Czytaj książkę: «Проклятые души. Сказание первое»

Тишь да гладь

Проклятый открыл глаза, увидев дощатый потолок у себя над головой. Доски, покрытые мелкими трещинами, усеивали его, словно вены пронизывающие тело человека. В углу прямо над собой он увидел паука, ползущего к очередной добыче, что угодила в западню. Муха хлопала крыльями и билась изо всех сил, как будто рыба, угодившая в сеть, а восьмилапый медленно подползал к жертве, словно рыбак, уверенный в надёжности сплетённой им смертельной ловушке.

– Видимо не повезло. – выдохнул Проклятый ещё не отошедшим от сна голосом.

Спать на каменном полу, не самая лучшая идея, особенно когда постелить можно один только плащ. Такие комфортабельные условия послужили причиной плохого сна, а также храпящие старики и стонущие раненные.

Изрядно насмотревшись на потолок и на то, как паук бальзамирует свою жертву, Проклятый поднялся и начал одеваться. Потрёпанные чёрные сапоги, в которых он исходил не одну сотню километров надел в первую очередь, тёмные мешковатые штаны с подвязкой на поясе не снимал на ночь, как и рубаху того же цвета. Воронёные кольца кольчуги позвякивая встали на защиту. Он накинул потрёпанную дорожную куртку цвета безлунной ночи и натянул перчатки из ткани беспросветной тьмы, которые не закрывали пальцы, а лишь отделяли большой палец от остальных, как бы подчёркивая, что ему суждено навечно обитать вдали от родных братьев. В виду старости они обветшали, выставляя на показ участки кожи через маленькие потёртости. Закинул полуторный меч за спину, нацепил плащ цвета посмертного мрака, чтобы из-за плеча выглядывала только обмотанная чёрной тканью рукоятка меча со свисающим кусочком около навершия, и в самом конце прицепил покрытый тенью капюшон, не натягивая его на голову.

Помимо Проклятого в комнате спали и другие люди, но сейчас их здесь не было. В его голову пришла мысль, что он проспал время кормёжки и все его соседи уже сидят не с пустым желудком, сытыми их тоже нельзя было назвать, так как обеспечить полноценный приём пищи всем временным обитателям храма жрецы попросту не могли, помогая в меру своих сил. Да Проклятого это особо и не волновало, поесть он собирался в таверне, а заодно узнать, освободились ли комнаты, отправляться в путь он не собирался, пока погода не устаканиться.

Удостоверившись, что ничего не забыл, он зашагал в главный зал храма. В просторном помещении собрались все обитатели: жрецы читали молитвы и наставляли прихожан, те же в свою очередь поглощали всё что им говорят с таким видом, будто от этого зависела их жизнь. Временные постояльцы занимались своими делами: разговаривали, играли в кости, пытались тайком от зорких глаз жрецов прильнуть к бутылке, а кто-то просто сидел, погружённый в свои раздумья.

Как только Проклятый вошёл в зал, к нему устремился человек лет пятидесяти, высокого роста, его голова была покрыта ёжиком седых , как пепел, волос и небольшой белоснежной щетиной на его лице с квадратной челюсть. Его образ больше походил на какого-нибудь постаревшего громилу, нежели чем на служителя бога. Странной походкой, будто он особо и не хотел никуда идти, а его тело побрело само по себе, в белоснежной мантии, которая не могла скрыть хорошего телосложения, он подошёл к нему.

– Пусть Ралнос всегда освещает твой путь. – жрец выговаривал слова так, как будто они уже отпечатались в его памяти и выходили сами по себе.

– Не думаю, что у него это получится, по крайней мере сегодня. – Проклятый посмотрел через окно на небо, плотно затянутое чёрными тучами.

– Поверь, для Ралноса нет ничего невозможного, как и нет преград для его света, ведь даже в кромешной тьме его сияние может дать надежду всем, кто жаждет.

– Как ты и сказал, надежда нужна тем, кто её ищет, так что пусть он прибережет её для кого-нибудь ещё. – ответила застывшая на лице ухмылка Проклятого.

Жрец как будто пропустил слова мимо ушей и продолжил.

– Меня зовут настоятель Пран, а как мне тебя называть? – вопросительно посмотрел служитель Ралноса на Проклятого, скорее из вежливости, чем из интереса.

– Проклятый. – коротко ответил обладатель данного имени, наблюдая как один из жрецов отнимает бутылку со спиртным у раненого, что последнего изрядно огорчило.

– Проклятый… – настоятель повторил вслух и сделал затяжную паузу, словно пытался вспомнить, слышал ли он когда-то это имя. – Что привело тебя в столь непримечательное место? К нам гости редко захаживают. Паультрин никогда не был излюбленной остановкой среди путешественников, а со времён падения и вовсе про него все забыли.

– Ну я надеялся, что вы все ещё варите медовуху, вот решил немного свернуть с пути и заглянуть сюда. А эти откуда? – Проклятый посмотрел на раненых людей разных возрастов с женщинами и детьми. – Вас же все войны стороной обходили, всё-таки теперь и до вас добрались?

– Неделю назад Гистрон сравняли с землёй, тихое и спокойное было место. Выжившие проходили через наш город, большинство планировали направиться в столицу, тех, кто совсем не мог идти, оставили у нас при храме. Некоторые решили не покидать Паультрин, в надежде что и на этот раз нас никто не тронет. В общем и целом, типичная ситуация для нынешних времён. – голос настоятеля не выражал никакого сочувствия, какого от него можно было ожидать. Он звучал так, будто выкладывает общеизвестные факты, не вызывающие никаких колебаний в душе.

– Ясно, значит теперь Гистрон по-настоящему тихое местечко. – уголки губ Проклятого подрагивали, пытаясь преобразоваться из ухмылки в улыбку, но никак не могли сломить сопротивление. – А до столицы то путь не близкий, не думаю, что даже половина из них доберётся. А если и доберутся, что дальше? На всех мест не хватит, после достаточно большого перерыва, нападения вновь начались, не только Гистрон отправился в небытие. Насколько я помню, от власти короны почти все отказались, решив заняться самоуправлением. И как не странно, когда началась заваруха, каждый простолюдин решил переться в столицу. Скоро людей просто перестанут пускать за стены, если королева не глупа, а если всё-таки она решит приглашать к себе на порог каждого оборванца, тогда рано или поздно Эрдинсгард просто взорвётся грабежами и убийствами.

– Люди ведь всё равно будут продолжать идти в столицу в надежде на лучшее. Да и выбора то у них особо нет, либо умереть, либо бежать.

– Как по мне, вполне хороший выбор.

Настоятель внешне не отреагировал. Непроницаемые монумент не выдавал потаённых мыслей.

– Люди верят, что там их ждёт спасение и цепляются за эту веру, как утопающий за кинутую ему верёвку. В конце концов каждому человеку нужно во что-то верить.

–Только вот вера не спасает, много таких вот верующих я видел. Молитвы не отражают мечи и стрелы, а вот он да. – Проклятый коснулся рукоятки клинка на спине.

– Откуда тебе знать, что не Ралнос направляет меч в твоей руке? Пути господа неисповедимы, но мы живём так, как хочет наш бог.

– Тогда мне точно не за что его благодарить.

– Не важно, что ты чувствуешь и чего ты хочешь, можешь не верить в Ралноса, но существовать он от этого не перестанет. Лучше скажи, путник, есть ли у тебя вести о происходящем в мире?

– Единственная весть, которая сейчас важна – это то, что мир умирает и ждать его конца осталось не долго, так что можно насладиться последними деньками. – Проклятый одарил настоятеля застывшей ухмылкой.

– Значит такова воля Ралноса. – лицо настоятеля ничего не выражало. – И что ты собираешься сделать за эти последние дни?

– Надо дойти до Эрдинсгарда и повидаться со старым знакомым, передать ему кое-что. Нужно было сделать это давным-давно, но лучше поздно, чем никогда.

– Вот с этим я, пожалуй, соглашусь. – многозначительно произнёс Пран. – В столицу значит идёшь, пожелал бы я тебе удачи, но ведь и в неё ты не веришь, как я думаю. Так что просто помолюсь за тебя, хочешь ты этого или нет.

Проклятый ухмыльнулся и перевёл взгляд на витраж, где был изображён Ралнос. Бог света, бог надежды, кто-то его даже называл богом солнца, разницы нет никакой. На витраже Ралнос освещал тьму, сквозь которую пытались пройти люди. Похоже на слова, которые сказал жрец. Рассеивающий Тьму. Проклятый вспомнил ещё одну вариацию имени.

Настоятель Пран тоже посмотрел на фреску, потом повернулся к Проклятому и протянул руку.

– Что ж, меня ждут дела. Может ещё встретимся, если на то будет воля Ралноса.

– Или если не помрём. – Проклятый протянул свою руку и обменялся рукопожатием за предплечье с настоятелем Праном.

Оно оказалось крепким, Проклятый удивился хватке жреца. Пран слишком долго не отпускал руку Проклятого, глядя пустыми глазницами, в которых не виднелось и искорки света несмотря на то, что он служил тому, кто его дарует.

– Ты не полагаешься на веру и надежду. Но скажи, веришь ли ты в себя? – наконец заговорил Пран.

– Эту веру я потерял одной из первых. – ухмылка на лице Проклятого осталась неподвижной.

Удовлетворился настоятель Пран этим ответом или нет, сказать было невозможно. Его лицо, как и прежде, ничего не выражало, словно поверх его настоящего лика натянули непроницаемую маску. Однако он разжал хватку и молча удалился.

В помещении было достаточно много народу. Внимание Проклятого привлекли беженцы из Гистрона. У многих чего-то не доставало, у кого руки, у кого ноги, у кого-то сразу и того и того.

«Изувеченных оставили при храме, а те, кому повезло, отправились искать приюта в столице или ещё где, – проносились мысли в голове Проклятого, – хотя разве это им повезло, тем кто пытается бежать от смерти, в надежде что они почему-то спасутся. Бежать некуда. За всё время с начала нападений, сколько бы воды не утекло, можно было понять. Нет, не повезло им. По-настоящему цдача благоволила тем, кто так и остался лежать в Гистроне. Ладно, хватит много думать, это ещё никому не помогло, жрать охота, надеюсь в таверне будет сочный кусок мяса и кружка эля, хотя лучше медовухи. Ведь это место славится своей медовухой, было бы кощунством побывать здесь и не отведать её. Когда ещё мне сюда занесёт? Ведь кроме медовухи тут ничего нет».

Когда Проклятый подошёл к выходу, он заметил через окно, что начался ливень. Капли барабанили по стеклу, пытаясь выбить его, но в итоге просто стекали вниз, побеждённые прочностью прозрачного материала. Не очень-то и хотелось идти куда-то в такую непогоду, но чувство голода всё-таки было сильнее. Старик, сидевший на стуле у окна, уставился на Проклятого впалыми глазами, с нависшими над ними растрепанными волосами. Его взгляд ничего не выражал, он просто смотрел на него, как рыба смотрит на человека. Переведя взгляд пониже, Проклятый заметил две культи – жалкое подобие некогда двух конечностей.

– Что, тоже считаешь погоду слишком дерьмовой для прогулки? – Проклятый одарил калеку ухмылкой и вышел на улицу.

Тучи полностью заволокли небо, а лило как из ведра. Дороги в Паультрине и так не были особо чистыми, ливень же превратил их в реки грязи, стекающие по всему поселению. Даже доски, разложенные по дорогам как раз для таких случаев, пали перед натиском водной и грязевой стихии.

Народ быстро побросал дела и забежал в укрытие, ставни позакрывали, чтобы они не бились от сильного ветра. На крыше недоделанного дома виднелись инструменты, который рабочие забыли накрыть, в спешке пытаясь спастись от дождя. На улицах было пусто, за исключением стражников, на чьи плечи свалилась незавидная участь патруля, и горстки людей, которые не могли или не хотели оторваться от своих занятий. Среди таких людей и был Проклятый, который не мог так просто оставить желудок пустым. Накинув капюшон на голову, он быстро зашагал к своей цели – таверне.

От храма Ралноса до питейного заведения было недалеко, а путь пролегал через главную площадь поселения. Центр городка был любимым местом горожан, за исключением местной таверны, по трём причинам: так как там стояла главная достопримечательность – статуя Фриля Пчеловода, кто являлся основателем города, там проходили ежемесячные ярмарки и последняя, но, наверное, самая главная причина – там проводились казни.

Проклятый вышел на центральную площадь. Она находилась в центре Паультрина и имела кругловатую форму. Посередине находилась платформа, где оканчивали жизнь нарушители закона. Сейчас там копошились два человека, отлаживая виселицу и бурно переговариваясь. С другого конца на них смотрел каменный основатель города. Каждый раз, когда кого-то вешали или обезглавливали, он с вечной улыбкой смотрел на это зрелище и всегда поднимал правую руку с кружкой медовухи, не стесняясь открыто веселиться.

Проклятый подходил всё ближе к постаменту с двумя хлипко стоящими столбами и перекладиной, но пока что без верёвки, и в конце концов смог услышать перебранку двух людей.

– Чёрт бы побрал этот ливень и эту треклятую виселицу, куда ты подевал молоток? Надо укрепить эту срань, а то она и скелета не выдержит. На кой хрен им вообще вздумалось именно повесить его? – будто сам с собой говорил один из мужиков. – Отрубили бы ему голову и дело с концом.

– Я-то откуда знаю, Криг. Я и сам не хочу стоять тут и мокнуть. Так что лучше заткнись и помоги мне.

– А кого и за что вешать то собрались? – поинтересовался Проклятый, как только подошёл вплотную к платформе.

Мужики вздрогнули от неожиданности и посмотрели на Проклятого, его лицо скрывал капюшон, была видна только нижняя часть, освещаемая вспышками молний.

– Какого-то приезжего хрена, имени не знаю, а вешают за то, что надругался над дочерью городского управителя, хотя я его не сужу, я бы и сам не прочь надругаться над ней, да, Рольф? – сказал Криг и захохотал.

– Да ты бы и над собакой надругался, тебе всё равно в кого член запихивать. – усмехнулся Рольф, потирая рукой чёрные усы.

– Да пошёл ты. – Криг перевёл гневный взгляд на Проклятого. – Кстати, ты чего лыбу давишь, проблемы ищешь? Ты не местный, за тебя тут не будут заступаться, если кто-то захочет тебе глотку перерезать.

– А ты оказывается проницательный, верно, не отсюда я, только вчера пришёл и надолго оставаться не планирую, поэтому за собак не беспокойся, не буду их трогать. – продолжал ухмыляться Проклятый.

Рольф взорвался смехом, Криг злобно посмотрел на него, потом перевёл взгляд на Проклятого и спрыгнул с платформы. Грязь чавкнула после его приземления и в панике разлетелась. Криг направился к Проклятому, который продолжал неподвижно стоять и ухмыляться из-под капюшона. Рука сжалась в кулак и нацелилась прямо в лицо обидчика.

– Не стоит оскорблять незнакомых людей в чужом городе. – сказал Криг и нанёс удар.

По его расчётам оппонент должен был упасть. Как обычно это бывает в реальном мире, всё пошло не по плану. Криг мало того, что не стёр одним ударом ухмылку с лица незнакомца, он вообще не попал по нему. Проклятый ловко увернулся от неуклюжего выпада и пнул под зад неудачливого бойца, так, что тот полетел и упал ничком прямо в грязь. Только успел Криг приподняться на четвереньки и обернуться, как ботинок Проклятого впечатался ему в лицо и опрокинул на спину. Так он и остался лежать, глядя в небо, затянутое тучами, а дождь смывал с его физиономии грязь, перемешанную с кровью.

– А я тебе скажу, что не стоит оскорблять незнакомых людей в своём городе. – бросил Кригу через плечо Проклятый и перевёл взгляд на Рольфа.

– Он сам напросился. – равнодушно пожал плечами Рольф и продолжил работать.

– А через сколько казнь будет? – задал вопрос Проклятый.

– Где-то через час, может чуть больше, если ты сильно отделал Крига, и он не сможет мне помочь. – не отрываясь от работы ответил Рольф.

Когда Проклятый подошёл к таверне, в темноте сверкнула молния, и ежесекундно небо сотряслось от раската грома. На вывеске таверны красовался медовый бочонок, который и служил названием заведения.

Проклятый зашёл под навес, стряхнул с себя капли дождя и вошёл внутрь. В ноздри сразу ударил запах жаркого. Внутри было не очнь просторно, народу полно, забились в тепло, прячась от бушующей стихии, все выпивали, смеялись, играли в азартные игры. Прямо напротив входа, в другом конце помещения, стояла стойка, где хозяин таверны разливал пиво и медовуху, он бросил быстрый взгляд на Проклятого и снова принялся за работу. Справа от стойки находилась лестница, которая вела на второй этаж, где расположились спальные помещения. Проклятый направился к барной стойке. Как только он подошёл мимо него пронеслась черноволосая девушка с подносом.

– Аламния, поосторожней, не разлей опять чего-нибудь. – крикнул ей хозяин таверны. Она зыркнула на него давая понять, что ей не нравится столь вопиющие недоверие и быстро нырнула в толпу посетителей.

– Приветствую, комната не освободилась? – спросил Проклятый.

Хозяин таверны налил ещё кружку пива передал её весёлому мужику с бакенбардами.

– Нет, и в ближайшее время не освободится. Пока ливень не прекратится, никто не съедет, кому охота тащится куда-то в такую погоду? А говорят, лить будет ещё пару дней.

– Дерьмово. Ну тогда хотя бы найди мне один столик и поесть чего-нибудь горячего. И я бы не против выпить медовухи, надеюсь, она так же хороша, как рассказывают. Ослиную мочу я смогу отведать и в другой раз. – Проклятый выудил из кошеля, походившего на восставший труп прошлого тысячелетия, пару медных монет.

Хозяин таверны смерил его взглядом.

– Слухи всегда превосходят ожидания, но медовуха и правда хороша, а ослиную мочу я не подаю. Пойдём, покажу тебе столик. – сказал он и вышел из-за стойки.

– Конечно, как и все другие. – ухмылялся Проклятый, следуя за владельцем заведения.

Они прошли в дальний угол таверны к столику, под которым лежал пьяный мужик. Рядом с ним валялась кружка, выплёвывая наружу последние хмельные соки.

– Лучшее, что могу предложить. Даже собеседника за счёт заведения тебе предоставлю. – посмотрел тавернщик на пьянчугу, который перевернулся на другой бок.

– Большего и не прошу, а ты оказывается и шутить умеешь. – ухмылка Проклятого на короткий миг стала отдалённо походить на улыбку, пока он не сел за стол.

***

Аламния носилась по залу. Пара постояльцев пытались ущипнуть её за зад, но она сбивала их руки, на что те смеялись. Мальтес подозвал её.

– Слушай, видишь того парня в углу? – он указал на незнакомца в чёрном. – Обслужи его, только постарайся хорошенько, не нравится мне этот тип. Что-то мне подсказывает, что от него можно ожидать чего угодно. И не вздумай хамить, как ты обычно делаешь. – он передал ей медовуху и жаркое из баранины с овощами и картошкой.

Аламния прислушалась к его словам, всё-таки он уже много лет управляет таверной и бросив один взгляд может понять, что за человек перед ним стоит.

– А что мне делать, если меня лапают? – возмутилась Аламния, но Мальтес отмахнулся от неё и спустился в погреб.

Слова Мальтеса насторожили её, всё-таки он далеко не про каждого так говорит. Аламния подошла к столику и поставила еду. Лицо незнакомца она не могла разглядеть, видна была только нижняя часть с щетиной и небольшим шрамом под губой, пересекающим правый край подбородка и этой дурацкой ухмылки.

«Какого чёрта он ухмыляется? Что смешного? Я запачкалась что-ли?» – она быстро оглядела себя, но одежда была чистой.

– Вкусная еда и жизнь уже хороша! – сказал незнакомец и начал есть. Аламния стояла и смотрела на него с недоумением. Он взял кружку и отпил медовухи.

– Выпьешь литры медовухи, будешь ссать как сосут шлюхи.

«Это что ещё за бред сумасшедшего? Пойду как я пока он ещё чего-нибудь не выдал. – она отошла и до неё донеслась ещё какая-то чушь сзади. – Видимо слушатели ему не нужны».

Аламния подошла к стойке, кивнула Мальтесу, и он дал ей новый заказ. Обслужила пару клиентов и присела отдохнуть у стойки. Недалеко от столика, где обедал тот безумец, разговор перешёл на повышенные тона.

– Почему эти беженцы сидят у нас в городе и едят нашу еду? Пускай проваливают. Будь я на их месте, я бы не бежал, поджав хвост, а взял меч в руки и защитил свой дом. – лысый мужик, который практически кричал, явно перебрал. Он был известным драчуном и пьяницей, обычно с ним никто не спорил, ведь сил ему было не занимать.

– Успокойся, Дрын, как будто они твою еду едят, да и не думаю я, чтобы ты смог защититься от Детей Тьмы.

– Носатый, ты бы не совал свой длинный нос туда, в чём не разбираешься. Я-то в отличии от тебя меч держать в руке умею, да и наёмником прошёл не одну версту.

– Хорошо-хорошо, только не кипятись. – Носатый попытался успокоить собутыльника

– Не веришь да? – наседал Дрын на Носатого. – Знаешь, а я ведь один раз с «Проклятыми Душами» сражался. Видел бы ты, как я их отделал.

После того, как Дрын произнёс эту фразу, ближайшие столики замолкли. Никому не нравилось слышать название печально известного отряда наёмников, так что и обсуждали их крайне редко, стараясь стереть с лица земли любое упоминание о них. Хотя в узких кругах, когда нет посторонних лиц, им частенько любили поперемывать кости.

– Не смей, произносить это название в моей таверне, ты же и так всё знаешь. – злобно сказал Мальтес, услышав слова Дрына. – Я запрещаю произносить упоминания о них вслух. Ничего хорошего от этого не будет.

Дрын хотел было возразить и упрекнуть тавернщика в том, что тот боится злых духов, некоторые и правда не упоминали ни отряд ни его членов как раз из-за боязни, что их неупокоенные души придут за ними, но решил, что лучше уж промолчать, проблемы ему были не нужны, да и Мальтес хоть и не был таким большим, но по роже надавать умел. Но больше всего его волновало, что ему перекроют доступ в единственное место, где можно хорошо выпить. Он сжал кулаки и замолк. Как только все успокоились и хотели вернуться к своим делам, громкий смех пронёсся по всему залу.

– Твою мать. Ведь только всё наладилось. – прошептала Аламния.

Тот самый незнакомец сидел за своим столом и заливался смехом. Дрын встал и направился к источнику шума.

– Что тебе показалось смешного в моих словах? – прорычал Дрын.

Отсмеявшись, незнакомец сказал.

– Да если бы ты и встретился с ними в бою, то обделался бы и спрятался куда подальше, лишь бы тебя не нашли. Встречался он с ними, да к тому же бился. Я сейчас в штаны нассу от смеха. Будь это правдой, то ты бы не стоял сейчас на этом месте. – незнакомца скрутил приступ хохота.

Дрын вскипел от ярости, взял со стола остатки медовухи кинул ею в обидчика и отшвырнул стол. Его сразу схватили ближайшие постояльцы и попытались сдержать. Дрын рвался, пыхтел и рычал, но его крепко держали целых четыре человека. Незнакомец же всё продолжал смеяться.

– Либо ты успокаиваешься и садишься на своё место, либо я сейчас же зову стражу, мне тут не нужны разборки. Если ты не можешь пропустить слова мимо ушей, тогда выводи его на улицу и там морду бей. Но не смей ,мать твою, разносить моё заведение. – холодным тоном сказал Мальтес.

Вдруг голос разума завладел Дрыном, и он успокоился. Его отпустили. Он ещё раз посмотрел на незнакомца, и пошёл на своё место.

«Не здесь, думай головой, правильно говорят. Зачем мне лишние проблемы? Подожду пока он уйдёт, а потом пырну его где-то в закоулке и сотру эту его улыбочку с лица. А потом уже я буду смеяться, а он наделает в штаны», – довольный собой Дрын уселся за стол.

– Носатый, давай ещё выпьем, а с ним потом разберёмся.

Носатый посмотрел на незнакомца, потом на Дрына и кивнул. Аламния выдохнула. Последний раз, когда произошла драка, пришлось долго оттирать пол от крови. Потихоньку обстановка начинала приходить в норму. Посетители опять начали вести разговоры. За одним столом, какой-то лысый мужик сгрёб себе кучку денег, а остальные отбросили кости, явно недовольные таким результатом.

Аламния задумалась. Чтобы не терзать себя одну она обратилась к Мальтесу.

– Как думаешь, что будет, если и сюда придут Дети Тьмы?

– То же что и везде, малышка, то же что и везде. Советую тебе не думать об этом, легче от таких раздумий не станет. – Мальтес тепло улыбнулся ей.

– Через сколько уже будет вешать этого мерзавца? По скорее бы, народу поменьше станет.

– Думаю уже скоро, если они всё-таки не перенесут казнь из-за дождя.

Сидевший по соседству посетитель, который слушал разговор повернулся к ним и сказал.

– А я вот думаю, не придут они к нам. Сами посудите, сколько войн было, и ни одна не тронула нас. У нас ведь тишь да гладь....

Не успел он договорить фразу, как стена около входа в таверну разлетелась, разбрасывая людей и столики.