Czytaj książkę: «Друг»
Часть I. Фёдор
Пролог
Величественные космические просторы. Бесконечная глубина вселенской черноты. Миллиарды звезд, отстоящих друг от друга на миллиарды световых лет. Вечная, не имеющая ни начала, ни конца история Великого Космоса, в безвременье которого плавают многомерные сферы вселенных. И в каждой свои законы, свои правила космологии, подчиняющиеся только Единому Распределению Великого Космоса.
Пугающая своей безграничной изобретательностью природа.
От осознания своей собственной ничтожности перед такими силами шерсть на загривке встает дыбом, заставляя ерзать внутри скафандра. Вожак клана, конечно, сразу заметит волнение и недовольно прищемит паникеру хвост, чтобы остальным стало стыдно за свою слабость. Никто не должен подводить свой клан. Но всё же…
Невероятное совпадение. Число вариантов Распределения Великого Космоса не поддается счету, но всё-таки это случилось: нашлась вселенная с уникальным набором космологических констант. Альтернативный набор, способный создать атомы, зажечь термоядерные реакции, создать еще одну бесконечность звезд.
Способный создать соперничающую органическую жизнь.
От этого становится страшно. Хочется домой, обратно в свою уютную нору, к жене, только что родившей девятерых наследников. Еще неизвестно, когда получится наконец-то вылизать и принять в семью малышей.
С тех пор, как клан разведчиков нашел эту молодую вселенную и уродливых бесхвостых созданий, расселенных, словно сорняк, по всем галактикам своей Нити, жизнь Ксао, рядового ратуса клана ученых, изменилась навсегда. И вот теперь он здесь: на корабле, летящем сквозь Великий Космос к юной расширяющейся вселенной, где еще слишком высока скорость света. Где в очередном витке развития зарождаются воинственные цивилизации существ с уникальной цепочкой нуклеиновых кислот – существ, раскиданных по галактикам, не уступающих по своим амбициям цивилизации ратусов.
Это сильно напугало и одновременно обрадовало Вождей Гегемонии. Насчитывающая миллионы лет цивилизация ратусов нуждалась в Исходе – глобальной эвакуации миров в новую вселенную. Расселившаяся по всем Нитям, поглотившая и уничтожившая все иные разумные формы жизни, Гегемония должна жить дальше, должна развиваться. И вслед за разведчиками исследовать новую вселенную бросились другие – все кланы старались угодить Вождям, выполнить свой долг перед цивилизацией ратусов.
И Ксао исполнит свой долг. Он не имеет права позорить свой клан.
Глава I. Трудное утро
Непрекращающийся и перекрывающий друг друга стрекот насекомых заглушал шум экипировки, скрадывал отдельные похрустывания веточек под ногами. Тяжелый жаркий воздух дышал мне прямо в лицо, мерзко прилипнув к открытым щекам и лбу, докуда не доставал УРН – универсальный разведывательный набор. Прекрасная вещь для тайных операций. Масочка удобно облегает глаза и нос, закрывает виски, фиксируясь магнитным замочком на затылке. Прорезиненный материал не соскальзывает с мокрых потных волос, в то же время, давая коже дышать. На височных пластинах можно нащупать не заметные издали кнопки управления визором, меняя оптическое увеличение бинокля, режимы подсветок, радаров и тому подобное. Даже удивительно, откуда капитан достал такое чудо в нашем нищем, богом забытом полку, видимо, «скосмополитил» из личного арсенала майора. Честь и хвала кос-политу капитану, однако.
– Тсс! – рука впереди идущего разведчика резко взлетела вверх, призывая замереть на месте.
Слегка приподнятая для шага нога аккуратно опустилась назад на землю, предательски хрустнула еще одна веточка. Черт. Ну не разведчик я. Рука нащупала на виске пупырышек настройки ультразвукового сканера, на экране очков замелькали сполохи помех, но сразу явственно выделялся источник беспокойства ведущего.
– Машина, – еле слышно проинформировал он, повернувшись в мою сторону.
Я кивнул. И как только он без всяких приборов ориентируется? Рука нащупала расстегнутую кобуру. Сейчас, конечно, командует движением этот парень с кошачьей грацией из разведроты, но операцией в целом руковожу я. И если понадобится, применю все силы для ее выполнения.
К счастью, применять пушки не пришлось. Порычав движком, машина проползла по грунтовке мимо джунглей, направляясь в сторону недалекой деревушки – цели нашей миссии. Квадрат полкилометра на полкилометра, ничем не выделяющийся среди других местных деревень ангольцев, но теперь мы точно знали, где засел противник. Позиция до жути удобная: целый километр пустого пространства перед воротами, трава скошена и убрана, со всех других сторон окружают строения как бы дружественных туземцев. Не подкрасться и не выкурить огнем, не окружить. Только штурм, где мы положим очень много ребят. А надо ли оно нам?
Начальство решило, что всё-таки надо. Из всех расположившихся поблизости частей наш полк оказался наиболее близким к цели, нам и дали карты в руки. Точнее, модуль лазерного целеуказателя для орбитальной бомбежки. Мощная штука.
Проблема в том, что плотность наводящего лазерного луча падает пропорционально квадрату расстояния до цели. Поэтому надо подобраться как можно ближе, чтобы бомбардировщик смог засечь сигнал и не промахнуться, зарядив по окрестным деревням. Попробуйте всадить снаряд с высоты половины мегаметра в маленький квадратик площадью четверть километра… то-то же. Вот я и сижу в этой мерзкой духоте, схватившись за кобуру.
– Вперед, – военный жест разведчика.
Подобраться мы смогли на расстояние чуть меньшее километра, пристроившись в сваленном огромном стогу сена, собранного с окружающих полей. Убедившись, что нас не засекли, достаю из рюкзака коробочку целеуказателя. Так, проверить резонансный лучевой генератор, аккуратно снять чехольчик с нежных чистых зеркалец… уф, всё в порядке. Включить экранировку от ЭМ-помех, из-за которых увеличивается энергетическая расходимость лазера. Расчетный модуль сразу предрек устойчивость сигнала на полтора километра… отлично, запас по расстоянию нам не помешает. Итак, включаем установку и уходим.
В следующие пять минут мы сидели и ждали апокалипсиса, спрятавшись от греха подальше в джунглях. Наконец, в небе показались три черные точки. Они росли, постепенно приближаясь к земле, крепло ощущение, будто они свалятся прямо на нас. Послышался вой, сначала почти незаметный, он постепенно наращивал силу. И странно, откуда ему взяться, на таком расстоянии-то… То уменьшаясь, то снова нарастая, звук бил по голове, вызывая боль. Пытаясь унять неприятное ощущение в висках, я встряхнул головой, и…
* * *
Открыл глаза. Ночь. Скосил взглядом в сторону разбитого окна, из уходящей вдаль улицы светил прямо в глаз фонарь – недолговечная роскошь для загородного района Владивостока. На стекле появились новые трещины, покосившаяся оконная рама висела на честном слове, и ветер весело гулял по комнате, посвистывая в узеньких щелках.
Где-то за забором скреблась и выла кошка, жалуясь своему Кошачьему Богу на плохую жизнь, и я понял причину своего выхода из блаженного забытья. Мысленно послав эту тварь к тому же самому богу, я перевел взгляд в другую часть комнаты, в сладкую полутьму, в которой только что пребывал. В свете далекого фонаря отражалась разлитая по столу жидкость, переливались осколки стекла, валялись куски хлеба. Черт, как больно-то… Повращав зрачками, я понял: открылся только один глаз, а другой лишь сильно болел и не двигался вследствие жутко распухшей скулы и вообще правой стороны лица. Проклятье.
Давненько ж мне война не снилась, давненько… с чего бы. Впрочем, больная голова услужливо напомнила с чего. Понемногу, по капельке стал распаковываться архив данных под названием Память, обнаруживая всё новые ошибки чтения. Я вспомнил, что вчера пришла листовка из райкома, где власти призывали «добровольцев» явиться на «мобилизацию для защиты интересов дружного космополитического народа». Вместе с ней в сцепке из степлера прилетела и повестка из военкомата, уже принудительная, дескать, Фёдору Правко срочно явиться к Центру Занятости для мобилизации из запаса. Проще говоря, билет на смерть, потому что только псих согласится лететь на войну, на чужую планету за черт знает сколько световых лет, где в случае неудачи солдата ждет быстрая погибель, и ничего больше.
Вспомнил, как с досады решил напиться в местном баре и спьяну сжечь проклятую бумажку в камине. Как встретил по пути в бар своих районных друзей, к которым пришла такая же повестка. Припомнил, как вместе опустошили нижнюю полку с водкой у бармена и подрались с какими-то молодчиками из Партизанских, как потом нас вместе с противниками выкинула за дверь охрана. Вспомнил, как мы продолжили потасовку на улице, пока не приехали отморозки похлеще и к тому же с табельным оружием – наша родная милиция. Как затем путано отмазывались, объясняясь с представителями исполнительной власти, которые всё-таки усадили в «обезьянник» четверых самых бойких, а меня и моего близкого друга Семена отпустили. После милицейского отделения мы закупились алкоголем и поплелись ко мне в дом, по дороге встретили заплутавших после ночного клуба, не совсем трезвых девчонок. Оценив свое и наше душевное состояние, они присоединились к нашей компании. Последнее, что я помню, это усиленная пьянка у меня дома, во время которой я не выдержал нагрузки алкоголем и отрубился прямо на спине одной из наших новых знакомых.
Точно! Где-то здесь, в пределах дома, должны находиться еще как минимум три человека, про которых я начисто забыл. Я встал с дивана, ответившего мне жалобным скрипом, и подошел к месту на стене, где торчал крохотный переключатель освещения, вырванный из розетки еще с год назад во время какой-то вечеринки. Палец босой ноги с разбегу ткнулся во что-то острое, и я не замедлил крепко выразить свое негодование, на что тяжелая голова ответила кошмарным головокружением и болью. Вслепую поковырявшись в розетке и всё-таки умудрившись включить свет, я с некоторым удивлением обнаружил отсутствие одежды, разбросанной вчера ночью по всей комнате, как и самих собутыльников. Услужливая голова, оправившись от резкой перемены положения, индуктивно подсказала, что они удрали через окно, испугавшись моей отключки, как раз по пути поставив новые трещины и высадив внутреннюю раму. Впрочем, пугаться было отчего: в пьяном виде, да еще с распухшей после драки с ментами рожей я и впрямь походил на оживший вдруг труп. Достав из-под дивана тапок и вытащив из чудом уцелевшей люстры второй, я пополз на кухню, где была возможность найти питьевую жидкость. Хм, целая люстра?
Я вышел в коридор. Черт! Мать точно ругаться будет! Память меня всё-таки не обманула. Осторожно отодвинув закованной в броню плотного тапка ногой осколки от разбитой в холле люстры, я кое-как дошел до кухни. Как всегда, после всех попоек в холодильнике не нашлось ничего, кроме кучи синтетических приправ и загадочной кастрюльки с неизвестным веществом месячной давности, которую мы вчера не решились трогать. С раздражением захлопнув холодильник, я подошел к умывальнику и прямо из-под крана стал пить ледяную воду. Наконец-то утолив жажду, я присел на стул и вдруг взглядом задел ту злополучную повестку из военкомата. Документик лежал кверху голографическими подписями и печатями, и в глаза бросалась жирно напечатанная надпись, заверенная лично нашим заврайона:
«Прибыть 5 сентября 2198 года».
И адрес. Ба-а! Да это же сегодня! Вот незадача: в таком виде предстать перед светлыми очами заведующего районом. Тот обязательно напишет жалобу на нашего участкового, дескать, плохо смотрите за молодежью, кос-полит Семецкий, вам это зачтется. Семецкий вообще добрый мужик, многих прикрывает, но когда бьют по карману, кому это понравится? В итоге «левой» окажется мать, а ей и без того забот хватает.
Следующие полчаса я только и занимался, что тщательно маскировал следы вчерашних приключений. Надо признаться, мне это удалось – человечество не зря за три тысячелетия придумало столько примочек, что даже обезьяну можно загримировать под человека. Еще несколько минут ушло на всякие бытовые проблемы, коих у обычного русского человека всегда достаточно, и где-то в начале восьмого я вышел из дома.
* * *
Чтобы с малыми затратами добраться из той дыры, где находится моя скромная половина домика, который я делю с матерью, до местного Центра Занятости, где заседали все райкомовские шишки, нужно затратить массу времени и сил. Владивосток сильно разросся за последнее столетие – в основном, благодаря международному договору с Японией о совместном использовании территориальных вод, где японцы построили первый плавучий космодром. Со стороны которого, кстати, периодически прилетают довольно опасные тучи, накрывающие город зловонным кислотным колпаком.
Покувыркавшись около часа в общественном транспорте, я добрался с пересадками до места. Около здания уже собралось немало народу, в основном парни призывного возраста, но встречались и ветераны. Кое-где светят задницами незнакомые мне девицы, явившиеся, видимо, за компанию со своими ненаглядными. Сосаться, конечно, не смеют, так как в толпе постоянно мелькают синие спины регулировщиков из ментовских, моментально пресекающих подобные эксцессы. По флажкам я разглядел и наш район Артёмовский, названный в честь одноименного городка, исчезнувшего в агломерации Владивостока. Замелькали знакомые лица. Вон еле стоит после вчерашних приключений позеленевший Семен, в сторонке нервно курит мрачный Козел, с удивлением я заметил и синюшного после побоев придурка Фила, загремевшего вчера в «обезьянник». Первым делом я подошел, конечно, к Семе.
– Ну ты зомби, мля! Испугались мы конкретно, вот и свалили по-быстрому! – начал оправдываться тот в ответ на мой невинный вопрос. – С*чки эти вообще выть начали, когда ты отключился. В натуре подумали, что ты коней двинул!
Сема никогда не переваривал наезды на себя, даже такие безобидные, как этот.
– А пацанов что, уже из «обезьянника» выпустили? – я не собирался так просто отпускать его без ответов.
– Нет, Гирь, ну я тебе что ли справочная? Если тя так заботит, иди и спроси у них! – Семен быстро ретировался.
– Хорошо, – я зашагал к Филу, который в это время стрелял сигаретку у собравшихся неподалеку от нас, но по пути меня перехватил Козел и отвел в сторону.
– Слух, Гиря, а шо, улетать заставят, да? – Козел выглядел на удивление взволнованно.
Странно, эту гору мышц заставить переживать невозможно, даже после похорон матери он пошел на свою любимую точку возле подпольного секс-клуба нейронных симуляций, где отбирал деньги у озабоченных малолеток. Вообще, Козла не любили. Что значит не любили? Если этот бандюган, в которого он превратился за последние два года, влетит в проблемы с законом или мафией, то местные только помогут ему утонуть. Недолго думая, на районе его окрестили Козлом, что сразу прижилось, как говорится, как литое. Во-первых, у него фамилия Козлов. Во-вторых, ударившись после дембеля в криминал, Козел быстро заработал репутацию ненадежного «кидалы» и изгоя, и с ним никто больше не хочет иметь дела. Разумеется, на этой почве он постоянно находится в конфликтах со всей районной братвой. У меня же с ним никаких терок не бывает, делить мне с ним нечего, да и с криминалом у меня дорожки почти не пересекаются. Зову я его исключительно по имени: Петр или Петруха, и, пожалуй, я единственный, у кого с ним нормальные взаимоотношения. Тем более, кое-что общее у нас с ним есть: боевые друзья, вместе в Африке воевали, вместе дембельнулись в один год, в девяносто шестом, вместе приехали домой.
– Да, Петрух, придется. В принципе, если «листиков» накопишь, скажем, штук пятнадцать евриков, то мож проскочишь. Но с малолеток столько бабла не набакланишь, верно? Поэтому придется улетать, – мельком я успел пожалеть, что выложил ему всю правду, этот отморозок вполне может от безнадежности сломать мне челюсть, несмотря на былую дружбу.
– Ну ты бл*, утешил, нечего сказать! – Козел лишь засопел и пошел докуривать початую пачку «Амурских», дешевых сигарет местного производства.
Да кстати, Гиря – это я. Частично от моего отчества – Григорьевич, частично благодаря одному случаю, когда я случайно разгромил магазин спорттоваров. Добываю денег я себе на жизнь честным путем, подрабатывая то вышибалой у клуба, то сторожем на разных объектах. Денег всегда не хватает, и тем более велико было мое огорчение, когда меня «кинули» с покупкой двухпудовой гири, пустив по бесконечному кругу проверку моего чека. Разозлившись, я приставил к стенке менеджера по продажам, и надо же такому случиться, что в этот момент какие-то сумасшедшие отчаянные парни решили обчистить магазин. Прямо голыми руками, из оружия только биты. Ввязавшись в драку, я побил немало витрин в тот день. Милиция меня, конечно, после разбирательства выпустила, но местные из братвы до сих пор считают, что пару связок с баблом я всё-таки успел припрятать. Гирю, кстати, мне отдали.
На сегодняшний же день оружия, холодного и огнестрельного, на улицах развелось полно. После переворота первые пару лет политических границ не существовало, да и сейчас про пограничников редко вспоминают – знаю по армейской службе. Страну заполонили иностранцы, в основном азиаты, в нашем дальневосточном округе это преимущественно китайцы и индонезийцы. До сих пор со стороны Китая прибывает много нелегального оружия по тщательно выверенным торговым каналам, и молодая власть космополитов ничего не может с этим поделать. Да что говорить, даже у меня, сроду не промышлявшего ничем незаконным, дома лежит Матроскин с двумя магазинами и коробкой патронов и американская штурмовая винтовка R-70. Уж не знаю, где ее достал тот хитрож*пый китаец, продававший за бесценок американское вооружение тридцатилетней давности, но оно того стоило. Пожертвовав пять патронов, я пристрелял автомат, и надо сказать, вещь отлично себя показала в точности.
У Базиля, по слухам, вообще целый арсенал убойного лучевого оружия. Самые распространенные и дешевые – это газовые лазеры первого поколения с одноуровневой накачкой на фтороводороде, ужасно ненадежные и перегревающиеся, без автоматики контроля температуры, чаще всего индийского и китайского производства. При слишком частой стрельбе, не давая стволу остывать, и без должного ухода стрелок рисковал взрывом активной среды прямо во время боя. Особенно этим грешат компактные пистолеты кустарного производства, где из-за ограниченности в размерах экономят на радиаторах. Из стандартной армейской комплектации Содружества лучевые пушки одноуровневой накачки убрали еще до моей службы, попользоваться ими я просто не успел, к моему счастью.
Вот, кстати, и Базиль. Я поморщился: придется вступать с ним в разговор, у нас обоюдная личная неприязнь на высоком уровне. Не враг, как говорят, но придушил бы… И сейчас он стоит рядом с Филом, уже стырившего у кого-то сигарету и теперь жадно затягивавшегося индонезийским кретеком1, популярным у портовых иностранцев. Я вошел в облачко сладковато пахнущего дыма.
– Здоров, Гирь! Как дела?
Ммать, Фил есть Фил. Очень многословный по характеру, по «фене» и с кучей слов-паразитов, он выбесит любого в разговоре. Еще, дебил, за американцами повторяет – что за привычка спрашивать ни о чем?
– Всё ровно, Филяк! О чем точите?
– Да так, о пустом, – влез в разговор Базиль.
«А тебя, с*ка, и не спрашивали!!!»
– Понятно. Так, Базиль, мы можем с Филом перетереть кой о чем?
«Только пикни, пад*а!»
– Конечно, – поспешно согласился тот. Видимо, взгляд у меня недобрый.
Базиль быстро убежал к своим, а я пошел с Филом к мелькающему поблизости Семену.
– О! Филяк! Когда это вас успели выпустить? – Сема первый нас увидел, вынырнув откуда-то сбоку.
– Здоров, Сем! Как дела? – вежливый кивок Семена. – Да типа седня утром высадили! Подогнал, короче, «мерин», и вылезает оттуда типа такая вот морда, – Фил характерными жестами показал размеры этой морды, – и ко входу прет. Это, типа, какой-то центровой фраер… ну, короче, полковник какой-то, х*р их разберет, и, короче, влетает через пару минут типа та гнида, что еще лупцевал нас дубинкой вчера, помните?
– Помним, – сдержанно ответил я, медленно закипая, – продолжай.
От милицейского отделения у меня остались не очень приятные воспоминания.
– Ну, короче, подрывается весь в г*вне со страху и впаривает, чтобы мы, типа, быка не пороли и подтерли, что мы…э-э… типа все чичи в уличном замесе подхватили. Ну, с*ка, думаю, встречу тебя как-нибудь в тихом месте и кранты тебе, – сказал он немного по-другому, но некоторые выражения вопреки уличному жаргону будут опускаться. – Ну, короче…
– Ну давай тогда короче! – Сема не выдержал первым.
– Я и так тащу! Не кипишуй, бро! Короче, вымели нас по центру, построили, а я чую, что фраерок-то не фуфлыжный, типа из спецслужб, как бы. Ну я, короче, вытянулся, как в армии учили, он ко мне и подвалил. Короче, спрашивает, типа, кто таков да чем дышу. Ну я типа как на рапорте одним выдохом вытрясываю, типа, «Филипп Эдуардович Городецкий, семьдесят третьего года рождения, сержант в запасе!». Он паскудно так подщерился и типа че-то прошлепал смотрящему. Меня, короче, тут же из строя дернули, и двинул я в передивалку…то есть, переодивалку…то есть…
– Давай дальше! Понятно!
– Ну а че дальше? Ну я зачехлился, ну приканали еще двое левых каких-то зачушенных, ну вывели типа на улицу. Потом, короче, в бабон посадили, и нам бомбила за баранкой типа чешет, чтобы мы не сачковали и всё по пучку будет…
В этот момент двери Центра раскрылись, и на приподнятую на метр сцену перед площадью предстал сам кос-полит управляющий Северо-Восточным Округом агломерации Владивостока, неофициально прозванный за упитанные габариты Кабаном. За ним гуськом из дверей потянулись «кабанята» – его многочисленная свита из секретарей, замов и других кабинетных паразитов космополитического общества. Управляющий прошел к трибуне, поправил микрофон и начал речь.
– Сограждане! Перед нашей страной…
– Ну-у заладил, свин! Филяк, что дальше-то было?
– Ну, короче, притаранили нас куда-то типа в центр, брякнули поменьше светить моргалами и жухать прямиком в отделение. Какое там нах*р отделение?! Это не обычный гадильник мусорской, а бл*, управа янычаров!
– …и сегодня, в час великой нужды, мы не преклонимся пред захватчиками… – тем временем раздавалось с трибуны.
С интересом я наблюдал, как вытягиваются от безнадежности лица у окружающих парней, как перестали щебетать и вилять задницами девицы. Кабан это воспринял как хороший знак, что у него получается впечатлить толпу, и с удвоенной силой «накачивал» в микрофон.
– …ну, короче, гайнули нас до срока, тока сбрякнули обязалово прикандыбать сюда, а то, типа, махнете срок мотать в дальник на Титан. Так что, короче, пацаны, это вам не из гадиловки свинтить! Шухер типа не на шутку поднялся, раз безопасники впряглись…
– Почему сразу госбезопасность? Мало ли…
– Бл* буду, там янычары филина при мне шерстили!
– Да че ты так! Откосим, че раньше не косили что ли? – Сема жизнерадостно хлопнул Фила по спине.
– Да не, Сем, сейчас серьезно, – проговорил я. – Послушайте, что Кабан говорит.
Кабан тем временем уже нес полную ахинею, тем не менее благозвучную для окруживших его полукругом «кабанят». Замы стоят с красными рожами, надувшись как индюки от важности, впечатленный речью секретарский девичий «цветник» прихлопывает в ладоши на резких фальцетах своего босса.
– …во имя всеобщего равенства мы должны помочь нашим собратьям отбиться от коварного врага, жестокого и кровожадного! Наши братья находятся в опасности, они защищаются от врага, подобного Западу в Третьей Мировой Войне, ибо только варвары готовы сжечь родную планету в огне атомных взрывов! Так поможем же мирным людям, спасем их от кровавой тени полного разрушения!..
И вдруг случилось нечто, отчего над площадью повисла оглушающая тишина.
– …а самих себя им слабо защитить? Мы че, дохнуть ради них должны?!
Прерванный на полуслове Кабан замер, пытаясь сообразить, как реагировать. Краем глаза я заметил, как сбоку от сцены выскочили массивные люди в черном и кинулись в толпу искать смельчака, дерзнувшего перебить кос-полита управляющего.
– Я понимаю, вы все настолько шокированы таким дерзким нападением этих террористов на беззащитных людей, что не можете себя полностью контролировать, – наконец через пару секунд продолжил Кабан. – Но прошу вас, молодые люди, держите себя в руках! – и теперь пошел его официальный тон, который я слышал не раз по головизору на партсобраниях космополитов. – Все, кто не придет вовремя в отделы мобилизационной подготовки, отправятся в ссылку на Титан на исправительные работы! По трибуналу, как военные преступники!
Толпа возмущенно загудела. По горячим сводкам СМИ, постоянно орущим по головизору, с Титана ежемесячно прилетает космолет, битком набитый цинковыми гробами «рабочих», обустраивающих спутник Сатурна для жизни. Добровольно работать туда никто не собирался с самого старта программы по терраформированию Титана, поэтому тридцать-сорок лет назад, еще при России, там организовали колонии-поселения для каторжников. Отправиться туда в ссылку равнозначно смертному приговору, введенному космополитами после переворота. Только мучиться подольше придется.
Вдруг где-то в толпе раздались крики, звуки драки и характерный треск электродубинок, которыми вооружается большинство охранников. Я нервно огляделся, прервав разглагольствования Фила – за многочисленными спинами не было видно потасовки, но похоже, разозленные парни вступились за побитого смельчака. По толпе постепенно разливалось волнение и гул. Кто-то вымученно застонал, взвизгнула баба, затем вдруг БА-АХ! – грянул выстрел, и народ словно ожил. Первую порцию охраны тут же смяли, как бумагу, раздались еще хлопки выстрелов. Шальная пуля угодила в окно второго этажа прямо над головой Кабана и его прислуги, и управляющий поспешно скрылся. Через несколько секунд из той же двери выскочила вторая волна охраны, вооруженная уже автоматическим оружием. Какой-то отморозок сразу же от входа пустил длинную очередь по лезущим на сцену людям, оттуда незамедлительно раздались отчаянные крики раненых. Озверевшая толпа захлестнула автоматчиков, завязав рукопашную.
Твою ж мать!.. Я схватил за шиворот Семена и стал спешно пробираться сквозь толпу прочь с площади. Моему безмолвному совету последовали и многие другие, кто не хотел связываться с бандитами в назревающем «хаче» – массовой кровавой разборке. Пропал из виду Фил, затерялся Козел, теперь в голове пульсировала одна мысль: убраться подальше отсюда, вытащив по возможности Сему, пока не прибыли силовики.
Не судьба.
ВЖИ-И-ИХ! раздалось где-то за спиной, в воздухе резко запахло озоном. Лазерный разряд из лучевой пушки – старина Базиль достал свой ствол. Я оглянулся. Братва достала свое оружие, замелькали биты, ножи и пистолеты. На сцене у трибуны горело тело охранника – загорелась экипировка от выстрела из лучевого пистолета, огонь уже начал перебегать на деревянную стойку трибуны. Послышались сирены. Черт! Только я повернулся, чтобы рвануть дальше, как драка докатилась и до нас.
Сразу стало не до побега. Я потерял из виду Сему, сильный толчок в бок швырнул меня на асфальт. Следом на меня навалился еще кто-то, не глядя, я пнул его коленом под ребра, выхватил выпавший пистолет и только хотел дать деру, как передо мной возник новый противник. Это был бандит из блатного пригорода Партизанска – извечные враги Артёмовских в криминальной среде. Недолго думая, я наставил пистолет, нажал на спусковой крючок… и ничего. Черт! Пришлось со всей силы долбануть рукояткой прямо по скуле, бандит отлетел в сторону. Тут и там среди людей начали мелькать темно-зеленые жилеты силовиков, в ход мастерски пошли милицейские дубинки и шокеры.
Снова вспышка света, на этот раз где-то в толпе, и тут же оглушительный взрыв, ударивший по перепонкам, как будто взорвался газовый баллон под давлением. От неожиданности я даже присел. Среди дерущихся возникла паника – взрыв раскидал людей, как тряпки, в разные стороны полетели куски от самых неудачливых. Понятно, что произошло: отморозок Базиль доигрался со своей смертоносной пушкой. Разумеется, недисциплинированные бандюки редко чистили оружие, и этот болван не был исключением. Учитывая плотность водорода в ячейке активной среды, думаю, его даже опознать не получится, впрочем, как и окружавших его людей.
Драка продолжалась еще минут пять, пока судьба-злодейка не повернулась ко мне задом – сзади кто-то изумительно больно врезал мне по спине, я согнулся в поясе, и тут спереди подскочивший силовик замахнулся прикладом автомата.
«Ну всё, кранты!»
Последнее, что я видел, это вырезанная на прикладе оружия фигурка какого-то зверя, скорее всего, ручной работы. Последнее, что я слышал, это хруст собственного носа.
