Czytaj książkę: «Я никогда не отдаю своего»

Я сидела в своей машине на стоянке у ворот тюрьмы и ждала освобождения Артура. Солнце припекало, как-никак был уже июнь. В машине было душно, но кондиционер включать я не стала, а просто открыла дверь. На стоянке не было ни души, кругом тишина, и только из ближайшего лесочка доносилось щебетание птиц. Под это щебетание я, откинув сидение, погрузилась в свои воспоминания.

Это было десять лет тому назад. Я училась в десятом классе и уже третий год жила у тетки, точнее, у теткиного сожителя. После смерти мамы меня воспитывал дед, бывший кадровый офицер дослужившийся до звания генерал майора. А когда не стало и его из родственников у меня осталась только тетя Наташа, вот и пришлось мне переехать из родного города к ней.

Сожитель тетки, дядя Марат, был криминальным авторитетом по кличке Хан. Сначала этот факт меня напугал, но со временем, узнав его поближе, я перестала придавать этому значение. Он стал для меня просто дядей Маратом, с которым в свободное время мы играли в шахматы и вели беседы, сидя в гостиной у камина. Он оказался довольно эрудированным человеком с логическим мышлением, только вся его логика сводилась к наживе и деньгам, хотя жадным он не был. По крайней мере у меня было все, о чем только могла мечтать девушка моего возраста. Со временем я даже полюбила его как отца, которого у меня не было. Но мне не хотелось сидеть на его шее, поэтому, как только мне исполнилось шестнадцать лет, я устроилась на работу санитаркой в больницу, зарабатывая дополнительно медицинский стаж, который был плюсом для поступления в медицинский институт. В будущем я планировала стать врачом, как и моя мама. Дядя Марат не одобрял ни мою работу, ни моего выбора профессии. Он настаивал на поступлении в финансовый, с моим-то математическим даром. Заканчивалось это всегда одинаково – шумным спором, где каждый отстаивал свою точку зрения, потом вмешивалась тетя Наташа, называла меня тварью неблагодарной или кем-то в этом роде. Я извинялась и уступала, но работать продолжала.

В школе, где мне пришлось учиться после переезда, отношения с одноклассниками у меня не сложились. Мою робость в общении с посторонними они посчитали высокомерностью. Я не стала их переубеждать, посчитав это за благо. Единственный, кто не придал всему этому никакого значения, так это Валька Колесников. Он первым предложил мне сесть к нему за парту. Так зародилась наша дружба. Отец Вальки работал в милиции начальником убойного отдела и от нашей с Валькой дружбы не был в восторге, видно, сказалось мое местожительство и родство, но виду не подавал, просто молча уходил в другую комнату, если я заходила к Вальке в гости. Из-за этого я старалась как можно реже приходить, а если и приходила, то только в его отсутствие. К себе же я никогда и никого не приглашала, считая, что в чужой дом приглашать друзей неэтично.

Так я и жила (школа, дом, работа) до того дня, как Татьяна, медсестра из нашего отделения, не пригласила меня к себе на день рождение. Когда праздник был в самом разгаре, пришли два парня – ее знакомый Гоша со своим другом Артуром. За столом все о чем-то говорили, а я украдкой рассматривала Артура. Внешне он был ничем не примечателен, шатен чуть выше среднего роста, но что-то необъяснимое тянуло меня к нему. И когда в очередной раз я обратила на него свой взор и встретилась с ним взглядом, то поняла, что меня так пленило – его серые глаза. Они были словно ртуть из разбитого градусника, которая, перекатываясь, меняет оттенки, это так завораживает. От смущения я отвела взгляд, но его глаза вновь манили меня. Каким-то неведомым до сего дня чувством я понимала, что ему нравлюсь, и меня это пугало, но в то же время будоражило и тянуло к нему. Я не замечала происходящего вокруг, был только он и его глаза.

Время пролетело незаметно, и мне пора было домой. Я надеялась, что Артур пойдет меня провожать, но он даже не попрощался.

Два дня я мучилась сомнениями и замучила ими Вальку, считая в любви его более опытным, ведь у него было уже три романа. А на третий день вечером ко мне на работу заехал Артур. Мы сидели в его машине, о чем-то болтали, а на прощание он меня поцеловал. Это был мой первый настоящий поцелуй. И я влюбилась, влюбилась на всю жизнь. А еще через неделю мы стали любовниками. Он был моим первым мужчиной, а я для него Малышом – из-за нашей с ним разницы в семь лет.

Поначалу мы встречались почти каждый день. Он познакомил меня со своими друзьями, которым я, естественно, не понравилась, я же для них малолетка. И это чувство было обоюдным, я тоже от них не была в восторге и старалась избегать их сборища. Поэтому наши встречи с Артуром становились все реже и реже.

Порой Артур пропадал на целую неделю, а потом, как ни в чем не бывало, появлялся вновь. В один такой период я не выдержала и пришла к нему домой. Лучше бы я этого не делала. Он открыл дверь, одетый в халат. Увидев меня, он тут же прикрыл ее за собой, но и этого момента мне хватило разглядеть за его спиной в комнате полуголую девицу. Я стояла и не могла вымолвить ни слова, словно меня ударили под дых. Домой я добиралась как в тумане, и всю дорогу у меня в голове звучали его слова: «Мы потом поговорим».

Но это «потом» все не наступало и не наступало. Я жила на автопилоте, у меня не было сил даже спорить с дядей по поводу института. И как только я сдала вступительные экзамены в финансовый институт, сама удивляюсь!

По поводу моего поступления дядя Марат устроил дома маленький банкет и пригласил своих друзей. От всего банкета я запомнила только момент, когда дядя Марат расписывал мои таланты своему другу Всеволоду Константиновичу Князеву, а в их миру – Князю. В этот момент к нам подошел Башка, правая рука дяди, с Гошей, который был у Татьяны на дне рождения. Увидев меня в такой компании, Гоша остолбенел, словно его по голове мешком ударили. Никто же из них не знал, что я родственница Хана. Я тут же покинула их компанию, сославшись на дела.

На следующий день недалеко от дома меня поджидал Артур. Я направлялась на занятия в институт, он предложил меня подвезти, но я отказалась и продолжила свой путь. У остановки он меня нагнал, но тут подошел мой троллейбус. Ему ничего не оставалось делать, как сесть вместе со мной. Всю дорогу он объяснял, что просто не знал, где меня искать, он же не знал, где я жила, а из больницы я уволилась. И я, естественно, его простила. Я, как только его увидела, уже знала, что прощу.

Мы снова стали встречаться. Наш роман бурно развивался, и я уже не мыслила своей жизни без Артура. В дни, когда мы не могли видеться, я просто сходила с ума, но никогда без предварительной договоренности к нему сама больше не приходила – очень было страшно застать там какую-нибудь девицу. Устав скрывать наш роман, я решила познакомить дядю с Артуром. Артур принял мое решение с иронией. Это я потом поняла почему, но ничего уже не поправишь.

Я помню тот день так ясно, как будто это было только вчера. Мы пришли домой вместе с Артуром. Тетка вышла нам навстречу, а я помчалась в кабинет за дядей. Мы шли с ним из кабинета, дядя подтрунивал над сюрпризом, что я ему приготовила, а в холле нас ожидали бледная тетка и ухмыляющийся Артур. Я только собралась представить Артура, но дядя Марат опередил, заорав на меня. За все то время, что я жила у них, он никогда не разговаривал со мной на повышенных тонах, а тут просто орал. От шока я ничего не могла понять. Артур смотрел на меня и улыбался, как бы говоря: «Я предполагал, что из твоей затеи ничего хорошего не получится», а потом развернулся и ушел, хлопнув за собой дверью.

Я стояла и смотрела на закрытую дверь. Из моих глаз тихо текли слезы и, скатываясь по лицу, капали на грудь.

Вечером перед сном дядя впервые зашел ко мне в комнату. Он присел на кровать, взял мою руку стал успокаивать. Говорил всякую чепуху, которую говорят обычно родители несмышленым детям: что я еще очень молодая, что у меня еще все впереди, что обязательно в моей жизни появится достойный человек. Он говорил, а у меня в голове все мысли были только об Артуре. Он специалист по неразрешенным вопросам по прозвищу Арчи, то есть убийца, или киллер, это кому как удобнее, но я ведь что-то подобное и подозревала. И уж точно не дяде судить о нравственности Артура.

К утру я примирилась с профессией Артура, в конечном счете профессию можно и поменять, а любовь, она одна. Но не тут-то было. Дядя решил, в принципе, как всегда, все по-своему. Об Артуре я должна забыть, а чтобы не допустить встреч, отныне меня везде будет сопровождать охранник. В первые дни я не могла во все это просто поверить, но слова с делом у дяди не расходились. За мной всюду следовал охранник, и о том, чтобы отправиться к Артуру, не было и речи. В надежде на случайную встречу я бродила по тем местам, где мы бывали с Артуром, только все было напрасно.

Не выдержав, я не смогла придумать ничего лучше, как наглотаться таблеток. Глупо, конечно, но тогда мне казалось, что без Артура и жить незачем. Меня, естественно, откачали, но в психушку не упекли, хотя по правилам должны были. Только у дяди свои правила и своя игра, а мы все в ней фигуры, которые он двигает как считает нужным.

На следующий день у моей кровати появился Артур, и моей радости не было границ. Его сразу же позвал к себе в кабинет дядя. Они долго там о чем-то разговаривали, после чего сообщили мне самую лучшую новость – что я могу переехать жить к Артуру. Как я тогда радовалась, дура! Я-то думала: вот оно счастье, а получила самый настоящий ад.

Как только я переехала к Артуру, его словно подменили. Из доброго и заботливого он превратился бездушного и беспринципного эгоиста. Он часто уходил из дома и возвращался глубоко за полночь, а то и под утро, пьяным, с губной помадой на рубашке и запахом дешевых духов. Если же он брал меня с собой на очередной праздник жизни со своими друзьями, то мог уйти оттуда с очередной пассией, забыв меня там.

Дядя же, напротив, был заботлив, при каждой нашей с ним встрече интересовался моей жизнью, а я улыбалась и отвечала, что все отлично, просто было стыдно. Моя жизнь была похожа на игру в покер. Я научилась терпеть боль, скрывать обиду, а унижение просто не замечать. И все это принесло свои плоды. В очередной раз Артур пропал, я отыскала его на третий день в какой-то квартире. Он, расположившись на диване, о чем-то шептался с полуголой брюнеткой, которая сидела на его коленях. От моего предложения пойти домой он отмахнулся как от назойливой мухи. Я уселась на пол у двери в ожидании, когда Артуру надоест, и он сделает свой выбор: либо выставит меня за дверь, либо уйдет вместе со мной домой. Время от времени в мою сторону отпускались непристойные шуточки, на которые я не обращала внимания. Я сидела и смотрела на Артура. После очередной такой шутки в мой адрес Артур скинул брюнетку, что пристроилась у него на коленях, двинул по морде шутнику и направился к выходу. Проходя мимо меня, одним движением руки поднял меня за шкирку, как котенка, с пола и к выходу. Мы покидали квартиру так быстро, что мне пришлось перепрыгивать через ступеньку, чтобы только поспеть за Артуром. Только благодаря тому что он крепко держал меня за руку, я не растянулась на лестнице. Дома, не сказав мне ни слова, он лег спать.

А утром мне вернули моего Артура, того Артура, в которого я когда-то влюбилась, доброго и чуткого. И моя жизнь снова стала сказкой, но через три месяца эта сказка закончилась. И закончилась она в тот день, когда я узнала, что жду ребенка. У меня и до этого были подозрения, а тут и врач подтвердил, что я беременна. На радостях я отправилась к дяде Марату, чтобы вместе с ним отметить это событие. Дома никого не было, и я решила дождаться его в кабинете. Но дядя пришел не один, а с Князевым и Лаврушиным. Лаврушина я терпеть не могла, вечно он со своим «как поживает наша девочка?» и прочими «муси-пуси». Все норовил меня за своего сынка сосватать. Я в принципе против Ромки ничего не имею, он нормальный парень, но его родители – это что-то с чем-то. Поэтому, чтобы с ними не встречаться, я решила спрятаться. Быстро отодвинув дверцу встроенного в нишу шкафа, я залезла в него и прикрыла за собой дверцу.

Они вошли в кабинет, что-то обсуждая на повышенных тонах. Особенно распылялся Князев – это даже было на него не похоже, потом он хлопнул дверью и ушел. Вскоре и Лаврушин ушел. Я было собралась уже выйти из шкафа, но тут в кабинет вошел Башка, мне пришлось снова ждать. Поначалу я не прислушивалась к их разговору, но после проскользнувшего в их разговоре прозвища Артура я стала вслушиваться в их разговор. То, что я услышала, повергло меня в шок. Надо что-то предпринять, но прежде нужно все как следует обдумать. Первой мыслью было все рассказать Артуру, но он вряд ли мне поверит, а если и поверит, то вряд ли будет что-то делать, в лучшем случае примет к сведению. Я даже не заметила, как дядя Марат с Башкой покинули кабинет.

Вылезала я из шкафа уже с принятым мною решением обратиться к Валькиному отцу, Павлу Петровичу Колесникову. От дяди я прямиком отправилась к ним домой и все ему рассказала. Он долго думал и смог только предложить посадить Артура за хранение незарегистрированного травматического оружия. Всегда можно сказать, что нашел, не успел сдать. Главное, чтобы оно было чистым. И я согласилась, лучше пусть тюрьма, чем мой ребенок останется без отца. Но как травматический пистолет в ходе следствия превратился в огнестрельный, остается только догадываться. Павел Петрович от дела был отстранен. Видно, очень постарался и поистратился дядя Марат.

Я посмотрела на часы. Семь часов вечера, а Артур из проходной все не выходил. Адвокат уверил, что освободят сегодня, так что остается ждать. Если что, заночую здесь. Машина у меня большая, разложу заднее сиденье и переночую с комфортом. Тут хлопнула дверь пропускного пункта, и на крыльце появился Артур. Он был одет в ту же черную футболку и джинсы, что и восемь лет назад, в руках держал кожаную куртку, и только волосы его стали короче. Оглядевшись по сторонам, Артур направился к моей машине. Глубоко вздохнув, я вышла из нее. Увидев меня, он тут же развернулся и направился к дороге, ведущей в поселок.

– Артур, не дури, – крикнула я.

Мой окрик он проигнорировал. Я села за руль и поехала вслед за ним. Догнав, я сбросила скорость и открыла окно переднего пассажирского сидения.

– Артур, садись. Ну что ты как маленький! Сам подумай, до поселка пятнадцать километров, ты туда доберешься в лучшем случае через два часа. Гостиницы там нет, автобус до города последний уже ушел, а автовокзал на ночь закрывают. Не на улице же ты собираешься ночевать. Ну не хочешь ты со мной разговаривать, будем ехать молча. Давай садись, пожалуйста.

Артур остановился и немного подумав сел на заднее сиденье. Пока он усаживался, я рассматривала его в зеркало заднего вида.

– Ну что, насмотрелась? Может, поедем тогда?

Я убрала ногу с тормоза, машина тронулась, и мы поехали. Конечно, поехали, это сильно сказано, скорее, потащились, дорога оставляла желать лучшего. И как только народ здесь ездит?! И еще эта гнетущая тишина в машине. В какой-то момент я не выдержала и сказала:

– Я бы очень хотела тебе все объяснить.

– Ты обещала молчать, так молчи, иначе я выйду, – прервал меня Артур

И я замолчала, а что мне оставалось делать? Только время от времени бросала взгляд в зеркало заднего вида. Артур сидел с закрытыми глазами, словно возводил между нами глухую стену.

Миновав поселок, я выехала на трассу, что вела в областной центр. Дорога здесь была гораздо лучше, и я прибавила скорость.

И все же я должна ему все объяснить. Почему я поступила именно так, а не иначе. Должен же он меня понять и простить, ну а если не сможет, что ж… Зато я буду знать это и как-то налаживать свою жизнь без него. Только как начать этот разговор? За восемь лет я мысленно сто раз прокручивала его в своей голове, подбирая каждое слово. А сейчас, как это часто бывает, не знаю как. Не придумав ничего хорошего, решила рассказать в виде сказки, как делаю часто для дочери.

– Жила одна маленькая девочка. Встретила она как-то раз молодого охотника и влюбилась, да так, что жить без него уже не могла. Стали они жить вместе. И собрался охотник в очередной раз на охоту. А девочка почувствовала беду и стала отговаривать от охоты, но он ее не стал слушать. И пришлось девочке обманом закрыть охотника в чулане. Только ключ от чулана у девочки украли. И пришлось охотнику долго сидеть и ждать, пока она найдет этот ключ.

Тут я замолчала и посмотрела в зеркало, наши взгляды в этот момент встретились.

– Хорошая сказка. И какова у этой сказки мораль? – лениво спросил Артур.

– Мораль. Ну, если она тебе так нужна, то пусть будет такая – что бог ни делает, все к лучшему.

– И в чем же это лучшее?

– Остаться в живых, а не лежать в сырой землице.

– Дурацкая мораль.

– Какая есть.

Артур молчал, я тоже замолчала, боясь дальнейшим разговором нарушить зародившееся между нами перемирие. До гостиницы в областном центре, в которой я ночевала прошлой ночью, мы так и доехали в полном молчании, каждый думая о своем.

На стоянку въехали, когда на улице уже стемнело.

– Переночуем здесь. Дорога у нас дальняя, да и ночью я не люблю ездить. Ты не против?

Артур молча вышел из машины. Гостиница была из самых дорогих в городе и располагалась прямо в центре на соборной площади.

– Ну что, идем? – сказала я, подойдя к нему.

– Извини, но такая гостиница мне не по карману.

– Артур, может прекратишь, а? Все, идем, я устала, чтобы спорить еще по этому поводу.

Я вошла в гостиницу, не оборачиваясь назад, и была уверена, что он последует за мной. Забрав у портье ключи от наших номеров, которые забронировала еще накануне, один я передала Артуру. И мы направились к лифту.

Наши номера располагались на одном этаже. Подойдя к номеру Артура, я впервые за долгие восемь лет взяла его за руку. Она была огрубевшей, но такой родной и теплой, в отличие от моей. Почему-то у меня всегда руки и ноги были холодными.

– Артур, я там привезла тебе кое-что из одежды и немного денег. Сразу оговорюсь, деньги твоей мамы, Галины Владимировны. И еще у меня к тебе просьба: давай поужинаем. Я сегодня смогла только позавтракать.

– Хорошо.

– Тогда через полчаса встретимся у твоего номера. Я позвоню, как буду выходить. Тебе хватит полчаса?

– Что, так плохо выгляжу, ну извините, что уж есть.

– Да что ты, просто уже поздно, я подумала, ты с дороги захочешь отдохнуть, – как бы извиняясь и оправдываясь, сказала я, только за что, и сама толком не знала.

– Сама-то успеешь? – спросил Артур и улыбнулся, как в прежние времена.

И этот момент возникло чувство, словно и не было этих восьми лет разлуки. От улыбки его глаза снова стали такими родными, и только морщинки, которые отходили от их уголков, выдавали прошедшие годы.

– Ладно. Полчаса так полчаса. Твой номер где?

– Там, – махнула рукой в сторону дальше по коридору сказала я и направилась к своему номеру.

Пока у двери возилась с замком, мельком бросила взгляд в сторону Артура, но он уже вошел в номер. Зайдя к себе, я сразу пошла в душ. Сама ванная комната была отделана белым кафелем от пола до потолка, и в первый момент эта белизна даже резала глаза. У меня она вызывала ассоциацию больницы, которую я с некоторого момента просто ненавидела.

Быстро приняв душ, я завернулась в огромное кипенно-белое махровое полотенце и вышла из ванной. В шкафу меня дожидалось черное шелковое платье, которое я купила в Италии. Платье было одно из моих любимых и невероятно мне шло. Его покрой придавал моей фигуре женственность, сразу откуда-то появлялась грудь. Косметикой я почти не пользовалась, поэтому слегка подвела глаза, подкрасила ресницы и нанесла на губы блеск телесного цвета. Бросив последний взгляд в зеркало, я осталась довольна своим отражением, после чего посмотрела на часы: в запасе у меня было еще две минуты. Переждав их, я позвонила Артуру.

– Ты готов? – спросила я, как только он поднял трубку.

– Да.

– Тогда я выхожу, – и положила трубку.

Взяв сумочку, я вышла из номера. Артур уже дожидался меня в коридоре. Он все же надел пуловер и брюки, которые я ему привезла. Выглядел он шикарно, а легкая щетина придавала некий шарм. Он словно сошел с обложки журнала, рекламирующего марки дорогих часов. Ничто в нем не выдавало человека из мест лишения свободы, ну, может, только цвет лица, и то если приглядеться.

– Извини, не успел побриться.

– Ничего страшного. Это сейчас даже модно, – ответила я и с задором добавила, словно приглашала в новую жизнь: – Ну что, идем.

Он протянул мне руку, согнутую в локте. Я взяла его под руку, и мы пошли к лифту. Его близость так взволновала меня, что я не заметив загнутый край дорожки споткнулась. И если бы не Артур, который молниеносно среагировав, прижал меня к себе, я бы обязательно растянулась бы на полу.

Ресторан находился здесь же в гостинице. Все здесь говорило о роскоши. В центре зала стоял белый рояль, над которым висела огромная хрустальная люстра. Столы сервированы хрустальными фужерами и серебряными столовыми приборами, по краям расставлены канделябры со свечами. Все это великолепие было начищено до блеска, который отражался от зеркал, и создавалось впечатление, что ты попал во дворец. В ресторане был занят всего один столик, за ним сидела пара иностранцев. Мы расположились за столиком на противоположной стороне зала. К нам тут же подошел официант в белоснежной накрахмаленной рубашке, с черной бабочкой и в белых перчатках. Он подал нам меню в тяжелых кожаных папках. Артур быстро пролистал свое и отбросил на край стола.

– Так. Мне кусок мяса и … – не договорив Артур обратился ко мне: – Ты пить будешь?

– Нет, мне завтра за руль, – ответила я.

– И триста граммов водки, ну и закусить что-нибудь, – закончил Артур.

– Салат будете заказывать? – уточнил официант.

– Это месиво сам хавай.

Чтобы не дать Артуру развить его мнение о салатах, которые он не любил, мне пришлось прервать их диалог:

– Молодой человек, принесите нам два мясных стейка на углях, средней прожарки, с молодым отварным картофелем, овощную нарезку, бутылку воды, триста грамм водки и холодную закуску, которая у вас идет как «Погребок».

Получив заказ, официант забрал у нас меню и удалился.

– Завтра надо будет выехать с утра, часов в девять, чтобы засветло добраться до дома, – начала я разговор, надо же было с чего-то его начать.

Артур же решил, как всегда, по-своему и поменял тему разговора:

– Не знал, что моя мать была такой богатой.

– Ты хочешь сказать, что это мои деньги? Вынуждена тебе напомнить, что я никогда не отдаю своего.

– А также не берешь чужого. Я все прекрасно помню.

– Вот именно. Просто я помогла ей удачно инвестировать их.

К нашему столику подошел официант с нашими напитками, и мы, не сговариваясь, замолчали. Расставив закуски, официант налил в бокалы воды и уже взялся за графин с водкой, чтобы наполнить рюмку Артура, как тот со словами: «Я сам» стукнул его по руке. Официант удалился, а Артур, налив в рюмку водку, залпом ее выпил и, не закусив, откинулся на спинку стула.

– Интересно, отчего это у моей матери к тебе взыграли такие чувства. И деньги-то она тебе принесла, и на свидании с тобой настаивала, – то ли спросил, то ли рассуждал вслух Артур, глядя мне в глаза.

– Я не знаю. Я ее об этом не просила.

– Ну да ладно, хватит об этом. Давай поговорим о тебе. Судя по машине, дружок у тебя не из бедных.

– Если ты хочешь знать, есть ли у меня мужчина, отвечу – нет, и никого, кроме тебя, не было. А на машину, как и на все остальное, я сама зарабатываю.

– Хочешь сказать, что все это время хранила мне верность? А как же твое замужество за Ханом?

– Это была вынужденная сделка.

Артур хотел еще что-то спросить, но официант принес горячее.

К концу ужина Артур был абсолютно пьян. Я этого даже не ожидала. Раньше только после бутылки водки можно было определить, что он выпил. А тут такая доза – и он в стельку. Официант попался сердобольный и предложил мне свою помощь. Вместе мы довели Артура до лифта. От лифта до номера я тащила Артура уже одна. У номера вышла заминка – мне как-то надо было отыскать ключ. Прислонив его к стене и придерживая его одной рукой, второй я стала обшаривать его карманы. Только со второй попытки, так как он постоянно сваливался, я открыла дверь и втащила его в номер. Войдя в номер, я отбросила в сторону сумочку, которая постоянно мне мешала, и, перехватив Артура поудобнее, поволокла его к кровати. Там я развернула его к себе лицом и только собралась толкнуть на постель, как тут же он меня схватил и повалился вместе со мной. Только оказавшись под ним, я поняла, что он вовсе не пьян, что все это просто притворство. Я попыталась высвободиться, но он перехватил обе мои руки одной своей, а второй стал лапать мое тело, именно лапать, а не ласкать. Сил сопротивляться у меня уже не было, я все оставила, пока тащила его в номер. Порвав на мне платье, он быстро овладел мной, после чего скатился с меня и перевернулся на спину. Теперь я была свободна. Быстро поднявшись с постели, я одернула подол, сцепила разорванный лиф платья.

– Надеюсь, ты получил удовольствие.

В номере было темно, и я не могла видеть ответную реакцию на мои слова, но я хотела, чтобы ему было больно. Больно так же, как было больно мне.

Отыскав в темноте брошенную свою сумочку, я пошла к выходу. Задержавшись у двери, я повернулась и снова посмотрела в сторону кровати. Артур уже сидел на ней с опущенной вниз головой.

– Если бы ты только попросил, я бы тебе не отказала, – сказала я напоследок и вышла из номера, тихо закрыв за собой дверь.

Быстро добежав до номера, чтобы не дай бог кто-то увидел меня в таком виде, я открыла дверь и влетела в номер. Включив свет, я повесила сумочку на вешалку и отправилась в ванную. Раздевшись, зашла в душевую и только здесь, стоя под струями воды, дала волю своим слезам.

Проснувшись утром, я долго лежала в кровати, оттягивая тот момент, когда мне придется встретиться с Артуром. Только есть слово «надо», которое заставило меня встать и пойти умываться. Стоя в ванной перед зеркалом, я присмотрелась к своему отражению: существенных изменений в своей внешности, говоривших о вчерашнем инциденте, я не обнаружила. Только немного припухшие от слез глаза, но сейчас закапаю в них капельки, и все пройдет. Вернувшись в комнату, начала собирать свои вещи. Платье было безвозвратно испорчено, но оставлять его в номере я не пожелала и тоже уложила в сумку со всеми остальными вещами. Собрав все вещи и выпив кофе, я вышла из номера. Сдав ключ, я узнала у администратора, что Артур свой ключ уже сдал.

На улице ярко светило солнце, денек обещает быть жарким. Я полезла в сумку за очками. Нацепив их, посмотрела на часы – они показывали десять минут десятого. Покрутив головой по сторонам, Артура я не увидела и решила, что он уехал домой на другом транспорте, ведь деньги у него были. Спустившись с крыльца гостиницы, я пошла на стоянку своей к машине. Положив сумку в багажник, собралась уже уезжать, как услышала:

– Опаздываешь, Алекс.

Дверь пассажирского сиденья открылась, и в машину сел Артур. Сегодня Артур предпочел переднее пассажирское сиденье – это обстоятельство меня немного взволновало. Но за прожитые годы я научилась скрывать от всех свои эмоции, за это на работе меня за глаза называли «ледышка» – на «айсберг» я не дотягивала габаритами. Я включила на приемнике радиостанцию «Маяк», и мы поехали.

Однажды Артур попытался нарушить молчание и завязать разговор, сказав, что я хорошо вожу машину, но разговор я не поддержала. И не потому, что была на него обижена за вчерашнее, вовсе нет. Просто боялась: если заговорю, то вся моя боль за все эти восемь лет выплеснется наружу, и я не смогу просто дальше вести машину. Так мы и ехали весь путь до дома в молчании. И только въезжая в город, я спросила:

– Тебя куда отвезти, к тебе или на квартиру матери?

– А ты, оказывается, вовсе не глухонемая и можешь разговаривать.

Не обращая внимания на его сарказм, я продолжила:

– Галина Владимировна твою квартиру сдавала, но там все отмыли и отремонтировали.

– Давай ко мне, не могу я сейчас к матери.

– Хорошо, как скажешь.

На кольце я свернула на проспект Победы, который закончился мостом через реку. После моста я свернула на улицу Космонавтов, где и находился дом Артура. Это была обычная панельная девятиэтажка, каких в жилом районе Северный было множество. Я остановила машину напротив подъезда Артура, перегородив проход. Весь двор был заставлен машинами. Но мой «Лендровер» выглядел здесь среди автопарка российского автопрома как-то неуместно, словно бельмо на глазу.

Артур, забрав с заднего сиденья свою сумку, вышел из машины. И только тут я вспомнила, что не отдала ему ключи.

– Артур, подожди, – крикнула я, выйдя из машины.

Подойдя к нему, я стала рыться в своей сумке. Как всегда, долго не могла найти то, что мне нужно. Наконец-то вытащила пакет, в котором лежали ключи от его квартиры и от квартиры его матери.