Czytaj książkę: «Ревность», strona 4
Глава 4
Заплаканная осень, как вдова
В одеждах чёрных, всё сердца туманит…
Перебирая мужнины слова,
Она рыдать не перестанет.
И будет так, пока тишайший снег
Не сжалится над скорбной и усталой…
Забвенье боли и забвенье нег —
За это жизнь отдать не мало.
А. Ахматова, 1921
Неожиданно для меня в семье воцарился холодный нейтралитет, чего раньше не случалось ни разу. Гера не лез ко мне с выполнением супружеского долга, а я старалась как можно реже мелькать у него перед глазами. Никогда бы не подумала, что моя супружеская жизнь способна превратиться в испытание. Сейчас смешно вспоминать, но выходя замуж по любви я была твёрдо уверена, что уж у меня-то с мужем непременно сбудется пресловутое «и жили они долго и счастливо». Но на деле первый серьёзный шторм, приключившийся в семейной жизни, грозил подтопить нашу лодку, оказавшуюся на поверку с дырявым днищем.
Вместе с тем я не готова вот так просто отвернуться от прежнего счастья. Кто-то, возможно, посчитает меня дурой, но я по сей день слишком сильно любила мужчину, с которым связала свою жизнь. Ведь все предыдущие совместно прожитые годы были преисполнены самых светлых чувств. Ссоры случались. Конечно, куда ж без них. Путём проб и ошибок, однако, нам удавалось находить компромисс. И не только я, но и Гера без особых затруднений шёл на уступки. Постепенно мы узнавали, что являлось более значимым друг для друга и я поступалась менее важным для себя в пользу мужа, а тот отвечал мне взаимностью. Мы договаривались, как партнёры на переговорах. И до чудовищного события, приведшего меня на больничную койку, наш план работал. Не без сбоев, но тем не менее мы могли с гордостью утверждать, что наша семейная жизнь удалась. Поэтому я до конца не оправившаяся от трагического горя, заставлявшего кровоточить собственное нутро, крошила зубную эмаль, но упёрто не шла на открытое противостояние. Заняла позицию выжидания. Ибо мне катастрофически не хватало информации.
Почему Гера так резко переменил отношение ко мне?
И пока я не получила ответа на главный вопрос, не было смысла гоняться за ветряными мельницами. «Хотя я в принципе могла бы…», – посмеялась про себя над собственной глупостью. Но сейчас у меня не хватило бы жизненных сил, чтобы сражаться на два фронта. Отложив свои внутренние переживания из-за личной беды, я сосредоточилась на мужчине, который слишком важен для меня. Был всегда и таковым останется пока я дышу.
– Привет, подруга. Извини за опоздание. – Маринка чмокнула в меня щёку, слегка приобнимая. Отстранившись, я поёжилась от резкого порыва холодного ветра, что от неё не укрылось: – Что же ты на улице стоишь? Зашла бы внутрь. Сегодня прохладно.
– Привет, Мариш. Ничего страшного. Я специально осталась снаружи. Такое чувство, что больничный запах въелся в меня напрочь. И сколько бы я не мылась, он продолжает раздражать обоняние. Поэтому предпочитаю мёрзнуть снаружи, чем греться в больнице.
– Хватит мёрзнуть, пошли скорее.
Марина поторопилась зайти в помещение, и она вряд ли бы верно оценила робость с моей стороны. После долгого лечения в данном учреждении я не торопилась возвращаться обратно. Даже если мне предстоял плановый осмотр, всё равно чувства не из приятных. Подруга выжидала в проходе, придерживая для меня дверь, и вопросительно поднимая бровь:
– Чего застряла? Сейчас заморозим всё приёмное и нам по башке надают. И правильно сделают.
Не успела оказаться внутри, как специфический запах тут же ударил мне в ноздри. Делая унылое настроение ещё более мрачным. Оставив верхнюю одежду в гардеробной, мы поднялись на третий этаж к моему лечащему врачу. Я постучала в дверь и боязливо заглянула в приоткрытую щёлочку:
– Иван Сергеевич, к вам можно?
– А, Мирослава Андреевна. Конечно, проходите, жду только вас.
Лучше бы он не говорил последнюю фразу. Я категорически не хотела, чтобы доктор ждал меня для чего бы то ни было. С трудом удержалась от гримасы неприятия. Обернулась к подруге, убедиться, что она по-прежнему рядом, и мы наконец вместе прошли в кабинет, чтобы расположиться: я на стуле напротив доктора, сидящего за рабочим столом, Маринка присела неподалёку, на смотровой кушетке. Я заметила, что она тоже непроизвольно сжалась в комок, вцепившись побелевшими пальцами в сумку, которую придерживала на коленях. И весь её напряженный внешний вид кричал, что она мечтала убраться отсюда как можно быстрее.
– Результаты анализов готовы? – Несколько дней назад я ранним утром приезжала, чтобы медсестра взяла у меня все возможные биологические жидкости для проверки хода лечения.
– Да, Мирослава Андреевна. Я их видел и весьма доволен результатом. Сейчас, минуточку. – Взрослый мужчина около пятидесяти лет сосредоточенно рылся в компьютере, водя мышкой по столу и стуча по клавиатуре, – нашёл. Сейчас мы с вами всё тщательно прочитаем и удостоверимся. Так-так… Да, всё отлично. Вы пока проходите за ширму, раздевайтесь. И, как обычно, забирайтесь на смотровое кресло. Кстати, а где Георгий Родионович? Он разве не подъедет?
Я замялась, испытывая неловкость: – Нет, сегодня я с подругой. Муж занят на работе.
Доктор важно покивал в ответ: – Тогда подруга продолжает сидеть на кушетке, а вам, пациентка, стоит поторопиться. После вас у меня есть люди по записи.
Осмотр не занял много времени. Тщательно ощупав всё, что требовалось, Иван Сергеевич великодушно разрешил одеваться. Натянув джинсы обратно на положенное им место, я вернулась к рабочему столу доктора.
– Ну, что скажете, Иван Сергеевич?
– А что говорить? Вы в полном порядке, оправились полностью. Но я и не сомневался. Организм молодой, сильный.
– Я смогу в будущем иметь детей? – ответа на вопрос исключительной для себя важности я ждала, замерев в испуге. Перестала дышать. Даже сердце похоже приостановило свой заполошный стук, тоже дожидаясь ответа наравне со мной.
– Что за глупости вы себе вообразили, Мирослава Андреевна? Вы же молодая, здравомыслящая женщина. Негоже верить в предрассудки и суеверия.
Доктор меня пристыдил, но смысл сказанного нещадно ускользал. Мне требовался простой, однозначный и максимально понятный ответ – «да или нет» вполне подходили, потому как это единственные слова, что мой скованный ужасом разум был в состоянии осмыслить.
– Иван Сергеевич, вы можете просто ответить?
Он неодобрительно из-под бровей зыркнул в мою сторону, но сжалился:
– Разумеется у вас будут дети, Мирослава Андреевна. Нет никаких предпосылок к обратному. Случившееся с вами, к сожалению, не такая уж редкость. Единственное, теперь необходимо обратиться в центр планирования, и там вас уже более полно и правильно проконсультируют. Но, как врач, я советую перед второй попыткой сделать существенный перерыв. В настоящее время после выкидыша, предположительно на двенадцатой неделе беременности, но принимая во внимание возникшие осложнения в процессе, я советую вам отложить зачатие как минимум на год. Хотя лично от себя добавлю, что чем больший перерыв вы сделаете, тем лучше для благоприятного течения и завершения следующей беременности. Некоторым женщинам порой требуется до пяти лет. Каждый организм сугубо индивидуален, Мирослава Андреевна, не забывайте об этом и не поддавайтесь панике, тогда всё сложится хорошо.
Я похолодела. Пять лет – это слишком долго. Мы с Герой женаты семь лет, последние два года из которых, не предохранялись. После многих месяцев тщетных попыток, я решилась на полное обследование, потому как свекровь, Елена Викторовна, поедом меня ела, в каждом разговоре попрекая, что у неё до сих пор нет внуков, а у Геры – наследников. Как будто мне личных переживаний не хватало. Но она сделала всё возможное и невозможное, чтобы я и Гера поняли и прониклись насколько важно для неё будущее потомство.
В общем я пошла по врачам, не только из-за собственных страхов о возможном бесплодии, но также под давлением неуправляемой свекрови. Чтобы избежать повода и не дать ей обвинить меня и врачей в предвзятости и взяточничестве, я посетила два крупных медицинских центра нашего города, чтобы в итоге услышать единогласное – вы абсолютно здоровы, пытайтесь дальше. Либо приходите на ЭКО, если естественные попытки ни к чему не приведут.
В последствии я кое-как уговорила Геру тоже сдать анализы, на всякий случай. Это послужило причиной, пожалуй, самой крупной семейной ссоры, но я твёрдо стояла на своём, раз за разом объясняя супругу, сколь много значило для меня материнство. Наше с ним противостояние заняло ещё несколько месяцев. В конце концов муж смирился, прошёл всё то, через что прошла я в своё время (правда в единичном формате, а не двойном, как я). И мы услышали точно такой же диагноз – вы совершенно здоровы, продолжайте попытки.
Поэтому узнав, что теперь в течение года, с перспективой на следующие пять лет мне предстоит выслушивать стенания родни Геры о моей бесплодности и неспособности выносить наследника их обожаемому сыночку, я отчаялась. Даже руки опустились, ненадолго, но всё же.
– Не огорчайтесь раньше времени, Мирослава Андреевна. У вас всё впереди. Вот увидите, у вас будут дети. Попомните мои слова. – Видимо мои мысли явственно проступили на лице, раз уж доктор снизошёл до сочувствующих речей и жалостливого взгляда, который скорее раздражал вместо того, чтобы успокоить. Но доктор меньше всего виновен в моих личных бедах, поэтому растянув губы в подобии улыбки, поблагодарила. Коротко, но искренне, потому что благодаря профессионализму именно этого человека я всё ещё здесь:
– Спасибо, Иван Сергеевич.
– Распечатку анализов я сейчас для вас сделаю, а также напишу своё заключение.
Когда мы с Маринкой вышли на улицу я жадно глотала прохладный воздух, будто долгое время провела без кислорода, отчего никак не могла надышаться.
– Эко, тебя повело, Мирка. Пойдём-ка посидим в кафе, кофейком побалуемся да тортиком.
– Надо Володю предупредить.
Пока я звонила Владимиру, Марина по карте в мобильном телефоне определила ближайшее кафе. И через пятнадцать минут мы уже наслаждались капучино и куском чизкейка – подруга, я – чаем с лимоном и лимонным же пирогом.
– Что между вами происходит? – первым делом обеспокоенно поинтересовалась Марина, даже не прикоснувшись к десерту.
– Ты о чём? – в отличие от неё я испытывала острую нужду в положительных эмоциях и, как ни странно, сладкий десерт – это единственно доступный вариант из всех возможных на текущий момент.
– Про тебя и Подольского, – ехидно ухмыльнулась она, неприкрыто намекая, чтобы я не увиливала.
– Марин, если бы я знала. После моего возвращения из больницы его будто подменили. Он стал злой, раздражительный. Каждый день – как битва полов. Я его просто не узнаю.
– А ты не пробовала спросить прямо, что, собственно, случилось?
– Ты меня за дуру держишь? – вспылила, – безусловно я пробовала и не один раз. Но он только бесится и ничего не говорит. Придумывает миллион отговорок, что я никудышняя жена и лучше бы мне обратить внимание на собственное поведение, чем упрекать его. Но откуда мне знать, на что обращать внимание, если я понятия не имею в чём он меня подозревает.
Выдав тираду на одном дыхании, я вновь вернула взгляд в тарелку. Настроение паршивое, десерт не помогал, как итог – с психом и звоном швырнула ложку обратно в тарелку.
– Ладно, не нервничай. Рано или поздно всё разрешится. Подольский с тебя столько лет пылинки сдувал, имеет же мужик право на усталость в конце концов. Может он хочет женского внимания от тебя. Как у вас с ним в постели, порядок?
– Марин, нет там никакого порядка, сплошной беспорядок, – сходу, даже не задумываясь о сказанном, я выплёскивала на неё наболевшее, – мне было нельзя, ко всему слабость постоянная из-за сильной кровопотери после выкидыша. Какая из меня соблазнительница, если голова кружилась и тошнило? Он как-то настоял на оральных ласках, но в итоге меня вывернуло, еле до унитаза добежала. Так что нет у нас никакого порядка.
– Ну, ты даёшь мать… Не знала, что всё настолько плохо.
– А ты? Не заездила своего шефа? – отвлекла её внимание от себя, иначе опасалась скатиться в позорную истерику.
– А то, – брюнетистая бестия подмигнула из-под густой чёлки голубым глазом, – его жена небось локти кусает, гадая почему благоверный перестал заглядывать в её постель.
– Ох, дошутишься, Маринка, – попыталась образумить подругу, чей темперамент порою покидал границы, – не забывай, что даже та женщина, которая простит и забудет, если представится подходящий случай – непременно вспомнит со всеми мельчайшими деталями и отомстит со всей женской изобретательностью. Что в переводе на простой человеческий язык означает – мало никому не покажется.
Она же беспечно отмахнулась:
– Тю, пущай мстит сколько угодно и кому угодно. На мне, сама знаешь, где сядешь, там и слезешь. Кстати, Серёжка предложил съездить с ним на Мальдивы. Я уже подбираю новый отпускной гардероб при живейшем участии его банковской карты. Хочешь, присоединяйся, в один из выходных я отправлюсь по магазинам.
– Не могу, – погрустневший голос выдавал, что обречённость накрыла меня с новой силой, – завтра приезжают Герины родители… Семейный обед…
– Сочувствую.
– Спасибо. Хорошо, что тётя Маша никуда не уехала, она хоть как-то умудряется сдерживать Елену Викторовну.
– Да, твоя свекровь та ещё стервь. Всю кровь выпьет и на костях станцует под звон шаманского бубна.
– Ма-рин…, – голосом укорила разбушевавшуюся подругу.
– Да ладно тебе, Мирка. Мы обе знаем, что это правда, но почему-то только я не боюсь произнести её вслух, – подруга не стеснялась меня подначивать.
– Возможно потому, что я как-никак живу с её сыном под одной крышей, – после собственных слов грустно усмехнулась. Но скорее про себя, чем для виду. Ей-то легко обсуждать чужих людей, а меня сдерживало слишком много условностей, да и воспитание не позволяло опускаться до уровня хабалки.
Телефонная трель раздалась из моей сумки.
– Привет, Гера. – Сегодня мы не виделись, потому что он уехал на работу до моего пробуждения.
– Где тебя носит?
– Я же предупредила Володю. После больницы, мы с Маринкой зашли в кафе выпить чаю с пирожными.
– Мира, – злобное рычание, – твой муж – я, а не Володя. Почему меня ты не предупреждаешь, что задержишься?
– Извини. Что-то случилось? Из-за чего внезапная срочность?
– В следующий раз будь любезна сообщать мне лично об изменениях в твоих планах.
После чего связь разъединилась, видимо он бросил трубку, а я продолжала недоуменно пялиться на телефон в руке.
– И что это было? – спросила у телефона, но ка бы он знал…
– Подольский лютует? Что на этот раз? – поинтересовалась Марина.
– Да. Теперь причина в том, что я предупредила Володю, а не его. В прошлый раз было наоборот, вроде: зачем ты мне названиваешь по всяким пустякам, когда у меня важное совещание. Звони своему водителю, если надо, он меня предупредит.
– М-да. Теперь я ещё больше радуюсь, что в своё время рассталась с подонком Самохиным и не успела выскочить за него замуж. Нескучная, как я погляжу, жизнь-то семейная.
– Ага, замуж выйти не напасть, лишь бы замужем не пропасть. Почему я раньше не задумывалась?
Вечером я с некой долей опаски ждала возвращения мужа домой. Он задерживался, и прождав полчаса сверх обычного времени его возвращения я всё же решилась позвонить. Мой звонок Гера сбросил, а через секунду пришло сообщение: «Ужинай без меня. Буду поздно». Действительно, для чего стремиться выскочить замуж, чтобы после вместо положенных новому замужнему статусу преференций выслушивать кучу безосновательных претензий и ужинать в одиночестве. Уснула я раньше, чем Гера вернулся.
Очнулась в кромешной темноте и от того, что меня сверху придавило большое тяжёлое тело, тогда как я лежала на животе. Кто-то натужно дышал в затылок, опираясь на локти по бокам от меня. Я часто заморгала, напрягая зрение, но увидеть ничего не смогла, зато окончательно проснувшись поняла, что на мне пыхтит Гера, а внутри меня ходит поршнем его длинный член.
«Эм, а что собственно говоря происходит?» – задалась про себя вопросом, который даже спросонья показался глуповатым. Потому как ответ был в общем-то очевиден. Но я впервые угодила в столь необычную ситуацию. Муж решил не заморачиваться по поводу моего согласия и ненужной прелюдии, а попросту решил сделать свои дела по-быстрому пока я спала?
– Мм, Гера? – позвала несмело.
– Конечно, я, глупышка. Или ты хотела кого-то другого, – похабный смешок в затылок.
– Что за глупости, – фыркнула недовольно, – просто что ты делаешь? – ляпнула очередную глупость, но разве я не имела права слегка растеряться?
– Я беру то, что по праву моё… Мм, малышка, в тебе так хорошо, – он протяжно застонал мне в шею и задвигался активнее.
Я растерялась окончательно, возбуждения не было и, судя по всему, не предвиделось. Геру по ходу всё устраивало, он видимо не собирался меня будить. Но неожиданно мои бёдра сами подались назад, тело помнило, как ему нравилось и не собиралось ждать, пока хозяйка определится с личным отношением к происходящему.
– Да-а, Мирочка, умница, так намного лучше, – явно довольный муж переплёл наши пальцы и увеличил амплитуду своих движений.
Меня наконец накрыло волной возбуждения, и я, поддавшись соблазну отринула ненужные размышления и сомнения. Раз всё складывалось удачно, то я тоже не против вкусить свою порцию блаженства.
– Как же мне этого не хватало, Мир-ра. – Беспорядочные поцелуи осыпали плечо, лопатку и часть шеи: – Малышка моя.
Его пальцы крепко поджимали мои, горячая грудь почти вдавилась в спину. Из меня начали вылетать короткие выдохи-стоны. Вес мужского тела со спины будоражил, разжигая желание, вознося его на новую высоту. Вдруг Гера напрягся, подался чуть вверх, вынуждая меня вслед за ним сильнее выпячивать попу, из-за чего проникновения стали глубже, томительней, заставляли подрагивать низ живота в истомном предвкушении. Но через несколько толчков муж зарычал и вскоре обмяк, окончательно вжимая меня в матрас. Дыхания не хватало, и я завозилась, прижатая тяжёлым весом. Он перекатился на спину, давая мне возможность сделать полноценный вдох, тогда я тоже перевернулась, укладываясь ему под бок и закидывая колено сверху, попутно лаская кончиками пальцев влажную от пота и разгорячённую кожу его груди. Я вслушивалась в его шумное дыхание и млела от мужской руки на своём плече.
– Гер, а продолжение будет?
– Я в душ. А ты спи, рано ещё, – он резко и неожиданно подскочил с кровати и скрылся в ванной комнате, не подарив напоследок даже утешительного поцелуя. М-да, не такого ответа я ожидала. Пошла за ним и застала тот момент, когда муж выбрасывал использованный презерватив. Тут меня осенило, может в этом всё дело! Мы кроме самых первых моментов интимной жизни почти никогда не использовали презервативы. Учитывая кипучий темперамент Геры, я вскоре начала принимать противозачаточные таблетки, и пила их вплоть до того момента, как два года назад мы решили, что настала пора заводить детей, поэтому ни о какой защите речи больше не шло. Теперь же мне противопоказано беременеть, но и таблетки я пить не торопилась. Кто бы знал, вдруг причина моей неспособности «залететь от взгляда», как, бывало, судя по рассказам в женской консультации других девушек-счастливец, крылась именно в гормональных контрацептивах. Гера заметил меня и, шагнув под душ, высказал вслух то, о чём я только что раздумывала сама:
– Презервативы отстой. Нужно что-то решить с контрацептивами.
– Согласна. Но таблетки ближайший год я не хочу принимать, чтобы потом опять не пришлось пытаться зачать два года.
– Спираль? Или что там у вас женщин бывает…
– Спираль как правило для рожавших. Может не в меня?
– Давай так. Но ты ведь понимаешь, что это не даст полной гарантии?
– Презервативы отстой, – напомнила ему то, с чего начался разговор. – А что насчёт продолжения? – Зашла за стеклянную перегородку душевой в надежде соблазнить на второй раунд: – Я не успела, но теперь очень хочется.
Пока водила ладонями по мощной спине, поднимаясь к плечам, Гера упрямо молчал. Вскоре мыльная пена окончательно смылась напором воды, он развернулся, и мои кисти рук оказались зажаты в тиски. Принудительно опустив мои руки вниз, он отстранил меня от себя, чтобы я сделала шаг назад. И как только это произошло невозмутимо вышел из душевой и принялся спокойно растираться полотенцем.
– Гера? – упрямо не оставляла попыток разобраться в перемене мужского поведения.
– Что, Мира? Я не готов к продолжению. Тем более завтра, хотя правильнее будет сказать сегодня – непростой день. Надеюсь, ты не забыла, что мои родители приедут на семейный обед?
Разве о подобном можно забыть? Одна свекровь стоит того, чтобы прикинуться больной, глухой, немой и далее по списку.
– Лично я ложусь спать. Тебе советую сделать тоже самое. – Он закончил вытираться и вышел из ванной, оставляя меня в одиночестве и растерянности.
«Ему-то легко говорить «ложись спать», он заснёт через минуту после того, как уронит голову на подушку, а мне усмирять растревоженные гормоны», – тихо и обиженно ворчала в отсутствии мужа. Но выбора не было, поэтому я встала под струи прохладного душа, предварительно скрутив волосы в пучок, чтобы не намочить.
