Почему у совершенно здоровой и ещё не старой женщины остановилось сердце? На этот вопрос врачи только разводили руками, мол и младенцы умирают, что говорить об остальных.

Институт оплачивала мама, Ольга не работала, и денег на дальнейшее обучение взять ей было просто негде.

Родного отца она никогда не видела, и понятия не имела, как его разыскать.

Мама что-то говорила про алименты, но Ольга, занятая своими подростковыми проблемами, в финансы семьи особо не вникала.

Электричка тронулась, и за окном замелькали привокзальные строения.

До станции с необычным названием Красный Сулин, куда и ехала Ольга, поезд шёл 2 часа 10 мин.

Похоронив мать, а вместе с ней мечты о лучшей жизни, Ольга устроилась продавцом в гипермаркет и зажила тихо и незаметно.

Поначалу она пыталась наладить личную жизнь, но после того, как её бросил третий парень подряд, да ещё и прихватив все её нехитрые сбережения, Ольга окончательно замкнулась.

Днём она работала, а по вечерам смотрела сериалы, мечтая о дружной семье и верном муже. В выходные, если они выпадали на субботу или воскресенье, любила побродить по блошиному рынку среди старых вещей. Ей нравилось разглядывать потемневшие от времени вазочки, статуэтки, посуду необычной формы.

Ольга уже шла к выходу с рынка, когда внезапно её внимание привлекла пузатая глиняная кружка. В ней не было вычурности или явной старины, которую так любила Ольга. Простая, коричневого цвета с двумя ручками по бокам.

Ольга присела на корточки и взяла её в руки. На одной из сторон были изображены очень грустные глаза. Несмотря на то, что рисунок был выполнен просто, казалось, что глаза живые и смотрят прямо в душу.

На улице стоял легкий мороз, но кружка оказалась на удивление теплой, и как будто грела озябшие пальцы.

– Это ваше? – спросила Ольга у молоденькой продавщицы.

– Женщина со второго этажа у нас в подъезде померла. Наследники квартиру продали, а вещи по соседям раздали. Вот мне посуда и досталась. Я почти всю продала, эта кружка последняя.

Девчонка пожала плечами, потом наклонилась ближе и зашептала:

– Говорят, ведьма она была. Чёрная вдова. Все её женихи бесследно исчезли.

– Чёрная вдова – это когда мужья умирают, – улыбнулась Ольга. – А соседка, видимо, просто мужчин любила менять.

«Меня вон тоже трое бросили», – подумала она горестно.

– Последний хахаль её лопатой зарубил. На кладбище, представляете? Что они там делали среди зимы, совершенно непонятно. Говорят, когда его брали, он невменяемый был, только орал, что ведьму убил, и что она его погубить хотела.

– Сколько же хочешь за кружку?

– Тридцать рублей хватит, – девчонка улыбнулась, приняла протянутую купюру и резво отсчитала сдачу.

Ольга сунула покупку за пазуху и пошла в сторону дома. Через некоторое время она почувствовала, что от кружки идёт тепло, разливаясь по всему телу, словно та была живая, а не обработанный кусок глины.

Придя домой, Ольга разделась и прошла в кухню.

Она поставила чайник на плиту, сунула кружку под струю теплой воды и принялась её отмывать.

Ольга тёрла кружку мягкой губкой, и на миг ей показалось, что нарисованные глаза щурятся от удовольствия. А когда она поднесла закипевший чайник, пытаясь налить в кружку кипяток, в глазах отразился такой ужас, что Ольга отказалась от этой затеи навсегда.

С тех пор Ольга уже не чувствовала себя одиноко. Незаметно для себя, она начала делиться с кружкой нехитрыми новостями, они вместе смотрели фильмы, слушали музыку, глядели из окна на ночное небо.

Иногда Ольга посмеивалась над собой. Но ей было так хорошо и тепло, что она даже и не думала ничего менять.

Так прошло три года, пока однажды не произошёл несчастный случай.

Тёплым летним вечером она смотрела в открытое окно, кружка стояла на подоконнике. Ольга отошла буквально на секунду, когда резкий порыв ветра неожиданно захлопнул створку. Кружка упала на пол и разбилась.

Ольга закричала и, побледнев от ужаса, кинулась собирать осколки.

5 лет назад.

Николай зевнул и включил кофеварку. Он опять сегодня не выспался, и зачем надо было допоздна смотреть этот дурацкий сериал. Он всё ждал, кто же окажется убийцей, и был крайне разочарован, когда выяснилось, что это мелкая пигалица, которая появилась в кадре всего несколько раз.

Николай задумчиво потёр живот и налил ароматный напиток в пузатую глиняную кружку. Это всё, что ему осталось от бывшей девушки. Коля всегда был несколько сентиментален, и теперь чашка навевала приятные воспоминания.

Аня любила сама пить из этой кружки. Касалась губами края так, будто целовала глиняную поверхность. Николай крякнул и отодвинул штору на окне, впуская яркое солнце. Начинался новый день.

Он прошёл в ванную и принялся не спеша намыливать щёки, взял станок, глянул в зеркало и отшатнулся, едва сдерживая крик.

Из чуть затуманенной стеклянной поверхности на него смотрела Анна. Николай отчетливо видел, как она улыбается, а через всю щеку бугрится алый шрам. Станок, выпав из руки, громко звякнул о фаянсовую раковину. Николай вздрогнул и пришёл в себя. Он всмотрелся в зеркальную поверхность, но увидел только отражение своего перекошенного лица, наполовину покрытого белой пеной.

Николай быстро побрился и прошёл на кухню. Необычное видение не давало ему покоя. Больше всего из головы не шёл уродливый шрам, которого у Ани никогда не было. Николай покрутил в руках телефон и решительно ткнул в экран.

– Коля! Это ты, Коля? – раздался в трубке голос матери Анны.

– Вероника Львовна, здравствуйте!

– Коля! Такое несчастье! Анечки больше нет, – она заплакала.

– Как это нет? Что случилось?!

– Разбилась Анечка, доченька моя! Попала ночью в аварию, – в трубке послышались рыдания, и ошеломленный Николай нажал кнопку отбоя.

Несколько минут он пытался прийти в себя, потом встал и нервно заходил по комнате. С Аней они расстались совсем недавно и по обоюдному согласию. Не было ни ссор, ни обид. Просто поняли, что не любят друг друга.

Где-то в глубине души Николай уверял себя, что они будут вместе, стоит ему только предложить.

Он помнил тепло Анны, чувствовал в руках приятную тяжесть её тела, как будто она только что была и просто ненадолго вышла.

Николай задумался. Был только один человек, голос которого он хотел бы сейчас услышать. Его давнишний друг и товарищ Мишка.

Михаил взял трубку сразу:

– Что? Аня умерла? Слышь, брат, таким не шутят.

– Какие шутки! Ночью она погибла. Разбилась на машине.

– Колян, я тебе тыщу раз говорил: не пей с утра, это плохо кончится.

– Я уже полгода в завязке! Я с матерью ее разговаривал. Это она мне сказала.

– Коль, я Аньку только что видел, пять минут назад. Про тебя, дурака, кстати, спрашивала. Помирился бы ты с ней, хорошая же девка.

– Как видел? – опешил Николай. – Где? Говори адрес, я сейчас приеду.

– Да, какой адрес! Гипермаркет магнит. Торт она покупала. Всё, давай, у меня вторая линия, – Михаил хмыкнул и отключился.

Николай облегчённо вздохнул, быстро оделся и вызвал такси. Через двадцать пять минут он уже настойчиво звонил в квартиру Ани.

Вероника Львовна встретила Николая в чёрном платке. Глаза несостоявшейся тёщи опухли, на бледных щеках виднелись дорожки от слёз.

– Коленька. Ты проходи. Я чайник поставлю.

Николай скинул кроссовки и шагнул в большую комнату, именуемую гостиной. На обеденном столе стояла фотография Ани, украшенная чёрной лентой. Аромат ладана и свечей соседствовал с запахом корвалола.

Николай подошёл к столу и вгляделся в снимок. Аня улыбалась. Белое шифоновое платье окружало её тонкую фигурку воздушным облаком. Николай почувствовал, как спазм сжимает горло. Он смахнул набежавшие слёзы, повернулся к дивану и увидел раскрытый альбом с фотографиями.

Снимки были старые, пожелтевшие. Николай вгляделся в них и вздрогнул. С фотографий на него смотрела Аня, но не та, которую он знал, а та, что привиделась ему утром в зеркале, с огромным красным шрамом на пол лица. На одном из снимков она держала в руках пузатую глиняную кружку, ту самую, из которой он пил утром.

– Это Степанида Леонидовна, бабка Анечки, – голос раздался так неожиданно, что Николай подскочил.

Вероника Львовна стояла совсем близко и сверлила его глазами. В руках она держала поднос с двумя чашками, из которых шёл пар. Николай невольно отодвинулся.

– Это ваша мама? – голос предательски дрогнул.

– Я сирота, – поджала губы несостоявшаяся тёща и грохнула поднос на стол. Фотография Ани с траурной лентой чуть покачнулась, но устояла. – Это мать Димы, отца Анечки, царствие ему небесное, – она суетливо перекрестилась.

Николай почувствовал, как перед глазами всё поплыло. Он судорожно провёл рукой по лицу и попытался сосредоточиться. Что-то происходило, и это что-то было за гранью его понимания.

«Бред! Бред! Просто жесть!» – Николай поднялся.

– Вероника Львовна, простите. Я очень спешу. Работа. Простите ещё раз! – он боком обошёл женщину, стараясь не выпускать её из вида и, прибавив шаг, выскользнул в коридор. Шагнул в кроссовки, даже не удосужившись натянуть их до конца, толкнул входную дверь и выскочил на лестничную площадку.

– Я вам позвоню, Вероника Львовна! – крикнул он на последок, стыдясь своего бегства, и быстро скатился по ступенькам, едва не теряя на ходу обувь.

Николай влетел в свой подъезд и облегчённо вздохнул, почувствовав родные стены. Он дома, и это значит, что всё хорошо. А про жесть, которая происходит, он подумает потом. В холодильнике есть пара банок пива, припрятанные на «всякий случай». Похоже сейчас именно такой и наступил.

Николай отпер дверь. В нос ударил запах жареного мяса. Он, не разуваясь, быстро прошёл в квартиру и замер.

Около плиты стояла Анна и помешивала что-то в большой чугунной сковороде.

– Аня? – голос сорвался и предательски дал петуха. – Живая, – пробормотал он облегчённо и быстро шагнул в кухню.

– Коля! Я мясо купила. Мой руки. Ты знаешь, мне очень нужно свадебное платье. Где оно? И кольцо! Верни моё кольцо!

Николай сделал шаг, и в этот момент Аня повернулась. Вторую половину лица перечёркивал широкий красный шрам.

Николай по-бабски взвизгнул и кинулся прочь из квартиры, слетел с лестницы и чуть не сбил девушку, которая поднималась ему навстречу. Он поднял осоловевшие от ужаса глаза и узнал Аню.

– Коля, Господи! Что с тобой?

Николая трясло. Он опустился на ступеньку и растёр руками лицо:

– Ты живая? Настоящая?

– Что?

– Я, похоже, схожу с ума. Ты умерла. У меня в квартире твоя бабка требует на ней жениться…

– Коля, пойдём, соседи услышат. Ты пил?

– Да, ничего я не пил! – сорвался на крик Николай. – Я не понимаю, что происходит! Твоя мать сказала, что ты умерла!

– Коля. Моя мать больна. Уже давно. Я не хотела тебе об этом говорить.

– Ладно. Я понял. Хорошо. Но, почему у меня в квартире твоя бабка?

– Она что-то говорила? – Николай увидел, как краска отлила от лица Ани.

– Требовала свадебное платье. А ещё кольцо.

– Господи!

– Объясни мне, что происходит. Я ничего не понимаю.

– Пойдём в дом, – Аня протянула руку и осторожно коснулась Николая. – Я поговорю с ней.

В квартире было пусто. На плите стояла сковорода с жареным мясом. Николай пригляделся и его чуть не вывернуло. Между румяных кусков мяса ползали большие белые черви. Он схватил сковороду, выскочил на балкон и швырнул её в палисадник с третьего этажа.

– Бабка завещала похоронить её с украшениями и в свадебном платье. Но, когда она померла, мама только посмеялась, – рассказывала Аня спустя полчаса.

– Старуха в свадебном платье – это сильно, – задумчиво отозвался Николай.

– Да. Ещё у бабки было кольцо. Очень дорогое, фамильное. Мама сняла его с пальца покойной, когда та лежала в гробу. Сказала, что закапывать такую ценную вещь – преступление, что это моё наследство.

– Ты сможешь его найти?

– Думаю, да. Мать хранит украшения в шкатулке.

– Как могла бабка появиться у меня? Почему не пришла к твоей матери?

– Кажется, я знаю. Причина – эта кружка, – Аня указала рукой на пузатый глиняный сосуд. – Когда я была маленькая, бабка говорила, чтобы я очень её берегла. Я забыла кружку у тебя, вот шла сегодня забрать.

Николай разгрёб на могиле засохший бурьян и воткнул лопату в землю. Сделал несколько энергичных копков и обернулся к Анне. Девушка осторожно опустила в ямку сверток со свадебным платьем и положила сверху большой перстень, украшенный яркими камнями.

– Всё. Можно закапывать.

Николай засыпал ямку землёй и разогнулся:

– Ну, что? Домой?

Он поднял глаза и обомлел. На Ане было надето свадебное платье, а лицо перечеркивал алый шрам.

Аня криво ухмыльнулась и сделала шаг вперёд. Николай отшатнулся и, споткнувшись о могильный холмик полетел навзничь, сильно ударившись головой о лопату. В глазах потемнело. Аня потянула к нему руки, и Коля увидел, сверкающий перстень. Пальцы странно вибрировали, дрожали, меняя очертания, лицо исказила гримаса.

Сквозь тонкое девичье личико проступали старушечьи морщины.

Николай попытался отползти и нащупал рукой черенок лопаты. Он извернулся и вскочил. Размахнулся и изо всех сил врезал металлическим полотном по лицу ведьмы. Лопата разлетелась с тихим звоном. Старуха схватила Николая за горло, и он потерял сознание.

Николай пришёл в себя, прислушался к ощущениям, живот распирало так, будто в него влили ведро воды. С трудом открыл глаза и обомлел. Он стоял на полке в ряду глиняных кружек. Руки, вывернутые на манер ручек, страшно затекли.

На диване сидела Аня и что-то весело рассказывала худощавому пареньку, смотревшему на неё влюблёнными глазами.

– Помогите! – заорал Николай, но не услышал своего голоса.

Аня подняла на него глаза и ухмыльнулась.

– Сейчас будем пить чай, – пропела она и протянула руку к полке с кружками.

Николай с ужасом смотрел на приближающийся чайник с кипятком, казалось, ещё немного и он сойдёт с ума от боли и страха.

Кружка стояла на окне, когда порыв ветра качнул створку, она упала на пол и разбилась.

Ольга закричала и, побледнев от ужаса, кинулась собирать осколки.

Трясущимися пальцами она гладила нарисованные застывшие глаза, отлетевшие ручки, в конце концов не выдержала и разрыдалась.

– Нет! Только не это! Я так тебя люблю!

Ольга прижала к губам черепок, и в этот момент её ослепила вспышка.

Ольга отшатнулась, прикрывая глаза тыльной стороной руки, а когда убрала её, то увидела сидящего на полу парня. Он смотрел родными глазами кружки и улыбался.

– Как же это, – прошептала Ольга, оседая на пол. – Это сон? Я сплю?

– Нет, Оленька. Меня зовут Николай. Ты спасла меня. Давай ты успокоишься, и я тебе всё объясню.

Николай закончил рассказ и замолчал. Ольга смотрела на него широко распахнутыми глазами, по щекам бежали слёзы.

– Не плачь, милая! Теперь всё будет хорошо! – Николай взял её руки в свои и поцеловал по очереди каждую ладонь. – Я люблю тебя. Люблю с того самого дня, как впервые увидел на блошином рынке. Выходи за меня замуж.

Мария Карела.

Свидание с навкой.

В бар «Старый Каретникъ» города Выборга проскользнула девушка, будто старающаяся не привлекать внимания. Села в уголке, сделала заказ, но взгляды многих посетителей всё равно приковала к себе. Худая, белокожая, невзирая на жаркие летние дни, с длинными волосами, убранными в незамысловатую причёску. Зеленоватый тон лица позволял предположить, что девушке слегка дурно.

Бар заполнялся разгорячённым народом, желающим выпить холодного пивка после душной улицы. Влажность в воздухе зашкаливала, люди заползали распаренные, красные, утомлённые, но довольные. Пахло нагретым солнцем деревом, пивной кислинкой и тем неуловимым ароматом баек, что бывает в любом баре.

Шоты текли рекой, наконец часы пробили одиннадцать, шум и болтовня стихли, все повернулись к бармену – рыжеволосому мужчине с аккуратной окладистой бородой и волнистыми волосами, спускающимися до плеч. Он напоминал бы гнома, но был слишком строен и высок.

– Что такое? – удивился бармен. Народ загомонил, постукивая кружками о столы и стойку.

– Мы ждём, давай! – выкрикнул какой-то парень.

– Ну раз ждёте, – он усмехнулся, его взгляд упал на девушку в углу. – Что ж, ладно. Расскажу вам сегодня историю про навок.

Девушка дёрнулась, вскинула на него неожиданно испуганный взгляд. Бармен хмыкнул в усы.

– Знаете ли вы остров Людвигштайн и капеллу?

– Да! Да! – отозвались люди.

– Вот, – голос бармена плавно полился, зачаровывая слушателей, – началось всё именно там. Однажды ночью много лет назад развесёлая компания молодых людей решила проникнуть на территорию капеллы. Они доплыли до острова, развели костёр, выпили. Что могут делать молодые люди навеселе? Целоваться, обниматься, смеяться. Вот только их было пятеро, и, как это бывает, один юноша оказался не у дел. Заскучавший, смущённый, а может и несколько сердящийся, направился осматривать островок. Друзья его и не заметили, как он отошёл.

Добравшись до грота медузы, юноша неожиданно обнаружил там девушку. Красивую, длинноволосую, в лёгком сарафане. Глаза её обольстительно блестели, – бармен выразительно погладил себя по торсу, показывая, о каких «глазах» он говорит, – ножки голые о камушек опирались. Подошёл юноша поближе, очарованный, а девушка та ему и говорит: «Ты спасти меня пришёл?!»

Молодой человек не растерялся, кивает, а сам ручки тянет. «Нет, – отвечает ему девица, – сначала историю мою выслушай!»

Делать нечего, присел на камешек молодой человек и слушать стал. Поведала ему несчастная о горестях своих, как приехала с друзьями, полезла капеллу смотреть, да со скалы в воду упала. И пискнуть не успела, как утянул её морской хозяин на дно, да жизнь подводную подарил за красоту её. Но несчастлива она – вернуться хочет к людям! А сама только на остров этот и может выйти, дальше узы хозяина морского не пускают.

«И чем я могу помочь?» – юноша, голосом её уже заворожённый, и не понимает толком, где вымысел, где правда, и не надо ли бежать оттуда поскорее.

«А ты меня поцелуй страстно – чары и спадут!» – вещает краса. Как думаете, повёлся? – бармен прервал рассказ, отхлебнул пива.

– Пф, конечно повёлся! – выкрикнул кто-то.

– Да кто б нет-то! Тем более, в молодости!

– И что, убила она его? – спросил женский взволнованный голос.

– Ладно, слушайте дальше, – бармен довольно усмехнулся. – Потянулся к красавице наш юноша, поцеловать её хотел, неловко, ну как в первый раз это бывает. Вот только у грота медузы вся земля корнями пронизана, осторожным надо быть очень. А он второпях и оступился, споткнулся, вскинул взгляд быстро снизу вверх – и прорвал пелену наведённую. И видит он вместо девушки-красавицы с нежными коралловыми губками – страхолюдину морскую, с зубами-иголками, торчащими наружу, плавниками острыми, чешуёй по всему телу.

Испугался он, закричал и бежать бросился. А страхолюдина вслед ему смеётся, смех её над всем островом звенит.

Прибежал юноша к друзьям своим, костёр видит, а нет никого. Он смотрит и не видит, сознание психику бережёт. Но всё же пробилась наконец реальность – вокруг огня разбросаны остатки пиршества. Рука оторванная, обглоданная, на костях следы зубов, кишки в костре догорают. На кустах волосы висят.

Тут и запах дошёл до героя нашего, мясом человеческим палёным воняет, кровушкой свежей.

Враз поседел бедняга, в капеллу забежал – с острова-то деться некуда, в воду бросаться страшно.

Так он на коленях посреди капеллы и стоял до полудня, молился. Днём его люди нашли, седого, заикающегося, с безумным взглядом.

– Я ж видела! – выкрикнула женщина из-за столика. – На рыночной площади бродит! Лет пятьдесят ему уже!

– Верно, – кивнул бармен, пряча хитрую усмешку в усах. – Всё чистая правда.

Народ возбуждённо зашептался, обсуждая и дополняя подробностями – кто что слышал, кто что знает.

Бармен подмигнул девушке в углу. Она нервно поёжилась.

– Эй, ты в порядке? – к ней подсел парень. – Привет, я Тим.

– Аня, – ответила ему. – Я в порядке, просто эта история… – она выразительно повела обнажёнными плечами.

– Да чего ты, это ж просто байка.

– Нет, – она вдруг подняла на него слишком тяжёлый для светло-голубых глаз взгляд. – Не ходи туда, если хочешь жить.

– А я думаю, что со своими страхами надо бороться. Хочешь докажу, что ты не права? Я проведу там ночь, а ты сходишь со мной на свидание, договорились?

– Нет! – Аня схватила его за руку.

– Ого, ты настолько испугана, что даже замёрзла, – Тим сжал её ладошку в руках. – Не переживай, белые ночи же, светло.

– За счёт заведения смелому юноше, – бармен отправил по стойке Тиму рюмку. Тот ловко перехватил напиток и опрокинул в рот.

– Благодарю!

– Милая, это правда лишь сказка, – бармен доверительно наклонился к девушке. – Вам точно нечего бояться.

– Пойдём отсюда, – Аня встала. Тим с радостью последовал за ней. – Где ты живёшь? – спросила она.

– Ты ж не собираешься провожать меня до дома? – засмеялся парень. – Нет, я пойду в капеллу, проведу ночь у грота медузы и, в награду за храбрость, ты сходишь со мной на свидание.

– Хорошо, – сдалась Аня, – пойдём на свидание. Сейчас. И никаких капелл.

– Нет! – упёрся Тим. – Я не трус. Давай, я провожу тебя до дома, увидимся утром. Я тебе видео сниму, чтоб ты не сомневалась.

Девушка вздохнула, и, видимо поняв, что переспорить упрямого парня не выйдет, позволила себя проводить. Жила она как раз неподалёку от Монрепо, в старом домике, явно ещё довоенной постройки. Внутрь она Тима не пригласила. Он послал ей воздушный поцелуй и направился в парк.

Аня Тиму очень понравилась – изящная фарфоровая куколка, нежная и милая. Таких только и надо завоёвывать, совершая ради них изысканные безумства. Ему показалось ужасно милым то, что она испугалась истории бармена, как и то, что она переживала за него и пыталась отговорить.

«Пожалуй, сидеть всю ночь в капелле нет смысла, – решил Тим, – сплаваю туда, поснимаю видео и вернусь в гостиницу, а утром к Анюте».

Сунув телефон в водонепроницаемый чехол, которые летом продавались на каждом углу и были у любого туриста, спрятав одежду под кустом, он быстро переплыл небольшое расстояние до острова.

Услышав голоса, понял, что попал на остров не один, и даже шумную компанию узнал – они тоже все были в баре.

– Привет, – он подошёл к молодёжи, одна из девчонок завизжала от неожиданности.

– Всё хорошо, я не хотел пугать, извините. Тоже решили побаловать себя острыми ощущениями?

– Типа того, – отозвался рослый парень. – Девчонок развлекаем.

Ребят было шестеро, и Тим неожиданно подумал, что тут он тот самый лишний без пары… Поёжившись, мысленно сам себе отвесил подзатыльник, ну совсем идиот что ли, пугаться безумной сказочки?!

– Идём к гроту медузы, – скомандовал заводила.

– Пофоткаемся, – захихикала одна из девушек.

Тим, несколько уныло, поплёлся следом. Конечно, надо было снять видео, но в большой компании всё выглядело совсем не так, как он хотел демонстрировать Ане.

– Подсади меня вон туда, – одна из девушек указала на скалу прямо над гротом. – Фотки выйдут огненные. Лизка, а ты выглядывай из грота.

Парень потихоньку отстал, решив всё же в одиночку вернуться к капелле, как вдруг истошный девичий крик поднял в небо стаи птиц. Тим испуганно замер. Жуткие картинки из рассказа бармена встали перед глазами, поколебавшись, он подобрал камень и поспешил к ребятам, прагматично решив, что выжить вместе проще.

Добежав, обнаружил столпившихся полукругом туристов, на земле между ними лежала та, что хотела сниматься на скале.

– Открытый перелом, – сообщил её парень. – Вот чёрт… Как её отсюда вытаскивать теперь?!

– На лодке, я видел, стоят у берега. Донесём на руках, а там скорую вызовем.

– Нельзя на руках, – всхлипнула подружка упавшей, – нам на курсах говорили, с открытым переломом – только на носилках!

To koniec darmowego fragmentu. Czy chcesz czytać dalej?

Ужасный Альманах 1

Osoby, które czytają tę książkę, przeczytały również