Czytaj książkę: «Конфидент»

Глава 1

Чудесный переливистый звук колокольчиков возвестил о празднике в церкви. Весеннее солнце выглядывало из-за крыш домов и ласково касалось кожи, согревая и обещая поистине волшебный день. Мое сердце радостно подпрыгивало и взволнованно трепетало, предвкушая скорую встречу с Робертом. Апрель выдался теплым, щедрым на солнечные лучи, пение птиц и цветение. Весной сердце вновь оживало, надеясь на чудо. Мое не было исключением, и в последние дни я пребывала в прекрасном расположении духа и постоянно улыбалась.

– Пойдем посмотрим, – радостно улыбнулась моя подруга Маргарет. – Там свадьба, кажется. Обожаю смотреть на платья и лица молодых. Чего только не увидишь.

– Этим летом будет моя свадьба, – рассмеялась я, – вот и насмотришься.

– Ну, – скривилась подруга, – вы еще даже дату не назначили. Ждать так долго!

Маргарет вся сияла от возбуждения, а ее медовые кудри задорно подскакивали, когда она из любопытства вертела головой по сторонам. Я вновь не удержалась от улыбки, а потом сделала вид, что всерьез размышляю над ее просьбой. Подруга прикусила нижнюю губу в ожидании моего ответа.

– Ты помнишь, что мы должны успеть к миссис Уилкинс? Я обещала, что помогу ее дочери разобраться с нотами.

– Так и скажи, что это миссис Артридж тебя вынудила, – скисла подруга. – Ты сама в жизни бы не согласилась идти к Уилкинсам. Вспомни, как Мэдди капризничала в прошлый раз, она швырнула ноты на пол и обозвала тебя гусыней.

– Я помню, Маргарет, – ответила я. – Да, Мэдди избалована и порой ведет себя невоспитанно, но она милая девочка. Будь снисходительнее к миссис Уилкинс и ее дочери, прошу.

– Это ты можешь быть приветлива со всеми и будто не замечаешь их недостатков, а я не так терпелива.

– Ты несправедлива ко мне, – рассмеялась я в ответ. – Уж кто-кто, а ты должна знать о моей прямоте. Я всегда говорю, что думаю.

– Зато думаешь ты обо всех уж слишком хорошо.

– Ладно, Маргарет, – сказала я, желая оставить эту тему. – Пойдем к церкви и посмотрим на свадьбу, но только ненадолго, я не люблю опаздывать.

– Интересно, – усмехнулась подруга, – все дело в опоздании к Уилкинсам или в последующем свидании с Робертом?

Я почувствовала, как к лицу прилила кровь. Маргарет поймала меня, впрочем, как и всегда. Сердце вновь вспорхнуло, когда в памяти всплыли милые черты жениха. Отвечать подруге я не стала, она и так поняла, что права. От этой девушки почти невозможно было что-либо скрыть. Почти. Один секрет у меня все же имелся. О нем знали только я и Роберт. И снова лицо залил румянец, я почувствовала его тепло на щеках.

Маргарет воодушевилась, взяла меня под руку и повела за собой. Церковь Святой Марии находилась не так далеко и в нашем городе была самой большой и красивой. За свои двадцать лет я побывала уже на многих свадьбах и, если честно, не разделяла восторга Маргарет. В детстве я не мечтала о свадьбе, планов на брак не строила. Это делали за меня опекуны, мистер и миссис Артридж. Я была дочерью сестры миссис Артридж, Елены Янг. Мои родители умерли довольно давно, когда мне было семь лет. Ушли друг за другом, сначала мама, а потом и папа, Ричард Янг. Других близких, кроме тетушки, у меня не было, поэтому я вместе с немалым наследством досталась именно ей.

Жилось у тети хорошо. Меня не отличали от других детей, заботились, дали образование и какую могли любовь. Маргарет считала, что тетушка возлагает на меня вполне определенные надежды, связанные с выгодным браком и посему нередко напоминает мне о своей благотворительности и о том, что я должна быть благодарной. Не прямым текстом, само собой, а аккуратно, очень тонко. Меня это никогда не беспокоило, поскольку давить миссис Артридж никогда не давила и ни к чему меня не принуждала. Как и от остальных своих троих детей, она ожидала от меня послушания и соблюдения правил приличия. Когда Роберт Бенсон начал за мной ухаживать, тетя Харриет не возражала и даже в какой-то степени обрадовалась, ведь женихом Роберт считался завидным. Однако в последние дни она все чаще говорила о том, что пора бы моему избраннику приступить к действиям. Ее смущал тот факт, что мы проводим время вместе, но официального предложения от него я пока не получила. Тетя начала намекать на слухи и разговоры в кругу именитых семей нашего города.

Грейстэл – один из трех самых больших и престижных городов нашей страны. Высшее общество в таких местах может быть жестоким к неосторожным поступкам своих жителей. А семья моей тети как раз относилась к этому самому обществу.

За тринадцать лет, что я жила у Артриджей, мое наследство поистощилось, но все еще считалось довольно большим. Часть его ушла на содержание дома, в котором я родилась, еще часть на мое образование, наряды и прочее. Тетя Харриет довольно бережно распоряжалась моим капиталом, здесь ее упрекнуть было не в чем.

Семья Роберта значительно богаче Артриджей, поэтому насмешки кузенов по поводу его охоты за моим наследством я пресекала. Тем более возлюбленный уже успел сделать мне предложение, правда пока наедине. О помолвке еще не объявлено, потому как Роберт хотел представить меня родителям. И этот день уже близился. Я ужасно волновалась, ведь одобрение семьи было очень важно для моего жениха. Сегодня, после визита к миссис Уилкинс, Роберт будет ждать меня в городском парке. Именно сегодня он поделится со мной своими планами, и мы вместе выберем дату свадьбы.

Я любила Роберта и верила ему всей душой. Он был внимательным, заботливым и очень ласковым. Мы познакомились как раз в парке, в котором и продолжились наши редкие свидания. Я оступилась и подвернула ногу, а он помог мне и уже спустя пару часов окончательно покорил мое сердце своей добротой и искренностью. Это было незабываемо. Я до сих пор с трепетом думала о первой встрече и близости, возникшей между нами.

Мысли о предстоящей свадьбе и последующей совместной жизни делали меня бесконечно счастливой. Сердце билось чаще, дыхание сбивалось, по телу пробегала теплая будоражащая волна. Сейчас, вновь представив нас вместе, я невольно коснулась пальцами губ.

Признаться честно, я была рада еще и возможности покинуть дом тети Харриет. Нет, я ее любила и была благодарной за все, что она для меня сделала, но все же время от времени чувствовала себя обузой. Иногда читала это в ее взгляде, иногда в интонации. Артриджи искренне надеялись выдать меня замуж гораздо раньше, но заставлять не решались. Дело было в том, что все знакомые моих родителей, те, кто любил их и горевал вместе со мной, пристально следили за моей судьбой. И этот надзор тетушка Харриет постоянно ощущала, как некое давление. Он волновал ее, а порою и мучил. Мне казалось, что она больше всего на свете боялась осуждения общества, если я хоть как-то выражу свое недовольство жизнью в ее доме. Повзрослев, я это поняла. С тех пор мне стало неуютно и даже неловко. Только встретив Роберта, я почувствовала облегчение оттого, что вскоре все устроится лучшим образом, тетушка спокойно вздохнет и поймет, что выполнила свой долг перед сестрой.

Прекрасное солнечное утро еще больше приподняло настроение, а счастливая подруга, тянущая меня за руку, заставляла вновь и вновь радостно улыбаться. Все в моей жизни сегодня казалось прекрасным и многообещающим.

По дороге к церкви мы встретили мистера и миссис Дроундейл, пожилую пару, которую часто принимали у себя Артриджи. Миссис Дроундейл побледнела, увидев меня, схватила мужа за руку и взволнованно завертела головой, будто искала, где бы ей спрятаться. Я немного удивилась подобному поведению, начала припоминать нашу последнюю встречу и ничего странного не обнаружила. Ничем я ее не обижала, мы всегда были более чем приветливы в общении друг с другом.

– Доброе утро, – поздоровалась Маргарет.

– Как вы поживаете? – после приветствия поинтересовалась я, решив не обращать внимания на странности миссис Дроундейл.

– Мисс Янг, – взволнованно сказала она, но быстро отвела глаза, переключившись на мою подругу. – Мисс Дрей, как поживают ваши родители? Все здоровы?

Меня будто холодом обдало, когда поняла, что миссис Дроундейл намеренно избегает разговора со мной. Стало не по себе.

– Благодарю, – ответила Маргарет, – все в добром здравии. Обязательно передам привет от вас.

– Вот и хорошо, – прошелестела пожилая женщина, – вот и славно.

Она бросила быстрый взгляд на меня, и в нем я увидела нечто страдальческое, будто вымученное. Сердце невольно дрогнуло. Чем же я могла так огорчить эту милую женщину? Мистер Дроундейл на меня и вовсе не смотрел, делая вид, что витрина ближайшего магазина занимает все его внимание.

– Ну, нам пора, – торопливо сказала его супруга и потянула мужа за рукав пальто. – Приятной прогулки.

– Спасибо, – ответила Маргарет. – Мы хотели взглянуть на свадьбу. Не знаете, кто сегодня сочетается браком? Я что-то не помню объявлений.

Миссис Дроундейл вздрогнула и снова побледнела, а потом заторопилась, пробормотав что-то непонятное. Мы с Маргарет проводили их недоуменными взглядами, а потом переглянулись и одновременно пожали плечами.

– Мало ли что бывает с людьми в старости, – с улыбкой сказала подруга, и мы продолжали наш путь.

Колокола вновь зазвонили, и нервозность Маргарет волей-неволей передалась и мне. Я представила, как мы с Робертом рука об руку выходим из дверей церкви в такой же солнечный, но уже летний день. В моих мечтах это выглядело великолепно. Я не была гордячкой, но мне казалось, что наша пара способна затмить любую в этом городе, хотя бы потому, что Роберт считался невероятным красавцем. Я тоже не уступала ему в привлекательности. Те немногие, кто видел нас вместе, неизменно говорили, что мы очень хорошо подходим друг другу.

– Еще немного, – чуть не подпрыгивая, сказала Маргарет. – Слушай, может, это Мэри Баксли?

– Нет, – ответила я, – ее свадьба намечена на следующий месяц.

– Да? Значит, я все-таки верно запомнила. Ладно, не будем гадать. Вот-вот все сами увидим.

Маргарет была права. Повернув за угол, мы вышли на городскую площадь, наполовину заполненную людьми, желающими увидеть молодых.

– Ух ты, сколько зрителей! – воскликнула подруга, сжимая мою руку. – Свадьба-то, похоже, непростая.

Что-то беспокойное дрогнуло внутри. Зеваки вокруг точно так же, как и Маргарет, предвкушали появление молодоженов, чтобы полюбоваться платьем невесты и статью жениха. А еще чтобы собрать монеты, которые новоявленный муж будет бросать в толпу. Моя подруга ждать не любила, поэтому весьма решительно пробиралась поближе к дверям, чтобы насладиться видом процессии из первых рядов. Всеобщий гомон и нетерпение были заразительными, я неожиданно тоже поддалась этим чувствам, ощущая восторг, словно ребенок перед праздником.

Маргарет пробралась-таки почти к самым ступеням церкви, притянула меня ближе и возбужденно вздохнула. Внезапно что-то странное кольнуло меня в сердце, в душу ворвалась щемящая тоска, от которой даже дышать стало нелегко. На мгновение солнце закрыли облака, бросая тяжелую тень на церковь и всех, кто стоял на площади. Я невольно подняла голову, чувствуя приближение чего-то ужасного и неотвратимого. Вдали виднелись темные тучи, приближающиеся к городу. По спине пробежал холодок. Я заставила себя отбросить тревогу и вернулась взглядом к сияющей и будто ничего не замечающей Маргарет.

– Смотри, смотри, Этель, – улыбнулась она шире, – двери открываются!

Порывистый ветер ударил мне в лицо в тот самый момент, когда я повернулась к церкви. Я отбросила разметавшиеся волосы и взглянула на спускающихся по ступеням людей. Это были сплошь богатые и знатные жители Грейстэла. Я узнавала почти всех. Странно, почему тогда Артриджей не пригласили?

Словно в ответ на мои мысли в толпе поползли шепотки:

– Говорят, свадьбу организовали за одну неделю…

– Где ж это видано? Богачи за полгода готовятся к такому событию…

– Это да, а тут глянь, как все закрутилось быстро…

– Может, союз уж больно выгодный для какой стороны? Вот и спешат, чтобы не упустить…

Я слушала разговоры окружающих людей и тоже удивлялась. Почему мало кто знал об этом событии? Когда торжество организуют так быстро, причины должны быть очень весомыми. И среди высшего общества бывают разного рода пикантности.

– Может, невеста в положении? – задумчиво предположила Маргарет, которая тоже слышала сплетни. – Как говорит моя матушка, нравы уже давно не те.

Я вспыхнула при мысли о своей тайне, которую тщательно прятала в сердце. Может быть потом, после свадьбы, я осмелюсь поделиться ею с Маргарет, но сейчас не хватало смелости. К тому же это слишком личное, Роберт мог и не одобрить болтливости с моей стороны. Мы вместе приняли решение молчать об этом.

– Все, – подпрыгнула подруга, и ее голубые глаза вспыхнули, – молодые идут! Видишь, как фата развевается на ветру?

Я тоже засмотрелась на тончайшую кружевную фату, которая будто знамя колыхалась от каждого порыва ветра. Я не могла оторвать от нее глаз. Но вот невеста откинула белоснежное кружево назад и явила доброй половине города свое очаровательное личико. Толпа ахнула от восхищения. Невеста была невероятно красивой – с тонкими чертами лица, белоснежной кожей, выразительными серыми глазами и будто нарисованными тоненькими губами. Однако лицо ее не выражало ничего. Оно казалось застывшим, что выглядело довольно странно. Роскошное платье, расшитое вручную и идеально сидевшее на ней, еще долго будут обсуждать все прелестницы Грейстэла.

Новый порыв ветра заставил зажмуриться, и в этот раз он показался мне ледяным и колючим. Я невольно поежилась и плотнее запахнула пальто, но воздушные потоки проворно пробирались под него и леденили душу. Шляпку тоже пришлось поправить, поскольку ее чуть было не сорвало и не унесло в неизвестном направлении.

– Боже! – в ужасе прошептала Маргарет и до боли сдавила мне руку.

Я проследила за ее взглядом и почувствовала, что земля уходит из-под ног. Рядом с ледяной невестой стоял мой Роберт. Он держал ее за руку и, улыбаясь, что-то шептал на ухо. Губы его невесты дрогнули в подобии улыбки. Я застыла как вкопанная, не в силах не то что двинуться, но и вдохнуть. Боль была настолько сокрушительной, что подогнулись колени. Маргарет подхватила меня за талию и помогла удержаться на ногах.

А я все смотрела в лицо любимого и никак не могла поверить своим глазам. Может, это что-то вроде наваждения? Ведь так не могло быть! Не могло быть правдой. Я сделала порывистый шаг к лестнице, но вновь застыла. Что-то останавливало меня, держало на месте, пока новоявленные миссис и мистер Бенсон медленно спускались по ступеням. Им аплодировали, свистели и выкрикивали поздравления и пожелания долгой и счастливой жизни. Горячие слезы обожгли лицо, я едва смогла подавить всхлип.

– Он не мог, – проговорила я непослушными губами. – Маргарет, скажи мне, что это не он.

Я повернулась к подруге и увидела в ее глазах непролитые слезы. Она кусала нижнюю губу и смотрела на меня так, словно ждала обморока.

– Скажи, что это не Роберт, – взмолилась я, цепляясь за ее руку. – Он не мог так со мной поступить!

– Прости, милая, – прошептала Маргарет. – Прости. Я не могу этого сказать.

Ужас и боль, что я видела в глазах подруги, отражали мои собственные чувства. Мир вокруг стал черно-белым и, словно чувствуя мое состояние, скрылся под черными тучами, заполонившими небо. Ветер усилился, я ясно почувствовала приближение грозы.

В какой-то миг Роберт повернул голову в нашу сторону и заметил меня. Его красивые синие глаза, которые я так любила, округлились, он в ужасе замер на мгновение, но как только невеста окликнула его, тут же отвернулся и больше уже не смотрел на меня. Вот так просто? Так легко? Словно меня никогда и не было в его жизни. Боль сдавила грудь так, что я услышала собственные хрипы, которые пробивались сквозь ком в горле.

– Вот мерзавец, – проговорила Маргарет и потянула меня за собой, пытаясь выбраться из толпы. – Как он мог? Он же за тобой ухаживал, сказал, что познакомит с семьей, что летом вы поженитесь. Зачем? Зачем все это?

Я слышала ее слова сквозь гул в собственной голове, но ответить не могла. Маргарет снова попыталась сдвинуть меня с места, но я будто приросла к земле. Мой взгляд блуждал по радостным лицам горожан и гостям церемонии, и вдруг я заметила знакомое лицо. Прямо против меня стояла миссис Артридж и растерянно смотрела на происходящее. О наших отношениях с Робертом она знала лишь из рассказов моих и некоторых знакомых, которые видели нас вместе в парке. Моя уверенность позволяла ей говорить о предстоящей свадьбе и соблюдении приличий. Тетушка Харриет доверяла мне, и теперь это доверие было загублено. Новый удар причинил не меньшую боль. Я оказалась лгуньей в глазах дорогой родственницы. Весь мой мир пошатнулся, я словно услышала, как трескаются его стены, с каким грохотом они рушатся и падают к моим ногам. Тетушка тоже заметила меня, и в ее глазах сверкнули гневные слезы. Впервые я видела миссис Артридж такой сокрушенной. А потом я заметила и другие лица, лица тех, кто знал о том, что я проводила время с Робертом, что гуляла с ним в парке, что надеялась на брак. На меня смотрели с жалостью, осуждением или с явным презрением. Эти лица и взгляды были повсюду, и казалось, что они становятся больше, а я, наоборот, уменьшаюсь в размерах. В какой-то момент боль жестокого предательства Роберта, разочарование и отчаяние дошли до такой точки, что мне захотелось исчезнуть. Раствориться в воздухе.

Гонимая муками собственного сердца, я резко развернулась и влетела в толпу горожан, все еще шумевших и провожающих молодоженов к экипажу. Руку Маргарет я отпустила и, ринувшись сквозь толпу, потеряла подругу из вида.

Когда пересекла площадь, ноги сами понесли меня в неизвестном направлении. Я уже не бежала, просто брела по улицам, глотая горькие слезы. Роберт был моим светом, моей надеждой на счастливое будущее и одобрение в глазах семьи. Я отдала ему всю свою нежность, растворилась в нем и полностью доверилась. Эта мысль окончательно меня сокрушила, и слезы полились еще сильнее. Я отдала Роберту все, ему больше нечего было брать. Горький стон застрял в горле, я прислонилась к стене ближайшего дома, чтобы не упасть, закрыла рот ладонью, заглушая вопль. У меня больше не было будущего, никакой надежды на благополучный исход, только позор и полное разочарование тетушки Харриет. Как я смогу сказать ей, что стала Роберту женой, не дожидаясь свадьбы?

Как и зачем добралась до парка, я не знала. Словно неприкаянная, бродила по улицам и пришла к любимой беседке, в которой Роберт признался мне в любви и говорил о свадьбе. Тучи над головой сгущались, а ветер усиливался, где-то вдали прогремели первые раскаты грома. Я слышала, чувствовала, но внимания ни на что не обращала. Будто душа отделилась от продрогшего тела. Не представляю, сколько я так просидела на скамейке в беседке, но когда вышла из нее, было уже совсем темно, а дождь падал с неба сплошной непроглядной стеной.

Я вновь побрела по улицам, с трудом передвигая отяжелевшие ноги. Тело дрожало от холода, но я не обнимала себя руками, не куталась в пальто, не пыталась согреться. Ледяные руки мелко дрожали, а в горле так и остался колючий ком, мешающий говорить.

Очнулась у той самой церкви Святой Марии, у подножия лестницы которой мои надежды обратились в прах. Я смотрела на ее стены и не думала совершенно ни о чем. Ни о том, как буду жить дальше, ни о том, как посмотрю в глаза тете Харриет, ни о том, что скажут люди. Обжигающая боль вытеснила все прочее.

– Эй, ты что же это стоишь тут, деточка? – послышался мягкий женский голос за спиной. – Ты совсем продрогла.

Не дождавшись ответа, незнакомка обошла меня и встала напротив. Это была невысокая женщина лет шестидесяти, укутанная в пальто и прячущаяся под широким зонтом. Она шагнула ближе и с сочувствием в глазах укрыла меня под своим зонтом. От ее ласковой улыбки я почувствовала новый приступ жалости к себе.

– Альберт! – крикнула она куда-то в сторону и когда послышались поспешные, хлюпающие по лужам шаги, сказала: – Ну-ка помоги мне! Давай отведем ее в дом, пусть обогреется бедняжка.

– Эх, Сиенна, – вздохнул ее спутник, – ты когда-нибудь наживешь себе неприятностей.

– А ты не болтай, делай, что говорю, – велела она. – Неужели не видишь, девочка едва на ногах стоит. Белая как полотно, вот-вот упадет. И голодная небось.

Я, как безвольная тряпичная кукла, позволила женщине приобнять меня с одной стороны, а мужчине с другой, и они повели меня куда-то в сторону. Не было желания ни сопротивляться, ни благодарить. Я просто послушно брела рядом с ними до темного крытого экипажа. Ничего не разглядывая, не интересуясь происходящим, я села на мягкое сидение. Экипаж тронулся с места, и остались лишь звуки проливного дождя и цокот копыт лошадей по мостовой.

Невзирая на то, что я была вся насквозь промокшая, женщина то прижимала меня к себе теснее, то растирала мои озябшие плечи. Не сказать, что ее действия как-то помогали, ибо я была продрогшей изнутри. Продрогшей и опустошенной.

За пеленой дождя я не разглядела дома, куда меня аккуратно ввели. Да мне и не было интересно. Добрая женщина позвала девушек, которые мигом наполнили ванну горячей водой. Все такую же безмолвную, меня помыли, переодели в сухое и усадили пить чай в красивой и просторной кухне. Я пила обжигающий травяной чай, но не чувствовала его тепла, лишь видела лениво поднимающийся кверху пар.

– Кто это? – тихонько спросила одна из служанок. – Она совсем плоха, миссис Батлер.

– Не знаю, Бэтани, – ответила ей добрая женщина, приютившая меня. – Но если мы не пригласим доктора, она сляжет в горячке.

– Я отправлю кого-нибудь, – вызвался мужчина, которого миссис Батлер назвала Альбертом. – Но знай, что хозяину это не понравится. Он не любит гостей, тем более непрошеных.

– Не ворчи, знаю, – ответила она. – Но не оставлять же девушку на улице, ее вон как лихорадит.

Лихорадит? Я даже не заметила. Сидела неподвижно, глядя в темное окно, будто была здесь и одновременно не была. Все, что говорили и делали эти люди, было и со мной и в то же время будто не со мной. Тело присутствовало в этой комнате, а разум и душа витали вдали отсюда.

Где-то в доме послышался шум. Миссис Батлер вздрогнула и посмотрела на мужчину, который будто ждал, что она передумает и выпроводит меня из дома от греха подальше.

– Чего стоишь? – сказала она ему. – Давай за доктором, а хозяина я возьму на себя. Он не откажет мне.

Мужчина что-то неопределенно хмыкнул, а миссис Батлер повернулась к служанке:

– Отведи ее в свободную комнату и уложи под одеяло, а я пойду поговорю с мистером Холлом.

Что-то знакомое царапнуло память, будто я когда-то уже слышала это имя. Бэтани отвела меня в небольшую комнату, уложила в кровать и укрыла мягким одеялом. Я ощущала его нежность, приятный аромат, но чувства будто застыли, были заморожены. Ничего не трогало моего сердца, не приносило радости. Ни забота совершенно незнакомых мне людей, ни вкусный чай, ни уют и тепло этого дома.

Врач прибыл довольно скоро, поставил на столик свой саквояж и приступил к осмотру. Он пытался узнать мое имя, где я живу и как отыскать моих родных. Я постаралась сказать хоть слово, но у меня ничего не получилось. Слова застревали в горле, не имея возможности преодолеть болезненный ком, образовавшийся там еще утром. Подумав об этом, я невольно подтянула колени к груди и вновь заплакала.

– Кажется, она переживает сильнейшее потрясение, – послышался негромкий голос доктора. – Я вижу, что она пытается говорить со мной, но у нее ничего не выходит. Измученный вид и эти слезы… У нее что-то случилось, и это что-то очень серьезное. Прибавьте к травме эмоциональной физическое утомление. Она промокла и теперь горит в лихорадке, но будто даже не замечает этого.

– Что вы посоветуете, доктор? – взволнованно спросила миссис Батлер.

– Я оставлю вам микстуру, будете поить ее. Ей необходим покой, крепкий сон и забота. Вы знаете, кто она?

– Н-нет, – поспешно ответила женщина. – Мы нашли ее на улице, у церкви Святой Марии.

– Ну ничего, миссис Батлер, – сказал доктор, – ночь пройдет, снова выглянет солнце, и все образуется. Ваша гостья придет в себя и со временем поправится. Я загляну к вам завтра, чтобы еще раз ее осмотреть.

– Благодарю вас, – сказала миссис Батлер, и я услышала, как врач покинул комнату. Добрая женщина подошла к моей кровати, осторожно присела рядом и коснулась рукой моих волос. – Ничего, ничего, мисс Янг. Все пройдет. Все образуется. Поплачьте, милая, выпустите боль. Никто вас от нее не избавит, никто не сможет помочь.

Очень медленно я выпрямилась на кровати и заглянула в милое лицо миссис Батлер. Откуда она знает мое имя?

– Не пугайтесь, – прошептала она в ответ на мой невысказанный вопрос. – Здесь вас не обидят. Отдыхайте. Как сказал доктор, завтра нас ждет новый день, а значит, и новая страница в жизни. Все меняется, мисс Янг, ничего не стоит на месте.

Она продолжала что-то говорить, но я уже ничего не слышала. Веки отяжелели, дыхание мое выровнялось, и я даже не заметила, как погрузилась в глубокий сон без сновидений.