Czytaj książkę: «Договор оферта»

 
«Он эту искру разумом зовет
И с этой искрой скот скотом живет.
Прошу простить, но по своим приемам
Он кажется каким-то насекомым».
 

Иоганн Вольфганг фон Гёте.

Для ритуала все было готово: тщательно собрано, изготовлено, просчитано и выверено до мельчайших деталей. В таком деле ошибка была категорически недопустима. А может быть, что и смертельно опасна. Петр прекрасно сознавал это, как и то, что его первая попытка вызвать дьявола будет одновременно и последней: подготовка заняла чуть больше года, и вряд ли он найдет в себе достаточно сил, желания, а главное, веры в успех, чтобы пройти через все еще раз. Неудача станет очень тяжелым ударом, ведь в последние несколько месяцев он, можно сказать, жил этим проектом, ждал наступления решающей ночи, и даже мысленно делил свою жизнь на «ладно, пока потерплю» и «это уже после того, как…»

«После того, как» все должно было самым решительным образом измениться.

Собственно, сама идея вступить в контакт с сатаной с целью предложить на продажу свою бессмертную душу возникла именно из потребности все изменить и полного отсутствия реальной возможности это сделать. Петру было тридцать семь. Он работал директором по логистике в крупной известной компании. У него была жена, на три года младше, которая тоже работала – юристом, и тоже в большой и уважаемой фирме. Еще у него было двое детей семи и одиннадцати лет, трехкомнатная квартира в приличном доме и с приличным остатком по ипотечному кредиту, две машины – свой «Инфинити» и «Пежо» супруги, офис пять дней в неделю с девяти до шести, посиделки в пабе с друзьями по пятницам, субботние походы с семьей в кино, на выставки, в театр или вечером с женой в ресторан, воскресные поездки в гипермаркет, отпуск два раза в год по две недели – Таиланд, Турция или Европа, высокий уровень дохода, квартальные бонусы, непременные горные лыжи зимой, велосипедные прогулки летом, возможность пару раз в месяц на буднях заскочить по дороге домой к проституткам, годовой абонемент в фитнесс-клуб, где он бывал всего пару раз, умеренно либеральные политические взгляды, депрессия в легкой форме и отсутствие иных планов на будущее, кроме смены автомобиля и постройки дачи – разумеется, после выплаты ипотеки.

Ситуация казалась безвыходной.

Чем дальше, тем больше Петр чувствовал себя будто бы взаперти. Жизнь перестала доставлять удовольствие. С каждым годом все чаще он говорил себе «никогда»: когда видел по телевизору роскошные яхты, идущие по лазурному морю, когда мимо него проносился «Бентли Континентал» или «Роллс Ройс», когда в каком-нибудь каталоге на глаза попадались часы, которые стоили, как его квартира и две машины впридачу – «никогда у меня не будет такой яхты, машины, часов», никогда он не прилетит в своем самолете на собственный остров, где его будут ждать фотомодели с обложек мужских журналов. Никогда. Это слово давило, как низкий, каменный потолок. Свою карьеру Петр построил сам: после окончания Университета работал вначале диспетчером отдела отгрузки, потом менеджером по логистике, самостоятельно, без протекций и рекомендаций, дорос до позиции начальника отдела, наконец, стал директором департамента – уровень, которого он достиг пять лет назад и на котором остановился. Смена места работы – дважды за эти годы – позволила выиграть немного в размере оклада и только. Дальше расти было некуда. Впереди ждали однообразные, серые дни, складывающиеся в недели, месяцы, годы, вплоть до момента потери трудоспособности, старости и болезни Альцгеймера или рака простаты. Данность. Стагнация. И дело даже не в собственно вещах, на покупку которых не было и уже не будет достаточно денег. Дело в самом слове.

Никогда. Качественно больше никогда и ничто не изменится.

Конечно, существовало много способов попробовать что-то поменять. Например, открыть собственный бизнес – обычно это первое, что приходит в голову уставшему от наемной работы высокооплачиваемому менеджеру. Некоторое время Петр думал об этом, при случае обсуждал с приятелями какие-то туманные перспективы или проекты, но так ничего и не надумал: интересных идей не появлялось, а связанные с предпринимательством риски потерять стабильный заработок пугали. В конце концов, у него жена, дети и ипотека. Мотивационные паблики в Социальной сети смело давали советы и рекомендовали разные радикальные способы вернуть в жизнь смысл и радость: «иди за мечтой», «занимайся тем, что нравится» и все прочее в этом же духе. Петр, будучи человеком вдумчивым и рациональным, попытался понять, что у него за мечты и какое занятие могло бы принести ему радость. Кроме уже упомянутых островов, самолетов и «Бентли» на память пришла музыка: когда-то в туманной студенческой юности он неплохо играл на гитаре. Кажется, ему это нравилось. Ну и что из того? Все бросить и стать рок-музыкантом? А на что прикажете жить? Заниматься музыкой в свободное от основной работы время? На буднях он возвращался домой измотанный постоянными стрессами, выходные были расписаны на неделю вперед, да и отдохнуть не мешало бы. Опять-таки, что за цель может быть у подобных занятий? Вряд ли удастся стать звездой в тридцать семь, а тратить время и силы просто ради попытки развлечься было бессмысленно. Но он все же купил себе электрогитару и некоторое время пробовал музицировать, запершись в спальне, что не принесло ничего, кроме стертой кожи на пальцах, недовольства жены и осознания скудности своего дарования. Гитара была заброшена; еще раньше такая же участь постигла попытки увлечь себя катанием на спортбайке, прыжками с парашютом и даже курсами по управлению самолетом – классическими атрибутами того, что принято называть яркой жизнью. Пустые хлопоты. Скука. Бессмыслица. Еще более радикальные средства выйти за рамки обыденности типа сдачи квартиры в наем и отъезда в Таиланд не стоило и рассматривать. К тому же, от тоски, которую носишь с собой, перемена места жительства не избавит.

Оставались семейные радости. Детей Петр, конечно, любил – потому что так надо; жену тоже – по многолетней привычке. Четверо случайных людей, два взрослых и два ребенка, волею судеб оказавшиеся в одном времени и пространстве, связанные взаимными обязательствами и старающиеся не слишком нарушать спокойствие и комфорт друг друга – рабочая модель современной семьи в действии. Иногда, когда узы супружества и отцовства начинали казаться уж очень обременительными, Петр подумывал о разводе, но следом тут же возникали мысли о разделе имущества, алиментах и прочих издержках, а еще о лишении себя уже ставшим привычным некоторого комфорта – чистый дом, приготовленный ужин, отглаженные рубашки. Потери были очевидны, а приобретения – сомнительны.

Так что все шло, как и прежде. Герои телевизионных рекламных роликов продолжали смело уноситься навстречу восходу в новых автомобилях, отважно прыгать в бурные реки, бросать вызов, испытывать пределы возможностей, покоряться духу стихий и говорить правду в лицо, а Петр все больше ощущал растущую неприязнь к самому себе и своему существованию, предсказуемому до обреченности, к однообразным дням, расфасованных в упаковки недель и месяцев.

Иногда Петр представлял себе идеальную жизнь, в ее абсолюте, без сковывающих условий реальности. Никакой определенной картины он не видел, только разрозненные образы и ощущения, но их было достаточно, чтобы осознать простую и очевидную истину: как ни крути, а все упирается в деньги. Счастье ему могло принести отсутствие финансовых ограничений: тогда можно было оставить опостылевшую работу, докучливую семью, положив жене и детям приличное содержание, чтобы избавиться от беспокойства, и наслаждаться свободой и одиночеством. Как именно, Петр не думал: что толку травить себе душу несбыточными мечтами – однако сами мысли об этом вызывали приятное и немного печальное томление о несбыточном, но прекрасном.