Czytaj książkę: «В морге тебя переоденут»

В МОРГЕ ТЕБЯ ПЕРЕОДЕНУТ

Пролог

Солнце светит для всех – для злых и добрых. Он хорошо это помнил. Значит, богу он тоже нужен. У него свое предназначение, своя миссия. Да и какой он злодей? Ведь им руководит только любовь. Просто людишки не понимают этого. А такие, как он, делают всю работу за них. Но он не внакладе, ему нравится его роль.

ххх

Как же я так глупо попалась? Ведь знала, что надо быть осторожной.

Из-под дверной щели горела полоска света. Непонятно, солнце или электрический свет. Глаза немного привыкли к темноте. Оглядев помещение, подумала, что это какой-то сарай. А может, подвал. Голова кружилась и болела. Я пошевелила руками и ногами. Хотя бы не связаны. Пощупала свое лежбище – что-то вроде топчана, а на нем грубое одеяло, которое бабушка называла верблюжьим или солдатским. Сейчас, сейчас я соберусь с силами и обследую место своего заключения. Не может быть, чтобы не было выхода. Я так не хочу! Я такая молодая… Слезы непрошено полились, хотелось рыдать в голос, но шуметь я боялась.

Вдруг в полоске света под дверью замелькали тени.

Идет!

Во рту стало сухо, сердце забилось. Я попробовала сесть, но сильное головокружение быстро вернуло меня обратно.

ххх

Следователь Залесский пытался хладнокровно рассматривать снимки с места происшествия. Ну расчлененка и расчлененка, и не такое, мол, видывали. Но у него не очень получалось. Тошнота так и подкатывала к горлу, хорошо, что никого рядом не было. Такого он раньше не видел. В сериалах – да, сколько хочешь, а чтобы в его районе… Оперативный опыт у Залесского, прямо скажем, небогатый. И вот теперь ему разбираться с этим ужасом. Ну что за нелюдь!.. Вряд ли человека убили и расчленили там же, где нашли его останки. Так что место страшной находки вовсе не место преступления. А значит улик меньше. Очень бы хотелось найти жестокого убийцу. И ради справедливости, и – чего греха таить! – ради уважения коллег, которые признают в нем гения сыска, раскрывшего такое сложное дело. Поэтому за работу!

Залесский отправил ребят на опрос свидетелей, а сам стал морально готовиться к вскрытию. Как руководитель следственной группы он был обязан на нем присутствовать, но ой как не хотелось. Молодой следователь боялся не справиться с желудком и опозориться. Понятно, что он ничего не ел, только минералки выпил. И все равно мутило. Он вообще не был уверен, что когда-нибудь сможет есть мясо. Хотя вдруг подумал, что среди его коллег нет ни одного вегетарианца, а уж они действительно видали всякое. Господи, он будет первым. И, тяжко вздохнув, Залесский двинулся к патологам.

Глава 1

Актеры определены. Роли тоже. Игра началась. Один я знаю свои реплики, но я могу их менять, остальные повинуются моим желаниям.

Со Светкой мы сблизились на журфаке. Объединяло нас не только то, что мы учились в одной группе и жили в общаге в одной комнате, но и любовь к будущей профессии, поэтому к учебе относились со всей серьезностью, особенно к практическим занятиям. Мы вообще с ней похожи по характеру, разве что она импульсивнее, а вот внешне – нет. Светка изящная блондинка невысокого роста, а я шатенка с каштановым отливом и выше ее на полголовы. Когда у подруги темперамент зашкаливает, она обзывает меня рыжей кобылицей, но в целом живем мирно.

В числе других таких же фанатов мы посещали допзанятия нашего препода по кличке Додон (почему Додон – не знаю, еще до нас его такой кликухой наградили), который пытался сделать нас настоящими профи. Мы могли весь день ездить с врачами скорой, чтобы узнать эту профессию изнутри, торговали за прилавком на рынке, подменяли официанток в кафе, были на подхвате у шеф-повара в дорогом кабаке и так далее. А после этой практики отписывались, используя разные жанры – интервью, фельетон, репортаж… Все наши тексты разбирались на факультативе, а самые удачные препод отправлял в газеты. Было сложно, но страшно интересно.

Однажды Додон послал Светку как самую шуструю из нас на более важное задание: она должна была пробраться в штаб КПРФ и переснять любой документ, лежавший на первом попавшемся столе. Светка оделась как НикитА (это ее, по-моему, и сгубило) и действительно умудрилась добраться до сердца партии, но ее внешний вид показался подозрительным пришедшей уборщице, бдительно проследившей за Светкой и заставшей такую картину: наша «Никита» склонилась над столом и переснимала какой-то лист. Тут-то ее и накрыли. На листе, кстати, были лишь цветочки нарисованы да какие-то каракули – видно, человек так занимал себя, будучи на партсобрании, а выбросить лист не посчитал нужным. Коммунисты, накрыв Светку, хотели было раздуть большой межпартийный скандал: дескать, представители либералов или демократов подослали к ним в штаб шпиона, так как боятся влияния КПРФ. И требовали от Светки назвать ее партию, от которой она совершила вторжение.

Мы после укатывались, потому что наша Мата Хари уж думала, что ее начнут пытать. Потому что только под пытками она могла назвать хоть какую-то партию, ведь была абсолютно беспартийной. В итоге она догадалась позвонить преподу, который тут же приехал и все уладил, не дав КПРФ шанса раздуть скандал. Да и с чем раздуешь? С цветочком на бумаге? Правда, карту памяти Светке пришлось вынуть и отдать. Додон нам потом сказал, что вообще-то скандал можно при желании раздуть из чего угодно, а Светку неожиданно похвалил, потому что при провале надо уметь «держать лицо». Она удар держала сколько могла, а преподу позвонила, уже когда совсем стало некуда деваться.

Мы вполне прилично сдали сессию, а Додон наш, чтоб мы не ленились, дал всем задание на лето: взять интервью у очень необычного человека или у обычного, но чтобы тема была эдакой – с последующей публикацией в приличном издании. Ну что ж, будем искать!

Мы со Светкой решили, что после 3-го курса вполне заслужили снять отдельную квартиру и покинуть наконец опостылевшую общагу. Благодаря преподу, который сосватал нас нескольким изданиям, мы и сами зарабатывали, и родители помогали. Подруга уехала в свою Тулу: у ее многочисленной родни намечалось несколько свадеб, и Светка должна была на всех погулять, «иначе обидятся». А мне к себе в Тверь ехать было ни к чему – мои летом все разъехались, да и навещали они меня так часто, что не успеешь соскучиться. В отсутствие Светки я должна была заняться поиском жилья и обмозговать, к кому податься за необычным интервью, чтоб поразить препода и читателей.

С жильем вопрос решился на удивление легко. Я удачно, через знакомых, сняла уютную однушку в сталинке на Первомайской. Обстановка, правда, старая, зато хозяйка, приветливая дама в летах Антонина Матвеевна, показав квартиру, разрешила там делать все, кроме капитального слома и поджога. Да и цена подходящая. Я уже радостно представила, как мы со Светкой разойдемся и сделаем из жилья конфетку.

Хозяйка отдала ключи и предупредила, что бывший жилец, тихий молодой человек, забыл стопку книг и может зайти. Он все не приходил, и я забыла про него, пока устраивала переезд, звонила Светке и родителям.

Как-то ради разнообразия решила полистать бумажные книги в поисках приятного чтива на ночь. Просматривая корешки, наткнулась на незнакомую литературу, не сразу вспомнив, откуда она.

Я перебрала книги: учебники по медицине, а между ними общая тетрадка – с конспектами, наверное. Однако я решила заглянуть, хотя родители учили меня не читать чужих писем и записей. Но совесть меня не мучила – я выбрала профессию, в основе которой лежит любопытство и даже беспардонность, и углубилась в чтение.

Уже с первых предложений мне стало не по себе, а потом и вовсе волосы на голове зашевелились, но оторваться от жуткого чтива я не могла. Потом побежала к двери, закрылась на все замки и придвинула тумбочку для обуви. На нее для верности положила стопки книг и бутылку с водой. А после кинулась звонить Светке.

– Свет, тут до нас маньяк жил. – И рассказала про стопку книг и тетрадь, за которыми маньяк должен прийти.

– Ну ты крута, подруга! – восхитилась Светка. – Вот это актуалочка! Все в одном флаконе! И квартиру сняла, и персонаж там же! Мы же можем у него интервью взять! И тогда нас никто не переплюнет!

– Вот приезжай и бери, если хочешь. А мне не по себе.

– Я тебя не узнаю. Обычно ты стойкий оловянный солдатик и не дрейфила никогда, что на тебя нашло? Такой движ намечается. Ну Верунь, солнышко, потерпи, ну еще одна свадьба осталась, и я приеду.

– Ага, со свадьбы как раз на похороны!

– Да типун тебе на язык!

– Свет, ты просто подробности не знаешь. Давай я тебе этот дневничок зачитаю, правда, с купюрами, без порнушных подробностей – по телефону не рискну, тогда поймешь, какого я страху натерпелась. Да и мерзко, словно в душу плюнули. Ну слушай.

"…Вот ее и привезли – мою девочку, мою красавицу. Я еле дождался! Время близилось к полуночи, и вскоре мы с ней остались одни в этом блоке. Я прислушался – никого. В журнале посмотрел, где она лежит. Взял связку ключей и пошел к ней. И вот уже она на каталке, потом – на кушетке. И теперь вся в моей власти. Бирку с ее ноги я не стал снимать – вдруг забуду снова надеть. Я оглядел ее: юная, прекрасная и нагая. Нагота ее ослепляла. Причина смерти мне пока неизвестна, во всяком случае никаких следов насилия на теле нет. Я стал целовать ее холодные губы, руки и красивые ступни. (…) Потом я ее фотографировал и все любовался ею, разговаривал с прекрасной незнакомкой, хотя – какая же она незнакомка? Я уже знал все родинки на ее теле, все впадинки и выпуклости, мягкость ее длинных темных волос, наманикюренные ноготки. Искупал ее, стараясь не замочить волос. Обтер, прижимая к себе свое сокровище. Девочка моя сладкая, персик мой!.. Так и оставил бы ее себе. Но рассвет приближался, ночь – будто специально для меня – была спокойной, новых поступлений не было. Скоро придет мой сменщик, врачи, и морг начнет функционировать. В последний раз я обнял мою девочку и отвез на место. Утром проявил слайды и любовался своей красавицей. Сходил на занятия. Еле-еле дождался вечерней смены и почти бегом устремился на работу. И вот все ушли. Вряд ли и эта ночь будет спокойной, поэтому я, оглядевшись и прислушавшись, вынул мою подругу, завернул в простыню и быстро нырнул в закуток для санитаров. Закрылся, и только тогда оглядел свою добычу. Они немного подпортили мою красавицу: от шеи до самого низа шел грубый шов. Это от вскрытия. (…) Я приоткрывал ее застывшие глаза и целовал их. (…) Это был пир любви, ведь я знал, что завтра мою девочку заберут у меня навсегда. Послышались шаги. Я затих, стараясь успокоиться. Из-за двери меня позвали. И шаги удалились. Я быстро оделся, обернул мою любимую в простыню, приоткрыл дверь. Адреналин – от страха, что меня застигнут, – распространился в крови со скоростью звука. От этого я снова возбудился, но времени уже не было. В коридоре – никого. Я прошмыгнул с дорогой ношей в хранилище, положил на место. На обратном пути меня окликнул мой сменщик – дневной санитар, выпивоха Василий. Он опять был пьян и попросил меня заменить его в дневное дежурство – это случалось уже не раз. Я согласился: будет время попрощаться с моей любимой. В 12 дня ее забрали родственники… Я обрядил ее в новую одежду, которую они привезли, накрасил ей губы, подрисовал брови, нарумянил щеки, оплакивая наше расставание. Все, прощай, моя голубка!.. Потом к нам поступили четыре умерших утром старика, один мужчина средних лет… Дома я с тоской рассматривал слайды. В следующее мое дежурство меня встретил Василий: «День урожайный был, столько покойников завезли – жуть… Девку особливо жалко – молоденькая, говорят, машиной сбило…» Я опрометью кинулся в мертвецкую. На этот раз она была блондинкой… Личико осунувшееся, глаза запавшие. Ничего, милая моя, я тебя приласкаю…" Нравится тебе?

– Фу, мерзость какая! – воскликнула Светка. – Даже вампиры лучше, чем этот. И ведь как любуется собой, гад. Где-то даже романтик. Может, его властям сдать?

– В общем, приезжай, а там решим. И привези пряничек тульский в утешение.

– А что, в Москве уж и пряников нет?

– Есть, но не такие.

– Может, тебе еще и самовар тульский привезти?

– Обойдусь.

– А мы еще и оружие классно делаем…

– Вот бы кстати.

– Ни фига се! Ладно, вот приеду, разберемся с твоим маньяком и к морю подадимся, как собирались.

Чтобы как-то успокоиться, я полезла в Интернет узнать, насколько опасны некрофилы. И выяснила, что обычно гласности предаются действия маньяков или нетипичные истории. А тихие некрофилы не афишируют свои занятия. Самые распространенные среди них профессии – это санитар или врач в больнице, сотрудники морга, похоронного бюро или кладбища. Маньяки, разумеется, находятся в стороне от этих классификаций. Так сказать, за пределами добра и зла.

Судя по записям, наш некрофил из тихих, учится на медика, раз учебники есть. Но все равно страшно. Вот он придет за своей тетрадкой, по моим глазам поймет, что прочитала – и соединит приятное с полезным. Брр…

Неделю я никому из посторонних не открывала дверь, а потом время и разные события немного приглушили страх, жизнь брала свое. Позвонили однокурсники, вернувшиеся с Кипра, и позвали потусить за город. Я отсутствовала три дня, а вернувшись, включила новости. Когда там в очередной раз заговорили о новом битцевском маньяке, я вспомнила о своем некрофиле и полезла за тетрадкой – но ни ее, ни учебников не было на месте.

Я кинулась звонить хозяйке квартиры, но та заявила, что ничего об этом не знает и что ключи никому не давала, квартирант же бывший у нее не объявлялся. Во рту стало сухо.

Выходит, у него был дубликат?!

Глава 2

Когда человек умирает, душа покидает его тело. А само тело, этот храм, пустует. Женщина родилась украшать этот мир, а если покинет его молодой, надо подарить ей последнюю любовь. Родственники и знакомые плачут, но телу нужно поклонение, а его взяли и сразу бросили. Так нельзя, я это исправлю.

Я опять такого страху натерпелась! Ночью не сомкнула глаз, а утром кинулась штудировать объявления о сдаче квартир. И уже вечером недорогое жилье попалось на Партизанской. Эту квартиру сдавал риэлтор, а хозяйка жила в соседнем подъезде, но тоже условия были подходящие. Правда, пришлось раскошелиться на залог. Зато въезд хоть сейчас.

Извинившись перед Антониной Матвеевной, я съехала с Первомайской и начала обустраиваться на новом месте. Подвела итог: маньяк не только заставил меня нервничать, но и втянул в незапланированные расходы. Антонине Матвеевне я оставила плату за месяц, хоть она и вызвалась сдачу вернуть. Но я посчитала, что раз прожила несколько дней и обнадежила хозяйку с пассивным доходом, а сама свалила, то обязана заплатить неустойку. Все так и делают – им без разницы, когда ты съехал. И за новую хату выложила риэлтору двухмесячную оплату. Что-то мне подсказывало, что на этом наши неприятности не закончатся.

Вид из окна радовал. В середине двора на небольшом пятачке расположился скверик, обрамленный низкой решеткой, со старыми деревьями и несколькими лавочками. Вокруг него жильцы ставили свои машины. Было тихо. Этот двор мне напомнил московские дворики в центре – удивительное дело: стоит только свернуть в них с шумной улицы, как тебя сразу окружает тишина. Непонятные мне чудеса акустики.

Не спеша я развесила в шкафу одежду, разложила вещи по полкам и приступила к книгам. Вскрыв очередной пакет, вдруг увидела знакомую стопку учебников и злополучную тетрадку.

Вот блин! И смех, и грех. Оказывается, я их спрятала подальше и в суете забыла об этом, а после встречи с друзьями искала-то на прежнем месте. У меня бывает такое, когда не отдаешь себе отчета в том, что ты делаешь: руки своим заняты, а голова своим. Тьфу!.. Только зря с места сорвалась. Впрочем, на новой квартире все равно намного спокойнее.

Еще через день я подумала, что гораздо спокойнее все-таки вернуть дьявольскую стопку на место. Опять созвонилась с Антониной Матвеевной, призналась, что случайно прихватила чужое, и договорилась о встрече на прежней квартире. Дневник маньяка я, конечно, весь пересняла.

Вошла в условленное время: хозяйка пила чай с молодым человеком устрашающего, я бы даже сказала – классически уголовного вида. Я обомлела. Нарвалась-таки на маньяка…

От ужаса я не могла выдавить ни слова, коленки предательски дрожали. Как я посмотрю ему в глаза? Он сразу поймет, что я в курсе его тайны. Но тут заговорила хозяйка:

– А это мой племянник Веня, вот решил меня на машине подвезти, а то у меня давление подскочило… Садись чайку с нами попей.

Я облегченно вздохнула и покосилась на этого Веню. Здоровый, чертяка. Короткая стрижка, брюнет. Наверно, щетина отрастает почти сразу после бриться, взгляд пронзительный, как у сыча. Вид не особо приветливый. Не зря подумала, что уголовник.

Чаю мне не хотелось, но ноги так ослабли, что я просто плюхнулась за стол. Пора, видно, принимать успокоительное.

Антонина Матвеевна ласково посмотрела на меня:

– Я к тебе уже привыкла, звони мне иногда. А хочешь – заходи. Подруги мои разъехались – теперь в деревнях живут, на свежем воздухе, в Москву редко наведываются. А из родни остался брат мой, Венькин отец, да он из дома не выходит. А вокруг меня раньше много людей крутилось, я общительная!..

Я пообещала не пропадать. Немного успокоилась и отхлебнула чаю. Он оказался крепким, хорошим. Чуть поговорили по-светски ни о чем, а потом собеседники продолжили прерванный мной разговор. Племянник немного агрессивно спросил:

– Зачем мы любим бандитов? – на этом вопросе я поперхнулась и закашлялась. Но он оказался риторическим, Веня начал лекцию, что наш профессор.

– Вы никогда не задумывались, почему именно в нашей стране так много мошенников и аферистов? Посмотрите статистику. Преступности – да, везде хватает, но именно мошенников и аферистов – много лишь у нас, причем во всех сферах.

Только выйдет указ о каких-нибудь штрафах – в тот же день, максимум на следующий, жулики уже кого-то «штрафуют». У них скорые ответы на все законы, нововведения, акции. И люди попадаются в их хитроумные сети не сегодня, так завтра, не в одной сфере, так в другой. Мы для мошенников – как беззащитное стадо баранов для волка, выбирай любую овцу! Люди испытывают страх и потому в щекотливых ситуациях боятся что-то уточнить и настоять на своих правах. Этим страхом и пользуется жулье, которое очень хорошо разбирается в психологии.

– Ну я ж не успела деньги отдать, – виновато проговорила Антонина Матвеевна. Оказалось, что она впустила в свою квартиру какого-то «специалиста», который проверил воздуховод и насчитал три тысячи за проделанную работу. Но тут пришел ее племянник, и «специалист» молча смылся, пока цел, не взяв денег. А Веня продолжил:

– Еще наш народ привык думать, что больших денег легко заработать нельзя, а вот халява существует на самом деле. Многих простаков подцепили мошенники на халявный крючок. Понятно, что сказывается недоработка государства в плане грамотной и комфортной организации нашей жизни и контроля за законностью. Но есть и другое соображение.

В нашей стране так сложилось, что мошенников и прочих преступников мы окутываем романтическим флером. Пацаны, бригады, дворовая романтика, районные банды… На экраны выходит масса фильмов, чье количество восторженных просмотров зашкаливает – про Мишку Япончика, Беню Крика, Соньку Золотую ручку, черный бумер, бандитский Петербург, современный блатняк и беспредел. А вспомните слезливые зэковские песни! Возникло даже целое музыкальное направление псевдо-тюремного творчества – шансон. Словно это не страна, а большой такой лагерь. Причем слово «шансон» позаимствовано у французов, а смысл вложен свой, родимый, посконный. Французский шансон ничего общего не имеет с нашим.

Герои этих фильмов и песен становятся нам родными, и большинство зрителей мыслями находятся на их стороне, сопереживают им, восхищаются, жалеют, просто любят и даже готовы прикрыть в случае чего от закона. И так их хорошо понимают, словно и сами сделали пару-тройку ходок. Вроде бы безобидное занятие – подумаешь, песне лайк поставил или кино с удовольствием посмотрел.

У разных конфессий и эзотерических учений существует такое понятие как коллективная молитва, которая считается самой сильной. У христиан даже есть прямое указание Иисуса: о чем ни попросите, собираясь вместе, то исполнится. Ученые уже тоже соглашаются, что мысль может материализоваться, особенно если она засела в большом количестве голов. Где ваши мысли – там и ваша энергия. Иными словами, если большинство хочет войны, то будет война, если мира – то будет мир.

Вот и в случае с мошенниками такая же картина. Пока мы будем восхищаться ими в кино и литературе, в кухонных разговорах и анекдотах, пока над ними мы будем рисовать романтический ореол, они будут проникать и в нашу реальную жизнь. Мы словно их зовем: идите к нам, мы вас любим и ждем… Как у Ницше: если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя. Когда вы восхищаетесь тем же Мишкой Япончиком или другими бандами, вспомните также, что они не только шикарно жили, смешно говорили и находчиво ускользали от правосудия. Они еще и грабили людей, крали продуктовые карточки, без которых семье грозила голодная смерть без преувеличения. Бандиты никого не жалели. Легко восхищаться мошенниками, когда тебя не касается. А если коснулось? Скорее всего, сразу побежите к нам жаловаться и, наверно, уже не восхищаетесь.

Согласитесь, хотелось бы пожить в правовом обществе, где у честных граждан есть надежная защита и на любых преступников найдется управа. Для начала, наверно, надо самим осознать, что мы не урки. А там, глядишь, и вкусы поменяются, а с ними – и сознание. Потом и мошенников снимем с пьедестала, и они будут появляться только как атавизм, как редкая вспышка чумы, а не пандемия.

Тут у племянника зазвонил мобильник. Выслушав собеседника, он коротко бросил:

– Сейчас буду.

И попрощавшись, ушел. Я спросила у Антонины Матвеевны, чего Вениамин так разошелся.

– Так он мент, – просто и в то же время горделиво ответила она. – Потомственный.

Я опять поперхнулась. А как на бандита смахивает. Во дела! Как раз бы ему и отдать тетрадку маньяка.

– Его отец тоже был милиционером. А разошелся потому, что не успел догнать того мошенника, который воздуховод у меня проверял. Он вначале думал, что это из управляющей компании пришли. А когда я рассказала про воздуховод, Венька кинулся в подъезд, но жулика и след простыл.

– А что это вы тут чаи распиваете, надолго расположились? Из-за меня?

– Не только. Еще новый потенциальный жилец должен скоро нарисоваться.

Меня одолевали разные мысли, надо было со Светкой посоветоваться. Вернув книги и тетрадь, я заторопилась уйти.

Выйдя из квартиры, на лестничной клетке столкнулась с блондином, который от меня шарахнулся, а потом робко, застенчиво улыбнулся. Какая-то интуиция заставила меня посмотреть, куда он идет. Точно, в мою бывшую квартиру. Наверно, как раз новый жилец подвалил. Затаившись под лестницей этажом ниже, я прислушалась. На звонок вышла Антонина Матвеевна: «А, это ты, Лешенька!.. А Вера только сейчас книжки твои принесла… Как кстати. Ты не встретил ее?» Вот это уже точно маньяк! Я, не дождавшись, чем кончится дело, опрометью выскочила на улицу и долго бежала, как от пожара.

Уже дома я вдруг испугалась за хозяйку: а вдруг он ей что-нибудь сделает? Кинулась ей звонить. Никто не отвечал.

Глава 3

Меня не замечают, и это мне нравится. Я словно человек-невидимка. Людишки следят друг за другом, завидуют, ябедничают, портят друг другу жизнь. А меня не трогают. Это полная свобода.

Я набрала Светку и отчиталась за весь день.

– Так, – сказала подруга. – Выезжаю ближайшим экспрессом. У метро встретишь? А ты пока дозванивайся до хозяйки.

Дозвонилась я только через полтора часа. Антонина Матвеевна случайно звук выключила, а в метро вибрацию не слышала. Она пообещала перезвонить вечером, так как сейчас у нее массаж и встреча с бывшей коллегой. Ну слава богу, тревога напрасная.

Квартира Светке понравилась, еще бы: потолки высокие, коридор большой, комната квадратная, вполне можно обуютить так, чтобы было свое пространство у каждого. Пока подруга вынимала из сумки соленья с вареньями, которые мы еле донесли от метро, пряники, кстати, тоже привезла, она в лицах рассказывала про свои свадьбы, а после разговор перешел на нашего маньяка.

– Знаешь, Вер, я подумала: а давай и правда возьмем у него интервью. Тем более ты говоришь, что он тихий. Это же болезнь.

– У нас в стране наказывают за некрофилию. А вдруг он нас захочет убрать как свидетелей? И соединит приятное с полезным.

–Да может, мы ему еще и не понравимся.

– Ага. Ему только живые не нравятся, а все остальные…

В общем, немного поспорив, решили, что все-таки выставлять весь этот ужас и грязь на публику не стоит. Хотя мне уж и заголовок в голову пришел – «Сваха с косой».

– Ладно, Вер, уговорила, ты такая рациональная! Давай искать другой персонаж. А то Додон, боюсь, не оценит. Скажет, что мы растим себя исключительно для желтой прессы. Найдем, подруга, мы своего героя!

– Да, еще время есть.

И мы, довольные, что с маньяками покончено, стали строить планы про море, которое нас давно заждалось.

Антонина Матвеевна позвонила довольно поздно. Извинившись, призналась:

– Я что звоню. Лешенька твой телефон взял, Вер, ты ругаться не будешь?

Я аж позеленела. Вот простота!

– А с чего вдруг?

– Ну я сказала, что ты вернула его тетрадку и книжки, мол, по ошибке забрала. Он стопку проверил и твой телефон попросил. Мол, на всякий случай, вдруг там еще что у тебя осталось. Ну я и дала. Парень хороший, тихий, Вер.

Помолчав, я попросила у нее телефон племянника. Пугать маньяком эту славную женщину не хотелось. Я сослалась на учебные нужды, мол, консультация нужна.

Так, теперь надо решать, что делать. Зачем маньяку мой телефон? Увидел, что тетрадь читана или что? И как быть? Ходить оглядываться, не следит ли?

– Нет, – решительно заявила Светка. – Надо упредить события и первыми его найти. Ты его узнаешь?

– Нет. – Светка закатила глаза.

– Свет, да я видела его три секунды, когда мимо проходила. Какой-то невзрачный блондин. Кажется, с прыщами.

– Да-а, спалила тебя хозяйка. Ну надо ее племяннику позвонить, пусть разыщут.

– Угу, разыщут. Не знаю, как он меня будет искать, но по номеру телефона только прописку можно узнать, а прописана я в Твери. Вот и он, если квартиру снимал, небось, приезжий.