Czytaj książkę: «Увидеть свет. Роман»

Czcionka:

ISBN 978-5-0059-8193-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Кризис семьи: от замалчивания к глобальной проблеме

Мир стремительно меняется, и вместе с ним трансформируются и устоявшиеся социальные институты, словно они не выдерживают натиска времени. Одним из самых болезненных и тревожных изменений является эрозия института семьи, который казался нам незыблемым. То, что ещё недавно казалось непоколебимым и нерушимым, сегодня подвергается серьёзным испытаниям, и мы с ужасом наблюдаем за его разрушением. Мы всё чаще слышим о разводах, насилии в семьях, которое скрывается за закрытыми дверями, и, что особенно пугает и вызывает дрожь по телу, – об убийствах на почве бытовых конфликтов, где рушатся судьбы и жизни людей. От всего этого по большей части страдают дети, которые становятся свидетелями насилия и раздора между самыми близкими людьми, получая психологические травмы на всю жизнь.

Эта книга как раз затрагивает многие проблемы, возникающие в семье и обществе в целом под влиянием этого процесса, показывает нам, как меняется отношение людей к браку, к семье, к детям, и к самим себе, и как это влияет на их судьбы. Она заставляет нас задуматься о том, что происходит с нашим обществом.

Вспоминая советскую эпоху, нельзя не отметить, что общественное мнение играло значимую роль в сохранении семей. Отклонение от нормы, будь то измена или недостойное поведение, не оставались без внимания. Такие вопросы выносились на обсуждение, осуждались на собраниях, и люди, по крайней мере внешне, старались сохранить семью. Пусть это порой и носило формальный характер, но определенный сдерживающий фактор существовал.

Сегодняшнее общество, декларируя свободу и вседозволенность, порой скатывается к хаосу. Границы дозволенного размываются, и мы наблюдаем катастрофический рост разводов, а насилие в семьях из латентной проблемы превращается в открытую рану. Новостные ленты пестрят заголовками о бытовых скандалах, заканчивающихся побоями и даже убийствами. Раньше это замалчивалось, считалось делом «внутрисемейным», но когда проблема приобретает масштабы эпидемии, молчать уже невозможно.

Эта проблема перестала быть личной трагедией отдельных людей. Она превратилась в глобальную проблему, которая бьет по обществу в целом. Рост числа разводов влечет за собой не только личные драмы, но и социальные последствия, такие как:

Ухудшение демографической ситуации: Распад семьи снижает рождаемость, ведь именно семья является естественной ячейкой для воспроизводства населения. Дети, выросшие в неполных семьях, нередко испытывают психологические трудности и имеют меньше шансов на успешную социализацию.

Рост насилия: Насилие в семье – это не только физическое, но и психологическое давление, которое разрушает личность и травмирует детей. Дети, выросшие в атмосфере насилия, часто сами становятся жертвами или агрессорами.

Повышенная смертность: По данным исследований, люди, пережившие развод или насилие в семье, чаще подвержены депрессиям, тревожным расстройствам и, как следствие, имеют более высокий уровень смертности.

Снижение уровня доверия в обществе: Распад семьи подрывает доверие не только между супругами, но и между людьми в целом. Разочарование в близких людях ведет к социальной апатии и отчуждению.

Причины этого кризиса многообразны и сложны. Это и экономические трудности, и социальная нестабильность, и отсутствие четких нравственных ориентиров. Но главное – это потеря понимания ценности семьи как основы общества, утрата уважения и терпимости в отношениях между супругами.

Что же делать? Необходимо признать, что институт семьи нуждается в поддержке и защите. Это не означает возвращения к устаревшим формам и методам. Это означает поиск новых путей укрепления семьи, пропаганду нравственных ценностей, уважения и любви.

Необходимы комплексные меры, включающие:

Образование и просвещение: С раннего возраста необходимо обучать детей ценности семьи, ответственности, основам взаимопонимания и ненасильственного общения. Психологическая помощь: Необходимо сделать психологическую помощь доступной для всех, кто столкнулся с проблемами в семье. Юридическая поддержка: Необходимо ужесточить наказание за домашнее насилие и обеспечить защиту жертв. Социальная поддержка: Необходимо создавать программы поддержки молодых семей и одиноких родителей. Активное участие общества: Каждый из нас должен осознать свою ответственность за сохранение семьи и не оставаться равнодушным к проблемам других.

Кризис семьи – это не приговор, а вызов. Мы должны объединить усилия, чтобы преодолеть его. Мы должны понять, что сильная семья – это залог процветания общества и благополучия будущих поколений. И начинать нужно с себя, со своих собственных семей, с воспитания своих детей в любви, уважении и взаимопонимании. Только тогда мы сможем вернуть семье её истинное значение и сделать наше общество более здоровым и счастливым.

ГЛАВА 1

Вика, словно маленькая бабочка, устроилась на краю крыши своего трехэтажного дома. Вечерний сумрак опускался на город, окутывая его мягким покрывалом, сотканным из огней машин и спешащих силуэтов прохожих. Внизу, жизнь пульсировала своим обычным ритмом, но на крыше царила своя, особенная атмосфера. Вика, казалось, сроднилась с этим пространством, с его шершавой прохладой и умиротворяющей тишиной, нарушаемой лишь шёпотом ветра.

С крыши открывался вид на соседний дом – близнец их собственного, такой же трехэтажный, словно брат-близнец, только молчаливый и закрытый. Вика часто бросала туда взгляд, по привычке, выискивая движения на его крыше. За годы её «крышных» вылазок, чердачное окно этого дома всегда оставалось черным и безмолвным. До вчерашнего вечера.

Сегодняшний вечер ничем не отличался от других. Городские огни уже зажглись во всю мощь, и Вика, прислонившись спиной к теплой трубе, наслаждалась этой успокаивающей картиной. Ветер играл с ее волосами, лаская кожу, и словно принося с собой запахи вечернего города. Ей нравилось это ощущение – отдаленности, отрешенности от повседневной суеты. Именно здесь, на крыше, она могла спрятаться от громких ссор родителей, от обид и непонимания. Здесь она либо просто наблюдала за миром, либо полностью погружалась в свои рисунки, создавая собственные миры на листах бумаги, разбавляя реальность красками своих фантазий.

Но тут, во мраке между двумя домами, вспыхнул слабый отблеск. Не яркий электрический свет, а скорее мерцающий блик свечи, пробивающийся из чердачного окна соседнего дома. Сердце Вики на миг замерло. Не может быть! Неужели кто-то наконец-то появился на «их» крыше? Стремительно проскочив обратно в квартиру, она достала старый отцовский бинокль, его верного помощника в наблюдении за птицами, и вновь оказалась на крыше. Прильнув к окулярам, Вика изо всех сил пыталась рассмотреть, что же происходит в соседском чердаке. Но темнота была слишком густой, словно чернильная пелена, и не поддавалась никаким попыткам. Лишь расплывчатое пятнышко света, похожее на язычок пламени, иногда вспыхивало и тут же гасло в глубине чердачного проема.

Прошло несколько минут, наполненных тихим ожиданием. Вика так и не смогла разглядеть ничего конкретного. Вдруг, как и появился, свет в соседском чердаке бесследно исчез, словно и не было его вовсе. Теперь на месте недавнего мерцания зияла лишь привычная черная пустота. В душе у Вики остался только рой вопросов и странное, щемящее любопытство, тревожащее, как слабый укол от занозы. Этот неожиданный огонек в черном проеме чужого дома разбудил что-то внутри неё. То, что раньше было просто привычным наблюдением, теперь стало загадкой, которую Вике во что бы то ни стало захотелось разгадать.

Утро прокралось в комнату Вики нежным, солнечным лучом, пробившимся сквозь щель в занавесках. Но вместо привычного утреннего сонного оцепенения, ее пронзила искра любопытства. Вчерашний ночной гость из соседского чердака словно не давал ей покоя, засев где-то в уголке сознания. Позабыв обо всём, Вика бросилась к окну, словно повинуясь невидимому зову. И её глазам предстало поистине удивительное зрелище.

На крыше соседнего дома, словно внезапно возникнув из ниоткуда, мелькнула фигура. Вика вжалась в оконное стекло, наблюдая за тем, как из чердачной двери появляется парень. Он был невысок, с темными волосами, и за спиной у него висел большой, потрепанный рюкзак. Парень, словно опасаясь, что его могут увидеть, огляделся по сторонам, и, убедившись, что крыша пуста, проворно спустился по пожарной лестнице. Вскоре он уже стоял на тротуаре, направляясь к автобусной остановке. Вика никогда его раньше не видела, а ведь она знала практически всех в их районе. Это было так же странно, как если бы на их улице вдруг вырос бы новый дом.

Привычно спустившись вниз, Вика села в автобус, привычно заняв свое место в середине салона. Она краем глаза заметила, как парень, словно тень, проскользнул на сиденье позади неё. Он словно специально старался не привлекать внимания. Вика, затаив дыхание, незаметно наблюдала за ним через отражение в окне. Она рассматривала его неровно подстриженные волосы, бледное лицо и слегка потерянный взгляд. Он казался немного взъерошенным, словно только что проснулся, и в то же время был каким-то по-своему загадочным.

И тут, словно по щелчку, пазл сложился. Вика с изумлением осознала, что парень, словно тень, сошедшая со страниц таинственной книги, вышел из автобуса именно на её остановке, прямо у школьных ворот. Невероятно! Значит, он тоже учится в их школе! Как же она могла его раньше не замечать? Этот вопрос метался в её голове, как заблудшая птица в клетке. Вика напрягла память, стараясь вспомнить хоть какое-то упоминание о нём, но тщетно – он был словно призраком, возникающим из ниоткуда. Она не отрываясь, наблюдала за ним, пока он, слегка сутулясь, шёл по направлению к главному входу школы. Внутри Вики росло не просто недоумение, а настоящий рой вопросов. Почему он выбрал чердак соседнего дома в качестве ночлега? Неужели это был какой-то протест, глупый спор с друзьями, или, может, это часть какой-то тайной игры, в которую он втянул сам себя?

Этот день в школе стал для Вики настоящей пыткой. Она, словно зачарованная, пыталась слушать учителей, но все её мысли вертелись вокруг загадочного незнакомца с соседской крыши. Она то и дело ловила себя на том, что ее взгляд устремлен куда-то в пустоту, а в воображении всплывает силуэт парня с потрепанным рюкзаком, выходящего из чердачной двери. Уроки проносились как в тумане, а время тянулось мучительно долго. Когда же, наконец, прозвенел звонок, от которого, казалось, уши протрезвели, и Вика вырвалась из душных классов на улицу, она с облегчением вдохнула свежий воздух. Но стоило ей сделать несколько шагов, как её сердце снова забилось сильнее – парень-загадка шел впереди, слегка сутулясь, словно неся на плечах невидимое бремя.

В автобусе Вика вела себя как настоящий шпион. Она нарочито отворачивалась к окну, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, а сама, краем глаза, наблюдала за ним через отражение в стекле. Ей казалось, что он может почувствовать её пристальный взгляд и заподозрить неладное. Наконец, наступил момент их остановки. Вика вышла из автобуса, стараясь не смотреть на него, но тут же с замиранием сердца заметила, что он не пошёл в сторону их домов. Он свернул в другую сторону, и его фигура как-то стремительно уменьшалась на фоне вечерних улиц. Любопытство, словно маленький бесёнок, разбушевалось в душе Вики, и она, словно ведомая невидимой нитью, незаметно пошла за ним, стараясь оставаться в тени и не выдавать себя. Она шла, повинуясь какому-то внутреннему зову, но парень снова направился к соседнему подъезду.

Сердце колотилось в груди у Вики, словно пойманная птица, и она, словно реактивный самолет, ворвалась в свою квартиру, захлопнув за собой дверь. Она чувствовала себя одновременно и шпионкой, только что выполнившей секретное задание, и нашкодившим ребенком, застигнутым на месте преступления. Ей нужно было убедиться, что она не сошла с ума, что все, что она видела, происходило на самом деле. Она, как ошпаренная, выскочила на балкон, словно пытаясь поймать ускользающие мгновения, и как будто проверяя, не привиделось ли ей все это. И точно, спустя несколько томительных минут, которые показались ей вечностью, она увидела знакомую фигуру. Парень, словно искусно созданная тень, ловко и бесшумно проскользнул в подъезд соседнего дома, растворившись в темноте его проема, как призрак. Вика с удовлетворением отметила, что он, видимо, не решался лезть по пожарной лестнице на крышу днем, осознавая, что таким образом он может привлечь к себе лишнее внимание. Это наблюдение заставило ее задуматься – он явно не хотел, чтобы его секрет был раскрыт, и это разжигало ее любопытство с новой силой.

Первая, спонтанная мысль Вики была немедленно поделиться своим открытием с мамой. Она представила себе, как взволнованно рассказывает обо всем происходящем, как мама, как настоящий профессионал в сфере образования, непременно отреагирует и поможет парню. Ведь ее мама работала в школе и наверняка имела опыт в подобных ситуациях. Если у парня проблемы дома, то мамина помощь могла бы оказаться неоценимой. Но тут же, словно внезапно налетевший порыв холодного ветра, ее пыл охладился. «Стоп, Вика, – сказала она себе. – Это же не твоя забота! Зачем совать нос в чужие дела? Пусть парень сам справляется со своими проблемами». В этот момент Вика почувствовала себя, словно запуталась в паутине противоречивых чувств, и не могла решить, что ей делать.

И все-таки, несмотря на свои колебания, она решила дать этой загадочной истории немного времени. Возможно, это действительно просто какая-то нелепая шутка, или парень временно сбежал от своих родителей, и через несколько дней он вернется домой и все утрясется. Ведь и ей самой, хоть иногда, хотелось убежать от всего и побыть наедине со своими мыслями. «Да, – подумала Вика, – я просто подожду несколько дней, посмотрю, что будет дальше. А потом, если ничего не изменится, то тогда, возможно, я и расскажу кому-нибудь о своем загадочном соседе». И она с облегчением выдохнула, почувствовав, как напряжение постепенно отступает. Но, как маленькая искорка, в её сердце по-прежнему тлело любопытство. И пока, до поры до времени, эта тайна останется их маленьким, общим секретом – её и таинственного парня с соседской крыши.

В вихре школьных будней, между разговорами о контрольных и планах на выходные, Вика, словно искусный детектив, собирала по крупицам информацию о своем таинственном соседе. Она ловко вплетала его имя в разговоры с подругами, словно невзначай, и так, слово за слово, смогла выяснить некоторые детали его личности. Теперь она точно знала, что он не просто какой-то случайный бродяга, а вполне себе реальный ученик их школы. Она уже не раз видела, как он каждое утро, словно проснувшийся лесной зверек, появлялся на крыше соседнего дома, держа в руках бутылку с водой. Она наблюдала из своего окна, как он, не спеша, умывался и чистил зубы, используя крышу в качестве импровизированной ванной комнаты. Прошло уже два долгих дня, наполненных размышлениями и переживаниями, а Вика всё никак не решалась кому-либо рассказать о своей тайне. Каким-то образом ей казалось, что как только она расскажет это кому-то другому, магия этой тайны исчезнет.

Всякий раз, когда она задумывалась о том, чтобы всё-таки рассказать кому-нибудь о нём, её словно сковывал невидимый страх. «А что если меня неправильно поймут? А что если я нарушу его тайну?» – эти мысли терзали её, заставляя оттягивать этот момент. Но любопытство не давало ей покоя, и она продолжала свои тайные наблюдения. Теперь она знала, что его зовут Артемий Воронов, и он учится в старших классах их школы. Это все, что ей удалось узнать из обрывков разговоров, а этого, конечно же, было слишком мало. Вике хотелось заглянуть за эту завесу таинственности, узнать, что движет этим парнем, и почему он предпочел чердак обычной кровати.

И вот, когда она ехала в автобусе вместе с Катей, она снова, словно невзначай, завела разговор об Артемии. Она, с наигранной небрежностью, спросила:

– А ты знаешь Артемия Воронова? Он вроде из старших классов. Катя, с округлившимися от удивления глазами, ответила:

– Конечно, знаю! Он же у нас в школе учится! А что?

И Вика, затаив дыхание, продолжила свой допрос:

– Да нет, ничего. Просто интересно, он же ни с кем не общается. И тут Катя, как будто открыла ящик Пандоры:

– Учится он средне. Да и вообще, он действительно какой-то замкнутый, ни с кем особо не общается. Странный он какой-то. Но тут же к этим поверхностным характеристикам Катя добавила еще кое-что, от чего у Вики внутри всё перевернулось:

– Я больше ничего о нём не знаю, но от него воняет. И она с отвращением сморщила нос, словно её действительно передернуло от неприятного запаха.

Вике в этот момент захотелось отчитать Катю, сказать ей, что он ни в чём не виноват, что ему просто негде помыться, ведь на крыше нет душа. Она хотела защитить Артемия, этого таинственного парня, который так мужественно переносил все тяготы своей непростой жизни. Но вместо этого она просто промолчала, оглянулась через весь автобус и с грустью посмотрела на Артемия. Видимо, она смотрела слишком долго и слишком пристально, потому что в какой-то момент он повернул голову и заметил её взгляд.

Вернувшись домой, Вика чувствовала себя какой-то разбитой и опустошенной. Слова Кати про «запах» застряли у неё в горле комом, оставив после себя неприятный осадок. Чтобы немного отвлечься и привести свои мысли в порядок, она вышла на балкон. Расположившись в старом, потрепанном кресле, она достала свой любимый скетчбук и карандаш. Но рисование сегодня не шло на лад. Вика пыталась сосредоточиться на набросках, но все её мысли вновь и вновь возвращались к Артемию. Она представляла себе, как он каждый день, словно отшельник, проводит ночи на холодном чердаке. Если у него нет возможности принять душ, то, вероятно, у него нет и нормальной еды. И от этой мысли ее сердце сжималось от сострадания.

И внезапно в голове у нее вспыхнула идея. Она почувствовала, что просто обязана сделать что-то хорошее для этого таинственного парня. Она, словно по наитию, встала с кресла, отбросив в сторону карандаш, и направилась на кухню, как будто ее вели неведомые силы. Без лишних раздумий она принялась за дело. Она сделала пару сытных бутербродов с колбасой и сыром, бережно вытащила из холодильника небольшой пакетик сока и, чтобы немного подсластить его жизнь, добавила еще и пакетик чипсов с сушками. Она аккуратно сложила все это съестное добро в небольшой пакет и, стараясь не шуметь, отправилась в соседний подъезд.

Вика, осторожно и тихо подобралась к двери чердака, прислушалась, и, убедившись, что никого поблизости нет, постучала еле слышно. Она была уверена, что Артемий находится именно там, в своем тайном убежище, и как только она слегка коснулась пальцами шершавой поверхности двери, она тут же, с быстро бьющимся сердцем, побежала обратно в свою квартиру. По пути, ей послышался сверху какой-то приглушенный шум, и она, убедившись, что её «гуманитарная помощь» доставлена адресату, поспешила скрыться. Она, как партизан, выполнивший свою миссию, чувствовала легкое волнение и тревогу.

Вернувшись к себе домой, она тут же выскочила на балкон. Она, как зачарованная, окинула взглядом соседний дом. Он словно был как на ладони, даже крыша, ставшая для Артемия родным пристанищем, была хорошо видна с её балкона. И тут, словно по мановению волшебной палочки, она увидела его. Артемий сидел на соседней крыше, на том же самом месте, где она обычно любила наблюдать за закатами. Он сосредоточенно ел бутерброды, запивая их соком, и в этот момент Вика почувствовала, как в её душе разливается тепло, словно от маленького, но такого важного и нужного доброго поступка.

В тот самый момент, когда Вика наблюдала за Артемием, уплетающим её бутерброды на крыше, она внезапно почувствовала, что он тоже смотрит в её сторону. Её сердце пропустило удар. Он знал! Он знал, что она видела его, он знал, что она в курсе его тайной жизни на чердаке. И этот пронзительный взгляд, которым он смотрел прямо на неё, как будто пронзал её насквозь, словно пытался заглянуть в саму её душу. Это было так неожиданно, так волнительно. В одно мгновение они стали сообщниками общей тайны, и это осознание наполнило её какой-то странной смесью неловкости и трепета. Она почувствовала, что теперь между ними пролегла невидимая связь, соединяющая их, как две половинки одного целого, и это чувство было одновременно и пугающим, и притягательным. Она начала лихорадочно думать, что бы она ему сказала, если бы он вдруг подошел к ней и заговорил. Она прокручивала в голове варианты ответов, словно готовясь к важному экзамену, но, как назло, все слова, которые приходили на ум, казались ей глупыми и неуместными.

На следующий день, словно по какому-то таинственному сговору, Вика увидела Артемия на автобусной остановке. Сначала они были совсем одни, и Вика чувствовала себя крайне неловко. Она старалась не смотреть в его сторону, но при этом все её внимание было приковано к нему. Она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела, словно между ними было некое невидимое поле. Она то и дело бросала на него украдкой взгляд, и каждый раз, когда их глаза случайно встречались, ее сердце начинало бешено колотиться. В этот момент ей хотелось, чтобы автобус подъехал как можно скорее, чтобы этот момент неловкого молчания поскорее закончился. Она видела, как автобус выезжает из-за поворота, и она, словно спасаясь от опасности, буквально молила, чтобы он ехал немного быстрее. В ее голове проносились обрывки мыслей, она вспоминала его взгляд на крыше, и ей стало казаться, что она совершенно не знает, как себя вести в такой ситуации.

В ту секунду, когда автобус, с характерным шипением, остановился перед ними, Артемий неожиданно подошел к ней на шаг ближе. Он не поднимал глаз, словно боялся увидеть в её взгляде неприязнь, и его голос, еле слышный, как дуновение ветра, произнес всего лишь одно короткое слово:

– Спасибо.

Это было первое слово, которое она услышала из его уст, и оно было настолько неожиданным, что Вика на мгновение замерла, словно парализованная.

Двери автобуса открылись, и, как истинный джентльмен, Артемий пропустил её вперед. Вика, не сказав ни слова в ответ, вошла в салон, но это произошло не из-за её невежливости. В тот момент, когда он произнес это «Спасибо», её словно ударило током. Её пронзила волна мурашек, пробежавших по всему телу, словно от прикосновения к чему-то непостижимому. Этот его тихий, немного хрипловатый голос, прозвучал в её ушах, как волшебная мелодия, оставив после себя ощущение тайны и какого-то необъяснимого трепета.

В автобусе, словно по негласному соглашению, Артемий не стал садиться рядом с ней. Он занял место где-то в другом конце салона, и всю дорогу они ехали молча, стараясь не встречаться взглядами. Вика чувствовала себя так, словно они оба носили на себе невидимые маски, скрывая свою неловкость и смятение за маской безразличия. Она то и дело ловила себя на том, что её взгляд непроизвольно тянется к Артемию, но как только она замечала, что он тоже смотрит в её сторону, она тут же отворачивалась к окну, делая вид, что её очень интересуют мелькающие за ним дома и деревья. Внутри нее кипел целый океан противоречивых чувств – любопытство, смущение, и какое-то странное, волнующее предчувствие.

После школы, когда она снова села в автобус, её сердце снова забилось с удвоенной силой. Она оглядела салон, отыскивая глазами знакомую фигуру, но Артемия не было видно. Вика уже начала думать, что он, возможно, не поедет сегодня этим автобусом, когда двери в задней части салона открылись, и она увидела, как он заходит внутрь, последним, словно специально дожидаясь, пока все остальные пассажиры займут свои места. Она сразу поняла, что он не ищет свободное место. Его взгляд, проскальзывающий по лицам сидящих, был каким-то особенным, и Вика с первого взгляда поняла, что он ищет именно её.

В тот самый момент, когда их глаза, наконец, встретились, Вика, смутившись, очень быстро отвела взгляд в сторону, опустив его на свои колени. Она ненавидела себя за это чувство неловкости и неуверенности, которое неизменно возникало у неё при общении с мальчиками. Ей казалось, что она превращается в какого-то глупого подростка, не знающего, как вести себя в таких ситуациях. «Может быть, это придёт с возрастом,» – подумала она, с надеждой на то, что когда ей, наконец, исполнится шестнадцать, она станет более раскованной и уверенной в себе.

И тут Артемий, словно нарушая все её ожидания, направился к ней. Он, словно не замечая пустых мест, сел рядом с ней, бросив свой потрепанный рюкзак на пол между своими ногами. И тут, на расстоянии вытянутой руки, Вика почувствовала то, о чём говорила Катя. От Артемия действительно исходил неприятный запах, запах застоявшейся воды и немытого тела, но она не осудила его за это. Она знала, где он живёт, она видела, как он каждое утро умывается на крыше, и она понимала, что у него нет никакой возможности принять нормальный душ. Она не могла винить его за это, напротив, её сердце переполняла жалость и сочувствие к этому странному, но такому загадочному парню с соседней крыши.

Сначала Артемий молчал, словно подбирая нужные слова или стараясь обуздать свои эмоции. Он нервно теребил дыру на своих старых, выцветших джинсах. Это была не та стильная прореха, которую намеренно делают на модной одежде, чтобы придать ей небрежный вид. Вика, с грустью, заметила, что это самая настоящая дыра, свидетельствующая о бедности и запущенности. Джинсы явно были ему малы, они не закрывали его лодыжки, но при этом, благодаря его худобе, они сидели на нём в остальных местах вполне сносно. По тому, как он теребил дыру на джинсах, было видно, что он не знает, с чего начать разговор. Он, как будто, прокладывал тропу в неизведанную страну, и не знал, какое слово станет первым шагом в этом странном путешествии.

И тут, наконец, нарушив тишину, он произнёс тихим голосом, полным беспокойства:

– Ты кому-нибудь сказала?

Вика, с удивлением и легким трепетом, повернула голову к нему. Он смотрел ей прямо в глаза, без стеснения, но с каким-то явным волнением. Вика впервые по-настоящему рассмотрела его, и ее поразила какая-то контрастность его облика. У него были тёмно-каштановые волосы, но она подумала, что, возможно, если бы он их вымыл, они бы не были такими темными и тусклыми. А вот глаза, напротив, поражали своей яркостью и сиянием, словно два маленьких кусочка неба, попавшие в его лицо. Настоящие голубые глаза, как небо в ясную погоду, – это первое, что пришло ей в голову, когда она увидела их. Она, как будто, разглядела за внешней оболочкой что-то настоящее и чистое.

Она отрицательно покачала головой, словно не желая обмануть его даже маленькой ложью, и снова отвернулась к окну, стараясь скрыть своё смущение. Вика ни капельки не сомневалась, что после её отрицательного ответа он встанет и пересядет на другое место, так как уже выяснил то, что его интересовало. Но Артемий не двинулся с места. То, что он продолжал сидеть рядом, и не отворачивался от неё, придало ей немного смелости. Она, прошептав тихим голосом, словно боялась, что их кто-то услышит, спросила:

– Почему ты не живёшь дома с родителями?.

Артемий молчал несколько секунд, внимательно наблюдая за ней. Он, как будто, пытался решить, можно ли ей доверять, стоит ли делиться с ней самым сокровенным. Потом, с заметной тяжестью в голосе, он ответил:

– Потому что они этого не хотят.

Эти слова прозвучали так, словно он произнес приговор собственной судьбе, и Вика, услышав их, почувствовала, как сердце её сжалось от боли и сочувствия.

После ответа Артемия о том, что его родители не желают, чтобы он жил дома, он внезапно встал и, не оборачиваясь, пошёл вперёд. Вике на мгновение показалось, что она чем-то его обидела, но затем она поняла: автобус подъезжал к их остановке. Она схватила свои сумки и выскочила из автобуса, следуя за ним. В этот раз он не пытался скрыться, не заходил в какие-то закоулки, не обходил квартал, чтобы она не могла видеть, как он поднимается по пожарной лестнице или проникает в подъезд. Он шёл прямо, открыто, ничего не скрывая. Обычно, когда они встречались на остановке, он уходил в другом направлении, а она, после краткого взгляда на его фигуру, вспоминала тот неловкий, отчаянный взгляд в глаза. В этот раз он шёл вместе с ней к её дому.

Когда они подошли к месту, где обычно Вика сворачивала к своему подъезду, а он уходил в сторону дома, за которым был её родной, оба остановились. Артемий посмотрел сначала на неё, потом на её дом. В его взгляде читалось беспокойство и какая-то скрытая мольба, но в то же время и решительность.

– В котором часу твои родители возвращаются домой? – спросил он, голос его звучал прерывисто, словно он боялся получить ответ, который не сможет принять.

Вика посмотрела на часы: 14:40.

– Вечером, после пяти вечера, – ответила она, чувствуя, как сердце начинает учащенно биться. В этот момент она осознала всю тяжесть его положения и свою роль в нём.

Он кивнул, и в его глазах мелькнуло выражение, граничащее с отчаянием. Как будто он собирался что-то сказать, но в последний момент сдержался. Он ещё раз кивнул и, развернувшись, пошёл к своему дому. Вика понимала, что поступает глупо, что за этим может последовать множество негативных последствий. Но всё же, не выдержав, окликнула его, и когда он остановился и обернулся, произнесла:

– Если ты поспешишь, то успеешь принять душ до их прихода.

Её слова повисли в воздухе, будто два лёгких облачка, наполненных и надеждой, и тревогой. Внезапно, всё стало так ясно и понятно. У неё внутри всё затрепетало от понимания масштаба ситуации. Она понимала, что её слова могут привести к неприятностям, к неприятностям для неё самой и для него. Но Вика просто не могла оставить его уходить в одиночестве, не предложив хоть какую-то помощь. Ей было страшно, но это чувство было ничтожно мало по сравнению с той глубокой тревогой, что она испытала, увидев его взгляд.

Он снова посмотрел в землю, и Вика поняла, что он совершенно не уверен в том, что сказать. Её сердце сжималось, когда она видела его в этом состоянии. Он лишь опустил голову, и пошёл к подъезду, не сказав ни слова в ответ. Взгляд его был печален и наполнен тоской, но в то же время в нём читалась благодарность. А она, без единого слова, последовала за ним, не сводя с него глаз.