Czytaj książkę: «Каникулы на Дальнем Востоке»

Редактор-корректор, фотограф Иван Шадрин

Редактор Герман Мороз

Редактор Николай Деревнин

Фотограф Юрий Шадрин

© Леонид Мильчевский, 2020

© Юрий Шадрин, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0050-4199-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Отъезд.

И снова утро. Солнце за окном ярко освещает листья высоких деревьев. Почему высоких? Ну, думаю, не каждое дерево может достичь высоты третьего этажа. Воздух за окном пах какой-то овеселяющей свежестью. А может, мне кажется? Кажется из-за того, что я, наконец, застал тот долгожданный день своего отъезда из жарких каменных джунглей в свой далёкий, но родной посёлок.

Терней.

18:20 Автобус, наконец, решил съехать с места и начать свой томительный десятичасовой путь. Мне досталось место у окна рядом с загорелым пожилым человеком. Не скажу вам, что уж старик, но морщины на лице дают о себе знать. Дед с бабушкой сидели вместе недалеко от меня.

20:40 Первая остановка у магазинчика на 10 минут. Я решил выйти на улицу. Повсюду стоит свежий воздух с легким запахом хвои. За дорожным магазином впритык находится широкая стена зелёных и густых деревьев. К тому же над всей дорогой с её окружающим хвойным лесом возвышался прекраснейший ярко-красный закат. Красота…

23:30 Пытался заснуть сидя под орущий фильм. Начало получаться, если бы водители не решили устроить перекус с остановкой автобуса. Почти все решили на сон (кого я обманываю?) грядущий поесть да прогуляться под звездным небом. От безысходности я решил всё-таки выйти вместе со всеми. Я вывалился на улицу, и в нос ударил душный медовый аромат, повсеместно стоящий в воздухе. Мы пошли в придорожное кафе, чтобы немного наполнить пустой желудок.

Всё оставшиеся время, как я вернулся в автобус, я пытался заснуть, благо, выключили фильм и потух свет в проходе между сидениями. Но в какой только позе я не пытался погрузиться в сон, всё было тщетно: дремал я максимум час.

ХХ: ХХ. Автобус подъезжал к точке прибытия. Я чувствовал это. Сквозь слипшиеся веки я видел за окном белый, как молоко, туман. Словно ковер, он отрывками покрывает холодную утреннюю степь с редким пролеском. Я никогда не видел подобного. Я не могу объяснить происхождение такой сюрреалистичной картины, но одно скажу точно: она притягивает взгляд. Решив не проверять время, я думал, что сейчас около шести часов утра: за окном светало.

Мы приехали. На вокзальных часах электронными цифрами сияет 5:43. Да, я был невероятно прав, пусть и удивлён немного. Такое вот оно – лето.

18:07. Очередной автобус со мной и прародителями в комплекте направился к предпоследнему пункту назначения. Ехать предстояло четырнадцать часов в сидячем положении. Я ментально подготовился к очередной ночи без необходимого сна. Со мной на пару сидел пухлый лоснящийся дядя. В отличие от моего прошлого спутника, он почти не проронил слов, только просил открыть пошире окно, которое едва ли не единственное открывалось из всего автобуса.

И снова за окном потянулись сопки, сёла, леса и туман…

Автобус приехал на час позже расписания. Сосед выходил не на конечной остановке, и я позволил себе прилечь на целых два места, положив под голову рюкзак. Какое же это удовольствие! Лежа! Да после четырнадцати часов езды в сидячем положении! Но выспаться полностью мне, конечно же, не удалось.

В пути я заметил интересную вещь. Начиная свой путь от такси на автовокзал моего города и, заканчивая немалый маршрут, мне ни разу не довелось переодеться. Среди городского населения одеждой я не выделялся, но, заезжая всё глубже и глубже в Приморье, я все больше и больше чувствовал себя белой вороной в черных джинсах и клетчатой рубашке среди местных на каждой остановке. Да и посматривали на меня слегка удивленным взглядом, особенно одна девочка в поношенных спортивках. Проходя её двор во второй раз в обратную сторону, меня снова настигал удивлённый взор.

15:45. Наконец, все поместились в микроавтобус. Мы помчали в самый последний пункт назначения. Ну, как помчали… преодолевали 150—180 км под 60 км/ч то через подобие асфальта, то по пыльной, проезженной машинами, земляной дороге, подскакивая на каждом камне. Да и не очень устраивало, что мужик с бодуна, который, сидя у единственного открытого окна, «освежал» заходящий воздух. Здесь нет сентиментальности. Деньги есть – добро пожаловать, нет – проваливай, чего мудрить.

Несмотря на то, что нормальных сидячих мест было девять (включая водительское), людей внутри было одиннадцать. Причём выходило так, что один старичок умудрился купить пассажирское место и себе, и своему новокупленному деревянному столику.

Спустя три часа с лишним, сначала пронесся мимо домик со шлагбаумом, где второй собой закрывал путь к озеру Благодатное, а потом до боли знакомая заправка. Старый и новый ПМК, а после и долгожданная конечная остановка, после которой водитель не пожалел развести каждого поближе к дому.

О да, эти места! Я помнил и помню тут каждый квартальчик и не раз проходил среди их множества, пусть и не великого настолько. Я рад, что эти каникулы теперь могут проходить более, чем достойно.

Июль 2017

Воспоминания (2013—2018)

Скалка. (2013)

Впервые за все время посещения посёлка я приехал сюда на весенних каникулах, а не на летних. Мне десять лет, и я не так уж и давно покинул Терней, уехав учиться в город. Как сами можете понимать, я сильно успел соскучиться и был очень рад, что смог лишний раз да пораньше навестить свою малую родину. Из-за коротких каникул оставаться я мог едва ли больше, чем на неделю. За все семь с лишним дней пребывания здесь один из ярких суток вышел особенно запоминающимся.

Нас собралось на порядок больше, чем обычно. У каждого из членов «отряда» был свой пластмассовый автоматик, и у некоторых он даже способен к работе. Но не в том суть, ведь мы играли за одну сторону. Нас шестеро да взрослая дворняга в холке ростом чуть выше моего пояса. Собрались мы на Ивановской улице и позже спустились с неё к Ивановскому полю – полянке на ложбине для отдыха, где стоят футбольные ворота и иногда волейбольная сетка. Сюда люди приходят отдыхать или отпраздновать какое-либо событие. Пробираясь по спуску среди зелёной густой травы, Ивановское поле мы решили обойти окольными тропами, скрываясь от вымышленного врага. Обходя лужайку лесом, мы наткнулись на старый разваливающийся забор, который окольцовывал небольшую территорию. Та заросла травой не меньше, чем сама чаща, разве что деревьев там не было. Я решил, что это заброшенное пастбище, и мы двинулись дальше.

Выходя за Ивановское поле, можно было без труда заметить речку. Если пройти вдоль неё, то можно было заметить тройку деревьев, росших совсем недалеко друг от друга. Их кто-то обложил досками, делая маленькую импровизированную крепость. Там можно было ещё заметить и нашу банду, которая укрывалась там от обстрела с воздуха от нашей авиации, ведь действовали мы в тылу врага и собирали информацию. Думаю, вы не удивитесь, что обстрел был по нашей наводке. Диверсия была близка к провалу, но мы же профессионалы!

А если профессионализм можно пропить, то его у вас и не было! Так… А теперь надо бы пересечь эту глубоковатую бурчащую речку, если мы хотим двигаться дальше. Надо срочно что-то придумать… или найти? Да!

Нам повезло, что здесь упало дерево. Ловко удерживаясь, каждый проходил по упавшему стволу, и нам удалось оказаться по другую сторону. Снова вперёд! Снова в лес. Эти чащи для нас – отличная маскировка, и врагу несдобровать!

Бои боями, а вышли мы вдруг из чащ и зарослей прямо на дорогу, покрытую асфальтом. Что-то знакомое… такое чувство, будто я здесь когда-то был. Рядом дома и участки. А ещё две девочки, по семь и пять лет, что решили к нам прибиться. Ну, а чего их гнать? Если уж решились попроситься, значит, есть почему. Мы решили не сворачивать с дороги обратно в лес, решив проходить дальше вдоль неё. Дома тянулись и менялись, а мы уже топали по бездорожью.

На одном из участков были открыты ворота. Когда мы проходили мимо них, то вдруг услышали яростный лай, а потом и его обладателя. Непривязанный пёс бесперебойно гавкал, рывками выходя из своего участка, вот-вот желая натворить бед. Нам стало не по себе: пластик не спасёт от клыков и когтей. А бежать ещё и тому бесполезней. Не знаю, как разрешилась бы накалённая ситуация, если бы не дворняга, что следовала за нами. Подбежав ко псу боком, она стала его обнюхивать, чем дала нам несколько секунд необходимого шанса. Мы были не очень глупы, поэтому воспользовались им.

Теперь мы идём в гору. Цепляясь одной рукой, а другой постреливая, наша банда покоряла небольшую сопку, что вгрызается в посёлок недалеко от места вышеупомянутого случая. Стрельба была серьёзной, и наверху кто-то перевязывал раны, кто-то чинил оружие, а девочки без устали твердили, как они устали. А что ж тогда к таким прибились? На вершине мы были примерно на семьдесят метров выше уровня моря. Эту сопку часто посещают, поэтому тут уже есть протоптанная тропка. Она приводила уставшую группу к крутоватому спуску. Но разве обыденность – это вызов? Я не думаю так. Преодолев вниз под сотню метров, наши ребята решили пройтись до магазина.

Собрав общие деньги, двое из восьми исчезли за дверью торгового заведения, а остальные стали ждать и смотреть вдаль возле входа. Мы решили купить колы в банках и сухарей, чтоб снова забраться вверх. Там было, где посидеть.

***

Это и называется Скалка. Из сопки немного выходит внушительный каменный нарост, что представляет собой отличное место для панорамы. Под ногами, с головокружительной высоты, и в зелёной дали на краю горизонта ты можешь наблюдать посёлок, большинство которого умещается во взгляде. И площадь, и магазины, и мириады маленьких домиков, даже мост!

– О-о! Тут так всего много! – восхищённо вскликивала маленькая девочка. – Это больше России, Германии, Франции… Швеции, Испании… Дании!

Бедный ребёнок. Ей пять лет, а она видит это впервые… Мы лежали на большом монолите, стояли, говорили, попивая колу под оранжевый свет западающего Солнца. И так спокойно было. С нами даже была собака, неизвестно как забравшаяся сюда. Она лежит рядом. Эта весна была теплой и беззаботной, как и всё это детство. Мы всё предавались идиллии на смелом монолите, который, как вы знаете, в народе ласково прозывали Скалкой.

14.07.14

Начинался день весьма обычно. Скучая, мы занимались нашим обычным делом: вооружившись автоматоподобными палками, засели на грубом булыжнике размеров внушительных. Он примыкает к каменной стене крутой сопки, грань которой отмечается высоким обрывом, что падает прямо у нас за спиной. Мы обстреливали воображаемые эшелоны вражеских боевых машин. Это бессмысленное занятие нам быстро наскучило, и мы спустились с насиженного места на пыльную проезжую часть, где почти не встретишь машину. Проходя вдоль сопки, мы размышляли о том, чтобы сделать сегодня такого результативного или хотя бы просто не потратить время впустую.

Так бы мы и шли, если бы не заметили, что у подножья природного возвышения есть подъем в определенном месте – крутая и широкая дорожка вверх. Она существует без растительности между двумя спускающимися к земле, но не достигающих её густых зарослей леса. Подъём усыпан различными камнями – и маленькие, и крупные, грубые и острые, и гладкие, как на морском побережье. Только все в пыли, да и рыхлой сухой земли тут также немало присыпано. То был прямой путь наверх!

Решив покорить новую доселе неизвестную нам вершину и, как мы считали, неплохую обзорную точку, наша троица разделила между собой маршруты. Каждому следовало взобраться к более-менее ровному месту, чтобы достичь условной цели. Герман был в центре, Коля – справа, а я был самым левым. Нам, как имеющим опыт лазать по наклонным поверхностям, сложно было только в конце. Там кончаются камни, а до ровной и твердой земли оставалось ещё около двух метров. Это расстояние покрывалось мощным слоем рыхлой и сухой землицы, поэтому приходилось хвататься за корни вышерастущих деревьев и использовать их как поручни, чтобы забраться на крутую вершину. Так как карабкались мы шеренгой, мне пришлось буквально порхать руками и ногами, чтоб не слететь вниз вместе с падающими камнями, ведь намного правее меня находилось единственное подходящее место, чтобы положить конец этому скалолазанию. Два друга уже забрались и в две руки помогли мне оказаться с ними на одной высоте.

Поравнявшись, мы опираемся на наш деревянный «огнестрел», не без усилий взбираясь выше по засыпанному рыжими листьями склону сопки. Поднявшись на несколько метров, мы взглянули вниз и осознали, что оказались весьма недальновидны. Спуститься обратно по тем же камням будет нам стоить как минимум сильным ушибом на брата. Ну, что ж, видок здесь довольно неплох. Ничего нового, к сожалению, увидеть не получается.

Недолго думая, Коля заявил, что знает, как пройти к одной спасительной дорожке. Спуститься там, говорит, не составит особого труда, и мы пошли за другом почти по краю обрыва сопки. Пропасть соседствует по правую руку от нас. Мы шли цепью: первым идёт Колян, вторым Герман, я стал замыкающим. Чертыхаясь, мы утопали практически по колено в слое пожухлой влажной дубовой листвы. Лишь крепкие палки помогали нам преодолевать земляные кочки и бугры на склоне. Время от времени свободной рукой мы держались за ветви и тонкие стволы серых деревьев, чтобы устойчивей стоять хоть и на твердой, но слегка пологой поверхности.

Наша не совсем расчётливая команда продолжала двигаться в сторону, от которой мы пришли к подъёму. Коля уводил все дальше. Двигаемся мы друг от друга на расстоянии около двух метров и уже более-менее приспособились к здешнему рельефу и несменному нашему проводнику. Так ведь, Колян?

КОЛЯН!?

Он упал. Большой плоский камень под ним съехал с обрыва под его ногами. Боже, с каким же грохотом падали близлежащие камни.

Как!? Друг… Мы потеряли его!? Нет! Нет… Я верить не хочу… Навсегда? … Неужели надо принять это, как есть?

В голове пронеслось раннее детство, как мы ссорились, мирились… Да мы знали друг друга с первого слова! Это не должно оборваться здесь! Почему..?

Каким-то чудом мы с Германом вмиг подлетели к образовавшейся нише. Несколько секунд назад тут был человек, а теперь… господи! Лишь бы этого не случилось…

– Колян!! Ты жив!? – волнительно прокричал Гера вниз. – Жив!?

Пара секунд тишины прервалась едва слышимым хриплым голосом из-под сопки:

– Да… жив.

Слава всему живому! Он даже после такого смог заговорить! Но как мы не кричали ему ещё и ещё, ответа не следовало. Герман пояснил это тем, что видел, как Коля, вроде как, зашел (или захромал?) за скалистый поворот и не слышал нас. Надеюсь, он не умирает от шока.

– Ладно, давай идти дальше, а там посмотрим, – предложил друг.

– А его палка? – я поглядел на длинную параллелепипедную дубинку с приклепанным к ней с конца небольшим куском тонкого металла. Он окрашен эмалированной краской зеленого цвета с внешней стороны.

Она осталась здесь, откинутая в листву несчастным хозяином ближе к обрыву и, чтобы безопасно поднять её, надо было лечь и, подползая ниже, протянуть руку.

– Да какая палка!? Пошли!

Действительно. Чего-то привязался я к палкам, как в два года к погремушке. Надо идти. И мы продолжили передвигаться по капризному рельефу обрывистой сопки, оцепенело глядя по сторонам. Ещё сильнее держась за деревья, не забывая поглядывать под ноги. Никто не хотел повторить участи Коляна. Преодолев метров шесть, мы заметили, что серо-рыжий пейзаж прорезали новые формы. Ручей, стекавший откуда-то с вершины, водопадом летел с обрыва на землю правее и гораздо ниже нас. Поток быстрой воды с двух сторон поперёк нам обрамляют плоские скользкие камни, покрытые той же пожухлой листвой, но уже мокрой. От такого стоять возле ручейка было ещё неустойчивее. Поток был неслаб, хочу вам сказать. Говорят о таких: «Мал, да удал». Нам надо было куда-то идти. Колян знал путь, но теперь его уже нет с нами. Что делать?

Поглядев налево, я увидел довольно широкую палку, лежащую поперек ручья. Это был шанс существенно снизить смертельный риск. В те моменты в моей голове устойчиво звенела мысль, что, поскользнувшись, меня сметет течением, и водопад обзаведется первой жертвой. Цепляться то будет не за что, вокруг все было склизко. Мы с Германом по очереди сверхаккуратно, едва не сломав ветвь, перепрыгнули на другой бережок и спустились ниже. Ничего нового. Та же природой созданная лестница в никуда. Хотя, чего ожидать можно было ещё? Мы решили подойти к её предпоследней ступени и созерцали во всей красе тот беззаботный водопад, с высоты которого полететь вниз было б ещё фатальнее, чем со скалистого обрыва. Возле него хотя бы росли деревья. Медитативно завораживающе глядеть на кристально чистую воду, под шум ручья мерно летящую вниз с серых камней. Было красиво вокруг. Страшно внутри. Быстрая смерть в одиннадцать лет. Надо покинуть это место. Как?

Внезапно друг без какой-либо страховки перемахнул снова на ту сторону, откуда мы явились. Он поглядел на открывшуюся нам каменную часть сопки. Она показалась из-за того, что ручей сходил по наклонной вниз, а линия обрыва оставалась той же. Неужели… да нет, это дико.

– Я пойду туда, – сказал друг.

– Чего!? – мои худшие предположения оправдались. – Герман, лучше не рискуй, не надо. Я не хочу потерять тебя здесь так же, как Коляна. Я вряд ли выберусь один.

– Слушай, это может быть выход, – оправдывает он себя. – Я знаю, что делаю. Я не грохнусь.

– Ммм… – мне было непросто принять решение. – Ладно. Но не говори мне, что я не предупреждал.

И он, опираясь ногами на узкие скалистые уступы, держался руками за шершавый камень, прижимаясь к сопке. С каждым прерывистым шагом Герман все дальше и дальше удалялся от меня. Вскоре он бесследно исчез за поворотом.

Секунды, минуты… нет, не стали часами. Они просто выедают мне душу. Безызвестность и опасения капают на мозг неразбавленным ядом. И где же он? Я прислушался. Ветер шуршал ржавыми дубовыми листьями. Плескалась бурная вода. Не рядом со мной. Я пытался услышать хоть звук оттуда, откуда он ушел. Это давило на нервы ещё и поверх того, что мы и так медленно летим с катушек. Каждое второе слово в моей мысли нельзя было бы напечатать.

Через некоторое время из-за скалистого поворота выглянуло цепкое тело, рывками двигающееся к твердой земле. Я помог ему перебраться в более безопасное место.

– Ну как?

– Нет, ничего.

Идти в чащу, что была за ручьем, не очень хотелось. Я двинул выше по течению почти на четвереньках, чтоб точно не навернуться. Поднял голову… и как же я не додумался раньше? Пройти вверх по каменной лестнице будет одним из неплохих вариантов для поиска выхода с этой треклятой сопки. Боже, зачем мы полезли сюда?

Радуясь, мы начали подниматься. Представал новый поворот этого злосчастного приключения.

Решив не особо ставить голову на кон, мы возвращались, откуда пришли. Наученные горьким опытом, продвигались уже гораздо выше обрыва, всё так же инстинктивно цепляясь руками за неширокие стволы преклонных деревьев. Листва под ногами утягивала более чем по щиколотку в себя. Это уже было для нас почти незаметно после такого эмоционального потрясения.

***

Вот. Отсюда мы и начали двигаться вдоль обрыва. Прямо вниз нельзя. Покалечишься, мама не горюй. Хотя что прямо, что право, что… О! Мой глаз заметил, что чаща, будто клином, глубоко врезается вниз левее нас, а если через неё пройти, то… Да! До земли будут считанные метры! Господи! Наконец-то! Это закончится…

Я немедля сообщил о находке Герману, тоже ищущему какое-то вменяемое решение проблемы. Он взглянул по направлению моей руки и также понял, что счастье-то не за горами, оно в горах. Со светлой надеждой мы делали последний марш-бросок из этой нежданной ловушки. Уже сто раз проклятой.

Аля Тарзаны, мы цеплялись за деревья на крутом спуске полуостровка спасения. С некоторых кустов свисали рваные пакеты и мусор с таким видом, будто тоже боялись упасть и, что есть сил, цеплялись за жесткие и упругие ветки. Наличие деятельности человека здесь мне показалось странным. Кажется, мы разучились передвигаться прямо и в смысле осанки, и в смысле походки. Протарзанив вниз, мы притормозили. Перед нами предстал последний участок склона. Он разделяет нас от ровной земли под ногами. Он довольно крут, так что если б кто-нибудь напрямую отважился пробежаться по нему, то здраво поломал бы себе что-нибудь жизненно важное. Недолго думая, мы отбросили эту глупую затею. Герман увидел, что справа от нас на том же уровне располагается весьма нерыхлый земляной нарост на теле жестокого обрыва под наклоном в сорок градусов. Грубый земельный слой своей длиной почти достигал земли, так желаемой нами. С ним нас разделяли несколько метров песка, землицы и щебенки, под которой обвалиться головой на жесткие камни совсем не составит труда. Надо было думать. Но Герман либо не думал, либо все просчитал. И друг, надеясь на быстрые ноги и законы физики, успешно пробежал в пару-тройку шагов под острым углом относительно положения равновесия разделяющее расстояние. Уцепившись за хребет бугра, он оказался в безопасности, если не двигаться резко, конечно. Меня поразило, во-первых, это рискованное действо, а во-вторых, что это придется делать мне. Чёрт, страшно! А если не выйдет, то..?

– Ленчик, давай! – подбадривал меня друг. – Если у меня получилось, то и у тебя получится, отвечаю!

Эх, ну что ж. Глаза боятся, а ноги делают. В ближайшее время иного выхода не будет.

– ЗА СПАРТУ!!! – боевой клич мой заглушил на пару мгновений страх и освободил разум, во время которых я чуть ли не перелетел опасный участок.

Я поймал руку друга и, подтянувшись, тоже оказался в относительной безопасности. Что ж, и слава богу.

Ни с того, ни с сего сверху покатился небольшой камешек с лесистой стороны, которую мы уже успели преодолеть. Он с умеренной скоростью перекатывался по песку, который мы обходили всеми способами. Он стекал по направлению к нам. Я обратил внимание друга на эту не столь обычную вещь, но он не нашел в этом ничего особенного. «Упал, да упал» – говорил он. Больше ничего подозрительного вокруг не происходило, и я уж думал, что начинаю обзаводиться параноидальными началами. Или, может, я слишком опасливо отношусь ко всему вокруг?

Проходя вниз по безопасному участку, мы достигли его края и уже почти без опаски пробежали по камням, по песку, что так и норовил подвернуть ноги.

Последнее приземление.

ДА!

Фух… уже не знаю, как упомянуть Бога, чтобы сказать себе спасибо. Ровная земля чувствовалась, будто что-то новое. Да и куда б я без Германа вышел… Как и он без меня.

«Ура!» – закричали мы и крепко обхватили друг друга, как это делают спортсмены после трудной победы. Ведь это была действительно непростая победа.

Я оглядел свою одежду: мой новый камуфляж был вгрязь испачкан, и я, садясь на пыльную землю, принялся его чистить. Но и дураку понятно, что руки – это не лучшая щётка, поэтому весь комбез так и остался неочищенным. Герман занимался тем же – оттирал пыль и грязь с одёжек, тапок, а как мы оба закончили оздоровительные процедуры (за грязищу на одежде можно было получить), так свернули в небольшие заросли ближе к дороге. Мы пытаемся найти место, где Николай обернулся внезапной жертвой. Будто кто-то играл с нами злую шутку.

В лабиринте тропинок заплутать было сложновато, и мы увлечённо разглядывали подножье обрыва, благо, здесь растительность пригибалась ниже. Друг должен был низвергнуться недалеко от заброшенного хранилища газовых баллонов, огнетушителей и тому подобной утвари. Где-то здесь… Это единственная достопримечательность неподалеку, давно поросшая травой и деревьями. Из-за забора-сетки, ограждавшего её, мы пройти на её территорию не смогли, так что бродили вокруг да около, выкрикивая имя друга.

КАКИМ ОБРАЗОМ!? ЗАЧЕМ? ЧТО?..

– Бежим! – крикнул я.

– Куда?

– За мной!

Все было тихо, как вдруг, будто с неба, на нас осыпалась тирада громких фраз, из которых разборчиво было слышно лишь исконно русское слово на букву «Б». Но то не бог гневался на нас. Кто-то грубым мужицким голосом вещал что-то агрессивное примерно с того места на сопке, где низвергнулся Николай. «Но мы не замечали никого, когда выбирались. Ох, неспроста камушек-то покатился», – Все эти мысли промелькнули у меня в голове за короткий момент. Ступор и паника одновременно охватили нас…

Сам не зная пути, я начал петлять по живому лабиринту зарослей. Герман не отставал. Что это было? Представляет ли он опасность? Нам повезло, и мы, не сбавляя бегового темпа, едва не выпали на дорогу. Мы решили вернуться к тому громадному валуну, откуда и начиналась история. По пути нам встретился старший брат нашего с Колей знакомого, такой высокий смуглый парень. Он говорит, что видел друга, что с мутным взглядом шел по дороге. Также видел, где он упал. Его рука была направлена в то место, откуда мы глядели с обрыва вниз. Значит, верно все. Значит, жив ещё. Очень на это надеюсь.

Вокруг все было как всегда: просто и буднично. Издалека доносились звуки машин, сами машины проезжали мимо, собаки лаяли то между собой, то на прохожих в своих домашних дворах. Шелестели листья. Светило солнце. Два друга едва не потеряли третьего. Все когда-нибудь забудется.

Все пройдет.

Хоть раньше мы с Германом имели некоторые препирания на почве малого времени знакомства, то теперь, как говорится, надолго кореша. Взобравшись на глыбу, мы присели, перебирая мысли и переводя дыхание. Мда… Пошли втроем, а вернулись двое. Герман пытался звонить на телефон Коли, но, что очевидно, другой конец провода не одарил ответом. «Сломался, наверное», – сказал друг. Я думал также.

Отдохнув, мы возвращаемся в сторону центра поселка вдоль асфальтовой дорожки, что далеко протягивается среди множества деревянных домов. Как-то даже непривычно было находится в относительной безопасности, на твердой земле под ногами. Знать, что тебе уже ничего не угрожает, хотя от места событий не разделяет и километр.

Нам пришла в голову шальная мысль аккуратно поинтересоваться, не пугая причинами отсутствия Коли, если так будет, дома ли он. Мы дотопали до дома друга, я отворял так знакомую мне железную калитку. Мы прошли двор, и Герман постучал в дверь. Бабушка Коли, Людмила Николаевна, открывает дверь.

– Здравствуйте, а Коля дома? – невинно спросил Герман.

– Нет, его скорая забрала, – отвечает она нам. – Он деду позвонил, и щас он в больнице.

По её тону стало понятно, что она расстроена и даже раздражена.

– Блин, а мы его потеряли. Вроде был рядом, и пропал. Спасибо вам. – как можно правдоподобней оттараторили мы и, не задерживаясь, вышли со двора.

Вот же чёрт… Хотя, наоборот. Это, думаю, лучший исход ситуации. К тому же Колян сам смог позвонить дедушке и сообщить о своем состоянии. Но почему тогда телефон его не отвечал нам? Странно. Но причину мы вряд ли узнаем.

А сейчас нужно домой. Отдыхать.

То, что случилось днем, казалось ужасным и липким сном, от которого хотелось скорее избавиться. Надо лишь забыть эти потрясения и страх. Избавиться от дрожи, пронизывающую тело… Явной боязни потерять жизнь.

Холод с груди ещё не хотел уходить, но начинал сдавать позиции в условиях относительного уюта дома. Мой телефон внезапно зазвенел мелодией вызова. На дисплее я увидел лишь надпись «Герман». Что-то нехорошее чувствовалось мне. Я всем существом пытался верить, что он просто ошибся номером или нажал не на ту кнопку. Пожалуйста… хватит звонить! Нет… нет! Я сбросил. Звон прекратился. Как же хорошо… Мечтаю, он не позвонит снова. Да, я просто чем-нибудь позанимаюсь.

Дисплей снова загорелся и завибрировал. Боже, да за что!? Мне ОЧЕНЬ не хотелось отвечать на звонок, но порядочность всё-таки брала своё. «Что ж, так и быть, от судьбы не уйдешь, будь что будет», – решил я и ответил.

– Да?

– Алло, это я, Герман. Тут к нам полиция приходила по делу Коляна, и они попросили, чтоб мы завтра в участок подошли со взрослым. Завтра в девять.

– Хорошо…

– Мы там как свидетели будем, нас там просто спросят, так что не беспокойся особо.

– Хорошо, давай.

– Пока.

Как знал. Но кого-кого, а полицейский участок я никак не ожидал в посещение мною в такое время. Видимо, серьезно мы вляпались. Очень хотелось надеяться, что «просто спросят». Да ещё и со взрослым… Да, историю утаить точно не удастся. В доме жили на тот момент я, мама и ещё сожитель – довольно высокий мужик лет тридцати, чем-то похожий на долговязого вора из фильма «Один дома». Вместе с мамой выслушавший мою приуменьшенную по тяжести и непозволительно укороченную историю, он пошел со мной на следующий день.

***

Прибыть надо было к девяти утра, но мы все-таки припоздали. В строгом кабинете уже сидел Герман с дедом. Участковым была женщина средних лет, с короткими коричневыми волосами в легкой темной кофте. Я удивился даже – полицейский, да ещё без формы! Видимо, тут она не пригодится, потому что не только тётенька, да и почти все другие сотрудники, что я встречал по пути к кабинету, тоже её не носили. Участковый сидела за минималистичным офисным деревянным столом и что-то писала в листок.

– Здравствуйте, – мы с ним поздоровались и вошли в кабинет.

– Здравствуйте, садитесь, – ответила нам полицейский.

Помимо главного человека в комнате сидела ещё одна женщина. Располагаясь на стуле со спинкой возле длинной тумбы, заваленной бумагами, что стояла к нам боком, думаю, сотрудница контролировала процесс. Также я поприветствовал друга, и мы с сожителем сели на свободные стулья. Если госслужащие были ближе к правой стороне комнаты, то все остальные были ближе к левой. Свободных стульев почти не осталось.

Повисла неловкая тишина. После нескольких пробубненных следователем слов я подумал, что меня спрашивают о ситуации, как все оно было. Я начал пересказывать все, что было выше, и планировал закончить на данном моменте. Практически все посмотрели на меня, как на пришибленного, и сказали, что ничего говорить не нужно. Друг уже рассказал. «Ну и хорошо, пусть будет так», – подумал я. Позже нам участковый задавала с Германом различные вопросы, из которых мне запомнился один ключевой момент. Нам предлагали признать, что Коля съехал с обрыва без посторонней помощи. Конечно же, мы единогласно заверили о том, что ни за что бы не подставили так мерзко друга, абсолютно исключая сию подлую вероятность. Участковый, слава богу, поверила нам на слово и записала в протоколе все, как будет нужно. Она никоим образом не давила на нас, не ставила принудительно в положение обязательных допрашиваемых. А мы были взаимны с ней, благо, скрывать нам было нечего. И так выпало счастье выбраться целыми. Потом нам дали бумажку из дела на подпись. Я заметил, что у Германа очень красивый почерк для мальчика, да и ещё в таком возрасте. Я же недалеко от его на вид аристократичной подписи поставил свою корявую кляксу. Бумагу забрали. Мне казалось, что на этом сеанс будет окончен, но нас заставили всех вместе присесть в машину и проехаться к месту, где низвергнулся невольник несчастного случая. Нас просили показать, где именно это произошло.