Czytaj książkę: «Прощание с Литинститутом»

Czcionka:

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

* * *

… Я умчу с собой
Все беды смертоносные. Судьба
Жестокая, ужасный Страх, Болезни,
Зараза, чёрная Чума и Горе,
Со мной, со мной идите! Любо мне
Поводырей таких иметь в пути…

Софокл «Царь Эдип»

Повесть о том, как поссорились городской голова и уездный исправник

Вы знаете Агафию Федосеевну? ту самую, что откусила ухо у заседателя…
Н. В. Гоголь

Вспоминая достославные школьные годы, до сих пор содрогаюсь от лютой ненависти к урокам истории. И это отнюдь не потому, что я, как каждый стандартно-гениальный еврейский ребёнок, сызмальства пророчески подозревал о явной однобокости и необъективности сугубо материалистического подхода к судьбам человечества и пророчески видел, что движущая сила истории – никак не победивший пролетариат и даже не примкнувшее к нему не менее трудовое крестьянство. (Кстати, двигал ли что-нибудь пролетариат в Древнем Риме или, упаси Бог, в инквизиторской Испании? Если не он, то кто же куда-то продвигался вместе с историей?!). Чего не было, того не было – врать не буду. Как весь советский народ, в едином порыве я поддерживал курс единственно существующей и самой справедливой на свете партии и заодно сочинённой ею же исторической хронологии. А куда, скажите на милость, деваться несмышлёному ребёнку?

Уже повзрослев, я так и не сумел перебороть в себе отвращение к датам, именам и дутым юбилеям, хоть и выпестовал скудным своим умишком, что основная задача истории, как перечня давно отшумевших событий, вовсе не сухая констатация фактов, свидетельств и высокомудрых комментариев к ним. История, как любая другая наука, вероятно, должна всё-таки приносить пользу – учить практическому применению причинно-следственных связей или, точнее, отучить нас от неисправимой тяги в каждом поколении изобретать новые социальные велосипеды. Иначе перечисление имён и событий, именуемое историей, превращается в пустую схоластику, «искусство для искусства», ещё один бесполезный кнут в руках временщиков у государственного руля.

Особо трепетные воспоминания связаны у меня с уроками краеведения. В те ностальгически-застойные времена каждому школьному учителю истории вменялось в обязанность терроризировать своих бессловесных подопечных скучными до вывиха скул биографиями знаменитостей местного разлива и легендарными событиями областного масштаба, память о которых не простиралась далее витрин краеведческих музеев и благополучно умирала на линейке в школьном дворе вместе с последним звонком на фоне разваливающегося гипсового монумента кому-то из основоположников, простирающего длань над нашими ещё не облысевшими головами.

Ещё позднее, когда волей-неволей пришлось выяснять на собственной шкуре, что не существует такой обобщённо-однородной категории как народ, а есть лишь очень условная сумма индивидуальностей, из очень непростых взаимоотношений между которыми и складываются события, а уж из них то, что именуют историей, передо мной неожиданно высветилась парадоксальная истина. История – это всего лишь скелет, схема, на которую нанизываются коротенькие человеческие судьбы, и нет среди них лишних и ненужных. Эти судьбы связываются между собой тысячами самых разнообразных нитей, и, честное слово, общая картина будет неполной, если мы чем-то побрезгуем из-за незначительности или что-то пропустим…

Тем чаще, как ни странно, вспоминается мне сегодня полузабытое скромное краеведение, которое – хотелось бы того или нет – спускало нас с заоблачных высот «центровых» вершителей истории на грешную землю с её незначительными деталями и подробностями, привносящими вкус, цвет и аромат тронутых тленом давно ушедших дней. Так бывает, когда рассматриваешь старинную картонку дореволюционной прабабушкиной фотографии, и перед глазами встаёт… Что-то таки да, встаёт перед глазами, а на сердце становится тепло и… почему-то очень грустно. Будто ты заглянул в окошко столетней, а то и двухсотлетней давности, и там всё ещё горит во мраке трепещущий огонёк свечи и продолжается чья-то давно прожитая жизнь…

Продираясь сквозь железобетонные монолиты местечкового патриотизма, мы с великим интересом и изумлением разглядываем людей, имена которых вследствие незначительности высокая историческая наука оставила в забвении, вернее, даже не в забвении, а отдала на откуп своей скромной младшей сестре-дурнушке – краеведению. Этакие реальные гоголевские и щедринские персонажи (кто знает, может, даже наши с вами предки!) не удостоились быть внесёнными ни при жизни, ни после смерти в официальные исторические скрижали. Им там не место. Их удел – забытье, хотя… Плохо забывать о своих корнях, какими бы они ни были.

Придя к этому не очень оригинальному выводу, я, будучи ещё в России, решил покопаться в местных архивных документах. Столичные да центральные – там уже копано-перекопано, а вот в местных, глядишь, и отыщутся какие-нибудь сюрпризы. Честно говоря, особых надежд на отыскание имён собственных предков я не питал, ибо, насколько мне известно, ничем знаменательным они себя не проявили – в подручных у Емельяна Пугачёва не ходили, с декабристами на Сенатской площади не мёрзли, у смертного одра Пушкина не стояли, Зимний в семнадцатом году не брали и большевикам не отдавали… Если мои предки, неоднократно в прошлом меняющие города и веси в поисках лучшей доли, и оставили какие-то упоминания о себе в официальных бумагах, то они, эти упоминания, наверняка разбросаны в добром десятке российских, украинских и белорусских областных архивов. Да и я ли один могу похвастаться эдакой скучной чересполосицей?

На удивление легко я получил в середине 90-х годов доступ в Брянский областной архив и, едва познакомившись с картотекой, просто остолбенел от удивления. Мне казалось прежде, что едва ли я отыщу что-то действительно любопытное, до чего пока не добрался дотошный архивный исследователь. А если и отыщу какие-то сведения о еврейской жизни старого Брянска, то это придётся выуживать по крупицам. Теперь же выяснялось, что папок, до каменной пухлости набитых документами исключительно еврейской тематики, настолько много, что лишь опись их составляет добрый десяток страниц. Впору пожалеть, что нет у меня навыка архивной работы, умения быстро сортировать, отсеивать незначительное и выделять действительно важное и интересное, чтобы не тратить время на второстепенное и многочисленные повторы одного и того же.

С трепетом открывал я старинные папки и перелистывал аккуратные, даже не тронутые желтизной страницы полуторавековой и двухвековой давности, ведь отлично же было видно, что с тех пор, как рукой дотошного уездного архивариуса они были уложены в папку и подшиты, едва ли их ещё касались чьи-то пальчики. Не представляю, как удалось архивным работникам сберечь и сохранить эти материалы в годы лихолетья, когда многое и, безусловно, всё связанное с еврейской темой, уничтожалось в беспричинной животной ненависти. Тем не менее я листал старые страницы, поглаживал шероховатую хрупкую бумагу, вглядывался в строки, писанные старинной перьевой ручкой, и всё больше погружался в эпоху давно ушедшего захолустного провинциального городка, каковым был некогда Брянск – пограничный бастион прежней самодержавной черты оседлости, а ныне вновь ставший бастионом, но уже на другой печальной черте – границе трёх суверенных держав – России, Украины и Беларуси.

Кому-то наверняка покажется наискучнейшим занятием изучение всевозможных докладных записок, рапортов и постановлений, писанных старинной каллиграфией с множеством вычурных завитушек, и языком, на котором, по нашим куцым современным понятиям, человек в добром здравии и без психических отклонений разговаривать просто не имел права. Но это вовсе не так. Нужно просто попытаться увидеть за этими строками живого человека, попробовать хоть на мгновенье побыть на его месте, поразмышлять о его бедах и несчастьях… А если ещё представить, что всё описанное происходило не только во времена оные, и вполне может повториться на новом витке истории, ибо ничего не ново под луной, так как всё обусловлено одними и теми же причинами, а природа человеческая, увы, консервативна, то странная картина встаёт перед глазами…

Ох, как нелегко расставаться с прошлым! Гоголевские и щедринские персонажи тем и хороши, что гротескны и актуальны в любую эпоху. Поднявшись нашей волей из небытия, они находят себе прототипов и становятся бессмертными, хоть и бестелесными. Шагают из поколения в поколение и никакому тлену больше неподвластны, пока живут на страницах наших книг. Для чего? Наверное, для того, чтобы предостеречь нас от ошибок, совершённых ими во времена оные. Мудрый учится на опыте предков, а дурака сколько ни учи… К сожалению, о мудрости нам остаётся только мечтать.

Тем любопытней разыскивать поучительные сюжеты, которыми полны архивы. Вот, например, один их многих, который я старательно выписал из тех старых архивных папок в свой блокнот. Тексты я почти не исправлял, лишь кое-где сокращал длинноты, убирал бюрократическую цифирь да приглаживал для удобочитаемости старинные обороты. И, естественно, осмелился местами комментировать в силу собственных куцых возможностей…

Брянская городская управа
28 марта 1873 г.
Господину брянскому уездному исправнику
В циркуляре Министерства внутренних дел от 16 февраля 1866 г. указано, что проживать евреям в пределах городской черты разрешено только при наличии промысловых свидетельств. На 1873 г. в управе ими взято лишь 14 промысловых свидетельств, а это при множестве евреев, живущих в городе, указывает на то, что многие из них проживают здесь незаконно. Усматривая в размножении евреев подрыв местной торговли, городская управа имеет честь покорнейше просить, не найдёте ли Вы, Ваше Высокоблагородие, возможность поверить права всех евреев, живущих в городе и уезде, и отдать распоряжение о выселении тех из них, которые окажутся живущими незаконно…

Повсюду тишь и благодать, светит солнышко и не раздаются грозовые раскаты – всего лишь этакая высокомерная брезгливость коренного великоросса при упоминании о чужаке, случайно попавшем на глаза. И хоть этот чужак живёт здесь уже не одно десятилетие и даже не одно поколение, это ровным счётом ничего не меняет и из категории чужаков его не выводит. «Подрыв местной торговли» – конечно, серьёзное обвинение, но причин посыпать голову пеплом и гневно рвать на груди рубаху пока нет. Что будет дальше – время покажет.

Евреи, они всегда во всём виноваты, на кого из них ни плюнь, и даже доказательств искать не надо. Воистину, не было бы в нашем благословенном отечестве евреев, их следовало бы придумать или привести откуда-нибудь. На то они и евреи или – как это сказано в Священном писании? – козлы отпущения, вот. Но… пока время решительных действий по отношению к ним не наступило. Пускай козлик пасётся на травке. Нагуливает бока…

Тяжко и скучно жить городскому голове в глухой провинции, где никогда ничего не происходит. То гусь чихнёт, то соседская свинья конским яблоком подавится – вот и все новости. Это ведь только в столицах всякие там ассамблеи, балы да фейерверки случаются, страсти кипят да копья ломаются, а у нас… В управе сонное болото, мухи в чернильницах передохли. Чем бы жизнь оживить? Поругаться для разгона крови с кем-нибудь, что ли, или письмишко подмётное черкнуть? Вот только на кого?..

Перо протирается тряпочкой, вытряхиваются дохлые мухи из чернильницы, наливаются из пузырька свежие чернила и – пошла писать губерния…

Брянский городской голова
8 мая 1873 г.
Его Превосходительству Орловскому губернатору
Представляя на благоусмотрение Вашего Превосходительства прошение граждан о вредном влиянии еврейского населения на местную торговлю и промыслы, имею честь доложить, что население евреев в Брянске действительно быстро и значительно увеличивается, тогда как на 1873 г. взято евреями только 14 промысловых свидетельств, и это указывает на то, что большая их часть не имеет права здесь жить. Вследствие этого городская управа просила г-на уездного исправника о поверке прав всех евреев на жительство в городе и высылке тех, которые окажутся живущими здесь незаконно. Независимо от того, торговым депутатам предлагалось блюсти инструкцию о наблюдении за правильностью торговли и промыслов евреев…

Содержание этого письма вроде бы внешне похоже на предыдущее, но в нём уже появляется маленький зловещий штришок о «вредном влиянии». От этого штриха до решительного «ату их!» совсем недалеко. Впрочем, всё зависит от того, как повернутся жернова бюрократической мельницы. И захотят ли они вертеться. Вытряхнут ли в губернии и своих мух из чернильниц?..

В тихом болоте, каковым, несомненно, в те достославные годы и в самом деле являлся Брянск, просто обязаны по определению водиться черти. Об этом каждый православный знает. Если есть какие-то неурядицы, а явного супостата среди неполных двадцати тысяч городского населения не наблюдается, то, как вы думаете, на кого падёт жребий? Опять возвращаемся к пасущимся козликам…

Городской голова Добычин, как непреклонный законник и ревностный служака, просто не имеет права не бить в набат. Иначе местный серпентарий сочтёт его долгое молчание за безделье, а то и подлец сыщется, который первым черкнёт куда следует анонимное подмётное письмецо. Уездный же исправник Матвеев, глава исполнительной власти и главный соперник Добычина по части популярности среди местного бомонда, как назло больше месяца не только не принимает никаких решений, но, более того, даже отписку не пришлёт. А ведь знает же подлец обо всём, что происходит! Непорядок это, хотя… такая ситуация даже на руку.

Пора всех действующих лиц расставлять на шахматной доске в нужном порядке. В следующем своём послании преисполненный благородного негодования городской голова уже раздражённо грозит пальчиком:

Брянская городская управа
29 мая 1873 г.
Г-ну брянскому городскому исправнику
Торговые депутаты при поверке торговли застали в конторе еврея, новгород-северского 1 гильдии купца, потомственного почётного гражданина Бориса Иосифовича Быховского, двух евреев: Залмана Рубанова, имеющего приказчичье свидетельство, и Берку Абрамова Концена, занимающего должность кассира, но не имеющего никаких документов. Оный г. Быховский, как занимающийся в Брянске одними только подрядами, но не принадлежащий к местному купечеству, не имеет права держать для управления своими делами евреев. Посему городская управа имеет честь покорнейше просить Ваше Высокоблагородие выслать Рубанова и Концена из города…

И даже сейчас ещё тучи надвигающейся грозы не сгущаются, а шашки из ножен не вынуты. Внешне нейтральный тон послания, писанного пока что секретарём управы, вероятно, предполагает, что всё можно порешить миром. Естественно, не с евреями, – разве в них, по большому счёту, дело? – а миром между высокими городскими чиновниками. Хотя вовсе не для этого затевается нудная переписка, и добром подобные перипетии никогда не заканчиваются. Даже в нашем сонном царстве-государстве.

Да и кому он, этот скучный мир, спрашивается, нужен? Войнушка – это всегда хорошо, это всегда как свежий ветер, очищающий канцелярии и присутственные места от затхлого запаха казённых бумаг. Пока ты нащупываешь болевую точку, в которую можно ударить, пока ты выставляешь бездельником и мздоимцем достойного соперника, тебя видят, уважают и опасаются. И это залог собственной значимости и стабильности. А что ещё нужно чиновнику для полного чиновничьего счастья? Всё остальное – только средства для достижения этих целей…

Так что евреи – никакая не цель, а только повод!

26 июля 1873 г.
На отношение от брянского уездного исправника и отзыв потомственного почётного гражданина Быховского о евреях Рубанове и Концене.
Постановлено: на основании положений Торгового устава, держать при себе в услужении евреев может только еврей, прописавшийся в купечество 1 гильдии в одном из великороссийских городов; Быховский же, как здесь не прописавшийся, держать Рубанова и Концена в услужении права не имеет. Кроме того, приказчичье свидетельство доказывает, что Рубанов управляет торговыми делами, а это запрещается соответствующей статьёй того же устава. Потому, находя, со своей стороны, что Рубанов и Концен не имеют права оставаться в Брянске и что первый из них получит это право лишь тогда, когда будет утверждён в должности раввина, брянская городская управа переписку эту имеет честь возвратить г-ну брянскому уездному исправнику на благоусмотрение Его Высокоблагородия…
(Отзыв купца Быховского к делу не приложен. – Л. А.)

И в самом-то деле, формальная бдительность и строгое исполнение буквы инструкций – обязанность любого чиновника на государевой службе. А перестраховка, пускай и излишняя, – вообще золотое дело. И весьма похвальное. Главное, к чему-нибудь достой ному прицепиться. Ибо и твой соперник не дремлет – у него те же благие цели.

Объект для нападок никаких споров не вызывает – это бессловесные и забитые евреи, но бодаться с ними напрямую как-то не по рангу, а вот попикироваться с уездным исправником городскому голове не возбраняется, притом уже нос к носу, коли ящик Пандоры раскрыт, дабы знал цербер этакий, кто в городе настоящий хозяин. Пусть не думает, что в нашем провинциальном болоте всё спит непробудным сном. Вот что важней всего. Евреи же, попавшие в поле зрения начальства, увы, всего лишь досадное недоразумение. Причина, не в них, господа, не сомневайтесь. Они – во всех этих циркулярах и доносах всего лишь удобный инструмент давления. Крючок, на который удобно вешать шкурку побеждённого…

Безусловно, само по себе дело с евреями выеденного яйца не стоит, но любому государеву служаке, как мы уже не раз упоминали, это только на руку. Кому же не хочется малой кровью сделать чего-нибудь такого, что при удобном стечении обстоятельств и грамотно составленной бумаге прогремело бы на всю империю?! Ну, уж если не на империю, то, по крайней мере, на губернию. Глупо упускать шанс и не раздуть едва теплящийся огонь до пожара. Вот и попробуем…

Двух дней не проходит, как в губернское правление летит новая депеша, очередной раз дублирующая суть претензии, но с некоторыми нелицеприятными дополнениями и подробностями:

Брянская городская управа
28 июля 1873 г.
В губернское правление
Торговые депутаты при поверке торговли застали в конторе еврея Бориса Иосифовича Быховского, новгород-северского 1 гильдии купца и потомственного почётного гражданина, двух евреев: Залмана Рубанова, имеющего приказчичье свидетельство 1 класса, и Берку Абрамова Концена, занимающего должность кассира и не имеющего никаких документов.
На основании статей Торгового устава, г. Быховский, как занимающийся в Брянске одними подрядами, но не принадлежащий к местному купечеству, не имеет права держать здесь евреев для управления своими делами; вследствие чего управа просила г-на брянского уездного исправника выслать Рубанова и Концена из города.
Г-н исправник, прислав отзыв г-на Быховского, уведомил управу, что он направил в губернское правление представление об утверждении Рубанова раввином для исполнения в Брянске обрядов еврейского закона. Быховский же в своём отзыве объясняет, что Рубанова и Концена держит в Брянске не для управления торговыми делами, которыми будто бы управляет сам лично, а для услуг в числе прочих нанятых людей (не известно, евреев или христиан).
Относительно высылки Рубанова и Концена в отношении г-на исправника не говорится ничего, то есть г-н исправник не возражает против того, что Быховский держит евреев не для управления торговыми делами, а для услуг, и, значит, якобы имеет право держать в Брянске евреев, не состоящих в уездном купечестве.
Известно, что сам Быховский в Брянске не живёт, а наезжает временно, следовательно, торговыми делами, требующими беспрерывных занятий и расчётов, управлять лично, без посредства доверенных лиц, не может, однако и держать штат служителей, т. е. евреев, не имеет права как еврей, не прописавшийся в брянском купечестве.
Залман Рубанов едва ли удовлетворяет требованиям статей Устава духовных дел для обязанностей раввина; но коммерческими делами Быховского он управляет в Брянске более десяти лет, из чего управа заключает, что заявление об утверждении раввином он подал, лишь бы иметь предлог остаться в Брянске.
Вообще, быстрое размножение еврейского населения в Брянске, имеющего вредное влияние на местные промыслы, уже вызвало со стороны местного коренного населения мольбу, которую управа представила Его Превосходительству г-ну губернатору.
Сообщая это, управа имеет честь покорнейше просить, не благоугодно ли будет губернскому правлению обязать полицию выслать из города Рубанова до утверждения или отказа в его ходатайстве, а равно и другого еврея – Концена, как не имеющего права здесь жить. О распоряжении же по сему просим управу уведомить…

И снова пролетел месяц в тишине и спокойствии. Вряд можно сегодня в точности выяснить, что происходило в течение этого времени, однако абсолютно ясно, что отношения между городским головой и уездным исправником, и без того непростые, обострились не на шутку. До вызовов на дуэль и битья канделябрами, надеюсь, дело не доходило, так как письменных свидетельств о том не осталось. Да и не дуэльное это дело – решать казённые дрязги таким решительным способом. Завуалированный донос куда действенней пистолета, глядящего в лоб. Это вам любой скажет!

К тому же, вражда между монстрами городского управления наверняка началась не вчера и вряд ли закончится с изгнанием из города самого последнего еврея, если такое, естественно, когда-то произойдёт. Тем не менее, борьба постепенно переходит из фазы подковёрной возни в фазу открытых военных действий, когда все средства хороши, вплоть до того же откровенного, почти хамского доноса. Сие богоугодное занятие городской голова уже не перепоручает робкому служаке-писаришке, а самолично берёт в свои холёные пальчики перо, дабы настрочить следующие витиеватые письмена в вышестоящую инстанцию:

Городской голова
31 августа 1873 г.
Его Превосходительству г-ну губернатору
6 мая, представляя прошение брянских граждан о вредном влиянии еврейского населения на нашу местную торговлю и промыслы, я имел честь докладывать Вашему Превосходительству, что поселение евреев в Брянске действительно значительно и быстро увеличивается. На это размножение евреев давно уже обратила внимание городская управа, которая, даже ещё не получив прошение от граждан, просила в марте уездного исправника о поверке всех прав евреев, живущих в городе, и о выселении тех, которые не имеют права здесь жить. Со стороны г-на исправника не последовало никакого распоряжения.
По прошению граждан, представленному мне 8 мая, г-н уездный исправник имеет от Вашего Превосходительства какое – то предписание, но ни содержание поручения, ни последствия Ваших распоряжений мне не известны. А между тем, население евреев в Брянске не уменьшается, и я могу указать евреев, не имеющих права здесь жить. Так, например, новгород-северский 1 гильдии купец, еврей Берка Быховский, не записанный в брянское купечество, занимающийся здесь одними подрядами, не имеет права держать евреев по управлению своими делами, а у него в конторе торговые депутаты нашли двух евреев: приказчика Залмана Рубанова и кассира Берку Концена. Вследствие этого управа 29 мая просила г-на исправника выслать их, но г-н исправник уведомил, что представил губернаторскому правлению своё ходатайство об утверждении Рубанова раввином, умалчивая о Концене. Управа уведомила губернское правление, что Рубанов едва ли удовлетворяет требованиям Устава духовных дел для обязанностей раввина, и просила обязать полицию выслать Рубанова и Концена. Но и по этому отношению не известно, последовало ли какое-то распоряжение, а Рубанов между тем продолжает заведовать делом Быховского.
Представляя всё это на благоусмотрение Вашего Превосходительства, имею честь покорнейше просить оказать городу Ваше покровительство распоряжением об удалении тех евреев, которые по строгой поверке окажутся не имеющими права здесь жить, и в последующем почтить меня Вашим уведомлением…

Внешне сдержанный и обстоятельный тон послания, снимающего всякую ответственность с подателя сего канцелярского сочинения, очевиден, но яд, если вчитаться между строчек, сочится из каждого слова, из каждой буковки. Только слепой этого не увидит…

Вероятней всего, существовали какие-то веские, но скрытые причины вопиющей бездеятельности исправника. Едва ли его можно заподозрить в тайных симпатиях к гонимому иудейскому племени или опасении в том, что город, не дай Бог, остался бы без раввина. Наверняка здесь не обошлось, как и сегодня не обходится, без некоторых секретных подношений, может быть, даже регулярных и немалых. А что тут необычного – кто на Руси взяток не берёт? Кто вообще взяток не берёт? Тот, кому не дают! Главное, чтобы давали и повод всегда находился…

Сие, безусловно, уже авторский домысел, ибо, ясное дело, не пойман – не вор, и никаких указаний на взяточничество в официальной переписке быть по определению не может. Да и вряд ли кого-то в те стародавние времена ловили за руку на нечистоплотности. Дрязги между чиновниками и постоянные доносы друг на друга вышестоящему начальству – дело вполне заурядное. Без этого жизнь в российской провинции замерла бы окончательно.

В губернском правлении, вероятно, разгорающейся уездной войне значения пока не придают. Мелко это, господа, да ещё в придачу поводом послужили какие-то евреи… Не по чину в этих банальных дрязгах разбираться. Потому и спущена сверху соответствующая казённая отписка, едва ли кого-то удовлетворившая, но сразу же по прочтении подшитая в дело:

МВД Орловского губернского правления
Отделение 2, стол 4, 20 сентября 1873 г.
Г-ну брянскому городскому голове
Вследствие отношений от 8 мая и 31 августа 1873 г., губернское правление имеет честь уведомить Вас, милостивый государь, что о немедленной высылке евреев Рубанова и Концена, как и иных евреев, которые по поверке окажутся не имеющими права жить в г. Брянске, распоряжение уже было отдано брянскому уездному исправнику. При чём губернское правление присовокупляет, что в утверждении еврея Рубанова в должности раввина отказано…

Отписка отпиской, но формальное одобрение действиям городского головы из губернии всё же получено. Плох тот администратор, который не умеет читать между строк спущенные сверху директивы, а из прочитанного извлекать выгоду. Окрылённая поддержкой высокого начальства, брянская городская управа пытается закрепить успех и тотчас выдаёт на-гора следующий эпистолярный шедевр с жирным вопросительным знаком в конце:

Брянская городская управа
25 сентября 1873 г.
Г-ну брянскому уездному исправнику
Орловское губернское правление 20 сентября уведомило, что вам предписано немедленно выслать из Брянска евреев Рубанова и Концена, как и других, которые по поверке окажутся не имеющими права здесь жить. Побуждаемая ежедневно доходящим ропотом местных жителей городская управа имеет честь покорнейше просить Ваше Высокоблагородие уведомить, когда Вам будет угодно представить к исполнению предписание губернского правления относительно высылки евреев?..

Ну, вот и всё, бедный исправник, кажется, загнан в угол. Пусть нос не задирает и не думает, что всё ему сходит с рук и можно по-прежнему ничего не делать, только брать взятки. Да это уже – и к бабке не ходи! – ясно. «Ропот местных жителей» – это убойный аргумент! Им можно затыкать любой рот и любого ткнуть носом в нечистоты.

Однако торжествовать пока рано. По всей видимости, какое-то шевеление всё-таки происходит, зелёная ряска на поверхности болота потревожена, и бравый исправник не был бы исправником, если бы от него не последовало никакой реакции. Элементарный чиновничий инстинкт и опыт самосохранения требуют хотя бы формально огрызнуться и смачно плюнуть в сторону обидчика. Сделано что-то или нет, неизвестно, но о проделанной работе он спустя некоторое время кратко отписывается в управу, наверняка уже догадываясь, что конца войне не предвидится, и нужно беречь силы для решительного сражения, которое не за горами.

Уездный исправник
5 октября 1873 г.
Уведомляю Брянскую городскую управу, что еврей Концен несколько дней тому назад уже выслан из Брянска. Рубанов же дал подписку о выезде в семидневный срок, об остальных рассматриваются документы – имеют или не имеют право проживать в Брянске…

На войне как на войне! Противник почти повержен, но до конца не побеждён, если всё ещё огрызается. И ведь врёт как сивый мерин! Значит, он всё ещё потенциально опасен, и его нужно добивать. Тем более, судя по всему, исправник ещё тот пройдоха и лентяй, готов придумать тысячу новых оправданий, но идти на поводу ни у кого не хочет, посему за ним нужен глаз да глаз. Благо, своей нарочитой нерадивостью он опрометчиво даёт повод для сочинения двух последующих убойных посланий.

Брянская городская управа
31 октября 1873 г.
Уездному исправнику
5 октября Ваше Высокоблагородие уведомил нас, что еврей Залман Рубанов обязан подпискою выселиться из Брянска в семидневный срок, а Рубанов и по настоящее время ещё здесь.
Посему управа имеет честь просить Ваше Высокоблагородие уведомить, какие меры приняты по выселению Рубанова и евреев, не имеющих права здесь жить?..

И тут же вслед за первым, пока исправник не сподобился на очередную оправдательную эпистолу, следующее подмётное письмо:

Брянский городской голова
20 ноября 1873 г.
Г-ну губернатору
8 мая и 31 августа я имел честь представить на благоусмотрение Вашего Превосходительства жалобу брянских граждан о вредном влиянии еврейского населения на местную промышленность, указав, кроме общего размножения, сведения о двух евреях, Залмане Рубанове и Берке Концене, допущенных в Брянск и, в нарушение статей Торгового устава, заведующих делами еврея, казённого подрядчика. О высылке их городская управа просила брянского уездного исправника ещё в мае, но г-н исправник, умолчав о Концене, принял ходатайство об утверждении Рубанова в звании раввина для брянского еврейского населения, несмотря на то, что последний никак не удовлетворяет требованиям Устава духовных дел.
Получив от губернского правления уведомление с предписанием брянскому уездному исправнику о немедленной высылке из Брянска Рубанова и Концена, а также и всех евреев, не имеющих права здесь жить, управа повторила уездному исправнику свою просьбу, на что получила ответ, что Концен уже выслан, а Рубанов обязан подпиской удалиться из Брянска в семидневный срок. Потом, узнав, что Рубанов здесь, управа опять же просила исправника уведомить, какие приняты меры по выселению Рубанова и других евреев, не имеющих права здесь жить. Но на это управа уже не получила никакого ответа. Наконец, в середине ноября торговые депутаты составили акт о том, что Рубанов и Концен продолжают по – прежнему заведовать в Брянске делами еврея Быховского по казённым подрядам. Собственноручные подписи Рубанова и Концена под актами свидетельствуют, что они и не прекращали этих занятий.
Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство оказать городу ваше покровительство, подтверждением чему последует решение о принятии в исполнение распоряжения относительно удаления из Брянска евреев, которые по строгой поверке окажутся не имеющими права здесь жить, и в последующем почтить меня Вашим уведомлением…

Вот как заковыристо и зело велеречиво, но всё про одно и то же и теми же словами! В том, вероятно, и заключается высшее мастерство казуистики чиновников, занимающих ответственные посты. Писать много, ни о чём, но с конкретной и ясной просьбой в финале. И чем красочней и заковыристей язык письма, тем более высокой ступеньки они достойны! Наверху это рано или поздно отметят.