Czytaj książkę: «Встречайте Рождество с миром»

Czcionka:

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р25-520-0453

* * *

Вступление

«Христос рождается – славите! Христос с небес – срящите!» Целый месяц, до самого Рождества, будет петься этот ирмос. Само предпразднество, конечно, наступит гораздо позже, в Сочельник, но весь Рождественский пост Церковь видит как подготовку к Рождеству Христову. Ко встрече этого события, переживанию его, к тому, чтобы дать человеку понять всю его радость и глубину.

В связи с этим и возникло желание подготовить читателей, настроить на встречу этого праздника.

Одна из проблем человека современного, и не только современного, но и живущего в последнюю тысячу лет, – это привычка к тому, что Христос в мире уже есть. Мы, к сожалению, не можем воспринимать чудо Рождества Христова так же, как люди, для которых это действительно было открытием. Не можем по-настоящему проникнуться этим чудным рождественским гимном: Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение! (Лк. 2: 14).

Конечно, мы его поем и радуемся. Но до нас не до конца доходит все торжество, вся глубина и высота этого благовестия. Потому что мы привыкли жить во времена, когда Бог – с нами. Когда каждое мгновение можно осознать и прочувствовать слова Его: Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28: 20).

Беседа первая
Тайные знаки Ветхого Завета

Для нас нормально жить в объятиях Церкви, причащаться Тела и Крови Иисуса Христа, существовать в постоянном опыте богообщения, даже если у нас у самих этого опыта нет или он нами не опознан. Но мы знаем, что во все века, во все эпохи на земле есть люди, которые общаются с Богом: Иоанн Крестьянкин, Паисий Святогорец – ближайшие к нам святые. Или, скажем, Софроний Сахаров, Силуан Афонский – святые двадцатого века; Амвросий Оптинский, Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник, Серафим Саровский, жившие в девятнадцатом столетии. Мы можем спускаться вглубь веков и видеть людей, которые общались с Богом, которые явили нам полноту жизни.

Поэтому Рождество становится для нас, скорее, семейным праздником, который отмечается очень радостно, очень тепло и по-своему торжественно. Мы празднуем его пышно, но все же, по-домашнему.

Привыкнув к этому обстоятельству, мы перестали ощущать, что, собственно, дает нам Рождество Христово. Погружаясь в предпраздничную суету, украшая елки, покупая подарки, развешивая гирлянды, готовясь к причащению и встречая этот праздник, мы как будто упускаем саму суть события. Радость и восторг от того, что с нами Бог, не охватывает нас, благодарность за то, что Он к нам все-таки пришел, не пронзает наше сердце. Слезы радости не текут из наших глаз от того, что мы дождались.

Как некогда, в не очень далекие времена, наши предки ждали и дождались Дня Победы. Мой отец рассказывал – он был десятилетним мальчиком, когда услышал по радио, что война закончилась, и побежал к своему отцу, который был ранен на фронте и комиссован. Тот, услышав слова сына: «Папа, победа!» – рухнул как подкошенный и долго-долго плакал.

Нечто подобное должно происходить, когда мы готовимся к празднованию Рождества Христова. Мы наконец-то дождались, и Он пришел к нам как долгожданный не просто гость, а Спаситель, Примиритель, Избавитель – в нашу пустоту, в нашу смерть, в наш грех, в нашу тьму и мерзость. И это нужно прочувствовать и пережить.

У каждого праздника Христова разные обстоятельства празднования. Например, к Пасхе церковь готовится совершенно особенным образом. Но только накануне Рождества два воскресенья подряд вспоминаются все праведники Ветхого Завета. Это время, когда пророчества и праведники Ветхого Завета выступают особенно рельефно именно потому, что они ждали и дождались. И с радостью встретили Его.

То, что происходило до рождественских событий, отражено в книгах Ветхого Завета. Это не просто, как думают те, кто его не читал, набор еврейских предписаний, до которых нам, людям современным и благодатным, нет никакого дела. Хотя мы и читаем в Священном Писании, что ни одна йота или ни одна черта от закона не прейдет от закона (Мф. 5: 18), но часто игнорируем не только йоты, но и целые буквы, слова, мысли и образы. Мы не понимаем, что не можем пережить всей глубиной нашего существа, всей радостью, всем сердцем Рождество Христово как величайшую радость человечества именно потому, что мы не погружены в ожидание, отраженное в Ветхом Завете. Мы не чувствуем его, не знаем ничего об этом.

И вроде бы какая разница, в конце концов, ведь важно то, что Он все-таки пришел, а что там было раньше – какое это имеет значение? Но оказывается, что мы не сможем понять, что же Он для нас сделал, пока не познаем, почему, зачем и как ждали этого прихода люди. Само действие Христа, искупление Его теряет свою вселенскую, всеохватную глубину, масштабность, остроту и пронзительность. Мы не понимаем, что такое искупление.

А если мы не проживаем таинство Рождества Христова и не можем понять, что такое искупление, совершенное для нас Богом, почему и для чего Он пришел, то не можем и пользоваться теми дарами, сокровищами, которые Он дарует. Мы не можем взять эту благодать, потому что не простираем к ней руки. Мы просто не знаем, что Он пришел дать нам именно это, потому и не берем. Остаемся такими же, какими были, возвращаясь к тем самым временам Ветхого Завета, о которых знать ничего не хотим, и во времена гораздо более худшие. Мы забыли, что нам даровал Христос, потому что не знали, не помнили, не уразумели, и в результате Он ушел из нашей жизни.

В истории человечества Он явился, а в нашей жизни – по-прежнему нет. Мы живем так, будто Он никогда не приходил, а еще только придет. Все наши чаяния в лучшем случае направлены на Второе Пришествие Христово, а из того, что было дано в Первом Его Пришествии, мы ничего не берем. А потому и сама встреча с Ним может стать для нас не радостью, а духовной катастрофой.

Поэтому в эти приготовительные к Рождеству недели мы будем говорить о том, как человечество ждало Иисуса Христа, и особенно – на основании тех пророчеств, которые раскрываются в пророческих книгах.

Напомню, что первое пророчество о Христе находится в самом начале Библии. В третьей главе Книги Бытия, в 15-м стихе. Когда Адам и Ева вкусили запретный плод, то попытались спрятаться в кустах от своего Создателя, Спасителя и Благодетеля (см. Быт. 3: 8). Люди все время пытаются это сделать, тщетно прячась в какую-нибудь нишу, чтобы только Он не видел. У них, конечно, не получилось. И, выведя их на свет Своего суда, Бог говорит им разные слова, среди которых следующие: И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ея; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту (Быт. 3: 15). Так они звучат в синодальном переводе Библии. В церковнославянском же тексте, который мы привыкли слышать за богослужением, немного по-другому: И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем тоя, той твою блюсти будет главу, и ты блюсти будешь его пяту (Быт. 3: 15).

В этом пророчестве нет слов «Христос», «Сын Божий», «Бог» или «Мессия», как Христос звучит поеврейски. Там нет слов «Иисус Спаситель», нет никаких указаний на то, что змий – это сатана. Есть лишь загадочное выражение, с которого мы и начинаем чего-то ждать.

У жены объективно никакого семени нет, семя всегда есть у мужа. Таким образом очень точно указывается на то, что должно произойти некое чудо, разрушающее естественный порядок вещей. Мы знаем то, чего не знали Адам и Ева. А может быть, и знали. Библия, особенно когда речь идет о первых тысячелетиях жизни человечества, очень скупо нам обо всем рассказывает.

Может быть, Адам сразу догадался, что теперь будет, ибо именно естественным соединением человеческих тел зачинается другая человеческая жизнь. И в этом акте зачатия, через семя мужа, человек рождается от человека. Человек рождается от Адама.

И мы будем вспоминать это рождение, бесконечное перечисление имен, кто кого родил (см. Мф. 1: 1–17). Но все эти люди рождаются в грех и в смерть, в мир зла, наследуя все то, что есть у Адама: его смертность, его тьму, греховность, испорченность, болезнь. Его состояние вне Бога. То, что богословы потом, спустя много столетий, назовут «первородный грех». Может быть, это понятие не совсем точно, но оно отражает тот факт, что испорченность человека передается через рождение от Адама, через семя мужа.

В пророчестве же говорится о другом способе производства человека, его появления – «от семени жены». И этим указывается на особый характер, нестандартность, непохожесть на все то, что мы знали. Так начинается долгое, многовековое ожидание Той Женщины и Того, Кто сокрушит главу змию. Того, Кто сможет его раздавить и попереть.

Но если мы ждем некое порождение женщины, которое победит нашего врага, каким должен быть этот плод, этот Сын, кем он должен быть? Могучим, сильным, властным. Потому что только мощь и сила могут сокрушить сатану. Он должен быть очень мужественным, волевым. Вот мир и ждет Его. Тысячи лет ждет могучего Победителя и Освободителя. И Женщину, способную его родить.

Не случайно тот же сюжет мы встречаем в разных религиозных практиках других народов – люди, пораженные грехом, всегда ждут кого-то сильного и могучего, чтобы он пришел и спас их. Ждут власть и силу, чтобы она навела порядок. Ждут всемогущего, чтобы он сокрушил врагов. Таково ожидание человечества.

Вот что мы можем прочитать в этом небольшом и очень загадочном пророчестве. Здесь нет ничего о смирении, хотя Тот, кто придет, будет смирен и кроток. Здесь ничего не сказано о том, что Он будет Богом, но, по логике вещей, кто еще может найти силу, власть и способность победить того, кого победить никто не сможет? Как в Книге Иова Бог, вступая в спор с Иовом, говорит: Только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой… он царь над всеми сынами гордости (Иов. 40: 14, 41: 26). Адам и Ева – сын и дочь гордости. А стало быть, подчинены врагу, потому что они возгордились. Потому что именно гордость подвигла их съесть плод. И все, рождающиеся от них, заражены этой гордостью. Не случайно мы, вступая в Крещение, говорим: «Отрекаюсь от сатаны и всех дел его, и всея ангелов его, и всея гордыни его». Потому что это и есть отречение от того, кто долго был нашим царем.

В пророчестве ничего этого не сказано, но если мы начинаем размышлять в свете христианской традиции, то понимаем, что тот, кто должен прийти, будет не меньше, чем Бог. Потому что сатана – это не просто какой-то взбунтовавшийся ангел, это вершина творения, величайшее из сотворенных Богом существ. Это существо в тварном мире, равного которому нет – по мощи, по мудрости, по разуму, по силе, по воле. Он совершенный из творений и, разумеется, выше его, над ним никто не стоит, только сотворивший его.

Стало быть, тот, кто может сокрушить главу змия, несомненно, должен быть Богом. Об этом не говорится прямо. Так ведь и в Новом Завете все не называется так, как есть. Говорится: вам дано знать тайны Царствия Божия (Мк. 4: 11). А прочим в притчах – тем более в древние времена, чтобы не привлекать внимания человека к вещам, которые могут быть ему непонятны, а то и неполезны, – Священное Писание часто говорит иносказательно. Но мудрый, вчитываясь в слова, учится видеть то, что в них есть.

И вот человечество начинает ждать. Пусть могучего, но все-таки победителя. Пусть сильного, но все-таки освободителя. И женщину, способную его родить.

Беседа вторая
Ошибка Адама и ее последствия

Если мы внимательно посмотрим, то увидим в этом пророчестве важное: Адам понял свою ошибку. Об этом ничего не говорится напрямую. Не описываются переживания, которые испытывает Адам. Его мысли, чувства, его раскаяние скрыты от нас. Но они, несомненно, были. Адам понял свою ошибку, потому что любой человек, который общался с Богом и потерял это общение, переживает страшное горе. Люди, которые проходили через это, плакали потом всю жизнь, потому что не могли жить в пустоте, образующейся при потере возможности общаться с Богом.

Неважно, что на земле растут сорняки, неважно, что нельзя увидеть тот самый рай, из которого ты изгнан. Важно только, что ты не видишь Бога. Не слышишь Его, не можешь припасть к Нему. Он был источником твоей жизни, твоей радостью всегда и везде, но ты не ценил этого. Потеря же становится страшной мукой.

Человек, который был на вершине блаженства и все существо которого трепетало от радости, вдруг погружается во тьму, в которой – он знает – никогда больше не будет Бога. Ни завтра, ни через сто лет. Даже если он будет молиться двадцать четыре часа в сутки, перестанет есть и спать, превратится в тень, плачущую о том, чтобы Бог его утешил, – и тогда Он на него не посмотрит.

Страшно осознать, что ты вынужден жить, не имея никакой надежды больше увидеть Бога. Но в этой жизни хотя бы есть солнце, есть жена, дети, есть плоды, которые как-то утешают. А потом ты войдешь в мрачную преисподнюю земли, где даже тела у тебя нет. И людей близких нет. И власть зла торжествует свою победу, и время становится бесконечно долгим.

Адам, который потерял Бога, все это в себя вместил, пережил и понял. Нам, людям, которые недостойны даже того, чтобы называться его сыновьями, не познать этот ужас. Мы можем просто прийти в храм, встать на колени, сказать: «Господи, прости меня». И Бог явится нам и утешит нас. Только отчасти, иногда, избранным своим Бог дает пережить этот самый Адамов плач, это горе человека, потерявшего Его. Мы же не жили в дохристианские времена и не знаем, что это такое, когда Бога нельзя умолить, потому что между Ним и нами непроходимая стена и непересекаемая бездна. Человек отлучен от Бога. Но не навсегда.

И это утешение – о том, что однажды придет Освободитель и вернет нас Богу, а нам вернет Бога. Люди знали, чего они ждут: однажды наступит рассвет, в котором будет все наполнено Богом, придет солнце, которое утешит нас не тем, что оно пришло, не тем, что оно греет, а тем, что оно во всей полноте тьмы той ночи являет нам Божественный свет. Сейчас мы живем в этом свете, а те люди его только ждали.

И Адам, конечно, понял свою ошибку, осознал ее, потому что мы всё очень хорошо понимаем именно тогда, когда теряем. Мы осознаём, чего стоил наш муж или жена, ребенок или родители, только тогда, когда их с нами нет. И это самый болезненный урок для человека. Адам первым из смертных усвоил этот страшный урок, из которого нет выхода, потому что Бога, способного его утешить в любом горе, больше не было.

Адам познал и власть врага. Да, слово «враг» в пророчестве не произносится. И даже змий никак не называется, только в свете Откровения Иоанна Богослова мы знаем, что тот самый, который был в раю и говорил с Евой, и был древним змием, с которым сразится Сын Божий в последние дни мира. И поразит его духом уст Своих (2 Фес. 2: 8), как сказано в Писании.

Он знает, что он теперь не может – как говорит, подводя черту под тысячелетним опытом человечества, апостол Павел: Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю (Рим. 7: 19). Хотел бы, да не могу. Не хотел бы, да делаю. Значит, я чей-то раб, а не свободный человек. Я творю чью-то волю. Это страшное состояние – сознавать себя рабом.

Потом апостол Павел скажет, что все мы были рабами дьявола, все ему покорились, потому что приняли его волю, а не волю нашего Создателя (см. Рим. 8: 20). И Адам это сразу почувствовал. Даже если сам он, как первозданный, и не был так сильно зависим от врага, как зависим мы, он видел, во что превратился его первенец, Каин. Тот, кто обычно является радостью для всякого отца, кто должен был быть хозяином Земли как первый рожденный из людей, – кем он стал? Убийцей брата, изгнанником от людей, создателем богоборческой цивилизации, человеком, отвернувшимся от Бога. Вот во что превратился Каин, потому что подчинил свою волю врагу. И Адаму это было совершенно понятно.

Здесь, в этом первом пророчестве, с которого начинается ожидание человечества, не слышно ничего ни о жизни, ни о Воскресении. Но люди, несомненно, ждали, что явится жизнь и будет Воскресение. Какая-то часть людей – мы это знаем из Писания – искала могущества, власти, силы и, в конце концов, в этих поисках развратилась настолько, что их нужно было уничтожать. И тогда наступил потоп. Но мы знаем и то, что были люди, которые ждали, что явится жизнь, верили, что они дождутся этой жизни. В Плаче Иова, в словах пророков, в словах Псалтири постоянно слышны восклицания: «Господи, воскресни, Господи, восстань! Явись, защити, помоги!» (см. Пс. 7: 7; 9: 33, Иов. 19: 25–27). Мы видим это и в древнейших религиозных культах человечества, которые до нас дошли и сохранились, ибо человечество надеется на Воскресение.

Интересны в этом смысле египетские культы, где с самых древнейших времен символом Воскресения был хлеб, пшеница. Потому что зерно, попадающее в землю, умирает, разлагается, а затем из него выходит росток – в неизмеримо большем качестве, красоте, наполненности, насыщенности, чем то семечко, которое было брошено. И этот колос собирается в житницу.

Христос говорит именно об этом: лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым (Мф. 3: 12).

Если проанализировать различные культы, можно увидеть, что эта мысль, это ожидание, томление о том, когда человек воскреснет, возникает в них разными способами. Даже у неандертальцев была культура захоронения, учеными были обнаружены могилы, представляющие собой утробу женщины, в которой человек сложен в позе эмбриона. Не вытянутым, а сжатым, как ребенок в теле матери. Ведь само захоронение человека, погребение его и означает сеяние семени, которое мы кладем в землю для Воскресения.

Возникает образ Земли как матери, которая производит нас. Земля отдаст наши тела однажды, когда вострубит трубный голос Бога, и пшеница взойдет. Мертвые воскреснут. И человек, хороня своих близких, погребая их разнообразным образом, надеялся как раз на то, что люди оживут, только надо этого дождаться.

Все это можно прочитать, увидеть, рассмотреть в скупых строчках Библии, повествующей о заре человеческого бытия. Напрямую Библия почти ничего про это не говорит. Но если читать медленно и внимательно, то можно почувствовать, что люди действительно этого ждали.

Потом, после всех описанных событий будет страшное развращение людей, которое придется смывать водами потопа. И Адам видел это страдание человечества. Адам, живший почти тысячу лет, видел, как Каин убил Авеля, как развращались его потомки, как сбывались предсказания Божьи, как силен был враг, как ложь захватывала все больше и больше. Он видел это как последствия собственного дела, которое он начал. И видеть это было величайшим мучением для него – жить и видеть не торжество правды, а торжество лжи. Когда даже сыны Божьи, избранные его потомки, и те в конце концов поддались на зло и стали жить в развращении. Он все это застал.

Возраст, который был ему отмерен, позволил ему видеть то, что совершил Ламех, дальний потомок Каина, восклицавший, что он убил мужа в язву мне и отрока в рану мне (Быт. 4: 23). Когда он сказал, что если за Каина отомстится всемеро, то за Ламе-ха в семьдесят раз семеро (Быт. 4: 24). Он видел все это, потому что продолжал жить. И хотя он не застал времена Ноя, но он видел, до какого страшного развращения дошли его потомки. Но, несмотря ни на потоп, ни на Вавилон, люди продолжали жить ожиданием Воскресения, ожиданием того, что Избавитель, Освободитель, Победитель однажды придет.

И стоило только Аврааму услышать голос Бога, когда Он явился к Аврааму и сказал: «Иди!» – он тут же взял и пошел (см. Быт. 12: 1–7). Именно ему, Аврааму, будет дано обетование в рождении того самого благословенного семени, и Авраам увидел то, что будет в его потомках, и возрадовался. Хотя опять-таки в Библии об этом нет ни слова. Только сам Христос, беседуя с иудеями, говорит, что Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался (Ин. 8: 56) и ему было открыто, что будет с его потомками. Авраам знал, чье семя будет жить в его потомках и кто в конце концов произойдет от него. Но сколько пройдет времени, конечно, он не знал.

Получается, что люди, которые ждут, сохраняются, они есть, но ждать становится все труднее. Апостол Петр говорит, что очень многие, устав ждать, когда наконец во второй раз придет Христос, Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, всё остается так же (2 Петр. 3: 3). Очень мало останется тех, кто верит в то, что Христос действительно придет. Возникает даже мысль о том, что – нет, чего врать, никогда Он не придет, все это сказки, обман. Вон уже сколько раз обещали, что Он явится, а Он все не является да не является. Сколько мы знаем людей – никто никогда не видел того, чтобы Христос явился во славе судить живых и мертвых. И человечество дойдет до того, что перестанет ждать Второго Пришествия Христа, как переставало ждать Первого. Но все-таки люди, ожидающие его, будут.

Все то время, пока человечество ждет обещанного Освободителя и Спасителя, люди пребывают во тьме, смерти, в грехе, и состояние это безысходно. Как говорит Иов: Кто родится чистым от нечистого? Ни один (Иов. 14: 4). Как можно родиться хорошим и здоровым от больного, испорченного, злого, мертвого?

Здесь необходимо понимать одну важную вещь. Вот Бог творит Адама, человека. Потом этого человека, хотя он не перестает быть целым, Он как бы разделяет. Но это по-прежнему один человек. У второй половины даже имени нет. Имя появится только тогда, когда эти половинки разделятся. Это один Адам в двух лицах, в двух личностях, в двух ипостасях. Как мы привыкли говорить, Адам и Ева. Хотя до грехопадения это просто Адам, имеющий свою жену. Но все это – единое существо, и Бог видит их как одного Адама, как одно целое.

Все люди, рожденные от Адама, пребывают в нем – в его клеточках, в его естестве, в его крови. Мы все его многочисленные потомки. И все мы рождаемся со временем от него, и все мы в нем есть. Если бы никакого грехопадения не было, то все человечество было бы по-прежнему одним целым – единый Адам, в котором и дети, и внуки, и правнуки. Но Адам согрешил и умер в тот самый момент, когда согрешил. Смерть для него проявилась двояким образом. Речь идет о смерти духовной и смерти телесной. Первая смерть – когда он отрезал себя от Бога, от источника жизни, и внутри самого Адама жизни не стало. Он стал мертвым, его существо, созданное Богом и поддерживаемое Богом, Его волей, Его промыслом, продолжает какое-то время жить, как продолжает, например, сохранять любимые черты тело мертвого человека. Как земля, лишенная благодати Божьей, продолжает производить и производить, хотя уже совсем не то, что производила по воле Божьей.

Darmowy fragment się skończył.