Czytaj książkę: «Старая дева»

Czcionka:

ISBN 978-5-4498-8059-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

1

Это была моя последняя осень. Теплая, солнечная, до боли щемящая в своем увядании. Я пыталась надышаться ею напоследок. В середине октября я умерла.

В конце лета я уехала к родителям переживать крах личной жизни. Целыми днями бродила по парку, вдоль озера, впитывая каждой своей частичкой этот воздух, эту красоту, эту торжественность последнего момента. Мы были едины – я и осень. Моя отмирающая душа слилась с отмирающей природой, обе еще восхитительные в прощальной красе и величественности, но уже безнадежные.

Он укатил в столицу и даже не попросил ждать его. Почему-то я ожидала от него требований любви и верности, а он просто легонько обнял меня на прощание и уехал. Даже не поцеловал. Это очень настораживало. Нет, это сводило с ума. В моем представлении, мужчина, отправляющийся в армию, на войну, на поиски лучшей жизни, должен был непременно добиться клятв в вечной любви и верности. Он должен был поручить друзьям и родным оказывать всяческую поддержку его девушке и блюсти ее моральный облик. Однако он не сказал ни слова. По-моему, все провожающие были удивлены, но, не сочтя уместным задавать вопросы, просто пожали плечами и разошлись по домам.

В этот год я окончила университет. Перспективной работы по специальности не предвиделось, своего жилья не было, денег тоже, мужчина при расставании даже не поцеловал меня. Будущее представлялось большой черной дырой. Да, да, да, нужно было бороться, искать пути, заявлять о себе в приемных крутых офисов, пробиваться в большом городе и делать еще много важных вещей. Но не было никаких сил. И я уехала к родителям. Подумать о жизни, о себе, о том, куда двигаться дальше, переосмыслить отношения с Максимом и найти что-то, за что можно зацепиться. Тогда я еще не знала, что в некоторых случаях надежду нужно убивать первой. Чтобы не становиться свидетелем ее мучительной агонии.

Я понимала, что назревает кризис. Дни напролет я топтала опавшую листву в парке и размышляла. О будущем. О прошлом. Только не о настоящем. О настоящем было думать слишком страшно. Возникало слишком много вопросов, и не находилось ни одного ответа.

Вопросы были разные. Социально-политические: почему в нашей стране молодой дипломированный специалист никому не нужен, и никто не спешит предложить ему работу, жилье и денег на первое время? Философские: быть или не быть? Житейские: как быть? Глобальные: почему Максим не поцеловал меня на прощание?

От него не было вестей весь месяц. Я сходила с ума от своих мыслей. Что происходит? Он занят? Подавлен свалившимися неприятностями? Удручен и не хочет меня огорчать? С головой ушел в водоворот новых впечатлений? Или он просто устал и хочет подумать? Может, мне просто стоит ему позвонить?

В душе бушевала гражданская война, раздиравшая меня на части. Все мои убеждения, почерпнутые в популярных женских журналах, ополчились друг против друга.

– Ты слишком покладистая! Не умеешь заявить о себе!

– Ты слишком вздорная. Нужно уметь приспосабливаться!

– Ты слишком гордая. Надо всего-навсего взять трубку и позвонить.

– Ты просто тряпка. Женщине неприлично бегать за мужчиной.

– Ты должна хранить верность даже без его требований. Он оценит это.

– Ты ничего ему не должна. Пусть поволнуется.

По десять раз на дню они хватали друг друга за горло и пытались переорать. А я медленно сходила с ума. Окончательно запутавшись, собралась с духом и позвонила Максиму.

И стало еще хуже. Его голос был ровный, спокойный. Никаких эмоций. Ни слова о том, что он скучает. Короткий отчет о достигнутом. Пока-пока.

Я устроила истерику. На берегу озера. Дома не получилось. Потому что Дома не было: именно в этом году родители решили развестись и разменяли квартиру. Теперь у нас были две квартиры, заваленные до потолка мебелью, коробками и всяким мусором. Нужно было чистить, драить, разбирать, находить каждой вещи свое место. Но я была не в состоянии навести порядок даже в собственной душе.

– Ты не должна была звонить! – верещала моя внутренняя Гордая женщина. – Это унизительно навязывать мужчине свое общество. – Гордая женщина была яростной противницей всяческой женской инициативы.

– Мне необходимо было узнать, как у него дела, – оправдывалась мисс Неуверенность.

– Можно было подождать, пока он позвонит сам, – предлагала компромисс Разумная женщина. Она часто подавала мудрые советы, но никогда не учитывала чувства. А в делах подобного толка чувства определяют всё.

– А вдруг он решил бы, что я о нем забыла? – причитала мисс Неуверенность.

– Тебе нужно доказать ему, что у тебя все в порядке, – заявляла Гордая женщина. – Это он должен волноваться.

– А если он не волнуется? И совсем мною не интересуется? – вздыхала мисс Неуверенность.

– Тогда тебе следует жить собственной жизнью. Встречаться с друзьями, искать работу и жилье. Почему ты до сих пор не занялась этим? – в тысячный раз взялась за меня Разумная женщина.

– Потому что я устала, я замучена и больше ничего не хочу от жизни. Я просто не выдерживаю подобной эмоциональной нагрузки! – подала голос Нервная особа. – Наверно, моя жизнь на исходе.

Пока что на исходе был только первый месяц с отъезда Максима. Я так ничего и не решила. Ехать в Омск? Или в Москву? Оставаться здесь? На что жить? Где жить? Как найти работу? Ждать Максима или устраивать личную жизнь с кем-то другим? Слишком много вопросов. Слишком. И не было никого, кто бы давал ответы.

Родители делили кота. Детей они уже поделили. Их было двое. Вполне взрослых, но совершенно несамостоятельных. Кот был один. Шести лет отроду, но самостоятельный за всех четверых. Мама хотела, чтобы кот жил у папы. Папа хотел, чтобы кот поселился у мамы и приходил к нему в гости по воскресеньям. Сестра мечтала оставить кота у себя, но не имела жилищных условий и разрешения коменданта общежития. Мне было все равно. За это меня обвинили в нежелании принимать участие в делах семьи. Звучало это сродни измене родине.

Странно, семьи уже не было, а ее дела оставались.

В результате кот обосновался у бабушки. В прописке он, в отличие от меня, не нуждался. Правда, мне она тоже была не нужна. Она была нужна совершенно посторонним людям, потому что жить без адреса в нашей стране нельзя. Пришлось ехать в районный центр получать паспорт с новой пропиской.

Бабушка воевала с котом, привыкшим по несколько раз за ночь проситься на улицу и обратно (вот уж кто не имел проблем в личной жизни!), пила валидол и твердила, что настали последние времена. С каждым днем я верила ей все больше.

Мама каждое утро спрашивала, что я намереваюсь делать дальше. Я каждое утро придумывала очередной план действий, и она уходила. Папа спрашивал то же самое, но по вечерам. Он не мог идти спать, не устроив допрос с пристрастием. Каждый вечер он с видом прокурора вставал в дверях и задавал одни и те же вопросы, словно пытаясь засыпать меня на противоречивых показаниях. Его интересовало, где я намерена жить, где работать и на какие средства существовать. Меня тоже это интересовало. Под конец он желал знать, почему я до сих пор не вышла замуж. Если бы у меня был муж, папа простил бы мне отсутствие ответов на все остальные вопросы. (Потому что тогда бы они не входили в его ведомство).

Через месяц моего брожения по паркам и озерам пришло письмо от Максима. Он разрывал отношения, потому что не видел их будущего. А в свете расстояния и времени, разделяющих нас, не видел смысла решать проблему. И вообще чувства уже не те, и он хочет быть один.

Я не могла возразить. Я не могла протестовать. Я не могла устроить ему истерику со слезами, мольбами и проклятьями. Он находился за две тысячи километров, и все страсти остыли бы за две недели почтового пути. Он все очень хорошо продумал. С момента написания письма прошло десять дней, и если бы он пожалел о своем решении за эти десять дней, он бы давно позвонил мне и попросил не открывать письма. Но он не позвонил. Он не пожалел о своем решении. Он больше не хотел связывать со мной свою жизнь, и его не интересовало мое мнение по этому поводу. Но я все равно написала ответное письмо. От отчаяния. Впрочем, когда он его получил, меня уже не было в живых.

2

Говорят, что у нас теперь свобода нравов. Говорят, что мы приблизились к Европе. Говорят, что у нас женщина вполне независима от мужчины.

В Европе, как известно, в брак вступают в возрасте под тридцать, и то после этого пытаются пожить «для себя», обзаводяcь «цветами жизни» на исходе детородного периода. Почему бы нам не ввести эту добрую традицию? Почему у нас до сих пор незамужнюю девушку старше двадцати двух воспринимают как потенциальную старую деву? Если не верите, попробуйте приехать в небольшой городок в средней полосе России и сказать, что вам двадцать шесть (тридцать два, тридцать восемь, сорок четыре) и вы никогда не были замужем. Окружающие посмотрят на вас как на увечную и задумаются, что с вами не так. Женщина имеет право уйти из дома в шестнадцать лет, получить любое образование, снять или купить квартиру, найти любовника или спонсора, сделать модельную карьеру, стать директором фирмы и обеспечить себе материальную независимость. Она вправе делать что угодно. Но не имеет морального права не выходить замуж. Два развода в двадцать семь лет – это нормально. А в двадцать семь лет быть незамужней – это какой-то непорядок.

Так заведено. В пятнадцать лет у тебя должен быть мальчик. Уже все подружки дружат с мальчиками, и у тебя тоже должен быть. Просто обязан. Вынь да положь. Иначе ты какая-то не такая, как все. В восемнадцать лет ты должна иметь жениха или хотя бы несколько кандидатур в женихи. Если нет, то подруги считают тебя неудачницей, парни не хотят к тебе приближаться (кому нужна девчонка, на которую никто не обращает внимания!), родители обвиняют в излишней разборчивости. Ведь каждому понятно, что главная задача девушки – выйти замуж. Она усваивает это с младенческих лет и четко следует заданной программе. Во время учебы в институте необходимо ее осуществить. Крайний срок – окончание пятого курса. Хотя не исключено, что заботливая родня и знакомые уже не раз спрашивали: «Когда ты, наконец, выйдешь замуж?» Особенно на чужих свадьбах. Так что если вам двадцать четыре, и вы не замужем, то лучше не появляться на массовых собраниях родственников. Каждая троюродная тетушка, которую вы видели последний раз десять лет назад и примерно через столько же увидите в следующий, задаст этот вопрос. И попробуйте заявить, что вас устраивает ваше незамужнее положение. Да кто вам поверит! Вы просто не хотите выглядеть жалкой неудачницей. Разве можно не хотеть замуж? Ведь замужество – это необыкновенная благодать, дар свыше и награда за особые заслуги перед Небом. Именно потому многие пытаются выходить замуж не по разу.

Из отрочества я вынесла две истины – книжную и житейскую. Книжная заключалась в том, что на свете существует великая и вечная Любовь, наполняющая жизнь смыслом и являющаяся в образе принца на белом коне. Житейская подводила к мысли, что в глазах общественности много больше уважения заслуживает женщина, которая замужем, нежели та, у которой мужа нет. Эти две идеи прекрасно сочетались между собой. Поэтому я много лет ждала, пока наконец появится принц и принесет в мою жизнь Любовь, возьмет меня в жены, и мы будем жить долго и счастливо до конца дней. Это была прекрасная цель для романтичной особы тринадцати лет.

К двадцати годам я прочитала гору книжек о том, как завоевать мужчину, как удержать мужчину, как его женить на себе и даже как от него избавиться. (Теорию избавления я приберегла на крайний случай, если вдруг мой выбор окажется на редкость неудачным). Поскольку моя мама в молодые годы думала только об учебе, постигать науку охоты на мужчину ей было некогда. Тем более недостаток знаний и опыта в деле привлечения поклонников ей компенсировали эффектные внешние данные. А когда после окончания института, как снег на голову, свалился папа с предложением руки и сердца, она просто смирилась с неизбежным и вышла замуж. У нее ведь тоже была родня, которая не могла спокойно спать, зная, что она рискует остаться в старых девах!

В любом случае в родительском доме я не почерпнула никакого руководства по отлову мужчин в целях создания семьи. По маминому представлению, женихи брались просто ниоткуда, сами по себе, без всякого женского участия и желания. По папиному мнению, женихи старательно бегали от нахальных крашеных девиц, которые пытались их завлечь в сети брака, и искали опять же в целях брака скромных студенток, вышивающих крестиком у окна.

Я исправно училась, вышивала крестиком, но женихи не появлялись. Тогда я активно начала восполнять недостаток родительского воспитания полезными советами из глянцевых журналов и рассказов подруг.

Через несколько лет «обучения» я доподлинно знала, что мужчины:

• не одобряют женскую инициативу;

• одобряют женскую инициативу;

• любят стройных женщин;

• любят полных женщин;

• предпочитают независимых женщин;

• предпочитают женщин, которые бы целиком зависели от них;

• любят, когда женщина активна в разговоре;

• не любят, когда женщина много болтает;

• западают на кокетливых женщин;

• не выносят кокетства;

• хотят, чтобы их девушка вызывала зависть и восхищение у всех друзей;

• хотят, чтобы их девушка была верной и никогда не строила глазки их друзьям.

В общем, мужчины оказались крайне противоречивыми существами, которые сами не знают, что хотят. Я сидела на диетах, стараясь при необходимости выглядеть аппетитной пышкой; я проявляла инициативу и извинялась за нее; я кокетничала, а потом строила из себя недотрогу; я пыталась быть верной своему спутнику, надевая неприлично короткую юбку; я делала вид, что у меня куча важных и серьезных дел, и откладывала их по первому зову очередного приятеля. В конце концов, я даже научилась болтать за двоих, когда он был неразговорчив, и молчать вечер напролет, когда ему была нужда покрасоваться в обществе. Я обесцветила волосы, потому что все мужчины предпочитают блондинок; я перестала сидеть в библиотеках, потому что мужчины не любят умных женщин, и прекратила есть, потому что все хотят, чтобы рядом была Барби. В результате я испортила волосы, отстала в учебе и заработала гастрит. Но замуж так и не вышла.

Я пыталась понять свои ошибки. Часами ковырялась в себе. Примеряла все новые маски и искала манеру поведения, которая устроила бы любого мужчину хотя бы на первых порах, пока я разберусь, что именно ему нужно. Терзала подружек на тему «что во мне не так?!».

– Ты слишком разборчивая. Тебе нужно снизить критерии, – говорила Юлька, имевшая фантастическое количество поклонников, и я начинала каждого нового знакомого воспринимать как самого главного мужчину в своей жизни, выискивая в нем черты принца и оправдывая или смягчая недостатки. Потом я становилась сама себе противна и бежала прочь от очередного лягушонка, так и не обернувшегося принцем.

– Ты не там бываешь, нужно ходить не в театры и библиотеки, а в места скопления мужчин, – советовала Алька, и я начинала вместе с ней активно посещать дискотеки, кинотеатры, компьютерные клубы, кафешки и спортивные мероприятия. Но, безмерно устав от такой деятельной жизни, я сбегала домой и по неделе отсиживалась на кровати с книжкой.

– Мужчины ценят тех, кто разделяет их интересы, – с убежденностью заявляла Светка. В свои двадцать шесть она жила с третьим мужем и время проводила восхитительно разнообразно. Я следовала ее совету, и в моей жизни появлялись горные лыжи, компьютерные игры, политические партии, китайский язык и джаз. Потом все это мне смертельно надоедало, и я бросала модные хобби вместе с их носителями.

А так хотелось просто встретить нормального мужчину, который сразу поймет, что ему нужна именно я. Чтобы не нужно было из кожи вон лезть, добиваясь его любви, и жить в вечном страхе допустить роковую ошибку и разрушить столь долго и осторожно созидаемые отношения. Очень часто, потерпев очередную неудачу и разочаровавшись, я хотела послать всех мужчин подальше и не иметь с ними больше дела.

Но посылать мужчин не полагалось. Ведь задача любой нормальной девушки – выйти замуж. Теперь эта идея уже не сочеталась с мечтой встретить прекрасного принца. Потому что принц неизвестно когда появится (если вообще появится), а часы тикают. Как ни крути, а с каждым годом остается все меньше холостяков среди сверстников, а уж среди тех, кто старше, и подавно. Круг сужается, выбор остается между неважным и плохим, значит, придется все больше снижать требования, на многое смотреть сквозь пальцы…

Я уже было совсем отчаялась, но судьба оказалась ко мне благосклонна и послала в мою жизнь настоящего принца.

3

Мы познакомились на свадьбе у общих друзей. Я оканчивала пятый курс, почти все мои подруги уже вышли замуж или собирались связать себя узами брака в ближайшее время. Родители считали, что у меня все шансы закончить жизнь старой девой. Я разделяла их мнение. Мужчине исполнилось двадцать шесть, у него тоже уже не осталось холостых приятелей, и его родня боялась, что он никогда не женится. Допекаемые родней и друзьями, мы поспешили объединиться в пару, чтобы успокоить общественность и обрести большую и чистую любовь.

Мне просватали его еще задолго до знакомства. Сказали, что он замечательный человек и что из нас получится идеальная пара. Потому что меня тоже считали замечательным человеком. Я была хорошего воспитания, умела производить благоприятное впечатление и говорила то, что люди хотели слышать, а этого было вполне достаточно. Не то чтобы я была отъявленной лицемеркой, скорей наоборот, я искренне хотела всем нравиться и так отчаянно искала всеобщей любви и признания, что не заметила, как растеряла по крупицам самое себя и превратилась в очень гибкий и расплывчатый персонаж, который мог угодить практически всем.

Я согласилась быть его женой, еще не видя его в глаза. Судя по рассказам, это был добрый, интересный, порядочный и располагающий человек. К тому же холостой и на данный момент не имеющий девушки. Я до того была измучена поисками Главного Мужчины Своей Жизни, что не возражала, чтобы меня просто отдали замуж за хорошего человека, которого я увижу только в день свадьбы. Иногда я всерьез жалела, что у нынешних родителей нет больше обычая подыскивать подходящего мужа для дочерей: слишком большая ответственность возлагается на юных девушек при таком маленьком жизненном опыте.

Когда нас познакомили, я не размышляла, красив он или нет, тянет меня к нему или не тянет. В конце концов, что значит внешняя привлекательность по сравнению с внутренними достоинствами человека! Мне было почти двадцать два, и я считала, что в таком возрасте неприлично оценивать мужчин по внешности. Все мы влюблялись в актеров, певцов и самых красивых мальчиков школы. Но то было в пятнадцать лет. А в двадцать два нужно выходить замуж. Тебе могут нравиться высокие брюнеты, а выйдешь за невысокого блондина и вполне мирно проживешь с ним всю жизнь.

Максим оказался нормальным парнем рядовой внешности, нормального роста и телосложения. Поговорив с ним минут двадцать и убедившись, что он не заика, не зануда и не понтодел, я решила, что он мне нравится. Если все, что о нем говорили, правда, то я, пожалуй, согласна.

Он казался правильным до мозга костей. Школа с медалью, вуз с отличием, двумя годами раньше закончил медицинскую академию и теперь усердно трудился в одной из лучших больниц города. Его карьера обещала быть безоблачной. Не клеилась только личная жизнь. Все друзья детства, одноклассники и однокурсники были давно женаты, он же, воспитанный властной мамой, побаивался и брака, и отцовства, и женщин вообще.

Все в его жизни было настолько правильно, а репутация настолько безупречна, что знакомые просто терялись в догадках, почему он до сих пор не женат. Каждый объяснял это по-своему. Одни – трагическим концом большой любви в юности, другие – неразделенной любовью в недавнем прошлом. Мне называли имена девушек, которые потенциально могли разбить его сердце. Моя же задача, по всеобщему разумению, заключалась в том, чтобы исцелить его раны, восстановить веру в любовь и женщин и, конечно же, женить на себе. Этого желали его друзья, коллеги и родственники. По их мнению, идеальный человек не мог не хотеть обзавестись женой и детьми, его просто нужно было аккуратно к этому подтолкнуть. Поэтому у меня внезапно оказалась целая армия союзников, и я этому невероятно радовалась, ибо вера в собственные силы за годы неудач сильно поколебалась. Но, как я убедилась впоследствии, армия союзников больше навредила делу, чем помогла.

Наверное, это была любовь. Мы оба, уставшие от одиночества и долгих ожиданий своей половинки, сильно привязались друг к другу. Почти сразу же он сказал, что для того, чтобы нравиться ему, мне необязательно быть Барби, потому что он ценит в женщине духовную красоту. Он разрешил мне быть умной, потому что сам был не дурак, он позволил мне высказывать свою точку зрения, иметь собственный круг интересов и друзей. Я прониклась к нему теплом и нежностью. Хотя, конечно, не расслабилась. Опыт женщин всего мира подсказывал, что мужчина, заявляющий, что ему нравится полнота его девушки, мгновенно западает на длинноногую стройняшку, стоит той возникнуть в дверном проеме. Да, наедине с вами он может часами говорить о том, что предпочитает умных брюнеток, но дайте ему шанс закадрить белокурую идиотку – и он его не упустит.

Из моего отношения к Максиму довольно быстро исчезли расчетливые мотивы. С ним было интересно, он был замечательный собеседник и открыл мне целый мир увлечений и занятий, которые я пропустила в погоне за женихами. Первое время мы почти не расставались. Он познакомил меня со своими друзьями, и я узнала девушек, катающихся на горных лыжах, изучающих китайский язык и посещающих джазовые концерты совсем не потому, что этим занимаются их парни. Это были их собственные увлечения. Они позволяли себе роскошь жить собственной жизнью и иметь собственные интересы и при этом не были феминистками и мужененавистницами.

Через месяц наших безоблачных отношений я всерьез полюбила его, и больше всего на свете мне хотелось быть с ним и любить его всю оставшуюся жизнь. Идея о своевременном замужестве и о прекрасном принце снова сплелись в одно целое, и брак с любимым человеком казался естественным продолжением отношений.

О свадьбе я мечтала едва ли не с пятилетнего возраста. Впрочем, как, наверное, любая девочка, которая играет в куклы и дочки-матери, а не лазает по деревьям с мальчишками. По мере того, как я взрослела и все яснее осознавала свою основную задачу, картина предстоящей свадьбы приобретала все большую четкость и определенность. Мне нравилось придумывать себе платья, прически, букеты, я охотно просматривала свадебные фотографии подруг и журналы свадебной моды. Годами я мысленно отбирала все самое изысканное, романтичное, торжественное, по крупицам черпая отовсюду полезную информацию. В старших классах я полюбила жанр американской романтической комедии, который неизбежно предполагал обязательную свадебную церемонию, хотя бы в эпизоде, и прониклась духом западного свадебного торжества. Русский вариант с выкупом невесты, пьянкой, дракой и пошлыми конкурсами претил мне совершенно. Все должно было быть чинно, благородно и вполне интеллигентно, а главное – как следует продумано. Вот я и продумала все заранее. Букет, фасон платья, прическу, церковь, где мне хотелось бы венчаться, гостей, которых мне приятно будет видеть на своей свадьбе, и даже город, куда бы мы могли поехать в медовый месяц. Для полноты картины не хватало только жениха.

Помню, Левин из «Анны Карениной» не мог себе представить любовь к женщине без брака, он представлял сначала семью, а потом уже женщину, которая даст ему эту семью. Так и я воображала себе свое замужество в деталях и лишь смутно – второго персонажа этой пьесы. Это можно сравнить со свадебной фотографией, на которой есть праздничный стол, цветы, гости, свидетели, невеста в белом платье, жених в черном фраке. Вот только на месте лица у жениха окошечко, и можно подставить любого человека, чтобы картина выглядела законченной.

Я уже слышала звон колоколов и бокалов, шуршание платья, видела себя – белую и воздушную, похожую на принцессу из сказки… Вот только время воплощать все эти идеи в жизнь никак не наступало.

Конечно, мы никогда не обсуждали с Максимом эту тему. Кто же говорит о свадьбе после пары месяцев знакомства! Одно из главных правил охоты на мужчину – ни слова о браке. Даже если ты только об этом и думаешь. Как известно, все мужчины страшно боятся потерять свободу и независимость. Они боятся брака так же сильно, как женщины стремятся к нему. Поэтому процесс ухаживания – это очень сложная игра двух умных и осторожных людей. Никогда не знаешь, кто выйдет победителем: она – заманив его в ЗАГС, или он – затащив ее в постель. Женщины, позволившие завлечь себя в постель без гарантий последующего ЗАГСа, считались проигравшими. Впрочем, они могли взять реванш, забеременев. И пусть мужчина в наше время не обязан жениться на соблазненной им особе (хотя это еще вопрос, кто кого соблазнил), в моем окружении нашлось очень немного мужчин, которые отказались.

Конечно, у такого брака очень мало шансов стать благополучным. Но кто говорит о счастливом замужестве, когда наставляет (науськивает?) юную девушку! Ее задача во что бы то ни стало выйти замуж хоть за кого-нибудь, лучше уж плохонький мужичонка, чем вообще никакого. Он может пить, поколачивать, не доносить деньги до дома, не обеспечивать семью или не иметь работы вообще, вечера напролет пить пиво с мужиками в гараже и совершенно не принимать участия в семейных делах – мы его отругаем, отматерим, примем карательные меры, на недельку выгоним из дома, но только попробуйте кто-нибудь положить на него глаз! Все космы выдерем! Потому что МОЕ! А ты иди и ищи своего мужика, шалава. И чужого не тронь!

Мне же в руки попал ничей клад. Некурящий, непьющий, образованный и перспективный – в общем, со всех сторон положительный молодой человек. Как он сохранился холостым до двадцати шести лет – просто уму непостижимо! Я подозревала влияние мамы, не желавшей выпускать сына из рук. Нет, она была всеми руками за его женитьбу, но при этом не собиралась лишаться своих привилегий. Ей нужна была невестка, которая удержит Максима возле нее, а не заберет его из семьи. Мама была очень важным лицом. Имея мощное влияние на сына, она могла стать моим первым врагом или первым союзником. Значит, в первую очередь нужно было понравиться маме.

Такую возможность я получила почти сразу. Как человек изначально положительный и правильный, Максим представил меня родителям вскоре после нашего знакомства. Я ликовала. Ведь таким образом он подтверждал, что я для него много значу и намерения у него серьезные. Что поделаешь, в душе я продолжала оставаться наивной девочкой.

Мне не нужно было от него ни квартир, ни машин, ни денег, ни дорогих подарков. Я всей душой стремилась только к браку, даже не как к сделке, контракту, выгодному вложению в будущую стабильность и безопасность, а как к воплощению моих детских фантазий о большом уютном Доме, где нет ссор и скандалов, где никто не повышает голоса, где родители находят время для детей и живут в согласии между собой.

Впрочем, Максим и не имел ни денег, ни машин, ни связей. У него не было даже собственного угла. Он жил в двухкомнатной квартире с родителями, и мне, при благоприятном стечении обстоятельств, предстояло делить с ним его комнату и заранее отречься от кухни в пользу свекрови. Назвать это браком по расчету никак было нельзя. Я так и не научилась оценивать мужчин по их финансовым возможностям. И конкурировать с длинноногими стервами в коротких шубках и высоких сапожках я не могла и не хотела. Борьба за богатого поклонника была слишком жестокой игрой, которую я бы не потянула. Для этого у меня были недостаточно длинные ноги, излишне мятежное сердце и не в меру интеллигентное воспитание.

Зато Максим имел хорошие устремления в жизни. Мне они нравились, и я была готова разделить их с ним. Он собирался продолжать образование в столице, он разрабатывал какую-то новую систему медицинского обслуживания, с несколькими единомышленниками планировал открыть отделение бесплатной психологической поддержки пациентам с тяжелыми хроническими заболеваниями, мечтал съездить в Европу и поучиться у тамошних специалистов, он занимался горными лыжами и преподавал на младших курсах медицинской академии. Это был не просто очень увлеченный и деятельный человек – он был благороден и великодушен. Он был открыт для людей. Его носили на руках. Друзья его обожали. Он был врач от Бога. Он был друг от Бога.

Я смотрела на него с замиранием сердца. Мне казалось, я встретила самого чудесного человека на свете. Тогда я и предположить не могла, что наступят времена, когда я прокляну его великое Дело. Ибо его преданность Делу станет мешать личной жизни, а все нарастающая активность не оставит времени для меня. Пока же он всецело принадлежал мне, и будущее казалось безоблачным.

Наша романтическая идиллия продолжалась целых два месяца. Мы ходили в кино, сидели в кафе, бродили по паркам, катались на аттракционах и ели мороженое. Мы словно открывали для себя мир влюбленных. Вели бесконечные разговоры. Я знала о нем почти все, он обо мне – почти ничего. В этом состоял великий стратегический план. Чтобы стать для мужчины идеальной спутницей, нужно выяснить, что ему нравится, что не нравится, к чему он стремится, что ожидает, как относится к женщине и созданию семьи. И при этом необходимо оставаться загадкой для него, чтобы постоянно возбуждать его интерес. Правда, мне стоило немалых усилий сделать загадку из собственной жизни – так в ней все было просто и незатейливо. Десять лет в школе, пять лет в университете. Никакого опыта работы, никаких дальних странствий, никаких приключений. Увлечения все вымышленные, в угоду бывшим парням. В общем, биография на полстраницы.

Его жизнь была намного богаче и осмысленнее. Может, потому что у него не было цели выйти замуж, и он занимался только тем, что ему нравилось. Я была готова разделять все его интересы и следовать за ним куда угодно – в столицу, в Европу, в Сибирь. Его планы казались столь глобальными и важными, что мне очень хотелось стать частичкой его жизни, гармонично вписаться в круг его интересов и намерений. Потому что своих целей у меня почти не было, а свою жизнь после замужества я представляла себе весьма смутно. Я как-то никогда не задумывалась о том, что если решения своей главной задачи девушка добьется в двадцать лет, то впереди останется еще целая жизнь, которую нужно на что-то потратить. Ну, видимо, закончить институт, найти работу, родить детей и воспитывать их. А потом выйти на пенсию. Мне было скучно думать о таком существовании. Я не любила об этом думать. В конце концов, когда я выйду замуж, у меня освободятся время и силы, чтобы поразмыслить, что делать со своей жизнью дальше.