Czytaj książkę: «Меньше единицы, больше девяти», strona 4
Глава 5
Во вторник Александр пребывал в некоторой рассеянности. Со стороны казалось, что он, всегда серьёзный и собранный, теперь боролся со снизошедшим на него благостным настроением, причём явно проигрывал. Его губы то и дело против воли растягивались в улыбку.
– Ты какой-то сегодня весь день не такой, – заметил Акулов. – Кстати, как у тебя с Ингой?
– Вот в ней всё и дело, – признался Александр.
– Чем же это она успела тебя так осчастливить? – спросил Дмитрий.
– Да вчера такой фокус выкинула. И я не пойму, как к этому делу относиться. То ли как-то сказать, чтобы попридержала коней, то ли чёрт его знает – пусть несут…
Акулов уронил на стол газету и повернулся к коллеге:
– Не понял, она что, в загс уже тащит?
– Бери круче, Димон, – ответил Александр.
Он перестал противиться настроению, и счастливая улыбка засияла на его лице.
– Ребёнок будет, – выдал Акулов то, что пришло в голову, но тут же сам и поправился. – Не может быть, рано ещё… Так чего круче?
Он опустил глаза и взял в руки газету.
– Ты понимаешь, она ведёт себя так, как будто мы уже побывали в загсе, – поведал Александр.
– А-а, – протянул Дмитрий.
– Вчера она с подругой была в Измайлово. Там познакомилась с какими-то кооператорами. А у тех какие-то заморочки, счёт в банке открыть не могут. Она им и говорит: у меня муж в банке работает, вы, дескать, позвоните. Ну, ты понимаешь, она про меня им сказала, что я её муж…
– Ну и что? Кооператоры какие-то, – пробормотал Дмитрий, бросив взгляд на Александра.
Тот продолжил:
– Ещё какие кооператоры! Сейчас вообще упадёшь. Звонит вечером этот Ларик. У меня, говорит, мама профессор математики, они с подругой – та тоже профессорша – фирму открыли. Передаёт маме трубку. По голосу точно бабка. Но такая, бойкая бабулька. Приглашаю, говорит, в гости, мы, говорит, с профессиональным банкиром хотим планы обсудить…
– Чёрт, уже и старые профессора подались в капиталисты, а мы тут сидим, – проворчал Акулов.
– Так ты прикинь, сегодня вечером мы идём к ним, они где-то на Арбате живут, и мы говорим, что мы муж и жена…
– Слушай, а как ты с ней вообще познакомился, с Ингой? – перебил Акулов коллегу.
– Да я ж тебе рассказывал. Вон там, – Александр указал в окно. – На той стороне, по-моему, даже отсюда видно, видеосалон есть. Короче, я мимо иду, а там какой-то чувак с девушкой ссорится. Я смотрю на неё, такая красавица, волосы белокурые, причёска, губы накрашены, но так всё со вкусом таким, как-то вот знаешь так утончённо…
– Блин, ну ты поэт…
– — Да ты секи, я смотрю на неё и понимаю, что она для этого дурака старалась, вот чтоб он по улице шёл, а рядом с ним такая красавица! А это кретин тащит её в видеосалон, в духотищу эту! Вот думаю, если бы ради меня такая девушка так старалась. И что ты думаешь, этот дебил оставил её на улице, а сам пошёл видео смотреть!
– — Ну, не у всех же свои видаки имеются, – обронил Акулов. – А вообще отличная девушка. Плюс образование экономическое…
– — При чём здесь это? – спросил Александр.
– — Когда муж читает Маркса, а жена Энгельса, то есть шанс на мир и гармонию в семье, – объяснил Акулов. – А вот если она читает Менделеева…
– — Ну вот! Уже и ты заговорил как о муже с женой, – фыркнул Хвостов.
– — О ком? О Марксе с Энгельсом? – рассмеялся Акулов.
Раздался предупредительный стук, дверь отворилась, в комнату заглянула Жанна, секретарша управляющего.
Она носила причёску каре, но в отличие от многих привержениц этого стиля красила волосы в чёрный цвет. Глаза у Жанны были томные, губки пухлые, чёрный жакет и белоснежная блузка завершали образ. Хвостову казалось, что стоит расслабиться, как руки сами потянутся попробовать на ощупь упругость попы, затянутой в узкую чёрную юбку.
– Саш… – позвала она.
– Александр Борисович, Александр Борисович, – поправил её Хвостов.
После назначения начальником он требовал от рядовых сотрудников обращения по имени-отчеству.
– Управляющий тебя зовёт, – сказала своенравная Жанна и с иронией в голосе добавила: – Александыр Борысович!
Он поднялся из-за стола. Девушка хотела уйти, но её окликнул Акулов:
– Жанна! Останься со мной! Юрьич всё равно тебя не хватится, пока Шурик займёт его. А то у него счастливая любовь, а меня все бросили…
– Кто ж тебя бросил-то, Димочка? – кокетливо спросила Жанна.
Хвостов оставил их вдвоём в кабинете.
Андрей Юрьевич Вешняков был тучным мужчиной шестидесяти лет. За два года работы Хвостов так и не понял, разбирается ли начальник хоть сколько-то в банковском деле. Подозревал, что нет.
Вешняков практически никогда не выходил из своего кабинета. Время от времени с важным видом он выезжал на чёрной «Волге» на совещания в вышестоящую контору, то есть в Московское городское управление Промстройбанка СССР или в райком-исполком Кировского района.
Участие в работе отделения банка выражалось в том, что Андрей Юрьевич регулярно читал докладные записки, которые писали сотрудники, а машинистка перепечатывала в четырёх экземплярах. Один из экземпляров ложился на стол руководителя. Через некоторое время докладная возвращалась автору с собственноручными пометками Вешнякова. Андрей Юрьевич зелёным фломастером подчёркивал отдельные предложения.
Вот эти-то отметки и укрепили мнение Хвостова о том, что их руководитель ничего не смыслит в профессии. Александр перечитывал собственные докладные и видел отмеченными зелёным фломастером красивые фразы, но не текст с изложением сути вопроса. Хвостов стал специально вставлять в отчёты выражения, более уместные для доклада с трибуны, и веселился, когда высокопарные словеса возвращались подчёркнутыми жирными волнистыми линиями.
– Скажи, пожалуйста, Александр Борисович, – озабоченным тоном попросил Вешняков. – А что у тебя с Акуловым? Какие-то трения? Мне всегда казалось, что вы отлично ладите.
– Трения? С Акуловым? – изумился Хвостов.
– Ну, подумай. Вы не ссорились? – настаивал Андрей Юрьевич.
Александр развёл руками. С чего вдруг управляющему пришла в голову мысль о трениях между ним и Акуловым? Кто мог подать такую идею? Мелькнула догадка, что вопрос как-то связан с посиделками в пятницу. Но не мог же Акулов пожаловаться на угрозы Хвостова набить ему морду.
– Андрей Юрьевич, честное слово, нормальные у нас отношения, работаем. А что такое?
– Видишь ли, Акулов вчера попросился в кредитно-плановый отдел, – сказал Вешняков.
– Ах, вот в чём дело!
Хвостов вспомнил об обещании Дмитрия договориться с управляющим о переводе. В интересах Александра было поспособствовать этому.
– Да, он попросился в кредитно-плановый. А вместо себя даже Людмилу Оношко порекомендовал, – сообщил управляющий.
– Да-да! – подтвердил Александр. – Он говорил об этом. Он просто хочет набраться больше опыта. А то мы два года занимаемся стройками…
– Ты так горячо ратуешь за его перевод, словно хочешь избавиться от него, – насторожился Андрей Юрьевич. – Он чем-то не устраивает тебя? Плохо работает? Опаздывает? Давай накажем его. Сократим квартальную премию.
– Да нет-нет! Что вы? У меня нет к нему никаких нареканий, абсолютно никаких, – заверил Хвостов управляющего.
– В таком случае давай пока воздержимся от перемещений. Пока что это нецелесообразно, – сказал Андрей Юрьевич. – Вы же совсем недавно работали в кредитно-плановом.
– Да, но мы же и там занимались стройками. Просто вы нас в самостоятельный отдел…
– Я знаю, – оборвал управляющий Хвостова. – Сейчас что-то менять нецелесообразно. Будет правильным, если Акулов останется под твоим руководством. Со временем ты пойдёшь на повышение. А он займёт твоё место. Я думаю так.
Хвостов растерялся. Мелькнула мысль объяснить доверительно управляющему, что из Акулова не выйдет толкового сотрудника. Но он промолчал. Он подумал, что Вешняков урежет Диме квартальную премию. В ту минуту Хвостов пожалел товарища.
А когда вышел из кабинета управляющего, то стал корить себя за малодушие. Нужно было всё же не церемониться. Он не нянька Акулову.
Но с другой стороны, кто знает, чем бы обернулся доверительный разговор с начальством. Вешняков мог сделать вывод о том, что из самого Хвостова руководитель никудышный, раз он с одним подчинённым справиться не может. А ведь он прямо сказал, что его ждёт повышение. Ради этого стоило потерпеть, оставить всё как есть, дождаться карьерного роста и тогда уж наверняка отделаться от лоботряса Акулова.
А как обрадуется Инга, когда узнает, что ему обещали повышение!
В этот момент из помещения кредитно-планового отдела вышла Зинаида Ивановна, заместитель управляющего. Увидев стоявшего в коридоре Хвостова, прикрикнула:
– Что стоишь? Что, работы нет? Иди, работай…
«Карга! – подумал Александр, глядя вслед ковылявшей старухе. – Недолго тебе осталось».
Он с удовольствием представил себе, как займёт её кабинет, как девчонки в кредитно-плановом отделе будут затихать при его появлении.
Ради этого стоило потерпеть и всё оставить по-прежнему.
Едва он потянул на себя дверь кабинета, как навстречу вылетела раскрасневшаяся с растрёпанными волосами Жанна. Акулов при появлении коллеги спрятался за газетой. Хвостов почувствовал раздражение. Он только что прикрыл коллегу, не сдал его руководству, а тот и в ус не дул.
– Ну чего там? Переводят меня? – спросил Акулов.
Получалось, он знал, по какому поводу Вешняков вызывал Хвостова. А ведь мог бы и предупредить. Александр подготовился бы, продумал бы, что сказать, чтобы сплавить Акулова.
– Хренушки тебе, а не кредитно-плановый, – ответил Хвостов.
– Чего так? Я же говорил с ним?
– Ты чего ему наплёл? Что я твоей работой недоволен? – вспыхнул Александр.
Дмитрий фыркнул и покрутил пальцем у виска.
– Он это так понял. Что ты плохо работаешь и что я хочу от тебя избавиться, – добавил Хвостов. – Хотел премии квартальной лишить тебя…
– Да лишил бы, – буркнул Дмитрий.
– Можно подумать, тебе деньги не нужны, – обронил Александр.
Он прошёл к своему стоявшему у окна столу. Дмитрий сложил «Известия», развернул «Коммерсантъ» и, уткнувшись в газету, добавил:
– Да просто он валенок тупой. Делает вид, что всё происходит по какому-то его плану. На самом-то деле он ни хрена не понимает и просто боится любой самостоятельности.
Александр смотрел на макушку коллеги, видневшуюся над газетой. Пользуясь тем, что и Акулов не видит его, Хвостов не скрывал эмоций – смеси удивления с презрением. Акулов рассуждал о том, что их руководитель не слишком-то умный. Это говорил человек, который за два года не удосужился выучить список документов, необходимых для открытия финансирования, не говоря уж о том, чтобы вникнуть в суть этих документов.
– Ты считаешь, он сам надумал создать наш отдел и тебя начальником назначить? – продолжал Акулов. – Да ни фига. Это ему в головной конторе подсказали.
– С чего ты взял?
Дмитрий опустил газету и посмотрел на Хвостова.
– А ты как думал? – сказал Акулов. – Они ж отслеживают сотрудников. Наверняка сказали ему: чувак, у тебя там два перспективных кадра. На повышение сейчас вакансий нет, а удержать как-то нужно. Вот и придумали изменить штатное расписание…
«Это ты-то перспективный кадр!» – ухмыльнулся в уме Хвостов.
Однако ему понравилась мысль, что в головной конторе держат его на карандаше. Пожалуй, Акулов был прав.
Внезапно приоткрылась дверь, и в проём заглянул мужчина в чёрном костюме. Это был Олег Иванович Нардюжев, глава некой загадочной структуры, называвшейся «Национальной Академией Общечеловеческих Ценностей». Сокращённо её в банке называли «НАОЦ» или «Академия».
Олег Иванович время от времени приезжал в отделение банка, поражая всех разнообразием деловых костюмов, сидевших на нём с фантастической элегантностью. Людмила Оношко утверждала, что Нардюжев никогда не надевал одно и то же дважды. Каждый раз новым было всё: от ботинок до галстука.
Мужскую же часть коллектива, включая инкассаторов и милиционеров, дежуривших в банке, занимали автомобили. Нардюжев приезжал на бежевой «Вольво-740» с водителем, добродушным увальнем, который охотно рассказывал о тачке, пока шеф занимался делами в банке.
Однажды Олег Иванович приехал сам за рулём, только уже не «Вольво», а двухместного купе. Пока он находился в отделении, на улицу сбегали почти все сотрудницы. Мужчины и вовсе не отходили от «Ягуара». Такого рода автомобили уже мелькали на московских улицах. Но никому из присутствующих прежде не доводилось увидеть подобное чудо вблизи, потрогать руками, понюхать.
Практически все посетители банка по возможности избегали общения с заместителями управляющего, Зинаидой Ивановной и Любовью Николаевной. Те всегда придирались и общались с посетителями на повышенных тонах. Все старались решать вопросы с рядовыми сотрудниками. К бабкам обращались в крайних случаях.
Нардюжев же каким-то чудом нашёл общий язык и с той, и с другой. Они кипятили чай, Олег Иванович доставал печенье, конфеты, сыпал шутками, смеялся. Бабульки хохотали и собственноручно помогали ему заполнить любую бумажку, нужную для совершения денежных операций.
Нардюжеву было около тридцати. Обеим бабулькам он годился в младшие сыновья, а то и в старшие внуки. Рядовых сотрудников он вниманием не удостаивал.
Теперь Нардюжев, прежде даже не всегда здоровавшийся с Акуловым и Хвостовым, вдруг заглянул к ним в кабинет и доверительным тоном спросил:
– Парни, а где у вас туалет?
Акулов свернул газету и, поднявшись из-за стола, сказал:
– Пойдёмте, я провожу.
«Ага, давай, ещё член ему подержи!» – со злостью подумал Хвостов, которого в равной степени раздражали высокомерие одного и безалаберность второго.
Он вздохнул, потому что знал, что разговор с Акуловым окончен, всё останется как прежде, придётся терпеть и работать за двоих ради будущего повышения по службе.
Глава 6
Дмитрий проводил посетителя в конец отделения, показал на нужную дверь и остался снаружи дожидаться Нардюжева.
Тот вышел и сразу же направился к выходу. Акулов последовал за ним и на ходу завёл разговор:
– Олег Иванович, у меня есть предложение к вам.
– О! – ответил Нардюжев.
В его восклицании удивительным образом соединились одобрение и скепсис в том, что предложение окажется дельным.
– Просто я вижу, сколько времени вы теряете здесь, а вопросы-то чисто технические, они должны решаться по щелчку…
– Старик, – понизив голос, доверительно ответил Нардюжев. – Ты же сам понимаешь, тут щелчки такие, что лоб разобьёшь. А у меня всё должно быть чётко. Если нужно, чтобы платёж ушёл сегодня, значит, сегодня, а не так, чтобы мне вернули платёжное поручение с идиотскими замечаниями…
За разговором они вышли на улицу. Водитель «Вольво» вывалился из машины и открыл заднюю дверь для шефа.
– Вы можете делать всё через меня просто по звонку. Нужен платёж, позвонили, я заполнил платёжку и всё…
– А если не пройдёт? – возразил Нардюжев.
– Да как не пройдёт? – усмехнулся Акулов. – Надо будет, я свою визу поставлю. Операционный отдел за моей визой пропустит всё… Ну, вам только нужно будет доверить мне чистые бланки с подписями и печатями…
– Уверен? – Нардюжев смерил Акулова взглядом.
– Сто процентов, – ответил Дмитрий.
– Ладно, попробуем, – согласился Олег Иванович. – А тебе что за это?
– За что? – Акулов изобразил удивление. – Да тут не за что. Я же вам говорю, это всё по щелчку должно быть. Если б не самодурство…
– Ладно, – перебил его Нардюжев. – Пятьсот в месяц устроит?
– Ну-у, как знаете, – ответил Дмитрий.
Олег Иванович протянул руку, они обменялись рукопожатием, и он сел в машину. Водитель закрыл дверцу и, подмигнув Акулову, полез за руль. Пока он усаживался, Нардюжев опустил стекло и окликнул Дмитрия:
– Слушай! Если ты такой деловой, может, деньги найдёшь, которые я неделю назад послал…
– Конечно, найду, – ответил Дмитрий.
Он с полуслова понял, о чём шла речь. Отправленные платежи порой недели, а иногда и месяцы не доходили до получателей.
Нардюжев протянул Акулову экземпляр платёжного поручения. Дмитрий взял документ.
Штамп банка на документе означал, что клиент сдал платёжное поручение в банк, но отнюдь не означал, что платёж был исполнен. Денег у плательщика могло и не быть. Тогда документ попадал в картотеку и находился там, пока на расчётном счёте плательщика не появлялись деньги.
Если на платёжном поручении, помимо штампа, стояла круглая печать банка, это означало гарантию, что деньги перечислены по указанным реквизитам. Такой документ так и назывался: «платёжное поручение с исполнением».
Итак, такой документ гарантировал, что плательщик заплатил. Но гарантии в том, что деньги дойдут до получателя, не было. Расчёты в те времена производились посредством физического обмена документами. А бумажки в пути могли запросто затеряться.
Акулов заглянул в графу «Банк получателя». Таковым оказалось Мытищинское отделение «Уникомбанка». Уже легче, если учесть, что для розыска могла понадобиться поездка.
– Попробуй помочь, – без особой надежды попросил Нардюжев.
– Сделаю, – уверенно ответил Дмитрий.
– Кстати, ты в футбол играешь? – спросил Олег Иванович.
– Играю, конечно! – воскликнул Акулов.
– Мы по субботам с друзьями в футбол играем. Договорились со школой одной. На улице Намёткина. Школа девятнадцать. После обеда футбольное поле наше. Подтягивайся к трём. Потом в Тетеринские бани рванём…
– Отлично! – ответил Акулов. – А то я года два не играл, не с кем было!
Он рубанул кулаком воздух, показав, что поиграть в футбол рад куда больше, чем пятистам рублей в месяц.
– Давай тогда! – махнул рукой Нардюжев и, поднимая стекло, добавил. – Завтра заскочу, оставлю тебе бумаги. Всё как договорились.
Автомобиль сдал назад и, фыркнув, помчался в сторону Садового кольца. Когда машина исчезла из виду, Дмитрий чуть не бегом вернулся в банк.
– Ты в футбол играешь? – спросил он Хвостова.
Александр оторвался от проекта реконструкции цеха Останкинского молочного завода и с оттенком негодования посмотрел на Дмитрия.
– Да какой сейчас футбол… – промолвил он.
– Нет, ты скажи, играешь или нет? Вообще играл когда-нибудь? Всерьёз? – не отступал Акулов.
– Нет…
– Плохо, – сказал Дмитрий. – Ну да ладно, у тебя ж молодая жена, тебе не до футбола…
Александр хмыкнул и вернулся к работе над документами по реконструкции цеха. Акулов уселся за стол, откинулся назад и уставился в потолок, раскачиваясь на задних ножках стула. Вдруг он замер и провозгласил:
– Пионеры всей страны делу Ленина верны! Вот они-то и нужны! – он перевёл взгляд на коллегу. – Слышь, ты не знаешь, как во Дворец пионеров позвонить…
– Понятия не имею, – буркнул Александр.
Дмитрий выскочил из кабинета и направился в приёмную управляющего. При его появлении щёки секретарши залились румянцем.
– Ты чего? – прошипела она. – Нас застукают!
– Слушай, у тебя нет телефона Дворца пионеров? – спросил Акулов.
– А у нас разве есть Дворец пионеров? – удивилась девушка.
– Здрасьте, приехали! – воскликнул Акулов. – Давно ли ты красный галстук носила?
– Да у нас никогда его не было, – стояла на своём Жанна.
– На Ленинских горах! – напомнил Дмитрий.
– Так он и обслуживается в каком-нибудь районном отделении, – сказала девушка.
Акулов артистично хлопнул себя по лбу.
– Мать, ты меня не так поняла. Но ты дала гениальную подсказку!
– А что мне за это будет? – игривым тоном прошептала Жанна.
– Открывай свой справочник, – скомандовал Акулов. – Найди-ка мне телефон Фрунзенского отделения Жилсоц… То бишь теперь уже «Мосбизнесбанка».
– Справочник старый, – промолвила девушка. – Госбанковский…
– Значит, Фрунзенское отделение Госбанка, – подсказал Дмитрий.
Жанна выписала на листок номер телефона и отдала Акулову. Тот послал девушке воздушный поцелуй и выскользнул из приёмной.
– Шурик, ты помнишь Ирку Фролову? – спросил Дмитрий, вернувшись на рабочее место.
– Ну да, – ответил Хвостов.
– Она же по распределению попала во Фрунзенское отделение Жилсоцбанка. Наверняка, Дворец пионеров у них и обслуживается. Дай-ка мне телефон.
Телефон в комнате был один и стоял на столе Хвостова. Александр передал аппарат Дмитрию, тот начал крутить диск.
– Девушка, – произнёс он, когда на другом конце сняли трубку. – А как бы мне услышать Фролову Ирину Игоревну? По другому номеру… Вот сука!
Акулов опустил трубку, тут же вновь приложил её к уху и повторно набрал номер.
– Девушка, вы трубочку не бросайте, – произнёс он начальственным тоном. – Я вообще-то из головной конторы звоню, Аксёнов – моя фамилия. Я сейчас не в своём кабинете и справочника нет под рукой. Так что будьте добры, продиктуйте мне номер телефона Ирины Игоревны. Так… так… да… спасибо!
Он дал отбой и тут же набрал продиктованный номер.
– А кто такой Аксёнов? – спросил Хвостов.
– Понятия не имею, – обронил Дмитрий и переключился на новую собеседницу. – Алло-алло! Ира? Фролова? Привет-привет! Я тебя по голосу узнал. Это Дима Акулов.
Он наговорил разных любезностей, пообещал повидаться на днях, заполучил номер телефона Дворца пионеров и через пару минут упражнялся в красноречии с новой девушкой.
– Алло! Мне нужно расписание тренировок футбольной секции. Сегодня есть занятие? Есть? Во сколько, говорите? В пять часов заканчивается. Хорошо. Вы мне очень помогли.
Акулов положил трубку, перевёл сочувственный взгляд на Александра и сказал:
– Шурик, на сегодня я тебя покидаю. Прикрой, если что. Инге привет передавай!
Хвостов ответил сердитым взглядом.
Без десяти пять Дмитрий сидел на деревянной скамейке и наблюдал за тренировкой юных футболистов. Крепкий, спортивный старик, лет шестидесяти по виду, под конец занятия разделил подростков на две команды и объявил игру. Закипели страсти. Тренер взял на себя судейство и носился по полю с таким азартом, что Акулову не верилось в завершение матча в пять часов.
Впереди, через пару скамеек от Акулова, сидел ещё один человек. Должно быть, отец одного из игроков. Его одинокая фигура вызывала смутное беспокойство. Сперва Дмитрий отметил, что пальто и видневшийся ворот шерстяного свитера тяжеловаты в ясный, безветренный день при десяти градусах тепла. Пальто к тому же не мешало бы почистить.
Незнакомец не вертелся, как делал бы человек, следивший за игрой, а сидел неподвижно. «Должно быть, уснул», – подумал Акулов. Но тут мяч полетел прямёхонько в голову незнакомца. Мальчишки хором взвыли. Но незнакомец спокойно отклонился, поймал мяч рукой и запустил обратно на поле. Боязливый мальчишечий хор преобразился в восторженные крики.
Ровно в пять часов, к удивлению Акулова, тренер остановил игру и объявил занятие оконченным. Ребята роптали от досады, но наставник не поддался. Сам он, только что носившийся по полю, в одно мгновение успокоился, словно в его сердце переключился рубильник с режима азарта на режим безмятежности.
Подростки окружили тренера, и он говорил с ними, шутил и смеялся, расходиться не торопил. Акулов понял, что он обучал их не только гонять мяч, но и владеть эмоциями, не поддаваться чувствам.
Наконец, ребята потянулись к корпусу с раздевалкой и душем. Акулов спустился на поле и окликнул тренера:
– Игорь Александрович!
Имя подсказали во Дворце пионеров.
– Да!
– У меня к вам дело крайней для меня важности, – сказал Дмитрий.
– Не представляю, о чём вы. Кто вы?
Акулов приблизился. Они оказались одного роста, может быть, Дмитрий самую чуточку выше.
– Меня зовут Димой. Тут такое дело. Сегодня вторник. Впереди есть три дня – среда, четверг и пятница. За это время мне нужно научиться играть в футбол. Я готов заплатить, – он вытащил тридцать рублей.
Тренер с сожалением глянул на красные десятирублёвые купюры, затем посмотрел в глаза Акулову. Тот секунду выдержал, а затем признался:
– Я обещал друзьям в субботу сыграть, сказал, что умею…
– Соврал? – спросил тренер.
– А это в субботу выяснится, – вздохнул Акулов.
– Ты это убери, – Игорь Александрович кивком указал на купюры. – Не нужно деньгами разбрасываться. Давай так. Если к вечеру пятницы научишься, деньги возьму. Не научишься – считай, что мы не знакомы. Начнём завтра с утра, в восемь. В шесть вечера смогу ещё одну тренировку провести.
– Игорь Александрович, – с чувством произнёс Акулов. – В пятницу деньги ваши, я не подведу!
– Ладно, идём, – Игорь Александрович хлопнул по плечу Дмитрия и вдруг, что-то вспомнив, с досадой протянул. – Эх, ёлки! Этот ещё тут…
Он смотрел на незнакомца в грязном пальто.
– А кто это? – спросил Акулов.
– Бродяга какой-то, – пояснил Игорь Александрович. – Пристал как банный лист. Просится ночевать в раздевалке. Вот куда его? И в милицию сдавать не хочется, и тут не оставишь, тут же дети всё-таки…
Игорь Александрович направился к зрительской трибуне, заговорив на ходу:
– Товарищ, иди ты отсюда, иди от греха подальше. Не могу я тебе помочь при всём желании…
Незнакомец поднял голову, взглянул на приближавшихся мужчин глазами усталыми и по-волчьи злыми. Вдруг Акулов понял, что знает этого человека.
– Серёга! – сорвалось с его уст.
В глазах человека в пальто промелькнуло любопытство, но такое угрюмое – было ясно, что хорошего от встречи со знакомым он не ждал.
– Ну, ты помнишь? Я Дима Акула. Ты, когда в десятом учился, в поход нас водил, я тогда в седьмом был. Мы тогда ещё на майские в речке купались! У-ух, холодно было…
– А-а, – протянул Сергей Мирогорский.
– Игорь Александрович, – Акулов подал руку тренеру. – Завтра в восемь, как договорились. Вы не волнуйтесь, это мой товарищ…
У старика промелькнуло в глазах одновременно и облегчение, и тревога.
– Ребята, только тут не нужно оставаться. Сами понимаете, Дворец пионеров, тут дети…
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, – повторил Акулов. – Мы уже уходим. Серёга, идём.
Мирогорский поднялся, руки его повисли, словно обессилели. Смотрел он с недоверием. На скамье остался рюкзак, которого Дмитрий прежде не замечал. Акулов поднял его и слегка подтолкнул старого знакомца.
– Идём-идём, по пути всё расскажешь.
Они вышли с территории Дворца пионеров и по бульвару, разделявшему улицу Косыгина, двинули к площади Гагарина.
В шестом часу вечера в первых числах сентября было ещё светло. На крышах двух новых башен в солнечных лучах пылала золотом причудливая декоративная конструкция.
– Смотри-ка ж, достроили наконец! – с удивлением сказал Дмитрий. – Сколько помню себя, столько стройка тут была. А наверху чего накрутили! Как будто позолоченные мозги на крышу вывалили…
Мирогорский бросил угрюмый взгляд на новые башни, возвышавшиеся впереди по левую руку. Ни удивления, ни восторга он не выразил. Держался он так, будто всё вокруг было ему в диковинку, и очередные новинки скорее загоняли его в тоску, напоминая о том, что он здесь теперь человек чужой и никому не нужный.
– Ну ты чего? Рассказывай, чего ты, как? – произнёс Акулов. – Я так слыхал, что какая-то драка была, кого-то убили, говорили, что ты в тюрьму загремел…
– Было дело, – ответил Мирогорский. – Вот откинулся…
– И чего? – наседал Дмитрий.
– Ничего, – настороженно ответил Мирогорский.
– Курить будешь? – Акулов достал пачку сигарет.
После нескольких затяжек Сергей словно вышел из оцепенения.
– Слышь, – сказал он. – Я ж тебя даже не помню…
– Да я ж для тебя мелюзгой был, – ответил Акулов. – Но тебя вся школа знала. Ты дзюдо занимался, приёмы показывал. Ты основным был. Крутой был, теперь так говорят. Вы с вожатым в поход нас водили…
– Куда идём-то? – спросил Мирогорский.
– Тренер сказал, ты ночлег ищешь.
– Ищу. Жить негде мне…
– Как негде? А раньше-то где жил?
Мирогорский, вспомнив про рюкзак, забрал свою ношу у Акулова, повесил на плечо.
– Я ж без матери остался. Умерла она. С батей жил. Квартира-то служебная была, батя дворником был, – поведал он твёрдым голосом, словно решившись не таиться. – Батя умер, квартира тю-тю, я на улице. Негде жить – не берут на работу. Нет работы – не дают жилья. Мыкаюсь…
– Как нет работы? – воскликнул Акулов. – Да ты просто ищешь не там. У нас Горбачёв теперь, он кстати на этой улице живёт…
– И что? – хмыкнул Мирогорский. – Зайти к нему, работу попросить…
– К нему не надо, он, похоже, сам не догоняет, что затеял, – ответил Дмитрий. – Сейчас жизнь такая: куй железо, пока Горбачёв. Давай ко мне. Перекантуешься, отдохнёшь, сейчас мы быстренько придумаем что-нибудь. Оденешься нормально.
– Своё, что ль, дашь? – Мирогорский покосился на Акулова. – На меня не налезет…
– Всё новьё будет, – заверил его Акулов. – Я пока в институте учился, джинсу варил. До сих пор с десяток курток и штанов валяются, не до них сейчас.
– Ты деловой, – протянул Мирогорский. – Один живёшь?
– С предками.
Мирогорский замер на месте, сделал несколько затяжек и сказал:
– Не пустят они меня.
– Чего не пустят! Ты чего? Ты помнишь, тогда в походе несколько родителей были? Мой отец тоже был! Как – не пустят! Только придётся пока в одной комнате со мной ночевать, матрас на полу положим…
– Ну, это-то не проблема…
– Давай, Серёга, я жрать хочу, как собака. Обедал в час…
– Обедал он! – вскрикнул Мирогорский. – Я и не завтракал, и не ужинал вчера…
– А чего тогда резину тянешь! Мать с ужином ждёт. Давай! Двинули! Двинули!
