Czytaj książkę: «Хвост виляет собакой»

© Симагина А.В., перевод на русский язык, 2024

© Бортник В., иллюстрации, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

WAG THE DOG: A Novel by

Larry Beinhart

© 1995, 2004 by Larry Beinhart

Предисловие от российского издателя

В то время как весь мир на протяжении столетий ломает голову над вопросом «Отчего вымерли динозавры?», физиологи морщат мозг над вопросом «Как они выжили?».

Доктор биологических наук, профессор МГУ Чепурнов С. А.

Итак, время 6:10 утра. Сегодня воскресенье. Завтра сдавать окончательный вариант предисловия, о котором меня не только попросил очень близкий и дорогой человек, но и, как оказалось после прочтения, к которому подвела вся предыдущая жизнь. А у меня, словно у привыкшего к автоматам за болтовню студента перед сдачей курсовой работы, – ни строчки…

Необходимые пояснения:

Книга планировалась к выпуску год назад, однако, после всем известных событий, с ней не связанных, но возможных к сличению с теми, что происходили задолго до настоящих дней в США, по невообразимости описанных в сугубо политическом и гротескном контексте, не только не дошла до печати, но, по зрелому размышлению издателя, даже до перевода.

Учитывая политическую остроту вопросов, актуализируемых в книге, а также трагикомичность фильма с совершенно некорректной и негативной по последствиям трансформацией «Wag The Dog» в «Плутовство» (доступной по смыслу разве что русскоязычному специалисту в сравнительной лингвистике, погруженному в дебри этимологической связи греческой грамматики, римского права и творчества компании «Дисней»), за год очередь из рецензентов и переводчиков заметно поредела. Сойдя на нет, судя по всему, к тому времени, как издателя стали поджимать сроки реализации международного контракта.

К настоящему моменту политическая атмосфера стала более-менее однозначной, и военную операцию на Украине и новых российских территориях никто уже не сможет назвать мнимыми. Я же расстался с миром рекламы и, полагая, что книга в той или иной степени повторяет фильм, дал согласие на написание данного предисловия. Благо, жизненного и профессионального опыта хватает: жизнь без родителей; военное училище; ведомственное юридическое образование; государственная служба; профайлинг; психологическое образование, создание и руководство уникальным по своему имиджу и успешности рекламным агентством, за 16 лет не нанявшим ни одного профессионала и даже менеджера по продажам; разработка методологии селективного образования digital-маркетологов на основе типирования личности кандидата; наконец, уход из прикладного маркетинга с целью создания профессионального сообщества; основание в Москве и Крыму центров притяжения для digital-специалистов, желающих повысить свой витальный и профессиональный уровень, – не только позволяют сыграть эту роль, но и обязывают ее исполнить.

Ох, как я заблуждался…

С самого начала работы над текстом перед моим воображением возникали настолько амбивалентные и между тем абсолютно совпадающие с реальностью образы, что даже простое прочтение требовало существенных усилий, чтобы не усомниться в качестве перевода. Ведь в сложившихся обстоятельствах любое, даже на первый взгляд несущественное, искажение может иметь далеко идущие последствия не только для издателя, переводчика или даже меня и моих близких, но и для читателя. Ведь запутавшись в ситуативных параллелях, можно сложить некорректное представление не только о геополитической ситуации в стране и мире, но и об одном из величайших произведений мировой литературы нового столетия.

Итак, фильм и книга – это совершенно разные явления не только природы, но и искусства. Как Саурон и Кольцо: один – «Самый Главный» и «Всевидящее Око», другое – вроде как «Драгоценность», но без затрат и усилий, зачастую несовместимых с целесообразностью, не покрасуешься. Однако для точной аналогии этот образ все-таки не подходит…

Прекрасный лотос, растущий на смертельном болоте, распускающийся днем и скрывающийся ночью. Съедобный и ядовитый. Везде растущий и охраняемый как исчезающий. Разрешенный и запрещенный. Но самое главное – сочетающий в себе, как и любая чрезвычайная красота, элементы вопиющего уродства. Ведь даже на основании международных исследований было установлено, что вид семенных коробочек лотоса вызывает трипофобию – одну из самых сильных бессознательных рефлекторных реакций организма человека, основанных на «примитивной части его мозга, которая связывает образ с чем-то опасным»¹.

Приведенный ниже текст, несмотря на то что полностью заимствован из представленного вниманию читателя романа, никакого представления о содержании, действующих лицах, сюжетных поворотах или даже времени и месте действия не составляет. Цель его тизерная.

Да простит меня издатель за столь грубое вмешательство в его скрупулезный труд.

В этом мире приличие, вежливость, пунктуальность, честность и искреннее уважение не были инструментами для достижения успеха. Он сомневался, что такой мир вообще существовал где-либо и когда-либо. Сейчас силой считалось знание, даже украденное – особенно украденное. Сейчас ты говоришь людям то, что они хотят услышать: не правду – она никому не нужна. Правду можешь рассказывать самому себе, если тебе нравятся кривые и уродливые зеркала…

Оттягивание удовольствия было важнейшей заповедью как цивилизации в целом, так и отдельных людей. Конечно, именно сила воли была причиной превосходства. Нельзя есть десерт, пока не заслужишь его. Нельзя тратить деньги, которых ты еще не заработал. Нельзя получать удовольствие, пока не станешь выше своих желаний и не сможешь это доказать.

Наши личные кабинеты и телефоны прослушиваются. Мы яркий пример жизни под тотальным управленческим контролем.

Когда вы смотрите в глаза женщине, которую хотите больше, чем стоило бы. Я говорю не просто о жажде секса. Я говорю о голоде, лютом голоде. Она открывает перед тобой глаза, и они говорят: «Смотри в нас». Даже если она актриса, и умом ты понимаешь, что ей платят 1,3 миллиона долларов за картину плюс проценты, чтобы она делала на камеру именно это. Твои собственные глаза могут стать окном в твою душу, и она увидит, кто ты такой на самом деле, и ты окажешься у нее на крючке.

«Он хорошо знал Библию и был знаком с классическими языческими мифами. Что-то в его душе откликалось на древние предупреждения. Ничего ужасного не случилось, но ничего хорошего тоже. Не было ничего ужасно плохого, но было очень много не очень хорошего».

Большинство людей либо лишены способности мыслить, либо слишком ленивы, чтобы использовать эту способность. Они окутывают себя туманом общепринятой морали и заменяют обдуманные реакции чувствами. Он отказывался быть таким калекой.

Он находился на том этапе жизни, когда ему не помешала бы лесть или что-то в этом роде. Все, чего он хотел, – это одна настоящая любовь. Не навсегда. Только на время.

– Чего ты боишься? Что кто-то скажет, что ты прокладываешь себе путь на вершину? В этом городе это комплимент. Так и должно быть, потому что трахаются все, но чертовски мало кто делает это достаточно хорошо, чтобы добраться до вершины.

Это и побудило его сделать звонок. Ему нужны были перемены. Любые перемены.

Еще ближе.

Я отстаю на пару метров. Вдруг вижу прямо под ногой впередистоящего проволоку. Время останавливается. Я знаю, что проволока подключена к гранате. Еще я знаю, что граната принадлежит патрулю вьетнамской армии, таким же убийцам, как мы, и все мы находимся внутри штуки, которая живет сама по себе, как огромный зверь, имя которому – война. С этого момента все навсегда изменилось.

Война – это не что иное, как ложь.

Стоп.

Несмотря на внушительные размеры, он выглядел мягким – как и многие сотрудники ЦРУ. Толще в талии, чем в груди, шире в бедрах, чем в плечах. Волосы как из парикмахерской. По воскресеньям он предпочитал переодеваться в клетчатые рубашки и жарить барбекю. Мягкий, обычный. Но это не значило, что он не способен отдать приказ об увольнении или, при других обстоятельствах, об устранении. Ему приходилось делать и то и другое.

Ты не понимаешь, кто мы такие. Мы носим дешевые костюмы, ведем себя скромно, и любой, у кого есть пара тысяч, может нанять нас. Но почти все в нашей компании – сотрудники ФБР, ЦРУ, полицейские, военные. Почти все мы служили. Те из нас, кто постарше, прошли Вьетнам. Мы выжили в мясорубке. Мы носили M-16, кидали гранаты и устанавливали мины. Мы видели, как умирали и страдали наши друзья. Не надо нас недооценивать. Только глупый человек вступает в спор. Умный маневрирует так, чтобы в стычке не было необходимости.

Представьте себе, что вы прыгаете вверх и вниз со словами: «Мы серьезные люди, отнеситесь к нам серьезно».

То, что он убивает лицом к лицу, глядя в глаза человеку, который собирается умереть, не говорит о том, что для него жизнь ничего не стоит. Это говорит о том, что он безжалостно честен. Инструкторы боевых искусств верят в то, что боль – это учитель. Как и инструкторы морской пехоты. И многие родители.

Он не собирался просто выкинуть деньги. Если бы он это сделал, они бы отнеслись к нему как проститутка к клиенту: содрали бы много денег при минимальных усилиях и без всякого участия. Он же был настроен на выстраивание отношений. Он исследовал и изучал людей, с которыми хотел иметь дело.

– Сэр, – сказал он, подняв правую руку и дотронувшись кончиками пальцев до брови в знак приветствия, – вы оказываете мне большую честь, предоставив мне возможность служить вам и моей стране. Благодарю вас, сэр.

Назад.

– А война – это хорошая работа, Джо?

– Да, самая лучшая.

– Если бы у тебя был сын, ты бы так его воспитывал?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты бы стал бить его до тех пор, пока он не стал бы достаточно сильным, чтобы дать сдачи?

«Военные дела имеют величайшее значение для страны, ибо от них зависит жизнь или смерть, выживание или уничтожение. Высшая позиционная стратегия – это отсутствие видимой позиции».

Танки пересекают неохраняемую границу. Этому нет оправдания ни в морали, ни в международном праве. Захватчики – грубые люди. Они совершают УБИЙСТВА, убивают женщин и детей, крадут имущество. Их лидер – это ГИТЛЕР. Новый Гитлер.

«Цель войны – улучшение состояния мира. Поэтому необходимо вести войну с постоянной оглядкой на мир, которого вы желаете. Победа в истинном смысле подразумевает, что состояние мира и вашего народа после войны будет лучше, чем до нее».

Заново.

Теперь ей нужно знать: как выглядит человек, чей пенис побывал внутри настоящей кинозвезды?

Последствия были настолько интеллектуально вызывающими, что он мог бы повернуться к своим родителям и сказать: «Эй, вы, ублюдки, посмотрите на меня, у меня все получается, мне не нужно, чтобы вы любили меня, и я никогда, никогда больше не буду любить вас».

Но он был уверен, что лицо его отца должно было выглядеть так же, как лица в фильме. Такие необычайно обычные. Небритые. Курящие сигареты. Готовые отдать жизнь за чашку кофе. Мечтающие хоть об одном свежем овоще, кусочке лука, ванне.) Мужчины шли в бой.

Именно это качество, это ощущение работы без страховки, заряжало магией ее актерскую игру. Не ремесло, не скулы, не сиськи, а смелость. Смелость быть уродливой, грубой, жалкой, глупой, испуганной, властной, порочной, сукой, дрянью, недотрогой, святой. Смелость найти в воздухе леску, на которой невозможно устоять, и устоять на ней.

«Я рад, что все закончилось. Я вышел оттуда живым и невредимым и собираюсь прожить остаток своей жизни спокойно и мирно». Многие люди вернулись не такими. Многие вернулись с мыслью, что мир – это унитаз, и я собираюсь в него насрать. Или хватай все, что можешь, как только можешь, потому что кто-то идет. Или я пошел и сражался за вас, и теперь вы должны мне жизнь героя, и если я этого не получу, то буду дуться.

Думаю, это можно сравнить с ковырянием в носу. Ты делаешь это в присутствии других людей, только если они уже знают, что ты это делаешь.

Мне повезло. Я всегда знал, что мир – это жесткое и грязное место. Что никто не заботится о героях. Это то, что дал мне мой отец. Он не дал мне иллюзий, которые можно утратить.

Люди ненавидят тех, кто обещает больше, чем может выполнить. Начальству нравятся сотрудники, которые честно сообщают им, что и когда можно сделать, а что нельзя. Это было смешно. Боссы это ненавидят. Им нужны люди, которые могут сделать для них невозможное без споров. Именно это производит на них впечатление. Лучше не говорить. Просто делай, что можешь.

Язык фильмов был ясен. Террористы были плохими. Другой стороны истории не было. Терроризм был полезен и важен. Он позволял экономить на объяснениях. Как и в случае с нацистами, дайте парню монокль, оденьте его в кожу, покажите приветствие прямой рукой и ухмылку – и зрители уже знают, что это злодей, и режиссер может сразу перейти к делу.

Убийство оправдано до тех пор, пока человек не получает от него удовольствия и совершает его аккуратно, желательно с безопасного расстояния: бомбардировки со сплошным поражением и зоны свободного огня во Вьетнаме были законными, а резня лицом к лицу в Сонгми – военным преступлением.

Пропаганда в Америке гораздо успешнее, чем кто-либо думает. О ее достижениях не говорят, не обсуждают, даже не думают. Даже ее невидимость – это преимущество, ведь невозможно противостоять бездействию.

Я настоящий американский герой. Серьезно. Вот кто я такой.

Тот, у кого есть маленькие дети, с большой вероятностью, как и я, будет судить о людях по тому, как они относятся к вашим детям, и по тому, что дети думают о них. Есть множество выдумок, где о характере человека судят по тому, как собака реагирует на него. Я не знаю, есть ли у собак чувство врожденной человеческой ценности, но моя дочь, которой на тот момент было три года, всегда обладала этой способностью. Это глубокое чувство, и я ему доверяю.

Итак, если шутка «Зачем Господь наградил женщин пиздой? Чтобы мужчины с ними разговаривали…» не вызывает у вас желания выпрыгивать из штанов, крича о неполиткорректности, женоненавистничестве, сексизме, Сандре Дэй О’Коннор и прочее, – добро пожаловать в мир исчисления тысячелепесткового лотоса или Чуда Георгия о змие…

Александр Равен,

основатель рекламного агентства ПроКонтекст и IT-компании ContextUs

Эта книга – художественное произведение. Имена, персонажи, места и происшествия являются плодом воображения автора либо используются в вымышленных ситуациях. Любые совпадения с реальными событиями, местами или людьми, живыми или мертвыми, случайны.

ИЛИ, КАК ВЫРАЖАЕТСЯ ТЕЛЕКОМПАНИЯ ABC ВО ВСТУПЛЕНИИ К ФИЛЬМУ «ГЕРОИ «БУРИ В ПУСТЫНЕ»:

«Данный фильм основан на реальных событиях. В нем переплетаются материалы из новостных хроник и инсценировки с актерами и реальными участниками событий. Для создания эффекта реализма между этими элементами не делается никаких различий».

Глава первая

Он считал себя реинкарнацией Макиавелли. Идеологом. Мастером интриг. Самым умным и беспощадным человеком во всей империи.

И это, безусловно, была империя. Во многом величайшая из тех, что были известны миру, однако так было запрещено выражаться в приличных политических кругах. В любом случае эта империя превосходила маленькое королевство Борджиа, жалкие владения Медичи и любой влиятельный город-государство в Италии. Поэтому сравнивать их было все равно что противопоставлять слона муравью. Независимо от политических ограничений, ее можно было сравнить только с Римом, когда Рим воплощал собой само определение импе- рии.

А он был создателем Короля. Пускай этот Король и не проходил коронацию, он все равно руководил государством. В его распоряжении были армии, миллиарды и власть, позволяющая создавать богатства или разрушать жизни. Спящий в постели был Советником Короля. И в сущности, он добился большего, чем сам магистр Никколо Макиавел- ли². И хотя он бредил – из-за смертельной болезни, сильных болеутоляющх и усыпляющих лекарств и страха неминуемой смерти, – в его мыслях не было неправды. Возможно, эти мысли стали более яркими и причудливыми, но они были проверяемы, точны и реальны. У него было бы (и было) право на те же мысли в здоровом состоянии, дома, в окружении семьи, друзей, подхалимов, попустителей, угодников, интриганов, последователей, подражателей, имитаторов, эпигонов, торговцев властью, миллиардеров, на всеамериканском барбекю 4 июля, где подавали курицу, и ребрышки, и арбуз, виски со льдом и пиво в ведерке со льдом.

– Он спит, – мягко сказала медсестра. Она была некрасивой, зато очень чистой и белой. – Может быть, скоро проснется.

Гость вопросительно посмотрел на нее.

– Вы можете подождать здесь, – сказала медсестра, указывая на стул возле кровати. – Если хотите, – немного неуверенно добавила она.

Это была не государственная больница с деспотичными предписаниями и правилами посещения, где врачи и даже простые медсестры могли указывать пациентам, их семье, друзьям или посетителям, что и когда делать, ожидая послушания.

– Он спрашивал обо мне? – спросил гость.

– Да, – ответила медсестра. – Он сказал, что это важно. Очень важно.

– Но, – тут же добавила она, – кроме этого он ничего мне не говорил, – как бы желая уверить посетителя, что знает не больше, чем ей следовало бы.

Посетитель прикинул в уме. Он был очень, очень занятым человеком. Очень занятым. Чуть ли не самым занятым в империи. Значит, так. Умирающий был его другом. Коллегой. Товарищем по победоносной команде. Гость решил, что может уделить ему десять минут. Если спящий проснется и заговорит, то миссия будет завершена. Если нет, то его долг можно считать выполненным, и он сможет уйти с чистой совестью.

Пациента звали Ли Этуотер³. Он умирал от рака мозга.

Это была настолько зловещая ирония, что даже его враги сочли дурным тоном смеяться над этим⁴. А ведь враги его ненавидели. Он блестяще и разрушительно использовал инсинуации, полуправду и политические искажения, чтобы оперировать пороками американского общества, особенно расизмом⁵.

Расизм всегда был эффективен, но его применение считалось опасным и требовало квалифицированного обращения. Умирающий человек без чрезмерного самомнения был уверен, что именно он лично сделал Джорджа Буша президентом в 1988 году. Перед тем как Этуотер развернул свою кампанию, Буш отставал в опросах общественного мнения на 18 пунктов. До того как Этуотер организовал событие в СМИ, в котором Дэн Рэтер был втянут в нападение на Джорджи, чтобы вице-президент мог дать отпор, Буш имел репутацию слабака. Он с трудом мог произнести полное и связное предложение, если только оно не было написано для него заранее. Он был запятнан скандалом «Иран – контрас» и так далее и тому подобное – провал за провалом. Но на этой хромой кляче (если не на хромом осле) Этуотер выиграл самую большую гонку в мире.

Секунды пролетали незаметно. За окном проплывали серые облака. «Похоронная погода», – подумал посетитель. Прошло меньше минуты, а он уже начал сгорать от нетерпения. С его стороны было безумием не взять свой сотовый телефон в больничную палату. Черт возьми, безумием с его стороны было не взять с собой сотовый телефон, пару помощников и органайзер. Ли как никто понимал, насколько драгоценным было время для очень, очень занятого человека.

Этуотер продолжал думать о человеке, которого он сделал Королем и кого теперь оставлял на произвол судьбы. Буш был президентом, а Этуотер – советником, притом умирающим. Именно Буш должен был войти в историю, а Ли посчастливилось бы попасть хотя бы в примечания. Именно Буш обладал властью, а Этуотер мог лишь подсказывать, как ее следует использовать. Отбросив все лишнее, одно можно сказать точно: Этуотер все еще чувствовал довольно покровительственное отношение к Джорджу. Для политических консультантов это обычное явление. Как и в отношении адвокатов к клиентам, врачей к пациентам, продюсеров к звездам. Они считают, что клиент – это продукт, неспособный позаботиться о себе, и его нужно направлять, инструктировать, заботиться о нем, защищать. Когда клиент делает то, что ему говорят, он преуспевает, процветает, выживает. А когда он не прислушивается к советам, то устраивает беспорядок, вредит себе, создает больше работы для куратора, независимо от того, как называется этот куратор.

У основной истории была сотня различных версий, которые проплывали, а иногда и проскакивали в голове Этуотера. Целый ряд образов. Для короля Артура он был Мерлином с волшебной палочкой в мантии и колпаке. Он был Касом Д’Амато для Майка Тайсона. Брайаном Эпштейном для «Битлз». Ливией для императора Тиберия. Его миссия заключалась не только в том, чтобы воскресить короля, но и в том, чтобы защитить его – даже из могилы. Как ангел-хранитель. Нечто большее, чем простой смертный. Дух, который может дотянуться с другой стороны. Рука, держащая огненный меч, как архангел Гавриил, спустившийся с небес… В этом было своего рода бессмертие. Если он сможет это сделать, то окажется умнее всех, сможет перехитрить саму смерть.

«Хватит об этом, – подумал человек в кресле у окна. – Я выполнил свой долг». Прошло почти три минуты. Он встал, чтобы уйти.

Этуотер молчал и не шевелился. Его послание все еще было похоронено в усталости и морфии. Его гость, проходя мимо кровати, посмотрел вниз на истощенное тело и забинтованную голову. Когда-то это лежащее создание было переполнено жизненной энергией, оно было умным, задиристым, зорким на глаз и острым на язык, но теперь было раздавлено унынием и опустошенностью. Рука Этуотера под простыней казалась сжатой в кулак.

Гость не мог придумать, что сказать. О чем говорить с этим безжизненным телом? Он был не из тех, кто разговаривает с людьми в коме, используя слова для телевидения: «Да, да, да, он… (или она) слышит меня. Я точно это знаю». Для чего бы Ли его ни вызвал, ему придется подождать до второго пришествия, до рая или ада, или Вашингтона в летний зной, или куда бы там ни отправлялись мертвые политики в этом тысячелетии. Он кивнул и развернулся, чтобы выйти из комнаты.

Внутри Этуотера встрепенулся Мерлин. Словно по волшебству он вышел за пределы притупленных чувств – или, возможно, открыл портал между разумом и чувствами. Этуотер получил сообщение, что его гость прибыл.

– Джим, – прошептал он, – Джим.

Государственный секретарь Джеймс Бейкер остановился, взявшись за дверную ручку. Он повернулся. Глаза Этуотера были по-прежнему закрыты, но его дыхание участилось, а рука как будто пошевелилась.

– Ли?

– А-а-а-х, – раздался вой, хрип, призыв. Бейкер подошел к кровати. Глаза Этуотера внезапно открылись. Старый ястреб бросил взгляд, полный хитрости и самолюбия.

– Слушай, – сказал он. – Джордж…

– Джордж что?..

Бейкеру казалось, что он видит мысли Этуотера – как часовые механизмы, вращающиеся и скрещивающиеся за глазами Ли, – и то, что он, казалось, думал: «Я могу говорить все, что захочу, Бейкер не сможет использовать это против меня, потому что, хе-хе, не успеет до того, как я умру».

– Джордж – трусишка, – сказал Этуотер о президенте. – Амбициозный, коварный, мстительный, но все же… И он все испортит, Джим. Если он это сделает…

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду рейтинги, – сказал Этуотер так, как будто это было очевидно. – И если он ничего с этим не сделает, то будут перевыборы.

Было трудно представить после Рейгана, снова Рейгана, а затем Буша/Куэйла, разгромивших оппозицию, что перевыборы могут провалиться.

– Не переживай на этот счет, – сказал Джим, пытаясь успокоить, – мы позаботимся об этом, Ли.

– Это моя работа. Моя миссия.

Одна рука протянулась и вцепилась в рукав Бейкера, притянув его ближе. Дыхание Этуотера было неприятным, зловонным. «Господи Иисусе, – подумал Бейкер. – Почему ему не почистят зубы или не прополощут рот?»

– У меня есть план, – сказал Этуотер.

Другая рука, та, что поближе, высунулась из-под одеяла, что-то сжимая. В ней оказался наполовину смятый конверт.

– Если Джорджи все провалит, открой вот это. Это – беспроигрышный вариант, стопроцентная победа на выборах.

– Что ж, спасибо, – дипломатично ответил Бейкер. – Я передам Джорджу. Он будет тронут. Даже в таком состоянии ты продолжаешь думать о нем.

– Да пошел он в жопу, – сказал Этуотер. – Я думаю о победе. Запомни, Бейкер. Есть только две вещи – победа и смерть.

Он захихикал.

– Пока не показывай это ему. И сам пока не смотри. Дождись…

– Чего?

– Пока ты не попадешь в беду и тебе это не понадобится.

– Это что, как волшебная монетка из сказки или что-то в этом роде? – спросил Бейкер.

– Типа того, – ответил Этуотер.

– Почему нельзя посмотреть сейчас?

– Потому что ты решишь… – Этуотер сделал паузу, чтобы перевести дух, – что это безумие. И испугаешься. Но это настолько разумный и логичный вариант, что ты не устоишь и попробуешь. Поторопишься…

– И что?

– И тогда это может больше не сработать.

– Как гусыня с золотым яйцом или три желания от джинна?

– Настолько же действенно, – сказал Этуотер, немного не в себе.

Он сунул конверт в руки Бейкера. Бейкер понятия не имел, что в нем могло быть.

– Это прекрасно. Президенту понравится. После того как вы поймете, что это не безумие. Вовсе не безумие.