Они! Они вроде тоже бальзамом на эти… мужские души работают.

– Думаю, что можно и так сказать.

Галина, не то в конец опьянев, не то погрузившись в какие-то свои мысли, снова закрыла глаза и замолчала. Екатерина вернулась к своим делам и задумалась о том, какого это – втроем любить одного мужчину? Хотя… Они же вдвоем с Ней любят одного! Вряд ли в этом уравнении что-то зависит от количества известных. Но ей все не давал покоя вопрос, какой же козырь был у самой Галины? И она решила спросить. Тем более, той не стоило засыпать на стойке.