Czytaj książkę: «Корона времени. Часть 1. Истоки мудрости», strona 2

– Как прикажите, моя госпожа, конечно, я напишу ему.

Анастасия, неторопливо разглядывая букет, поставила в вазу еще одну кроваво-красную розу и добавила яркий зеленый лист папоротника.

– Да, кстати! Я знаю, вы с Маркусом обсуждали вопрос о твоем предстоящем назначении. Как скоро ты будешь готов стать главнокомандующим преторианской гвардии?

– Моя госпожа, я хотел бы взять больше времени на обдумывание этого предложения. И сообщу о своем решении императору, когда он вернется.

– С нетерпением буду ждать ответа, – сказала Анастасия и жестом дала понять, что разговор окончен.

Императрица торопила события, потому что знала о сплетнях в сенате и о том, что многие недовольны захватнической политикой ее мужа. Анастасии нужна была ручная гвардия преторианцев. Нынешний ее глава, Кассий Эрей, не внушал ей доверия. Он был из древнего рода Клавдиев, а, как известно, этот род не мог претендовать на трон, но его представители в сенате открыто саботировали многие инициативы императора Красса.

Ана задумчиво смотрела вслед уходящему твердой мужской походкой Максу.

«Какой же он красивый! – подумала она. – Но вот что странно: Макс, такой уверенный и сильный внешне, внутри так робок! Не удивлюсь, если он пишет сопливые романтические стишки, когда тайком вздыхает по другим мужчинам, недоступным из-за его отношений с самим императором. Молодой, успешный, привлекательный, обожаемый… В моем времени он наверняка бы стал звездой инстаграма или даже известным актером, за которым наблюдает полмира».

***

– Я хочу знать, где и с кем ты была позавчера днем, пока я находился на службе! – то ли приказал жене, то ли спросил у нее Максимилиан, едва войдя домой. – Как ты проводишь время, с кем общаешься? Я знаю только одну твою подругу – Камиллу. Почему она не приходит к нам в дом?

Валерия подняла на мужа удивленные глаза:

– Милый, как раз позавчера мы с Камиллой ходили на утреннюю прогулку, потом зашли в лавку посмотреть на ткани и украшения, а затем долго сидели в саду, читая стихи.

– Слуги сказали, что тебя не было пять часов. Это почти целый день! Ты что, все это время читала?

– Любимый, я не только читала, но и сама пробовала писать! – воскликнула жена в оправдание и мило улыбнулась.

Все это было крайне подозрительно, и Макс прекрасно понимал обеспокоенность Анастасии. Что ж, он все разузнает и доложит императрице.

6

Сутки без сна. Уставший исследователь Роберт Ронстон снова и снова запускал наносеквенирование генома. Он был недоволен и опустошен, но сейчас он был еще и страшно зол. Хорошо отлаженный процесс давал сбой на промежуточном этапе, а в итоге – нулевой результат! По неизвестной причине, нужные участки ДНК продолжали разрушаться во время экстракции, и он не мог понять, почему.

– Профессор Роберт, послушайте, давайте сделаем небольшой перерыв на кофе-брейк и хоть немного отдохнем! – взмолилась его помощница, генетик Адель. – Мы все не спали целую ночь и уже работаем вторые сутки напролет.

– Отлично, перерыв на кофе! – раздраженно воскликнул Роберт. – Вы первоклассный исследователь, Адель, но плохо изучили ресурсы собственного организма. Человек не может жить без воздуха и воды, а её в кулере предостаточно. Зато без еды и отдыха можно продержаться довольно долго. Включается внутренний резерв, и вы это прекрасно знаете. Вот чего я от вас требую: включите свой внутренний резерв и сделайте еще несколько циклов!

Когда он разразился этой речью, Адель лишь моргнула в ответ своими азиатскими глазами. Она решила не вступать в полемику. Все-таки ей удалось выпросить у руководителя хоть небольшой перерыв, а это какой-никакой прогресс.

Однако Роберт уже ясно понял: в исследуемых образцах они не найдут того, что им нужно.

– Баста! Стоп! – вдруг заорал он. – Все идут домой и отдыхают, а послезавтра в восемь утра я жду вас на работе. А вы, Адель, радуйтесь: я получил новые образцы и нам есть с чем работать. Я все сказал! Пошли… пошли все вон!

***

Роберт не мог уснуть. Он думал только о свежих образцах для исследований и о своих ранних успешных опытах, которые в последнее время не удавалось повторить. Он поднялся в кабинет и сел за стол. За окном простирался великолепный вид на Центральный парк и небоскребы Нью-Йорка. Закат горел яркими оранжево-желтыми красками, но Роберту казалось, что небо кроваво-багровое, как образцы человеческой ткани, над которыми он работал.

Он налил стакан виски, резко отвернулся от окна и посмотрел на заваленный бумагами стол. Среди документов, книг и разных других нужных вещей стоял выбивающийся из обычного ряда резной старинный ларец. Роберт открыл сложный механизм, достал три контейнера и набрал на каждом индивидуальный пароль. Внутри, в консервирующей среде, лежали разного формата и состояния старинные свитки. Он надел специальные перчатки и осторожно развернул артефакты, затем взял лупу и стал их изучать. Один свиток был из Египта и сохранился лучше, чем другие два, – из Греции и Латинской Америки. Роберт давно сфотографировал их и перенес изображения в компьютер, чтобы иметь возможность работать с текстами в любое время. Но иногда ему хотелось полюбоваться своими древними сокровищами, прикоснуться к ним.

– Этот бесконечный поиск, – прошептал он, – сведет меня с ума. Где, в каком времени, в каком организме, в чьем теле еще сохранился атлантум? Я найду тебя, где бы ты ни был!

Атлантумом Роберт называл биоматериал, содержащий геном атлантов. Его он хотел найти в античном Риме, у людей, живших два тысячелетия назад. Все исследования и раскопки, все деньги и усилия были направлены только на одно – найти чистый геном! В ветхих свитках трех разных цивилизаций – египетской, греческой и майя – сохранилась одна и та же история о древних прародителях человечества, великолепных созданиях, которые были сильны, красивы, умны и, самое главное, бессмертны!

Но грандиозный катаклизм разрушил их цивилизацию. В одних источниках говорилось, что во время извержения вулкана остров Атлантида и его жители, погибли в разверзшихся разломах Земли, а океан затопил их следы; в других – что в один миг всю расу бессмертных погубил чудовищный «огонь с небес».

Однако все эти источники утверждали одно и то же: многочисленные народы Земли берут начало от неких атлантов, великанов из древности.

Подтверждения этой версии лежали сейчас у ученого на столе. Он знал, что атланты были чисты, как боги. Они не имели тех вредных мутаций ДНК и тех болезней, которые человечество в результате кровосмешений, пороков и эпидемий накопило на сегодняшний день. Атланты были гармонично развиты и обладали фантастическими способностями, считал Роберт. Значит, их ближайшие древние потомки могут дать современному человечеству часть своей прото-ДНК – ДНК силы и бессмертия.

Сделав еще один глоток виски, Роберт снова повернулся к большому панорамному окну с видом на город.

Два месяца назад профессору исполнилось шестьдесят четыре года. Он понимал, что его активный жизненный путь подходит к концу, что с каждым новым десятком лет он будет все больше терять бодрость и остроту ума. Ну что ж! Жизнь старика все ближе, но у него есть еще достаточно времени, чтобы изменить будущее. Найти подлинный геном атлантов и обрести бессмертие – был единственный выход для ученого!

Он вспоминал свою любимую – рано ушедшую жену Ирен. Если бы он, тогда еще молодой энергичный мужчина, вкладывал силы и деньги в препараты для лечения онкологии, то… Если бы! Сегодня такая опухоль вполне излечима даже на поздних стадиях, но тогда диагноз жены был приговором. Приговором, с которым ученый не пожелал смириться! В своем исследовательском центре он создал лабораторию, где не прекращались эксперименты по разработке новых лекарств от рака. Там же, в особом резервуаре в специальном растворе уже более пятнадцати лет хранилось тело его жены. Там стояли еще два, пока пустые, саркофага – для него самого и его любимого единственного ребенка – дочери Анастасии…

Тяжелые раздумья профессора потихоньку отступили под действием алкоголя. Янтарная жидкость наконец-то освободила Роберта от тревожных мыслей, он прилег на кожаный диван-честерфилд и уснул как младенец.

7

Окутанный дымом и пожарами Карфаген издалека все больше напоминал жерло извергающегося вулкана.

Шум битвы стоял постоянным фоном: гибнущие охваченные паникой люди, кони и боевые слоны издавали истошные вопли. Какофония звуков смешивалась с лязгом металла боевых орудий и работой катапульт.

Больше двух недель римляне штурмовали неприступный город: c начала карфагеняне потеряли первую внешнюю стену, а гавань города была закрыта быстро построенной римлянами дамбой. Шесть дней назад они ворвались во второй оборонительный круг, и завязалась самая ожесточенная битва. Командующий обороной столицы генерал Макагон вместе с карфагенскими патриотами укрепился в храме Эшмуна, выстроенном на высокой скале, и яростно отбивался. Тогда римляне решили заморить противника голодом и вымотать непрерывным огнем. Чтобы не попасть живыми в руки врага, доведенные до крайности обессилевшие осажденные подожгли храм, в котором находились.

Подошедшие с опозданием с юга страны конные подкрепления карфагенян атаковали римскую пехоту и конницу с левого фланга, не зная, что Карфаген уже пал. Они внезапно бросились на лагерь римлян, где была расположена ставка императора. Маркусу Крассу потребовалось ввести в бой элитные подразделения конницы, чтобы отразить и добить неожиданно нагрянувшего врага.

Измученный император вернулся с поля битвы, прогнал слуг и военачальников. Сам омыл лицо от сажи и крови и рухнул без сил на кушетку. Только кровоточащая рана, которую наспех замотал полевой лекарь, вернула его к реальности. Превозмогая боль, Маркус открыл небольшой кейс и выпотрошил все его содержимое на кушетку. Найдя антисептическую жидкость, он обильно полил ею рану на рельефном мускулистом бедре. Адское жжение было настолько сильным, что он не смог сдержать крик, похожий на вой дикого подбитого животного. В палатку мгновенно вбежали его первый помощник и двое преторианцев, охранявших шатер снаружи.

– Пошли вон! – проорал им император, красноречивым жестом указав на вход. Испуганные люди пулей вылетели из шатра.

Маркус вытащил тонкий шприц и вколол его содержимое рядом с раной. Боль стала медленно уходить. Император осторожно очистил рану специальными салфетками, еще раз обработал антисептиком и наложил повязку. Адская боль отступила совсем и теперь не мешала ему думать…

Уже позже, после уличных боев, у карфагенян осталась только цитадель, в которой укрылась вся верховная знать. Когда к Маркусу пришел гонец с просьбой о капитуляции, тот не раздумывая согласился даровать аристократам жизнь. Из крепости вместе с женами и детьми вышли почти две тысячи карфагенян, но все они были порабощены. Император в наказание приказал сжечь город дотла.

***

Звуки, становясь все тише и тише, растворились в сумраке ночи, но невыносимый смрад от горящей человеческой плоти не давал Маркусу ни на минуту забыть о том, где он. Красс наблюдал за происходящим из императорского шатра. Поле битвы, словно звездное небо, сияло сотнями ярких точек. То были костры. Тела погибших воинов-простолюдинов собирали на высокие деревянные настилы, обливали смолой и поджигали. Крупных военачальников, руководителей когорт кремировали в отдельных кострах, затем ссыпали прах в бронзовые урны, на которых ставили специальное клеймо с именем погибшего, чтобы потом доставить родным.

***

– Вам донесения, господин!

…Императора очень расстроило письмо Максимилиана. Маркус не знал, как реагировать на новость о беременности Валерии. Он получил послание от своего фаворита вместе с двумя другими секретными письмами из Рима, но на какое-то время напрочь забыл о них, так взволновало его это сообщение. Утро было испорчено. Много раз они обсуждали с Максом вопрос о возможной беременности Валерии, но любовник уверял его, что с женой они спят как брат и сестра. Конечно, у них была первая брачная ночь и пару раз Валерия заставила мужа исполнить супружеский долг, но не более того…

Маркус страшно злился. «Ну почему Валерии хватило двух-трех раз, чтобы забеременеть, а у нас с Аной за семь лет брака дети так и не появились?» – задавался вопросом император и не находил ответа. Отсутствие наследников его ужасно угнетало! Он был в том зрелом возрасте, когда мужчина хочет иметь детей, играть с ними, воспитывать…

***

Сам Маркус родился в семье командира легиона, центуриона высшего ранга. С малых лет отец учил сына сражаться, тренировать тело, и с каждым годом мальчик становился все выносливее, сильнее и искуснее. К сожалению, своих близких Маркус помнил плохо. В восемь лет он потерял отца: тот ушел на войну и не вернулся. А через год, во время восстания рабов на латифундиях, мятежники изнасиловали и убили его мать и двух старших сестер. Самому Маркусу чудом удалось бежать на север, где его принял в семью дальний родственник матери, крупный землевладелец. Он нашел для племянника наставника, бывшего легионера, чтобы мальчик мог и дальше развивать свои спортивные умения. Уже в двенадцать Маркус выглядел как физически развитый, крепкий юноша. Посторонним людям, видевшим его впервые, даже в голову не приходило, что перед ними еще подросток.

Дядя нанимал учителей, и те обучали Маркуса вместе с его родными сыновьями и постоянно хвалили живой и пытливый ум мальчика. Маркус рано научился читать и писать и все свободное время отдавал учебе. Он изучал свитки, которые брал в семейной библиотеке. Приемные родители любили мальчика не меньше, чем своих собственных детей. В семнадцать лет Маркус был развит не по годам, силен, к тому же умен и начитан.

Однажды он собрал в кулак всю свою волю и поговорил с дядей. Поблагодарил за приют и заботу, за воспитание, а потом признался, что не хочет быть латифундистом и до конца своих дней заниматься сельским хозяйством, а мечтает, как и отец, стать военным. Объяснил, что так он добьется большего успеха, и пообещал всю жизнь заботиться о родственниках, как они заботились о нем. Дядя согласился, написал рекомендательные письма, и Маркус отправился в большой манящий Рим.

Столица империи встретила его грязными улицами, блеском дворцов и нищетой густонаселенных кварталов плебса. Маркус хотел учиться, а это означало, что надо, чтобы кто-то взял его в свою школу. Дядя дал племяннику хорошую сумму денег, но их было не так много для столичной жизни. Значит, сильному умному парню нужно было найти подходящую работу. Конечно же, для свободных граждан древнего Рима такая работа существовала – это была служба в гвардии преторианцев. Гвардии, которая охраняла императора и его окружение, защищала город от смуты.

Эта служба позволила Маркусу обзавестись деньгами и продолжить обучение. В школе юноши знакомились с научными трудами мудрецов. Им преподавали грамматику, математику, медицину, астрономию и другие науки. Так же ученики овладевали разными видами искусств, особое внимание уделялось литературе, ораторскому мастерству и риторике. Маркус получил то, к чему стремился, – знания!

Более того, семь лет службы в гвардии подарили ему умение искусно владеть любым оружием, приучили к внутренней дисциплине и выдержке. Но самое главное, ему удалось создать свой круг друзей, состоявший из важных особ. Он обзавелся значимыми связями в самóм Риме!

За эти годы сменилось два императора, а карьера Маркуса стремительно пошла в гору: сначала он командовал преторианцами, затем получил должность префекта претория. Императора Тита Флавия покорили сила, ум и красноречие Маркуса, он увидел в нем своего помощника и доверенное лицо и назначил на эту высокую должность. Но вскоре Тит был убит заговорщиками, во главе которых стояла его любовница Марция.

Первого января император собирался отпраздновать свое вступление на пост консула и хотел появиться на церемонии в доспехах гладиатора, но этим планам не суждено было сбыться. Любовница напоила Тита отравленным вином, а когда яд не дал ожидаемого эффекта, его задушил раб – атлет Муциан, с которым тот занимался борьбой. Это произошло 31 декабря, накануне планируемого императором праздника. Со смертью Тита закончился период правления великой династии Флавиев.

Едва весть о смене власти достигла провинций империи, начались мятежи. Только в регионах, где стояла римская армия ситуация оставалась стабильной. Маркус четко понимал, что империя может развалиться на десятки мелких городов-государств, и счел, что это его шанс занять императорский трон и создать свою династию. С отрядом верных ему преторианцев он захватил все ключевые точки управления и склонил на свою сторону влиятельных людей, начиная с заседающих в сенате и заканчивая дружественными ему командирами войск. Блокировав инициативу семьи Флавиев, он распространил по городу слух, что несовершеннолетние дети Тита получат опеку, а фактически станет править их дядя Либерий, которого римляне ненавидели: он отличался жестокостью и думал лишь о развлечениях и оргиях. Все граждане империи, начиная с самых влиятельных и заканчивая низами, не хотели видеть в правителях очередного Калигулу или Нерона. Вот тут-то у Маркуса появился реальный шанс! И неожиданное знакомство с загадочной Анастасией, которая возникла рядом с ним именно в этот период его жизни, сыграло важную роль.

Как только сенат провозгласил его императором, он жестоко избавился от соперника, боясь заговора его семьи. Либерий жил праздной и веселой жизнью. Он любил в нищенском одеянии выбираться ночью в трактиры и бордели, в любое злачное место. И это его сгубило! Два верных вассала Маркуса, которым он пообещал карьерные назначения, изучили маршрут Либерия, выследили его и зарезали на выходе из борделя. Римляне спокойно проглотили весть об этой утрате, решив, что пьяница и развратник заслужил такую смерть. Детей Тита Флавия Маркус не убил, а выслал вместе с их матерью в дальнюю иберийскую префектуру.

***

Император открыл второе письмо, в золотом футляре с кодовым замком. Оно было от жены.

Ана писала: «Любимый мой, мы провели все анализы и эксперименты с теми пробами, что ты прислал из Карфагена. Они не подходят, в них нет того, что нам необходимо! Я как чувствовала и говорила тебе об этом раньше. Мне кажется, север Африки нам больше не интересен, мы долгое время изучали образцы из этого региона и ничего нужного не нашли. Я тебя очень прошу, сворачивай военную миссию в тех границах, что есть. Добудь еще как можно больше проб потенциальных “птенцов” или “полубогов”. Атлантум, скорее всего, мог сохраниться в землях северных народов Европы и на востоке.

У меня есть новая задумка: я отправила письмо в храм Аполлона в Дельфах, и верховный жрец назначил мне встречу с пифией. Возможно, я получу ответы на некоторые вопросы. Обсудим позже.

Люблю, очень скучаю. Твоя императрица Анастасия».

В переписке супруги предпочитали общаться понятными только им терминами. Никто другой в античном мире не понял бы, что атлантум – это разыскиваемый ими биоматериал атлантов, а «птенец» – любой возможный их потомок низшего генома. Его типаж – высокий, умный, могучий человек с необычными способностями. Слова типа «анализ», «эксперимент», «проба» в их современной трактовке тоже были непонятны жителям Древнего Рима, так что в шифровке не нуждались. А «полубогами» императорская чета называла самых ближайших потомков атлантов. «Полубоги» были на уровень выше более дальних родственников, «птенцов». Биоматериал этого вида был предельно приближен к самим атлантам и имел максимальную практическую ценность. «Полубоги» имели супер-способности, которыми не обладали «птенцы», а уж тем более обычные люди.

Маркус открыл третье послание – от его преданного друга, сенатора, доверенного лица и шпиона Феликса Петрония. Оно было зашифровано символами, известными только им двоим. Феликс сообщал о том, как прошли великие бега на ипподроме, что делала императрица и какие вопросы обсуждались в сенате за закрытыми дверями. Феликс также упоминал Макса и его жену. Он рассказал, где и с кем Валерия проводит время. Он знал многое!

8

Рано утром Валерия и ее служанка вышли на прогулку. Сначала они заглянули к близкой подруге Валерии, аристократке Камилле, которая жила в соседнем квартале-инсуле.

– Доброе утро, любимая! – произнесла Валерия и поцеловала Камиллу в щеку.

– Привет, мое солнце! – с той же интонацией ответила подруга.

Девушки улыбнулись и обменялись таинственными взглядами.

Они надели скромные накидки, чтобы не привлекать внимание прохожих своими привычными, обычно роскошными нарядами, и отправились на прогулку. Пройдя несколько кварталов, девушки заглянули в популярную лавку. Тут был рай для богатых римских модниц. Ювелирные украшения, изысканные безделушки из всевозможных материалов, ремни, платки и другие аксессуары манили красотой и радовали глаз.

– Посмотри, какой великолепный жемчуг! – воскликнула Камилла. – Он сияет, как зубы моего любимого! А как тебе этот лазурит?

– Ох, он как глаза моего Максимилиана! – вторя подруге, ответила Валерия. – Кстати, на днях он в чем-то меня заподозрил. Допытывался, почему я надолго ухожу из дома. Я сказала, что провожу время с тобой, а он ответил, что мы слишком много гуляем, и отругал. Но я отвертелась, придумала какое-то оправдание… Знаешь, осталось совсем мало времени, надо идти, а то наши друзья станут нервничать!

– Милая, ты, о чем? Мужчина должен беспокоиться, иначе чем ты будешь его волновать, будить в нем любопытство? Не своей же армейской дисциплиной! – рассмеялась Камилла. – Пусть ждет и думает, что мы не придем. Его желание станет еще сильнее!

– Ой! Конечно же, ты, как всегда, права. Пусть он сгорит от нетерпения! – засмеялась Валерия.

Она вышла замуж почти ребенком и уже успела столкнуться с лукавством и интригами знатных девушек столицы. Ее бесхитростная натура не нравилась Максимилиану, и она это прекрасно чувствовала. Валерия любила его, окружала заботой и лаской, а он отбрыкивался от нее, как необъезженный конь от назойливого наездника.

Камилла примерила еще пару украшений и платков, посмотрелась в зеркало, но ничего не купила. Затем схватила подругу за руку и выбежала на улицу. Девушки прошли несколько кварталов, вошли в арочные ворота и оказались в городском общественном саду. Рассветное солнце дарило городу утреннее тепло, но здесь, под тенью деревьев, было еще прохладно и безлюдно.

В центре сада бил многоярусный фонтан. Его грозные, покрытые зеленым мхом статуи яростно низвергали воду. Девушки миновали его и разделились: Валерия со служанкой расположилась на ложе в ротонде, а Камилла в одиночестве направилась в дальний западный угол сада, к лабиринту из высокого кустарника. Не успела она присесть на скамейку, как ощутила шорох листвы за спиной, кто-то закрыл руками ей глаза. Она сразу узнала эти большие крепкие ладони.

– Мой Геркулес! – произнесла Камилла. – Или всё же, Титан?

– Доброе утро, любовь моя! – отозвался мужчина. – Я уже решил, что сегодня ты не придешь к условленному месту. Волновался и высматривал тебя с утренними соловьями, но… Ничего не могу с собой поделать, я готов ждать твоего прихода часами!

– Мой Геркулес сомневался, что я приду? – надула губки Камилла.

– Нет, я уверен в тебе, прекрасная незнакомка! Кстати, ты мне так и не назвала свое имя.

– Зачем тебе знать мое имя, Геркулес? – засмеялась Камилла. – Мы до сих пор прекрасно обходились без имен!

– Хорошо, я признáюсь первым. Меня зовут Гай, а не Геркулес. А тебя?

– А меня… – Камилла на секунду замешкалась, она решала, как быть: придумать себе другое имя или сказать правду. – Я просто Камилла! Пусть будет это имя! А ты, Гай-Геркулес, сам решай, настоящее оно или нет!

Гай Касиус обнял любимую и покрыл жаркими поцелуями ее лицо и руки. Девушка закрыла глаза, застонала от удовольствия и охватившего ее желания. Она и хотела, и боялась этой дикой силы, которая всецело увлекала ее в мир животной страсти. Воспитанная в семье городского префекта, она всегда мечтала о другом: о романтике, стихах, изящных юношах-интеллектуалах, но полюбила и возжелала большого черного мускулистого самца. Именно самца! С ним ей не надо было притворяться, изображать невинность, строить из себя недотрогу. С ним она хотела одного: чтобы его великолепное мужское достоинство внедрялось в ее плоть как можно глубже и дольше. Несмотря на то, что она была аристократкой во всем (и об этом красноречивее слов говорили ее манеры и внешность), девушка закрыла глаза на неведомое происхождение своего любовника.

Камилла была прекрасна: ее белая, как молоко, кожа не знала палящего солнца, а темно-рыжие, с высветленными прядями волосы были уложены по последней моде знати на обруч.

Гай сел на скамью, Камилла встала на колени, расстегнула пояс на одежде наездника, освободила красивое тело и прикоснулась губами к его плоти. Гай откинулся назад и застонал от удовольствия. «Ох уж эти аристократки! В порыве желания они делают такие вещи, которых не дождешься от самых развратных шлюх», – подумал он.

В этот раз он не сдержался и быстро излился в девушку. Она всё выпила, поднялась и показала Гаю оставшиеся на губах капли страсти.

Он рассмеялся и стал целовать лицо и грудь Камиллы.

Когда все закончилось и усталость победила, Гай растянулся на своем плаще, покрывавшем холодную мраморную скамью. Девушка покорно прилегла рядом… Но Камилла не была бы Камиллой, если бы не хотела получить еще больше удовольствия. Она резко поднялась и села на любовника сверху, широко раздвинув ноги. Ее чувственные поцелуи снова завели наездника, и Гай умело проник в ее недра. Сильные черные руки обвили девушку, словно щупальца спрута, – казалось они были повсюду!

***

Валерия все это время тоже не скучала. Она оставалась в ротонде вдвоем со служанкой совсем недолго. Эта замужняя женщина тоже ждала встречи с мужчиной, но ее герой не был ей любовником: он разделял ее увлечение. Девушка в очередной раз встречалась с младшим из семьи Клавдиев – Константином. Он любил стихи и поэмы, сам сочинял их.

Мужчина подошел неуверенной походкой и вручил девушке цветок нарцисса.

– Доброе утро, Валерия! Как ваше настроение сегодня? – поинтересовался он.

Константин казался ей немного зажатым и смущенным, тем не менее он, несмотря на робость, каждый раз пристально разглядывал Валерию с головы до пят, будто увидел впервые. Впрочем, может, он и вправду все еще изучает ее, ведь они встречаются в парке всего четвертый раз.

– У меня утро всегда доброе! – улыбнулась она в ответ.

Девушка старалась улыбкой скрасить впечатление от размолвки. В прошлый раз они сильно поспорили: Константин рассказал о новом эпосе поэта Ювенала и о тайном смысле, подтексте, заложенном в поэме. Но Валерия ничего такого там не увидела, ей все казалось предельно ясным и понятным. Она высказала свое мнение, Константин не согласился, они приводили аргументы, но каждый стоял на своем. Тогда они расстались раздосадованные, даже толком не попрощавшись, и сейчас старались загладить свою резкость.

– Вы, как всегда, свежи и прекрасны!

– Вы льстец, Константин! «Свежи», «прекрасны» – к чему эти слова? Я же вас просила: не смущайте меня похвалами.

Мужчина замешкался и попытался исправить ситуацию.

– Как прошла ночь? Надеюсь, вас никто не побеспокоил… – спросил он и вмиг осознал всю неуместность подобных вопросов.

– Моя ночь? – удивленно спросила Валерия. – Я замужем и страстно люблю своего мужа. И хочу напомнить: мы с вами общаемся только как друзья. Пожалуйста, обойдемся без этих ваших сладких дифирамбов и займемся чтением!

– Разумеется… – покраснел Константин и сменил тему. – Зачем нам читать чужие сочинения? Я жду ваших новых строк. Вы что-нибудь написали за те дни, что мы не виделись?

– Вы хотите мои новые стихи? Так слушайте!

И Валерия начала читать:

Люблю тебя осенним утром

И ночью темною люблю.

Пусть ты не думаешь об этом,

Я все равно тебя люблю!

Константин застыл в удивлении:

– Как это приятно слышать!

– Не обольщайтесь! – снисходительно улыбнулась девушка – Это не о вас. Эти строки я написала, думая о своем богоподобном муже!

И начинающая поэтесса продолжила:

В твоих очах я вижу солнце,

А на устах – сиянье звезд…

«О Венера! Какая же она нежная и простодушная», – подумал Константин, продолжая с умным видом внимать наивному творчеству Валерии.

9

В суете и излишествах императорской жизни Анастасия ощущала, что ей нужен глоток другого воздуха, иная атмосфера. Она ждала Маркуса со дня на день, но до его возвращения Ане захотелось хоть на секунду сбежать в Нью-Йорк, снова поговорить с отцом. Она надела венец, сосредоточилась, воспроизвела в памяти место назначения и прикоснулась к нужным точкам…

Отец встретил Ану в гостиной. Из новехоньких колонок «Мартин Логан» звучал томный блюз. Головка винилового проигрывателя, словно по волнам океана, плыла по черной поверхности пластинки. Стеклянный стол аппарата выглядел массивно, а его желтая подсветка придавала «ламповости» сему процессу воспроизведения музыки. Тонкий ременной привод передавал крутящий момент со шпинделя двигателя на тяжелый полированный опорный диск. Всё это завораживало магией механического движения.

В целом обстановка отцовского дома походила на жилье британского денди. Ана удивлялась тому, что в свои уже немолодые годы отец сумел сохранить интерес к жизни – к красивым вещам, авторитетным людям, общественным делам. Музыка, театр, кино, общение – его увлекало всё!

После смерти жены Роберт второй раз так и не женился. Нет, он не стал отшельником, его жизнь была насыщена сексуальными победами, но он старался не привязываться к женщинам и не строить серьезных отношений. Анастасии импонировал такой подход: она не представляла себе жизнь в новой семье – с мачехой и, возможно, сводными братьями и сестрами.

***

– Милая моя доченька, как же я соскучился! Садись, выпьешь что-нибудь? – спросил отец.

– Да, хочу выдержанный виски – это было бы здорово! Знаю, у тебя в запасниках есть самый-самый лучший.

Роберт достал из большого бара коллекционную бутылку, откупорил ее и налил янтарную жидкость в граненые хрустальные бокалы.

– Детка, неужели есть повод что-то отметить? Может, успехи в наших поисках?

– Нет, папочка, просто хочется чего-то недоступного мне там, в моем мире.

– В твоем мире? – удивился отец. – С каких пор тот мир стал твоим? Не пойму, почему ты так привязалась к римской культуре? Она тебе еще не наскучила?

Девушка удивленно покосилась на отца:

– Папа, ты, о чем? Я девять лет своей жизни посвятила Риму, там мой второй дом, семья, близкие люди. Все уже завязано в один узел!