Czytaj książkę: «Танго мотылька»
Пролог
Однажды мотылек увидел свечу. И была она столь прекрасна и столь ярка, что не мог оторвать от нее взгляда.
И он влюбился. Это была любовь, о которой раньше он не знал.
Мотылек решил приблизиться к свече, но она прогнала его.
– Я не желаю твоей гибели, лети прочь, – сказала ему свеча.
Да только, мотылек, очарованный красотой яркого пламени, не последовал ее совету. Он, невзирая на боль, устремился к огню. И, даже, когда пламя опалило его крылья, думал только о том, что совсем скоро сможет воссоединиться с возлюбленной.
(Сказка про мотылька и свечу)
Глава 1
Лиза.
– Лиза, возьми на себя восьмой столик, – кричит мне Леша, выходя из зала в кухню, – я не успеваю.
Сегодня вечер субботы, и в баре полно посетителей. Пусть, я работаю тут всего две недели, но загружают меня совсем не так, как новичка. Впрочем, я не жалуюсь. Это единственная возможность помочь матери. Она в последнее время ходит какой-то раздраженной. А так бывает только тогда, когда у нас закончились деньги.
– Уже иду, – отзываюсь, хватая блокнот и выходя в зал.
Конечно, не так я планировала отметить свой восемнадцатый день рождения. Но сейчас об этом лучше не думать.
– Что будете заказывать? – спрашиваю парочку за восьмым столиком.
Женщина посмотрела на меня, как на вошь, а мужчина жадно облизал взглядом мои ноги, за что получил подзатыльник от своей спутницы. Я же постаралась сделать вид, что мне безразлично его наглое внимание, и не стала реагировать на слова женщины в адрес спутника:
– Вечно пялишься на всяких блядей!
Конечно, неприятно, когда тебя сходу называют блядью, совершенно незаслуженно, между прочим. Но я уже привыкла. Здешняя публика совсем не отличается тактом и хоть какими-то приличными манерами. Впрочем, лучше так, чем лапанье моих ног под столом грязной лапищей. А такое тоже бывает, и совсем не так уж редко.
Терпеливо жду, пока эти двое вспомнят о том, что нужно сделать заказ, и записываю выбранное из меню в блокнот. А потом спешу на кухню, ощущая на себе липкий взгляд очередного мужлана. Передаю заказ и жду, когда он будет готов. Впрочем, алкоголь в маленький порционный графин я наливаю сама, четко отмеряя и стараясь не разлить.
– Лиз, – хлопает меня по плечу Леша. Он работает в этом баре второй год. И это он помог мне устроиться сюда. – Это тебе, – он протягивает мне маленькую розу белого цвета, – с днем рождения!
Губы сами расползаются в улыбке. Не ожидала, что он вспомнит. Я и сама чуть было не забыла про такой важный день. Хотя, еще утром, планировала отпроситься и уйти пораньше с работы.
– Спасибо, – хлопаю ресницами, забирая свой подарок и вдыхая аромат. – Ты помнишь?
– Трудно забыть, ты ж мне только утром про свой день рождения сказала, – подмигивает мне Леша.
Добрый парень, он всегда старается поднять мне настроение. Ну, а я, чтобы не оставаться в долгу, прикрываю его в зале, когда слишком много посетителей.
– Может, отметим это дело сегодня? – предлагает парень.
– Не могу, – говорю, – я заказала торт, и хочу отметить праздник с мамой.
Надеюсь, хоть это поднимет ей настроение. Или, может, поможет забыть, пусть ненадолго, о своих проблемах?
– Уже отпрашивалась у нашего главного? – спрашивает Леша.
– Нет еще, – отвечаю, смущенно.
Не люблю просить о чем-то. Да и, когда устраивалась на работу, обещала, что со мной проблем не будет. Не знаю, как расценят мою просьбу? Вдруг, как нежелание работать? Вдруг, еще уволят? Нет, я никак не могу потерять эту работу. Мне нужно помогать маме.
– Ты не тяни, – напутствует Леша, – а то шеф не любит, когда в последний момент сотрудники норовят сбежать. Сама знаешь, что, как минимум, до полуночи тут будет полно народу. Выходной же.
– Ага, – киваю, мысленно прощаясь с идеей отпраздновать день рождения. Надеюсь, заказанный торт прибудет вовремя, и мама сможет принять доставку.
Вечер пролетает быстро, я заканчиваю смену, не чувствуя ног от усталости. Хорошо, что Леша смог подвезти меня до дома. Хорошо бы, мама не сильно расстроилась от того, что не смогла провести с ней этот вечер.
В квартире тихо. Свет потушен, и только из кухни виден слабый огонек торшера. Я иду на этот свет, как на маяк.
Мама стоит у окна, ко мне спиной, и курит. И, судя по плотному кольцу дыма в комнате, это далеко не первая сигарета за вечер.
– Мам, я дома, – говорю. Мне хочется проветрить всю квартиру, никогда не любила запах сигаретного дыма.
– Вернулась? – спрашивает она с издевкой. – Наконец-то почтила вниманием отчий дом.
Обидно. Я же не на танцы ходила.
– Мам, я же на работе была. Я тебе рассказывала, что устроилась официанткой в баре.
– Официанткой? Чушь! – она поворачивается ко мне лицом, и я только теперь замечаю огромный синяк на правой щеке.
– Что с твоим лицом? Кто это сделал? – спрашиваю.
– Не твое дело! – она раздраженно тушит в пепельнице окурок.
Вздрагиваю от ее тона. А, заглянув в глаза, и вовсе пугаюсь. Что с ней случилось за то недолгое время, что меня не было дома? Да, она всю неделю ходит хмурой, но так и раньше бывало. Обычно в состояние угрюмости она входит, когда деньги закончились, а платить за квартиру и продукты нужно уже сейчас. Но это ничего, мы справимся. Справлялись же последние два года, когда отца не стало.
– Мам, не волнуйся только, – говорю. Мне хочется хоть как-то ее успокоить. – Я устроилась на работу, и теперь буду тебе помогать.
– Будешь помогать? – щурится. – Конечно, ты поможешь! Еще как поможешь!
Испугавшись, неведомо чего, отступаю назад. Такой я маму еще никогда не видела. Бывало всякое, и в последнее время она часто ругается матом и много курит, начала выпивать. Но чтобы вот так смотреть на меня… не помню я такой ненависти во взгляде.
Глава 2
Внезапный звонок в двери заставляет меня подскочить на месте. Сердце ухнуло в пятки, а потом заколотилось в бешеном темпе.
– Кто там? – говорю, отчего-то шепотом.
Будто, раньше никто не приходил в нашу квартиру!?
Отчего же это давящее чувство нависшей угрозы?
Мама ничего не ответила. Она прошла мимо меня, даже не взглянув в мою сторону. По звуку щелкнувшей в двери задвижки я поняла, что она открыла гостю двери, даже не спросив, кто там. Значит, ждала посетителя. В такой поздний час?
Долго гадать не пришлось. В комнату входит высокий крупный мужчина. Он ведет себя слишком смело и нагло для обычного гостя. А его взгляд дерзко проходится по моей фигуре, облаченной в привычные джинсы и футболку. Во рту торчит зубочистка. Он перекатывает ее зубами, хитро прищурившись. И, пусть я привыкла к назойливым взглядам посетителей бара, но этот человек смотрит не так. Он, как вещицу на базаре, меня рассматривает.
– Мама, кто это? – мой голос немного осип от волнения.
Она поправила волосы, выпрямила плечи.
– Лиза, собирайся, ты пойдешь с этим человеком, куда он скажет, – говорит она.
От ноток торжества в ее голосе мне стало больно и обидно.
– Зачем? Я никуда не пойду!
Мама сделала два шага вперед, встав прямо передо мной.
– Еще как пойдешь! – зашипела мне в лицо. – И не смей спорить! Не все же мне тянуть на себе! Пора и тебе поработать!
По телу пробежал озноб, а на глаза навернулись слезы. Меня до ужаса пугает этот незнакомец, он смотрит на меня, как на кусок мяса. До дрожи страшит мама, которая, отчего-то, ведет себя со мной не так, как раньше. Я же ничего плохого не сделала?! Стало так больно, как не было с тех пор, как умер отец. Пальцы на руках и на ногах похолодели. У меня так всегда, когда сильно волнуюсь.
– Но я же работаю, в баре. Я говорила тебе, – изо рта вырывается всхлип. Мне очень и очень страшно.
– Какой еще бар?! – шипит мать. – Твои копейки не решат наши проблемы!
Она сузила глаза, а у меня ком застрял в горле. Почему она такая? Зачем злится на меня? Я-то при чем?!
– Пойдешь с этим мужчиной, и будешь делать все, что он скажет! – заключает она.
– Я никуда не пойду!
Отступаю назад. Но мама хватает меня за локоть и дергает на себя.
– А тебя никто и не спрашивает! – рявкает мне в лицо. – И хватит слезы лить!
Снова всхлипываю, из глаз слезы уже ручьем.
– Зачем ты так со мной? Что я сделала?
Мама приближает свое лицо к моему и шипит на меня:
– Хватит! Делай, что велят и не спорь! – и она с силой толкает меня в сторону незнакомца.
Тот, не мешкая, пеленает меня руками и, подняв как пушинку, отрывает от пола. Пытаюсь отбиваться, но мои руки в капкане, а ноги болтаются, беспомощно пытаясь вернуть мне свободу. Слезы душат, и дышать становится все труднее. От ужаса я почти не чувствую, как меня выносят из квартиры, а потом и из подъезда. И только в машине на миг прихожу в себя. Набрасываюсь с кулаками на этого незнакомца. Но в ответ мне прилетает такая звонкая пощечина, от которой даже искры из глаз посыпались.
– Веди себя тихо, дрянь мелкая! – пробасил мужчина, с невозмутимым видом перекатив зубочистку в другой уголок рта. – Если не хочешь проблем, делай все, что скажу и не перечь.
Не хочу проблем?! То есть, вот все это – еще не проблемы?!?
– Трогай! – говорит мужчина водителю.
Машина отъезжает от дома, быстро сворачивает за угол. Мы несемся по пустым ночным улицам, а я толком не разбираю дороги. Мне слишком больно. Скула горит после удара, но не это причиняет наибольшую боль. Сильнее всего печет в груди.
Неужели, моя собственная мама организовала все это? Почему поступила так жестоко? За что так со мной? Она же мама, так нельзя. Правда, в последнее время она иногда срывалась обвинениями в мой адрес. Все шипела на меня за то, что я стала слишком красивой, а она увядает. Но я пропускала эти колкости мимо ушей. Ведь, она совсем не увядает, для своего возраста отлично выглядит, любая может позавидовать. И мне даже в голову не приходило, что собственная мать может мстить мне. За что? За то, что родила меня?!
– Куда вы меня везете? – всхлипываю, вытирая рукой слезы.
– Скоро сама увидишь, – сообщает спокойным тоном мужчина.
Мой взгляд скользит по мускулистой фигуре, и я с тоской понимаю, что сбежать от этого здоровяка у меня нет ни единого шанса. Каменные мышцы под, туго натянутой футболкой, громче слов говорят о недюжей силе мужчине. А, если еще вспомнить то, как он легко вынес меня из квартиры, то шансы на побег тают быстрее прошлогоднего снега.
Грудь раздирает обида. И страх. Он просочился в вены, и теперь обжигает холодом внутренности. Я почти не ощущаю конечностей, в то время, как голова гудит, а щеки горят. Хочется вдохнуть полной грудью, кислорода не хватает. Но, вместо полноценного вдоха, получился только приглушенный всхлип.
Почему мама так поступила? Я всегда думала, что она желает мне только добра. Но сегодня в ее глазах была такая злоба, которой я не видела никогда и не у кого. Мне даже показалось, что она всей душой меня ненавидит. Но как такое возможно? Ведь, она моя мать! Это просто какой-то кошмарный сон, и не может быть правдой.
Но это не сон. Машина остановилась возле неказистого здания в три этажа. А потом меня, весьма нелюбезным, тоном пригласили вытащить свою задницу из салона. Пришлось подчиниться. Получить второй синяк на другой щеке не хочется. А куда бежать – ума не приложу. Мельком оглядываю грязную подворотню, получая пинок в спину.
– Чего замерла? Шагай давай! – все тот же мужчина, который забрал меня из дома, теперь толкает в сторону невысокой лестницы.
Последний взгляд в сторону подворотни – кажется, там все же лучше, чем то место, куда меня ведут. Но в спину снова прилетает пинок, на этот раз болезненный.
– Даже и не думай сбежать! – рыкает мне в ухо охранник. – Бежать тебе больше некуда! Советую хорошенько это уяснить.
Для верности он хватает меня за волосы и резко дергает на себя. Вскрикиваю от боли и ужаса.
– Поняла меня? М? Отвечай, дрянь! – он тряхнул меня, как тряпичную куклу, заставив снова взвыть от боли.
– П-поняла, – прошелестела слабо, заплетающимся языком.
– Двигай, давай! – он отпускает мои волосы и с силой пинает коленом под зад. Отлетаю к двери, выставив вперед руки, чтобы не впечататься в нее лицом.
Дергаю ручку, втянув голову в плечи и надеясь, что мне больше не прилетит. Дверь легко поддалась, и я попадаю в длинный коридор. Он слабо освещен, но разглядеть окрашенные стены можно. Иду вперед, пока не поступило другой команды. В конце есть только две двери, и одна из них открыта. Именно в эту комнату меня и втолкнули, весьма нелюбезно пнув в спину.
Глава 3
– Татьяна! – рявкнул в комнату мой мучитель. Я еще ниже вжала голову в плечи. – Где ты, твою мать?!
– Здесь я! – доносится откуда-то, из-за ширмы, – чего тебе?
В комнате царит беспорядок. Кругом разбросана одежда, и вся в кружевах. Она висит на спинках стульев и разложена на диване. Но что за фасоны! Это сплошные кружева и полупрозрачные ткани.
– Девочку к тебе новую привел, – говорит мужчина, – нужно одеть ее, причесать. Все по полной программе.
Одеть? Причесать? Для чего? У них тут театральное шоу?
– Иду уже, иду, – слышу женский голос, а потом из-за ширмы появляется женщина совершенно необъятных размеров.
– Ну, дай-ка, я на тебя посмотрю, – говорит она, обращаясь ко мне. Берет за руки, крутит в стороны, рассматривает. – Какое прелестное личико, и фигурка хороша, – комментирует она. Я не привыкла к комплиментам, только к тем, которые отпускали пьяные мужчины в баре. Но это не в счет. – Думаю, мы подберем тебе что-то необычное. Нельзя такую красоту во всякую мерзость рядить, правда?
Она подмигнула мне так, словно, я могу понять, о чем она. Тупо смотрю на лицо женщины, не понимая, что нужно отвечать. Да и нужно ли? Позади, все еще, маячит внушительная фигура охранника, который притащил меня сюда. А это не прибавляет оптимизма.
– Оставляю ее тебе. – говорит мужчина у меня за спиной. В голосе слышны нотки облегчения. – А то у меня еще дел невпроворот.
– Куда ее потом? – спрашивает Татьяна так, будто меня здесь и нет.
Они обсуждают мою участь, как свершившийся факт, не спрашивая моего мнения. Впрочем, после удара по лицу и пинков, я рада уже тому, что меня никто не бьет.
– К хозяину сразу веди, он ждет уже, – успокоил мужчина. Татьяна кивнула, а я задрожала еще сильнее.
Дождавшись, пока этот здоровяк уйдет, тихо спрашиваю:
– Подскажите, куда меня привезли? И почему ваш хозяин меня ждет?
Татьяна уставилась на меня, выпучив глаза от удивления.
– Тебе не сказали? – выдыхает угрюмо.
Мотаю головой.
– Это публичный дом, девочка, – ее ответ вгрызается в мозг, проходясь по извилинам режущей раной, – странно, что ты не в курсе, – добавляет равнодушно.
Мои похолодевшие ладошки вспотели, а колени начали мелко дрожать. Я ожидала чего угодно, только не этого. И от кого? От собственной матери? Той, которой старалась всеми силами помогать. И которую всегда любила. Пусть она не была идеальной, и пускай, иногда мне доставалось незаслуженно. Но она же мама… Как она могла так со мной поступить? За что наказывает? Чем я ее обидела?!
– За что? – из глаз брызнули слезы.
Больше не сдерживаю рыданий. Теперь, когда мой охранник ушел, это можно.
– Не надо слезы лить, милая, это не поможет, – причитает Татьяна, снова заходя за ширму. У меня жизнь рушится, а она просто делает свое дело. – Думаешь, ты одна тут такая? Да вас таких добрая половина! И каждая считает себя невинной жертвой. Только сути это не меняет. И со временем все привыкают. И ты привыкнешь.
От ее слов стало еще больнее. Я размазываю по лицу слезы, жалко всхлипывая. Липкое чувство гадливости и брезгливости затопило с головы до ног. Сейчас мне кажется, что каждая молекула в моем теле нуждается в том, чтобы ее тщательно отмыли. Но, будто этого мало!, Татьяна протягивает мне комплект белья, от одного взгляда на который стало жутко до тошноты.
– Вот это, думаю, подойдет, – комментирует женщина, – это твой размер. Надевай!
– А можно что-то, не такое открытое? – спрашиваю, голос дрожит.
Татьяна злобно хмыкнула.
– Не выпендривайся! – говорит она, – или хочешь, чтобы я позвала Гектора?
Не знаю, кто такой Гектор. Но догадываюсь, что это тот мужик, который меня сюда привез. Активно мотаю головой, вспомнив его толчки и оплеуху. Щека еще болит.
– Вот и правильно, милая, – заключает Татьяна, грубо впихнув мне в руку наряд. – За ширму иди и переодевайся.
Обида режет глаза, но слезами тут не помочь. Можно только по шее получить. И совсем не факт, что тут кто-то станет меня лечить. Покорно иду за ширму. Кроме тряпки, которая служит прикрытием, тут обнаружилось большое зеркало, висящее на стене, и маленький табурет. На него-то я и сложила комплект.
– И пошевеливайся там, хозяин ждать не любит, – кричит мне вслед Татьяна.
Меня морозит от страха, но я стараюсь не обращать на это внимания. Быстро, насколько это возможно заледеневшими пальцами, стягиваю с себя одежду и натягиваю наряд от Татьяны.
Беглого взгляда в зеркало достаточно, чтобы понять, что на теле этот кошмар выглядит еще провокационнее, чем на вешалке. Бюстгалтер приподнимает и выпячивает вперед грудь. Но, будто этого мало, он еще и просвечивает. Упругие от холода горошины сосков торчат сквозь кружево, как маячки. Низ больше похож на набедренную повязку из кружева, чем на нормальные трусы. Он практически ничего не скрывает, и висит так низко, что, наверное, можно было бы его вообще не надевать.
– Ну что там? – врывается Татьяна за ширму. Инстинктивно прикрываюсь руками, но она рывком отводит мои ладони в стороны, чтобы рассмотреть, – да, это то, что нужно, – заключает она удовлетворенно.
То, что нужно? Это кошмар!
– Можно мне какую-то накидку? – прошу ее, с надеждой заглядываю в глаза.
– Зачем? – недоумевает.
– Все слишком открыто, я не могу так, – шепчу дрожащим от страха голосом.
– Не выдумывай! – отпускает мои руки.
Женщина отходит от ширмы, заглядывает за двери.
– Гектор! – зовет она. Подскакиваю на месте, – иди, принимай девочку! Она готова.
Глава 4
Денис.
Не люблю эти многолюдные сборища. Всегда одно и то же. Показное выступление мнимых друзей. А, на самом деле, любой из присутствующих, не задумываясь, воткнет нож в спину, если будет такая возможность. Только дай слабину, и конец.
Дурацкие правила, и чертовы туфли. Ненавижу всю эту ерунду с дрес-кодом таких раутов. Но пропустить день рождения Пальчевского я не мог. Когда-то он спас мне жизнь, буквально вынес на руках, когда я истекал кровью, и отвез к доктору. Если бы не он, меня бы не было. А так, отделался лишь уродливым шрамом в полспины.
Хватаю бокал шампанского с подноса, проходящего мимо, официанта. Делаю глоток, наблюдая за происходящим в зале. Пальчевский, кажется, в этот раз превзошел себя, стараясь пустить пыль в глаза этим олухам. Иллюзия беспечности, которая тут правит, – лишь ширма и красивая картинка мнимого благополучия.
Только вчера мои информаторы донесли, что есть некто, готовый заплатить любые деньги, чтобы только подобраться к Пальчевскому ближе. Искали возможности устроить своего человека к нему в дом. Но Пальчевский не дурак, с его системой охраны все ходы для таких персонажей закрыты.
Впрочем, предупредить не помешает. А тут это сделать проще всего. Подставляться самому – глупая затея. И, наверное, другого случая передать информацию так, чтобы никто не смог меня в этом заподозрить, не получится.
Где он, кстати?
Долго искать не пришлось. Конечно, рядом с женщиной. Серега не бывает один. Его очередная пассия стоит, прижавшись спиной к стене, а он рядом с ней. Милая парочка. Пальчевский, как всегда, выберет общение с женщиной, предпочитая это развлечение всем остальным. Остается только пожелать удачи несчастной, которая надоест мужчине раньше, чем петухи пропоют о начале нового дня.
Тем не менее, мешать ему не хочется. Хорошо, что он уже отлип от своей красавицы и идет в мою сторону. Чуть с ног не сбивает, когда проходит мимо, задевая плечом.
– Оу! – перехватываю его, – куда такой чумной?
Обычно спокойный и уверенный до тошноты, сейчас Пальчевский совсем таким не выглядит.
– Прости, – говорит, глядя на меня пустым взглядом, потирая лоб, – задумался.
Кто тебя так, дружище? Эта пигалица? И что в ней особенного? Бабы все одинаковы, в чем прикол?
Заглядываю ему за спину, чтобы оценить масштаб бедствия. Ну, красивая. И что? Мало ли таких? Тем более, у Пальчевского?!
– Я должен предупредить, Серый, – говорю другу, – что-то неладное творится вокруг последней сделки.
Так случилось, что одна из поставок прошла через меня. И суета, которая там творилась с отгрузками, настораживает. Раньше такого не было. Всегда все работало четко. А это не тот бизнес, в котором можно забить на такие нестыковки. Особенно на фоне того, что узнал вчера.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Пальчевский.
– Точно не знаю, – говорю ему, – но один из моих информаторов принес на хвосте, что под тебя копают.
– Кто?
– Он не знает. Это кто-то из высшего эшелона.
Ситуация дерьмовая, и Пальчевский сам понимает это. Надеюсь, у него хватит ума сработать четко и отвести от себя угрозу.
Он задумался. Схватив бокал с подноса официанта, опрокинул в себя одним глотком. По всему видно, что мужчина волнуется. И есть из-за чего, ситуация не простая.
– Кому ты перешел дорогу, Серж? – спрашиваю. – Есть предположения?
– Нет, – отвечает, задумчиво глядя куда-то вдаль. Вдруг резко оборачивается, крутит головой. – Где она? – выдыхает.
Если бы я не знал Пальчевского столько лет, то подумал бы, что он напуган. Но он не из тех людей, которые могут чего-то бояться. Страх ему отбило еще лет десять назад. А он все крутит башкой, ищет взглядом кого-то. И, мне кажется, я знаю, кого.
– Девушка вышла из комнаты пару минут назад, – говорю ему. Я стоял к ней лицом, в отличии от Пальчевского, и прекрасно это видел.
Открыл было рот, чтобы обсудить поставку, но Пальчевский, сорвавшись с места, ушел прочь. Я даже отреагировать не успел. Опешив от такой наглости, поплелся вслед за ним. И подоспел в тот момент, когда Пальчевский выскочил из кабинета, удерживая девушку на руках. Пронесся так быстро, что не догнать.
Но больше удивило другое. Такого выражения лица у друга я еще никогда не видел. На бледном, как мел, лице написан страх. Я мог бы ошибиться, если бы не знал точно, как выглядит смертельный ужас в мимике и в глазах.
Это видение, как бронепоезд, ворвалось в мозг и засело там занозой. Человек, которого я всегда считал непотопляемым, оказался уязвим из-за какой-то женщины.
Оглядываюсь по сторонам. Хорошо, что в тот момент, когда мужчина пробежал мимо, у лестницы никого не было. Возвращаюсь в гостиную, лицо Пальчевского все не идет из мыслей. Иду к столу с выпивкой, но тут мой взгляд улавливает знакомое лицо. Тот самый врач, который спас меня когда-то. Кажется, Пальчевский доверяет этому человеку. Поэтому, иду прямо к нему.
– Срочно нужна ваша помощь, – говорю тихо, наклонившись. Так, чтобы услышал он один. – Не задавайте вопросов, идемте.
Мужчина быстро среагировал. Впрочем, как и в тот раз, когда моя жизнь была на кону. Не зря Пальчевский ему доверяет. Он пошел за мной, а я повел его к лестнице, а потом и на второй этаж. Тут куча комнат, но только в одну из них двери приоткрыты. Надеюсь, они здесь.
Так и есть. Пальчевский склонился над девушкой, которая лежит в постели, не шевелясь. Дерьмовый признак. Совсем же недавно с ней все было в порядке.
– Сюда! – поворачиваюсь к доктору.
Но тот уже и сам сориентировался, что к чему. Подошел к кровати. Оттеснив Пальчевского в сторону, стал мерять пульс, проверять зрачки у девчонки.
– В моей машине есть сумка с медикаментами, срочно! – говорит, протягивая Пальчевскому ключи.
Тот берет их, тут же роняет, поднимает связку, она опять выпадает у него из рук. Руки дрожат, мужчина никак не может совладать с эмоциями. Наблюдаю за этим цирком, как за аттракционом редкого исполнения. Пальчевский не просто напуган, он в панике. Нереальное зрелище! Ранее никем не виданное. Хорошо, что его вижу только я и этот врач, – наверное, немногие из тех, кому мужчина может доверить свои слабости.
– Давай, я, – предлагаю, аккуратно забирая у него из рук ключи. Тот соглашается, кивает.
Выхожу из спальни, спускаюсь по лестнице. Мне навстречу идет Павлов, тот еще гад. Проворачивает такие схемы, которые даже мне омерзительны.
– Ты не видел именинника? – спрашивает он, преграждая мне дорогу.
Ублюдок ненавидит Пальчевского за то, что тот когда-то увел у него из-под носа прибыльный цех. Мстить в открытую он не может, Пальчевский слишком влиятелен и ему не по зубам. Но вот гадить исподтишка, притворяясь, что все забыто, – это запросто.
– По-моему, я видел, как он вышел в сад, – отвечаю, неопределенно махнув рукой.
Тот кивает, идет в указанную мной сторону. А я спешу во двор. Жму кнопку разблокировки на брелоке, машина доктора маякует фарами. Забираю из багажника сумку, несу в дом. Стараясь не привлекать внимания, поднимаюсь на второй этаж.
