Czytaj książkę: «Развод.com»
Глава 1. Наташа
«На время снижения спинки кресел должны быть приведены в вертикальное положение, шторки иллюминаторов подняты, ремни безопасности застегнуты» – ровным доброжелательным тоном говорят динамики самолета.
Выполнив все требования, я сглатываю тревогу. Мое измученное сердце ухает вниз вместе с возвращающей меня в Москву железной махиной. Живот завязывается узлом.
– Я тоже боюсь посадки, – доверительным тоном шепчет сидящая рядом пожилая женщина, – каждый раз думаю, что отвалятся шасси.
– Не отвалятся, – качаю головой с улыбкой.
– Да, знаю-знаю…
Скачок атмосферного давления закладывает уши, и я прикрываю глаза. Гул двигателей становится громче, последний рывок вниз и, наконец, столкновение с землей.
Счастливые пассажиры хлопают в ладоши, я же ни малейшего облегчения не чувствую, потому что меня ждут не семья и уютный дом, а встреча с мужем, который предал, и развод.
Пора обрубить все, что связывает меня с прошлым, и больше никогда не оглядываться назад.
– Наташа! – слышу знакомый, доносящийся из толпы встречающих, голос.
Останавливаюсь и, вытянув шею, ищу глазами Дениса, моего друга.
– Наташ, я тут! – вскоре раздается совсем рядом, и мужская рука осторожно обвивает мои плечи.
– Привет! – восклицаю, подставляя щеку для поцелуя. – Давно ждешь?
– Только что приехал.
Предпочитаю верить, чтобы не мучиться угрызениями совести. Мы получаем мой багаж и выходим из здания аэропорта. Мазнувший по лицу прохладный ветер забирается под ворот свитера и скатывается по спине волной озноба.
– Бр-р-р…
– Отвыкла? – смеется Денис. – Ничего, скоро тепло!
Забираюсь на переднее сидение его седана и прячу озябшие ладони в рукава куртки.
– Ну что?.. Как тебе Европа? Понравилась?
– Понравилась, – отвечаю негромко. – Я с удовольствием осталась бы.
Почти три месяца назад, когда Березовский изменил мне буквально в прямом эфире, я бежала из страны вместе с голландцами, которые предложили поработать в их галерее фотографом. Шенген, который муж оформил для нашего совместного путешествия, оказался как нельзя кстати.
Мне нужно было время, чтобы научиться заново улыбаться, почувствовать вкус к жизни и перестать разваливаться на куски каждое утро.
Не скажу, что все задуманное сбылось, но однажды я проснулась и решила, что готова встретиться лицом к лицу со своим главным страхом. Развестись, вернуть девичью фамилию и научиться быть счастливой без него. У меня есть на это веские причины.
– На сколько у вас назначено? – спрашивает Денис, не открывая взгляда от дороги.
– На четыре часа.
– Успеешь перекусить и отдохнуть.
– При условии, что я тебя не стесню.
Мы обговаривали этот момент по телефону, но мне все равно крайне неудобно доставлять ему какие бы то ни было неудобства.
– Завязывай, Наташ, – отмахивается он, – сказал же, что рад помочь. Ты такую рекламу моей школе сделала! Ко мне даже из ближнего зарубежья поехали!
– Правда?! Ты не говорил!
Я давала интервью одному известному в определенных кругах профильному каналу и на вопрос, кто научил меня фотографии, назвала школу Дениса.
– Да. Так что можешь рассчитывать на комнату в моей квартире на какой угодно срок.
– Пару дней, Денис, не больше, – тут же говорю я, – У меня завтра встреча с риэлтером.
– Уже определилась, что именно хочешь?
– Да.
Остановившись на светофоре, посылает мне ободряющую улыбку. Я смущаюсь.
Как вышло, что почти чужой мне человек, которого я знала всего три месяца до моего отъезда, сейчас единственный, с кем я могу поделиться своими планами и переживаниями? Он был рядом в момент, когда все случилось, помог вывести из старой квартиры самые необходимые вещи, документы и отправил меня подальше отсюда.
А тот, кого я большую часть сознательной жизни считала частью себя, вдруг стал чужим и далеким.
Разогнав спазм в груди тремя глубокими вдохами, расстегиваю молнию пуховика, и решаюсь задать наиболее волнующий меня вопрос:
– Денис, ты поможешь мне с работой?
– Не вопрос.
– Спасибо!
В его квартире я уже была. Смутно помню те два дня после измены Ромы, но знаю, что она в девятиэтажном доме в относительно новом жилом комплексе.
Пока он распаковывает контейнеры с готовой едой, я быстро принимаю душ и наношу макияж. От мысли, что увижу его всего через пару часов, мое самообладание трещит как весенний лед.
Сегодня последний день нашего брака.
Ужаснувшись, роняю тюбик с тушью в раковину и зажимаю рот обеими ладонями. Из глаз брызжут слезы. Эмоции, похожие на те, что я испытала, увидев измену своими глазами, забивают горло и грудь битыми осколками.
Предатель! Как красиво и жестоко ты избавился от меня!
Позволив себе минуту слабости, я умываюсь холодной водой и крашусь заново. Потом сушу волосы, собираю их в высокий хвост и надеваю купленный в Милане костюм.
– Наташ, поешь немного!
– Я не хочу! – отзываюсь, глядя на себя в зеркало сбоку.
Отлично.
– Тебя не тошнит?
– Нет. Вечером перекушу.
Все равно сейчас я даже кусочка проглотить не смогу.
В загс, где нам с Березовским назначена процедура развода, еду на такси. В голову лезут воспоминания о нашей свадьбе, которые я отгоняю своими обидами и разочарованием.
Слишком дурой я тогда была – даже представить стыдно.
Приезжаю на полчаса раньше и, расстегнув пальто, иду к указанному в уведомлении кабинету.
– Наталья Викторовна! – вдруг слышу за спиной и резко оборачиваюсь.
По коридору с папкой в руках шагает невысокий солидный мужчина.
– Да?..
– Степанов Владимир Игоревич, адвокат вашего мужа.
– Адвокат?.. – теряюсь я. – Почему он сам не пришел?
– Поговорим?.. – предлагает официальным тоном. – Пройдемте в кабинет.
Указав направление ладонью, он ведет меня в другое крыло здания и, открыв дверь, пропускает вперед.
– Присаживайтесь.
– Это он послал вас? Зачем?.. – нервничаю я. – Где он сам?
– Он задерживается.
Ну, конечно!.. Он задерживается! У него снова важные дела!.. Важнее собственного развода!
Сев ровно напротив, мужчина складывает руки на столе.
– Вы же знаете, Наталья Викторовна, что при несогласии одного из супругов, вас развести могут только в суде?
Распрямив плечи, я перехватываю твердый взгляд мужчины. В нем ни намека на шутку.
– Несогласии?.. О чем вы говорите?
– Роман Алексеевич не готов дать вам развод, – проговаривает он безэмоционально, даже не подозревая, какую бурю вызывает в моей душе.
– Что?! Мой муж изменил мне на глазах миллионов людей, жестоко втоптав в грязь наш брак и все, что нас связывало, – выпаливаю пулемётной очередью. – Я требую развод!..
– А мой доверитель против развода. Он любит вас и сделает все, чтобы спасти этот брак, – сухо сообщает адвокат Березовского.
– Спасти брак? – взрываюсь, забывая о просьбе врача не делать резких движений. Внизу живота странно тянет. – Я никогда его не прощу. Так и передайте.
Адвокат снисходительно улыбается.
– Давайте не будем устраивать сцен. Роману Алексеевичу шумиха ни к чему.
– Мне плевать! Я не хочу иметь с ним ничего общего.
В этот момент дверь открывается, и в кабинет заходит Рома. Мое сердце, глухо ударившись о ребра, перестает биться. Я цепенею, и только маленькая девочка внутри плачет навзрыд.
– Здравствуй, Наташа.
Глава 2. Наташа
Он сильно изменился. Те же рост, цвет глаз и волос, но абсолютно незнакомая мне энергетика. Чужой человек.
Остановившись у входа, он вынимает руку из кармана черного пальто и смотрит на запястье. Все новое. И часы, и пальто, и деловой костюм с белой рубашкой.
Я знаю, что он все-таки достиг поставленной цели.
– Здравствуй, – отзываюсь глухо.
Пристальный взгляд жжет лицо и шею.
– Как законный представитель интересов Романа Алексеевича, я еще раз обозначу нашу позицию, – официальным тоном проговаривает адвокат.
Двинувшись с места, Березовский проходит мимо, коснувшись рукавом пальто моего плеча, и опускается на свободный стул. Наши глаза оказываются почти на одном уровне, но ответить на его взгляд – все равно, что добровольно с колючей проволокой обниматься. Поэтому я предпочитаю смотреть на папку на столе или на свои сцепленные в замок руки.
– Мой клиент не намерен разводиться с вами, Наталья Викторовна. Он уверен, что вы придете к взаимопониманию и решите сохранить ваш брак.
– Нет, – отвечаю я и тут повторяю громче, – Нет! Я твердо намерена расторгнуть брак!
– Роман Алексеевич считает, что для этого нет веских оснований, а развод – это…
Ударившая в голову кровь мгновенно выбивает из зоны мнимого спокойствия.
– Роман Алексеевич, должно быть, идиот, если так считает!
За прошедшие три месяца я почти научилась контролировать свои эмоции. Почти. Но сейчас, когда их из меня тянут силой, я сдерживаться не буду.
– Я требую развода, и если ваш клиент не подпишет согласие уже сегодня, завтра я подаю в суд!
– Выйди, – вдруг слышится негромкий голос Березовского.
От властных ноток в нем даже у меня волосы на затылке шевелятся. Тут же поднявшись с места, адвокат поправляет полы пиджака и спешно покидает кабинет.
Мы остаемся вдвоем. Температура в помещении сразу падает до критических значений. Кожа покрывается коркой льда.
Рома встает со стула и, развернув, седлает его. Расположив обе руки на спинке, берет меня в прицел своих глаз. В фокус моего зрения попадает край манжеты рубашки, серебристый металлический браслет и ребро ладони, которой он трогал грудь Ильяны.
Незаметно сглатываю.
– Как ты? – спрашивает тихо.
– Отлично. Получу свидетельство о расторжении брака, и станет совсем все прекрасно.
– Как ты жила эти три месяца? Чем занималась? – игнорирует мой выпад.
– Я жила в красивой стране, общалась с приятными людьми и занималась любимым делом.
Молча кивнув, Рома ощупывает глазами мое лицо. Толком не зажившая рана в груди начинает кровоточить. Я больше не чувствую нашего магнитного поля.
– Мне тебя очень не хватало.
– Мне это не интересно, Ром. Дай мне развод и забери свою чертову фамилию.
– Развода не будет.
– Будет.
– Нет, – отвечает ровно, – Адвокат четко обозначил мою позицию – я не вижу для него веских оснований.
Меня разрывает на ошметки. Накрыв рукой лежащую на столе папку, я в ярости толкаю ее. Она летит и, ударившись о спинку стула Березовского, падает на пол.
– К черту адвоката! Ты больной придурок, Рома, если думаешь, что я не разведусь с тобой! Я сделаю это через суд!
– Я буду препятствовать всеми силами. Зря потратишь время и нервы.
– Какими силами?! – не сдерживаю смеха, – Что ты сделаешь? Докажешь, что трахая певицу, ты думал только обо мне?!
– Ты хочешь поговорить об этом?
– Нет! Упаси боже, копаться в этом дерьме! Это без меня, пожалуйста!
– Никакого дерьма больше нет. – неожиданно подается вперед и, протянув руку, пытается коснуться меня, – Наташа…
Я шарахаюсь от него как от прокаженного и впервые за сегодня отвечаю на его взгляд. Толчок в грудь и тупая боль в горле застигают врасплох. Прикусываю трясущуюся нижнюю губу.
– Не смей, – шепчу еле слышно, – никогда…
– Прости меня.
Я почти не вижу его лица из-за наполнивших глаза слез. Но слова его входят в сердце как нож в масло. Почти не больно, но ощущение чего-то инородного не дает сделать вдоха.
– Я не то чтобы обсуждать, даже думать об этом не хочу. Ничего уже нет, Ром. Все умерло в тот самый вечер. Мне даже прощать нечего.
– Ты сильно обижена, Гайка.
– Не называй меня так! Я не обижена, я смертельно разочарована в тебе, Рома!
Оттолкнув стул, поднимаюсь и запахиваю полы пальто. Взгляд Березовского тут же охватывает меня всю. Хмурится, словно заподозрив что-то.
Катись к черту! Сначала развод мне дай!..
– Развода не будет, – заявляет ровно, словно подслушав мои мысли, – Я смогу все исправить.
Повесив сумку на плечо, машинально заправляю прядку волос за ухо и устремляюсь к двери. Он встает и, даже не глянув на папку на полу, идет следом.
Почувствовав запах незнакомого парфюма, морщу нос.
– Будет. Я привлеку общественность и устрою такой скандал, что вся твоя политическая карьера закончится так же быстро, как и началась.
Обхватываю пальцами ручку двери, а Рома прижимает ее своей ладонью. Вздрагиваем оба.
– Попытайся, Гайка…
– Заткнись!
– Посмотрим, что из этого выйдет, – обдавая теплым дыханием мой висок, проговаривает вкрадчиво.
Я выдергиваю свою руку и вылетаю из кабинета. Кожу щиплет, как от ожога. Позади его шаги.
– Когда успокоишься, сообщи мне, Наташа! Нам нужно будет обсудить то, что случилось.
– Со шлюхами своими разговаривай, – бормочу под нос и сбегаю вниз по ступеням.
Толкнув стеклянную дверь, вываливаюсь наружу, и хватаю ртом разряженного холодного воздуха. Дышу-дышу, и не помогает! По лицу струятся слезы, а меня саму колотит, как после сильнейшего потрясения.
Мерзавец! Ненавижу!..
Я не так представляла нашу встречу! Совсем не так! Откуда в нем столько заносчивости?! Откуда столько уверенности, что проглочу его предательство?!
Или деньги ему совсем крышу снесли? Думает, может все купить?
Прижав ладошки к мокрым щекам, я озираюсь по сторонам. Как он допустил, чтобы это случилось с нами?.. Походя растоптал наши чувства и сейчас по щелчку пальцев хочет все вернуть? Что с ним произошло за эти три месяца?
Сунув руку в карман, достаю из него звонящий телефон и принимаю вызов.
– Как все прошло, Наташ? – спрашивает Денис, – Вас развели?
– Нет. Березовский не согласен, – шмыгаю носом.
– Блядь! – усмехается он, – Я так и знал.
– Откуда?
– Он только-только тот скандал замял. Новый ему сейчас ни к чему.
– Новый? О нашем разводе никто не узнал бы! – отвечаю излишне резко, – Я не собираюсь кричать о несчастной любви налево и направо, как Ильяна.
– Скажи это работникам загса. Они неплохо зарабатывают на таких новостях.
– Да меня это не волнует. Мне нужен развод срочно!
Глава 3. Роман
– Добрый день, уважаемые радиослушатели! С вами снова Генрих Довлатов.
Пока звучит бодрая музыкальная заставка, максимально собираюсь и поправляю объемный микрофон. Галстук душит. Я терпеть их не могу.
Лицо пощипывает от легкого перевозбуждения.
Ощущение сбывшейся мечты – скоротечно, как всплеск чистого адреналина в крови, но я научился воссоздавать этот бурлящий взрыв ровно в такие моменты, как сейчас.
Ведущий продолжает:
– В эфире «Голос Москвы» и наша традиционная информационно-аналитическая рубрика «Говорим с властью». Сегодня у меня в гостях крайне перспективная фигура в политической жизни нашей страны. Человек, который наверняка вам уже знаком – Роман Алексеевич Березовский – общественный деятель и один из самых молодых членов партии «Современная молодежь». Роман Алексеевич, вас не обижает, когда про вас говорят, так явно акцентируя внимание на возрасте?
– Добрый вечер, уважаемые радиослушатели, – четко произношу, расслабляясь и от этого чувствуя себя еще увереннее. – Молодость, Генрих – это то, что быстро проходит. К тому же мне действительно всего двадцать шесть лет. Для большой политики я пока не готов, мой путь только начинается. Поэтому, отвечая на ваш вопрос: нет, не обижает.
– А почему именно партия «Современная молодежь»?
– Их программа мне близка.
– А как же личные амбиции?
– Оскар Уайльд говорил: «Амбиции – это последнее прибежище неудачников». Я себя к таковым не причисляю. Я работаю. Каждый день. У меня есть цель. Цель моей жизни!.. – делаю паузу и, опустив глаза, сжимаю ладони. – Больше у меня ничего нет…
– Впечатляюще, – восклицает Генрих. – А как же любовь?.. Журнал «Бизнес Форум» на прошлой неделе назвал вас одним из самых завидных женихов Москвы. Я на сваху непохож, и разговор у нас о другом, но наши слушательницы не простят, если не спрошу. Ваше сердце свободно?
– Конечно, нет. Мое сердце, как и моя голова, всегда заняты рабочими процессами, потому что все это для меня не просто слова. Но… могу сказать, моя семья при этом всегда для меня в приоритете. Железно.
Размяв затекшую шею, поправляю часы и смотрю на ведущего максимально открыто. Он рассуждает, уводя разговор совершенно в другое пространство:
– Вы достаточно неоднозначная личность…
– Что вы имеете в виду?
– К примеру, последний скандал с тем видео на вашем сайте, Роман Алексеевич… Помните?
Мудак конченный. Этих вопросов запланировано не было.
Взяв стакан с водой, смачиваю горло одним жадным глотком.
Смотрит на меня победно.
– Я думал, мы с вами поговорим о более серьезных вещах, – давлю интонацией. – Я ничего не скрываю и никого не боюсь. То, о чем вы говорите, каждый слушатель может увидеть и в музыкальном клипе, который вышел еще два с половиной месяца назад и стал самым популярным медиа-событием начала этого года. Ничего неоднозначного в работе режиссера и операторской группы нет. Это искусство. Всего лишь, искусство монтажа. Но очень достойное, замечу. Секс – это красиво. Мы все взрослые люди.
Поправив очки, Генрих неожиданно смягчается:
– Да, соглашусь. Клип я видел… Простите, Роман Алексеевич, что смущаю вас.
– Меня сложно чем-то смутить, – произношу с холодной улыбкой. – Будь честным человеком и тебе нечего будет стесняться.
– Тоже Уайльд? – хитро прищуривается.
– Нет… Это мое жизненное правило!.. Как и то, что если о вопросах молодежи будут разговаривать только после скандалов, то я буду в них участвовать. Снова и снова. Потому что привлечь как можно большее количество избирателей к проблемам, допустим, нашей неидеальной системы образования – задача, которую я сам перед собой поставил. Шоу-бизнес – неплохой инструмент на пути к цели. Я умею грамотно им пользоваться, не становясь его частью.
– Вы довольно быстро разбогатели… – снова наседает.
Пидорас ты конченный, Генрих.
– Это тоже закономерно, – злюсь, но качественно это скрываю. В студии идеальная тишина, на за стеклом вижу человек пять, на вид все ошарашены речью ведущего. – Я много работал, не боялся рисковать и был честным. Такие люди быстро богатеют.
– А какое отношение к вашему бизнесу имеет наш олигарх Гафт?
Все вынюхали, журналюги проклятые.
– Константин Александрович к моему бизнесу не имеет никакого отношения. Мы абсолютно равнозначные партнеры, – впервые в информационном поле сообщаю.
– Надо же… Расскажите, как можно завоевать доверие такого мастодонта?
– Наше сотрудничество началось с небольшого казуса, и Константин Александрович хотел его прервать, но я смог доказать, что работать со мной – значит, не потерять, а приумножить свой капитал. Что я и сделал. Трижды.
– Очень интересно.
– Кроме того, Гафт является ключевым благотворителем в моем Фонде помощи выпускникам детских домов «Мамины руки». Это большой проект, который я только начинаю. Самое приоритетное из того, чем я занимаюсь. Дело моей жизни, если хотите.
Интервью довольно быстро сворачивается. Никаких вопросов насчёт Фонда и политики партии, мне не задают, а это значит я прав.
Кто-то под меня копает!..
Накинув пальто поверх делового костюма, подхватываю кейс с документами и спускаюсь к машине. На телефоне несколько неотвеченных. И ни одного из тех, которые я бы ждал.
В нос бьет влажный, весенний воздух.
Блядь.
Она вернулась…
Она вернулась и это многое меняет. С тех пор как я узнал, что самолет приземлился в Шереметьево, будто лампочки одна за одной в электрической цепи зажглись.
День обрел смысл, а жизнь – ясные очертания.
– Ульяна, – звоню.
– Да?
– Бумаги в банк уже готовы?
– Да, Ром. Полдня подготавливала. Три пакета документов собраны. Только закончила.
– Отлично. Отвези их нашему менеджеру в отделение на Маяковского, чтобы регистрация прошла сегодня.
– Будет сделано, босс!..
Меня передергивает. Не нравится это обращение и фамильярность, с которой оно подается, но пока спускаю на тормозах.
– Домой? – спрашивает Вячеслав, когда шум улицы остается вне салона.
Качаю головой.
– Давай… съездим туда, Слав.
Смотрю в зеркало. Водитель понимающе кивает и плавно выезжает с парковки.
Я в дороге продолжаю разгребать звонки. Шестнадцать из них принадлежат Ильяне. Пока смахиваю уведомления с экрана, случайно отвечаю на семнадцатый:
– Слушаю.
– Ты издеваешься, Березовский? Мы же договаривались, мать твою!.. Почему мне звонит твой адвокат?
– Ты зря сходила на то интервью, – прищуриваюсь зло.
Кулаки трещат.
Сука конченная. Все федеральные каналы обошла, пока я на нее управу не нашел. Заебался говно подчищать.
– Мне теперь вообще дома сидеть? – верещит. – И как мне объяснять всем наше расставание?
– Будешь сидеть там, где я скажу. Вопросы?
– Отзови своего адвоката и дай мне работать, Березовский!
– Работай. Но это последнее предупреждение. Твой сценический псевдоним теперь у меня в руках. Я его купил за большие деньги, но могу себе позволить побыть расточительным и закопать его на кладбище бывших звезд. Или не отсвечивай, или выступай под своим настоящим именем. Как ты там по паспорту? Лидия Белкина?.. М?..
Она рычит в трубку от бессилия.
– Ненавижу Гаспаряна, – вспоминает своего бывшего покровителя. – Он не мог так поступить!..
– Он не мог мне отказать, – поправляю ее. – Все. Отбой.
Ослабляю галстук, а потом сдергиваю его и кидаю вместе с телефоном на сидение. Ноги вытягиваю и смотрю прямо перед собой.
В одну точку.
Во дворе старой хрущевки тихо.
Только бывшая соседка выгуливает свою мелкую, вечно орущую собачонку. Склонившись, смотрю на старые деревянные окна. Откашливаюсь в кулак.
Света нет.
И где мать твою, ее носит?..
Тот факт, что я не знаю о месте дислокации своей жены в Москве, беспокоит. Надо срочно это исправить.
– Купить вам кофе, Роман Алексеевич? Могу сходить.
– Нет, Слав. Сегодня не до этого. Поехали, – решительно командую и перевожу взгляд с темных окон на спинку сидения перед собой.
– Домой?
– Домой, Слав… Пока домой.
