Czytaj książkę: «Скажи, что любишь»

Пролог

Распахиваю глаза, всматриваюсь в лицо мужчины, склонившееся надо мной.

– Я не знаю, что нужно говорить в таких случаях, – шепчу ему.

– Скажи, что любишь, – просит он.

– А это входит в договор?

Глава 1

Ксения.

Огни большого города слепят неоном. В них есть своя холодная романтика, от которой захватывает дух в первые дни знакомства с этой роскошью. Именно тогда, когда, приехав из глубинки, вдыхая запах столичных пробок, мнишь себя на вершине мира. Но это очарование обманчиво.

Когда-то я тоже была в восторге от пыльной суеты огромного мегаполиса. Его масштабов и возможностей, которые, как казалось, все на ладони, – только бери. Но прошло два года, и мой восторг сменился усталым отчаянием.

Сначала выяснилось, что столица никого не ждет. Всем приехавшим нужно выгрызать право на существование чуть ли не зубами. Встречают, как всегда, по одежке. И мне, прибывшей покорять гранит науки в местном вузе, пришлось несладко с самого начала.

В первый же день наивная девочка Ксюша стала посмешищем в деревенских шмотках. Добрые одногрупницы под громкий хохот объяснили, что мое, почти новое, платье со стразами – это верх убожества. Да и туфли, неоновые, на платформе, стали практически легендарными уже в первый день. Особенно после того, как я грациозно свалилась с них прямо в лужу у центрального входа в университет.

Тогда, проплакав всю ночь в подушку, наутро я влезла в серые джинсы и такого же цвета рубашку. А потом, присмотревшись, научилась покупать вполне приличные вещи в комиссионных магазинах. Авторитета в студенческой среде мне это не прибавило. Зато я могла быть неприметной, что гарантированно защищало от насмешек.

– Что скажешь, Ксю? – спрашивает Наташка, моя единственная подруга и, по совместительству, соседка по комнате в общежитии.

– А?

У меня иногда случается отвлекаться и улетать в воспоминания. Вот как сейчас. Она рассказывает, а я витаю в облаках.

– Ну ты даешь! – фыркает подруга. – Я тут распинаюсь, а она даже не слушает!

Мы сидим в маленькой кофейне, где продают вкусное мороженое летом, и кофе с забавными мишками маршмелоу зимой. Сейчас сентябрь, но лето отпускать совсем не хочется, не смотря на противную зябкость, которая слишком рано сменила приятную прохладу в этом году.

Но главное в этом месте даже не мороженое, а большое панорамное окно, у которого расположена барная стойка, за которой мы обычно сидим. Тут вся улица, как на ладони, легко просматривается в обе стороны. Мне всегда нравилось наблюдать за прохожими, особенно сидя в укрытии, как сейчас. Там, за окном, противный осенний ветер и накрапывает дождь. А здесь, тепло, уютно и хочется верить, что все будет хорошо.

– Прости, – говорю, улыбнувшись. – Что ты говорила?

Наташа закатила глаза, набрала в легкие побольше воздуха.

– Что ты думаешь о Димке, новеньком? Как он тебе?

Ничего я о нем не думаю. Он только перевелся к нам из другой группы, и, как водится, к парню повышенный интерес. Выглядит, как модель с обложки модного журнала, вот девчонки и умирают от внезапной любви.

– Вроде, симпатичный, – отвечаю подруге, набирая в ложку мороженого и отправляя его в рот.

За окном, прямо у кафе, остановился шикарный черный автомобиль с тонированными стеклами. Интересно, кто ездит на таких? Побывать бы на их месте хоть раз. Как это, когда не нужно искать способы привести в порядок вещи из секонд-хенда?

– Я бы отдала ему свою девственность, – говорит подруга.

По-моему, глупость. Но не поддержать Наташку не могу.

– Дерзай! – говорю, улыбнувшись.

Кусочек мороженого, сполз с ложки и скатился по ладони, оставляя липкую сладкую полосу на коже. Не думая, слизываю ее языком. Но тут же, опомнившись, хватаю салфетку, чтобы вытереть руку.

Шикарный автомобиль, за которым я все это время наблюдаю, тронулся с места, когда на светофоре загорелся зеленый свет, и уплыл в неизвестном направлении. Куда едет его водитель? Наверное, туда, куда простым смертным вход закрыт. А, может, у него столь важные дела, о которых мне не узнать никогда в жизни? Это из другой реальности. Совсем не той, в которой обитаю я. Эх, заглянуть бы в нее хоть одним глазком.

Разочарованно выдыхаю. Вот так всегда бывает – параллельные миры не пересекаются.

– Тебе это кажется глупостью, да? – спрашивает Наташа.

Она давно меня знает, как и мой нездоровый прагматизм. Поэтому уже знает мой ответ наперед. И как только нас, таких разных по характеру, свела жизнь?

Мороженое тает в стаканчике, а мне хочется растянуть удовольствие. Поэтому толку его ложкой, иногда отправляя в рот немного лакомства.

– Я не верю в чудеса, прости, – говорю подруге. – А этот парень слишком часто смотрится в зеркало.

Наташа скривилась от моего ответа. Знаю, он ей не нравится. Сама не понимаю, в какой момент стала такой черствой. Может, тогда, когда летела носом вниз с неоновых туфель? А, может, позже, когда встречала шквал насмешек и ощущала себя недостойным ничтожеством?

– И что с того? – огрызается подруга. – Не хранить же девственность до пенсии!

За окном люди проходят мимо, не обращая внимания на двух подруг за стеклом. В это время дня в кафе практически никого. Только мы с Наташкой, и еще пара посетителей, тоже студенты.

– А я бы продала свою девственность, – размышляю вслух.

Не знаю, как такая мысль сплелась в моем мозгу. Да только, вдруг стал так отчаянно гадко от неравенства в этом мире. Можно сколько угодно думать, что все наладится и я смогу выбиться в люди, как говорит моя мама. А можно, хотя бы раз, заглянуть правде в глаза. И тогда станет очевидным, что чудес не бывает. Мне никогда и ничего не давалось просто так, ни разу. Все только сверх усилиями. Начиная от математики, которую я, буквально, грызла, пытаясь раскусить с первого класса. Мама говорила, что мне не поступить никогда в университет. И это, странным образом, работало. Хотелось доказать ей, как сильно она ошибается. Вот, доказала же!

Но с тех пор прошло много времени, а моя детская наивность улетучивалась все быстрее. Когда другие дети играли во дворе, я сидела за учебниками. Пока девочки бегали на свидания с мальчиками, я пряталась от всех с книгой в руках. Помню, уже тогда я твердо понимала, что не бывает случайных совпадений, особенно удачных. Должен быть план без иллюзий и отступлений, – вот ему и надо следовать, чтобы достичь успеха. А моя вера в романтику угасла сама собой. Просто однажды с треском лопнули розовые очки, и я увидела мир таким, какой он есть. Если ты никто, то и останешься никем, сколько не карабкайся.

Наташка аж поперхнулась.

– Да ладно?! – вопрошает она. – Что ты говоришь?! – И она с интересом и, немного, с возмущением посмотрела на меня.

Только, проговорив это вслух, я не ощутила угрызений совести. Наоборот, мне эта идея показалась более здравой, чем вешать себе лапшу на уши, а потом рыдать, когда тебя бросит красавчик-новенький.

– А почему нет? – продолжаю рассуждать, разглядывая прохожих. – Все равно, пользы от нее никакой. Так хоть денег заработать можно.

– Ну, ты даешь, подруга! – восклицает Наташка почти восхищенно. – Я и раньше знала, что ты циник, но это уже чересчур.

Диалог замер, и каждая из нас погрузилась в свои мысли. Мне все не дает покоя собственная странная идея. И самое невероятное, – она мне кажется вполне реальной и здравой. Чем дольше обдумываю ее, тем больше она мне нравится. Я стала не просто рационально, а даже цинично и пошагово обдумывать эту мысль.

Согласна, звучит она не очень. Но по сути, чем это хуже банального перепихона в темном подъезде?

Да, я цинична. И Наташка, в общем-то права, когда смотрит на меня, вытаращив глаза, как на ходячее безумие. Но даже она, со всей своей романтичной наивностью, не может отрицать того, насколько рациональным выглядит такое решение.

Да и мир не идеален. И ему необязательно быть таким. В конце концов, мне же никто не обещал, что будет легко. До поздней ночи я сижу за учебниками, а моим однокурсникам ставят оценки просто так. У одного папа прокурор, у другого владелец завода, у третьего – ректор. Я больше не наивна, и понимаю, что все они будут хорошо устроены в жизни. А вот мне, сколько не трудись, в лучшем случае уготован стол в одном из столичных опенспейсов. И, как бывает по закону подлости, моим начальством будет кто-то из звездного эшелона.

– А что? – задумчиво помешиваю уже подтаявшее мороженое. – Хорошая идея. Мне нравится.

Если нет другого способа подняться выше, то почему нет? Только потому, что это принято осуждать? Но кто осудит меня здесь, если в столице у меня толком и друзей-то нет?!

– Ты серьезно? – не верит моим словам подруга.

– Вполне, – всматриваюсь в случайного прохожего, который, словно машинально, повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. А потом опомнился и пошел дальше.

Да, пожалуй, более, чем серьезно. Наверное, если бы кто-то предложил мне такую сделку прямо сейчас, я бы согласилась, не мучаясь угрызениями совести.

Глава 2

Доедаю мороженое и отставляю в сторону стаканчик. Мне не хочется уходить, но нужно. Чтобы заработать дополнительную копейку, я неделю назад устроилась горничной в гостинице. Удобный график, можно брать вечерние смены и совмещать с учебой. Деньги обещают хорошие, но сначала нужно пройти испытательный срок.

– Ты сегодня работать пойдешь? – спрашивает Наташа.

– Ага, – киваю.

Хорошо, что пока новый семестр только начался, и нам не задают много. Есть время привыкнуть к новому графику и научиться все успевать.

– Вход в общагу закроют в одиннадцать, – напоминает Наташа. – Как ты домой попадешь?

– Договорилась с комендантом, – отвечаю. Пришлось, конечно, еще и взять на себя обязательство написать реферат для дочки этой самой комендантки, которая тоже считает себя в праве диктовать мне условия. – Не волнуйся, мне откроют.

Мы с подругой выходим из кафе и идем в общагу. Наташка садится за просмотр сериала, а я иду на новое место работы. Тут недалеко, всего пара кварталов, что тоже очень удобно. Натянув на голову капюшон, я смотрю под ноги, чтобы не вступить в лужу.

И почему Наташа так переполошилась, когда я ей сказала правду? Всех нас учат ждать любовь, а на деле все устраиваются, как могут. И только самые наивные продолжают верить в то, что любовь спасет мир. А правда в том, что спасти себя можем только мы сами.

И разве так важно, с кем именно ты окажешься в постели в первый раз? Вряд ли мне понравится, кто бы это ни был. Все эти рассказы, что с милым рай и в шалаше и что по большой любви не больно, – лишь чушь для наивных девочек. Можно с замиранием сердца ждать, чего угодно. А можно разменять свой дискомфорт на деньги. И, по-моему, вполне логично получить хоть что-то, вместо вероятного ничего.

А еще лучше, если удастся найти богатого любовника. Корыстно? Да, пусть так! И пускай не будет романтичных встреч в подворотне с тем самым мальчиком, который не может пригласить домой, потому, что у него строгая мама. Зато будет возможность решить свои проблемы, не бегая между университетом и работой.

Цинично? Может быть. Да только, ждать бабочек в животе и, воспетого любовными романами, нежного трепета, – вот это мне кажется самой большой глупостью, которую можно придумать.

Я где-то читала, что в любых отношениях важен баланс. Отдаешь столько же, сколько получаешь. Хм, кажется там наоборот все было. Ну да ладно! Сути это, все равно, не меняет. А что я получу от восторженных взмахов ресниц и поцелуев в темном подъезде? Ничего, кроме простуды и разочарования, когда все это закончится. Тогда зачем было начинать?

Добегаю до черного входа, прохожу в служебное помещение. Здесь я могу переодеться и привести себя в порядок перед сменой. Простое серое платье горничной с маленьким кокетливым передничком и аккуратный пучок на голове. Так одеваются абсолютно все, кому посчастливилось устроиться в гостиницу, чтобы убирать номера.

Выхожу в коридор, не забыв прихватить с собой тележку со всем необходимым. Заглядываю в график. Похоже, сегодня легкий день. Мне нужно убрать всего пять номеров, а потом могу идти домой. Могло быть и хуже, это я уже успела оценить. Вот, в прошлую смену мне досталось десять номеров. И один из них был в ужасном состоянии. Не знаю, что можно было там делать, но я потратила кучу времени, чтобы привести его в порядок.

Поднимаюсь на служебном лифте на третий этаж. Стучу в первый номер из своего списка. На этой предосторожности настаивает начальство. Хотя мои номера – это только те, из которых выехали сегодня, при постояльцах ночью никто уборки не устраивает.

Конечно, на мой стук никто не ответил, поэтому я смело открываю универсальным ключом. Быстро прибираюсь в номере, затем перемещаюсь в другие номера. Уже заканчиваю уборку последнего номера, когда в кармане вибрирует мобильный.

– Алло, – принимаю вызов.

– Ксения, ты уже окончила уборку своих номеров? – это Александра Дмитриевна, она принимала меня на работу. И она же тут значится администратором.

– Да, – отвечаю ей.

– Хорошо, – говорит Александра Дмитриевна, сбрасывает звонок.

Надо же! Контролирует. Думаю, она позвонила, чтобы понимать с какой скоростью я могу выполнять ее задания. Наверняка, каждого нового работника тут проверяют именно так. Надеюсь, что на сегодня кастинг я прошла.

Окидываю взглядом уже убранный номер. Из всех комнат, в которых я побывала сегодня, эта мне особенно понравилась. Быть может, все дело в цвете? Мебель обита красивой лиловой тканью, в том же оттенке на кровати покрывало и подушки. Стены сложного серого цвета, они выглядели бы скучными, если бы не красочная отделка в мебели и этот лиловый! Шкаф выглядит необычно. Его дверцы украшены резьбой, красиво окрашенной под бронзу. А люстра на потолке, вообще, представляет собой какой-то шедевр! Я таких никогда раньше не видела.

Интересно, как ощущаешь себя, когда можешь себе позволить жить в таком номере?

Хм, ну, может, представить это хоть на миг?

Закусив губу, я оглядываюсь в сторону двери. Пустая предосторожность, сюда никто не войдет. Уже достаточно поздно и, вряд ли, сегодня кому-то понадобится именно эта комната. А, если и так, то я успею быстро ретироваться.

Подхожу к кровати и падаю на нее спиной. Мне давно хотелось это попробовать! Матрац упруго прогнулся под тяжестью моего тела и вернулся в прежнее положение. Это вам не кровать из общаги, тут, как на королевском ложе отдыхаешь. Кажется, тело превратилось в пушинку, каждая мышца машинально начала расслабляться. Еще и люстра эта, с множеством хрустальных капель, свисающих наподобие светящегося дождя. Раскидываю в стороны руки, не в силах скрыть улыбку.

В кармане снова завибрировал мобильный. Резко подскочив от испуга, я достаю телефон. Фух, это Наташка. Снова опускаюсь на кровать, укладываясь на живот.

– Алло, – говорю в трубку.

– Ты как? – интересуется подруга. – Говорить удобно?

Я ухмыльнулась, растянувшись поудобнее, подперла рукой голову. Наташка может говорить, что угодно, даже критиковать меня, но за меня она волнуется, как самая верная подруга. Чувствую это и знаю. Мне приятна ее забота. Красивая атмосфера, шикарная кровать и болтовня с подругой – что может быть лучше? От удовольствия я даже начала болтать ногами.

– Волнуешься? – спрашиваю довольным тоном.

– Ага, – честно признается подруга.

Мне хочется ее успокоить. Все не так сложно, как она себе нарисовала в голове.

– Угадай, что я сейчас делаю? – машинально подмигнув, лукаво спрашиваю. Она даже не представляет себе, как мне сейчас хорошо.

– Туалеты моешь? – интересуется подруга настороженно.

Я хохотнула.

– Валяюсь на роскошной постели в одном из самых красивых номеров гостиницы, – сообщаю довольным голосом.

– Ты что, уже?! – восклицает подруга.

– Что?

– Уже нашла себе богатого мужика, которому продала свою девственность?

Надо же, запомнила. Мне тоже наш разговор покоя не дает. Чем больше думаю об этом, тем больше убеждаюсь в правильности этой идеи.

– Нет, – отвечаю, мигом став серьезной. – Но от своих слов не отказываюсь. Я хочу, чтобы мужчина платил за близость со мной, и лучше наличными.

Наташка ойкнула, чем изрядно меня позабавила.

– Ты иногда говоришь ужасные вещи, Ксю, – сетует подруга. Так и вижу, как она сейчас качает головой.

– А что тут такого? – возражаю. – Правильная же мысль, согласись?!

И, поскольку подруга молчит, я продолжаю:

– Вот сама подумай, Нат, каковы шансы того, что первые отношения закончатся чем-то по-настоящему серьезным?

– Ну, почему ты не веришь? Так же иногда бывает!

– Иногда – это как-то ненадежно, – продолжаю, немного ужасаясь тому, насколько гадко это прозвучало.

Да, надо уметь смотреть правде в глаза. Жизнь так устроена, что без хорошего трамплина ничего не добиться. Даже, если я буду круглосуточно писать рефераты за деньги.

– Для успеха в жизни нужен покровитель, – настаиваю на своем. – А то, что придется с ним спать, – так это не самая большая цена. Успех приходит к тем, кто настроен решительно и не боится испачкаться.

– Но ты же сама себя не сможешь потом уважать?! – моя наивная подруга, она поверить не может в то, что я говорю все это вполне серьезно.

Она всегда верила в любовь. И, если быть честной, я не совсем понимаю, как так вышло, что мы дружим уже два года, – мы с ней такие разные.

– Глупости это! – восклицаю. – И, можешь назвать меня циничной сукой, но я предпочту надежный счет в банке ненадежным признаниям в любви.

– То, что ты говоришь, называется проституцией, – доказывает свое Наташа.

Мне почти больно разбивать розовых пони в ее голове.

– Вовсе нет, – отрезаю жестким тоном, – это только вопрос договоренностей. А условиться можно, о чем угодно!

– Ой, все! – говорит Наташа. – Я не могу больше слушать это!

Мне неприятно от того, что задела ее светлые чувства. Но отчего-то именно сегодня мне не хочется ее щадить, а, заодно, и себя.

Интересно, какие девушки нравятся богатым мужчинам? Необычные? Глупые?

Черт! Вот бы узнать это наверняка!

– Не серчай, Ната, – успокаиваю ее. – Я не хотела тебя обидеть. Ты же знаешь меня, я в своем цинизме могу иногда шокировать.

– Хочешь сказать, что выдумала все?

– Нет, не выдумала, – говорю. Ой, Ксю, заткнись уже! Пока подругу не потеряла! – Просто, давай, не будем об этом.

– Ага, давай, – мигом соглашается девушка. – А ты скоро вернешься?

– Очень скоро. Вот прямо сейчас встану и пойду переодеваться и собираться в общагу.

– Давай, – голос подруги заметно повеселел. – Я буду тебя ждать.

Отключаю вызов и встаю с кровати. Аккуратно расправляю покрывало на кровати, тяжело выдохнув напоследок. Кто знает, когда еще получится так поваляться на роскошной постели?! Поворачиваюсь к двери и с ужасом подскакиваю на месте. В дверном проеме стоит незнакомый мужчина и смотрит прямо на меня, засунув руки в карманы брюк и облокотившись спиной о дверной проем.

– Ой! – вырвалось у меня против воли.

И как давно он тут стоит?!

Глава 3

Кирилл.

Подхожу к окну, выглядываю во двор элитного жилого комплекса. Новая детская площадка красуется на месте бывшего места для отдыха. По краям вымощены дорожки, а там, где еще недавно были кустарники, аккуратно стриженый газон. Дети в ярких куртках ковыряются в песочнице, кто-то катится с горки. За их передвижениями наблюдают довольные мамочки, о чем-то друг с другом разговаривая. Обычная бытовая реальность тихого спального района. И всем этим людям невдомек, какой пожар разгорается внутри одной из квартир.

– Ты же сам понимаешь, что нас уже давно ничего не связывает, – звучит за спиной голос Марьяны. Ее слова, как ножом по сердцу, кромсают все хорошее, что между нами было, и перечеркивают теплые воспоминания.

– По-твоему, восемнадцать лет брака – это ничто? – поворачиваюсь к жене лицом. Но тут же отворачиваюсь обратно к окну. Отчего-то, именно сейчас мне особенно трудно на нее смотреть.

У нас бывало всякое, хорошее и плохое. Бывали и трудные моменты. Но такого финала я никогда не желал.

– Кир, давай, не будем начинать опять, а? – вопрошает Марьяна. – Не мы первые, не мы последние. К чему драматизировать?

У нее всегда так. Она легкая. Легко зажигается, легко успокаивается. Для Марьяны, что замуж выйти, что развестись – одинаково несложно. И в чем-то она права. Если кто и драматизирует, то обычно это я. Ну, не могу я легко смотреть на такие вещи, как измена и развод. Правда, до последнего пока не дошло, но мы быстро скатываемся в эту бездну.

– Нам нужно пожить отдельно, чтобы отдохнуть друг от друга и все обдумать, – она уже не впервые озвучивает эту идею.

По факту, наши отношения давно зашли в тупик, мы оба это понимаем. Но решиться на измену я не смог. А она легкая, ей было нетрудно. Возможно, тот парень, с которым я ее застукал, не был первым, – кто знает? Я, так точно, знать не хочу.

– А как же наша дочь? – спрашиваю. – Ей ты что скажешь?

Вот теперь поворачиваюсь и смотрю жене в глаза. Не может же быть, чтобы она совсем не задумывалась о том, какой вред наше решение может нанести психике ребенка?!

– А что Ленка? – наивно спрашивает супруга. – Ей уже семнадцать, она поймет.

Все-то у нее просто! И Ленка поймет, и нам нужно «просто» разъехаться. Это у меня, видимо, непросто. Но какое кому дело? Впрочем, Марьяне никогда не было дела до того, что творится в моей голове. Главное – чтобы муж копейку в дом приносил. И я старался, вкалывал, как мог. И не зря. Но для крепкого брака этого оказалось недостаточно.

– Я смотрю, ты уже все решила? – спрашиваю с издевкой.

Обида давит на грудь, раздирая незаживающие раны. В последнее время, каждый наш совместно проведенный день похож на пытку. Мы оба делаем вид, что ничего не происходит, и все хорошо. Закрывая глаза на то, что, когда между супругами действительно ничего не происходит, – это начало конца.

– Ой, не начинай! – всплеснув руками, восклицает Марьяна.

А я, отчего-то, фиксирую внимание на длинных алых ногтях женщины и блестящем кольце на ее безымянном пальце. Не сняла еще, – это же хорошо?

– Кир, – интонация ее голоса меняется на вопросительно-просительную, – давай попробуем друг без друга, а?

Марьяна с надеждой посмотрела мне в глаза. Многое я хотел бы ей сказать, но любые слова закончатся очередным скандалом. Видит Бог, мы устали от них оба!

Отвожу взгляд, снова поворачиваюсь лицом к окну. Там, во дворе, все та же безмятежная бытовая сцена. А здесь, за окном, рушится мир.

Как так получилось, что некогда крепкий брак, стал ничего не значащей формальностью? Упорствую от обиды, скорее потому, что это не я первый начал походы налево. Хотя, давно было ясно, что наша супружеская жизнь дала трещину. И дело даже не в самой измене.

Всякое бывает, мы все делаем глупости иногда. И, если бы это было эпизодом, в котором Марьяна раскаивалась, то простил бы ей все. Я уже не бойкий юноша, который всерьез верит, что только супружеская верность есть показателем устойчивости отношений. И видел много семей, который прощали друг другу даже самые тяжкие грехи, а потом их отношения становились только крепче.

Но у нас с Марьяной иначе. Тут дело не в самом факте. И не в том, что мне обидно от того, что тот мужик на десять лет меня моложе. Хотя, не скрою, удар по самолюбию колоссальный. Проблема в нас самих. Мы стали разными, в какой-то момент настолько, что теперь это уже трудно слепить в единый котел.

Отрываюсь от окна и, не глядя на Марьяну, иду к двери. Мне вдруг резко начало казаться, что в комнате не хватает кислорода.

– Ты куда? – тут же реагирует жена.

– На работу, – бросаю на ходу, – у меня сегодня важное совещание.

– А как же наш разговор? – кричит мне вдогонку.

Оставляю вопрос без ответа. Схватив пальто и мобильный, выхожу из квартиры. Будто, сбегаю, честное слово. Уже не первый раз ощущаю себя лишним в своем собственном доме.

Быстро спускаюсь по ступенькам и выхожу во двор, накинув на плечи пальто. Мой водитель стоит, подпирая задом капот автомобиля и курит. Увидев меня, он отбрасывает в сторону окурок, ловко попадая им прямо в металлическую урну, и выравнивается.

– В офис, – бросаю ему, забираясь на заднее сиденье.

– Понял, – отзывается Паша, садится за руль.

Машина трогается с места, смотрю в тонированное окно на проплывающие мимо дома. Обычно я сижу сзади, когда мне нужно проверить почту или просмотреть документы. На переднем сидении это делать совершенно неудобно. Но сегодня другой случай. Мне нужно подумать и принять решение. Больше так продолжаться не может, Марьяна права. И, сколько не гадай, что было бы, если бы, уговаривая себя в радужном финале, все равно, лучше не станет.

Тоскливо и больно от того, что все так у нас вышло. Она права, я – мастер драмы. Другой, на моем месте, уже бы нашел утешение с другой. Вроде, на внешность не жалуюсь, не старый еще. Хоть и не юный уже пацан, но зато с опытом, девушки таких любят.

Ухмыляюсь своим мыслям. О, как начал рассуждать! А говорят, седина в бороду… Эх, старею, наверное.

Автомобиль замирает на светофоре. Прямо у стеклянной витрины маленького кафе. Каждый день мой путь пролегает мимо этого уютного местечка. По крайней мере, мне оно всегда именно таким казалось. Огромное стекло, размером в стену – как окно в другой мир, наполненный студентами и их мелкими проблемами. Конечно, сейчас, в силу их юного возраста, им всем кажется, что любая сложность в их жизнях – это катастрофа масштаба страны. Но спустя двадцать лет все они будут вспоминать эти сложности, как самые светлые годы в жизни.

Прямо напротив меня за барной стойкой сидят две девушки. Одна что-то без умолку болтает, а вторая грустно смотрит в окно. Прямо на меня смотрит. Сквозь окно, плотно тонированное, она не может меня увидеть. Оттуда, вообще, не видно, есть ли в машине пассажир. Но она смотри. И мне кажется, что видит.

Странная девушка.

Хорошенькая такая. Светлые волосы, большие глаза, носик вздернутый. На мою первую любовь похожа. Я даже в первые мгновения подумала, что это Варя и есть. Но это не может быть правдой, ведь Варя умерла десять лет назад.

Нет, это точно не Варя. Моя Варя всегда веселая была, в глазах у нее плясали смешинки, а на носике, как сейчас помню, маленькие веснушки.

А эта девушка совсем другая. Она смотрит мне прямо в глаза, сама того не понимая, взрослым, осмысленным взглядом. И грустным, не по возрасту, ей-Богу! Такая юная, а уже грустит. Медленно набирает на ложку мороженого, поднимает ко рту. Но делает это неуклюже из-за того, что мысли ее витают где-то далеко. Кусочек вязкого лакомства падает с ложки и стекает по руке. Девушка, не задумываясь, быстро слизывает его языком. А потом, словно, спохватившись, хватается за салфетку.

Смешная она. Напомнила мне что-то далекое, из моей ушедшей юности.

На светофоре загорелся зеленый свет, машина плавно тронулась с места. За окном замелькали другие дома и другие кафе. И через пару кварталов мы остановились у высокого стеклянного здания.