Czytaj książkę: «Дембель неизбежен»

Военкомат

Бессонная сегодня выдалась ночка, все же проводы в армию как-никак. Весна нынче ранняя и очень порадовала своей теплой погодой. Все мои друзья и близкие собрались за большим столом. Говорили напутствия, пили за мое скорейшее возвращение и давали массу различных советов. Я уже не раз бывал на подобных мероприятиях, но не в качестве виновника торжества. На самом деле было весело, все ели, пили, плясали, в общем, отрывались по полной. Не обошлось и без драк, парочка знакомых сцепились прямо у меня во дворе из-за какого-то пустяка, а после того, как их разняли, сидели и глушили водку вместе, говоря о том, какие они все-таки закадычные друзья и безмерно уважают друг друга. Моя девушка Марина, ни на шаг не отходила, вцепившись в меня словно клещ и, наверное, только поэтому я сейчас нахожусь в таком состоянии, а то скорее всего отцу пришлось бы доставлять мое бессознательное тело военкому лично в руки.

Сейчас отец вез меня полупьяного в военкомат, машина была битком набита все еще самостоятельно стоящими на ногах, изъявивших желание проводить меня до автобуса. Рядом со мной на заднем сиденье, сжав мою руку, сидела Марина, глаза которой были на мокром месте в преддверии долгой разлуки. Маринка была одноклассницей моей младшей сестры. Раньше я ее не замечал, хоть она и частенько захаживала к нам в гости. Но как только ей стукнуло восемнадцать, то я заметил, что девчонка-то расцвела: высокая, красивая, стройная блондинка, с объемным бюстом, еще со школы была влюблена в меня, но я просто не обращал на нее внимания. Потом как-то все завертелось и пошло-поехало, учились мы в Новосибирске, я на инженера, она на юриста и мы уже чуть ли не стали жить вместе, но тут пришла повестка.

Мне сейчас девятнадцать годиков и до этого учебного заведения я учился в другом, но был отчислен. Сильно я не расстраивался и поступил в другое место, но оказалось, что при смене вуза отсрочка аннулируется и вот я поехал отдавать долг родине.

Получив повестку, я, как и полагается, явился в военкомат, откуда меня сразу же отправили на медкомиссию в местную поликлинику.

Ох, и какой же там был балаган и цирк, много людей, основной контингент, разумеется, молодые парни призывного возраста. Некоторые из них стояли под ручку со своими матерями, которые переживали за своих дитяток и даже заходили вместе с ними в кабинеты к врачам, громко споря в них о здоровье своего чада.

Большинство ребят, с которыми мы общались, стоя в той или иной очереди, относились к службе в армии по-философски: «раньше сядем – раньше выйдем», и поэтому, получив повестку, решили не косить, а, как и я, сразу пойти и закрыть этот вопрос. Некоторые же хотели вообще связать свою жизнь с армией, оставшись после срочки на контракт, тем самым уехав из нашей глуши куда подальше, желательно туда, где теплее, а в идеале – к морю.

Но была там и каста интересных персонажей, что всеми способами пытались откосить, особенно было забавно наблюдать за одним парнем, который просил сломать ему ногу и даже был готов заплатить за это, так как терапевт поставил штамп «ГОДЕН» на его личном деле.

Про мажоров можно ничего не говорить, самодовольные пареньки в брендовых одежках подъезжали прямо к крыльцу поликлиники на крутых тачках и прямиком шли к главврачу, держа в руках кожаные барсетки. А спустя некоторое время возвращались обратно, держа в руках бланк с пометкой «НЕ ГОДЕН». Кто-то на них ругался, мол, совсем мажоры охерели! Кто-то завидовал, я же был к ним равнодушен, злости они у меня не вызывали, так как будь я на их месте, поступил бы точно так же, но и не завидовал я им, как-то хотелось всего добиться самому.

Когда я прошел комиссию и вернулся с результатами в военкомат, мне на выбор предложили несколько дат для убытия, я выбрал самую ближайшую, чего время тратить, перед смертью все равно не надышишься, а так раньше уеду – раньше приеду.

– Ну чего ты хнычешь? Дуреха, это всего на год, не успеешь оглянуться, и я уже вернусь. – улыбнувшись, обратился я к девушке, дыша на нее свежим перегаром.

– Тебе легко говорить, всего лишь год! Это вообще-то очень даже долго. – нахмурив бровки, проворчала она и потянулась в карман за бумажными платочками.

– Ты так говоришь, как будто тебя сегодня в армию забирают. – ухмыльнулся мой друг Кирилл, что сидел на переднем сиденье.

– Да ну тебя! – отмахнулась от него Маринка.

– Ладно тебе, не хочешь – не жди. Но главное, не ври мне, если кого вдруг найдешь, то лучше сразу так и скажи или смску напиши. – приобняв девушку, сказал я.

– Дима! Ты что такое вообще говоришь?! Как тебе такие глупости в голову могли прийти?! Я же люблю тебя! И я обязательно тебя дождусь! Я обещаю! – обидевшись, начала ругаться на меня девушка.

– Извини, это я так, на всякий случай. – чмокнув девушку в щеку, извинился я.

– Димон, ты главное запомни! Стоит тебе войти в казарму, до тебя сразу же по-любому начнут докапываться! Ну, ты главное не прогибайся, чуть что – сразу в грызло! Ты в любом случае отхватишь, а так хоть себя поставишь, а по морде получать, это не так страшно. – ухмыляясь советовал мне друг Саня, что сидел рядом с Маринкой.

– Ага точно, огребать, в этом ты силен! – рассмеявшись Кирилл подхватил тему разговора.

– А что сразу я? Тогда на дискотеке в соседней деревне всей четверкой за клубом по полной получили! Еле ноги унесли, хорошо у Димона машина сразу завелась. – парировал, предъяву Саня.

– Это точно, но они те еще беспредельщики, чуть ли не всем селом на нас накинулись! – вспоминая тот момент с улыбкой сказал я.

– А нефиг было к чужим девчонкам лезть! А то приехали рыцари, мать вашу! – тут уже батя рассмеявшись, вставил свои пять копеек.

– А когда это было? – возмутившись спросила у меня Марина.

– Давно, милая, мы еще не встречались, не помнишь, что-ли, когда мы все с фингалами ходили? -улыбнувшись ответил я.

– Ааа, помню-помню! Ловеласы хреновы, так вам и надо! – рассмеялась она.

– Ладно, парни, со своими советами, на месте как-нибудь разберусь, не маленький уже. А как вернусь, обязательно расскажу, что да как у меня там было. – улыбаясь сказал я.

– Приехали. – сказал отец, сворачивая с главной дороги к военкомату.

У военкомата сейчас происходил самый настоящий аншлаг. Большое количество машин стояло на парковке, около которых рядом со своими сынишками кружились родители и их друзья. Народ здесь был самый разный, кто-то в сторонке продолжал выпивать, стоя в большой компании, громко выкрикивая тосты. Где-то, прижавшись к своим парням, рыдали девушки, а также и их матери. Со всех сторон несло алкоголем, сигаретным дымом, перегаром и запахом рвоты. Парочка парней уснули на скамейках, и их стошнило прямо на себя, зрелище не из приятных, если честно. Искренне надеюсь, что эти парни из свиты провожающих и они не поедут с нами. Время было без пятнадцати девять, а в повестке было указанно, что отправка будет ровно в девять ноль ноль. На улице во всю светило солнышко и даже в футболке уже было комфортно.

– Я пойду, отмечусь о прибытии. – сказал я своим, постояв немного около машины, и направился в старое, бревенчатое, слегка покосившееся деревянное здание, покрашенное уже успевшей выцвести на солнце и покрыться трещинами зеленой краской.

Пройдя сквозь толпу людей, я подошел к открытой настежь двери, над которой белыми буквами на красном фоне красовалась надпись «Военный комиссариат».

– Ну все, прощай, свобода! – ухмыльнувшись, сказал я сам себе под нос и сделал шаг за порог.

Куда идти я знал заранее, хотя ошибиться было сложно, городок у нас маленький и военкомат ему под стать. Небольшой коридор обшитый былыми, пластиковыми панелями и постеленным старым паркетом на пол, часть которого уже отсутствует, обнажая обычные, серые от пыли доски. Четыре кабинета с красными табличками на дверях, и перед одним из них стояла очередь из двух парней. На красной табличке двери золотыми буквами красовалась надпись "Начальник военного комиссариата капитан Гребенюк Р. О.". Запах алкоголя и свежего перегара тут был куда сильнее. Да и парень, что был первым в очереди, с большим трудом стоял на ногах, опираясь на стену, чтобы не упасть. Второй же паренек был абсолютно трезв, одет в белую рубашку, черные брюки и лакированные туфли.

– Ты прям как на линейку приехал. – ухмыльнувшись сказал я.

– Какое вам дело, до моего внешнего вида? – надменно ответил мне парень и стрельнул в меня взглядом.

– Да мне плевать, если честно. – пожав плечами ответил я.

Пока я ждал очереди, осмотрелся по сторонам, разглядывая различные листовки и плакаты на стенах. Что-то вроде "приходите на службу по контракту", "Получите военную специальность", про какие-то сборы и прочую дребедень. Все это мне было до одного места. Подписать контракт? Да делать-то мне больше нечего, мне бы свой годик оттарабанить и домой.

Я стоял напротив кабинета и размышлял о том, что мне уже хочется обратно в свою деревню, а не вот это вот все. Дождавшись, пока подошла моя очередь, я достал паспорт и постучался в приоткрытую дверь, как только из нее вышел тот надменный паренек.

– Можно? – спросил я, заглянув внутрь.

– Можно Машку за ляжку! Телегу с разбегу! Козу на возу! В армии нет такого слова, у нас «разрешите»! – недовольно выкрикнул военком, наливая себе коньяк в прозрачную стопку.

Окинув взглядом военкома, я даже улыбнулся. Ну и вид у него конечно же, словно на парад пришел: белая рубашка, черный галстук, поверх этого надет армейский, зеленый пиджак с погонами или как он там называется. Еще на нем висела одна медалька на правой стороне. И у меня в памяти сразу же всплыла строчка из какого-то стиха или фильма, точно не помню "И на груди его могучей одна медаль казалась кучей".

– Так я еще не в армии. – пожав плечами ответил я.

– Ладно, входи. Фамилия, имя, отчество и давай сюда свой паспорт. – сказал капитан и, опрокинув стопку, закусил последней долькой лимона, съев ее вместе с кожурой, что лежала перед ним на блюдце.

– Семенов Дмитрий Александрович. – сразу же ответил я и протянул военкому паспорт.

Капитан открыл какой-то журнал, пробежался пальцем по строкам, нашел мою фамилию и поставил напротив нее подпись.

– Все, отметил, иди прощайся с близкими, скоро автобус подъедет. – сказал он, взглянув на часы, и опять потянулся к бутылке.

– А паспорт? – протянул я к нему руку.

– Чего? Может тебе еще автомат дать? – возмутился военком, – Все, боец, забудь. Паспорт, военный билет и все остальное только на дембель увидишь! – ухмыльнувшись добавил он, и я, пожав плечами, пошел обратно к машине.

Выйдя на улицу я увидел, как парень, сидя на бордюре, играет на гитаре мелодию, а группа пьяных парней разных возрастов в меру своих способностей и состояния завывает песню про дембелей, что-то там про то, как дембеля уезжают в родные края. Никогда я не понимал этих армейских песен, но друг мне сказал, что когда пройду срочку, то проникнусь к ним и сам начну их слушать. Пройдя сквозь толпу я подошел к рыдающей Марине, что терла себе глаза бумажным платком, облокотившись на машину, а из-за размазанной туши под глазами она стала немного походить на панду. Отец стоял рядом с ней, как и три моих закадычных друга, что сейчас весело хохотали и попивали пиво.

– Ну все, паспорт забрали, сказали ждать автобус. – подойдя к своим сказал я и обнял девушку, которая тут же прижалась ко мне.

– Димон, ты главное не очкуй! Я тебе говорю, всегда стой на своем и не бойся никого. – продолжал мне давать советы Саня, он сам полгода как дембельнулся.

– Да я не очкую. – улыбнувшись ответил я и забрал из его рук открытую бутылку с пивом.

Стоило мне сделать пару глотков, как позади меня раздался звук двигателя старого доброго ПАЗика, что подъезжал к нам и сигналил провожающим, которые мешали его проезду. Автобус был покрашен в цвет хаки и о его принадлежности к армии говорили черные номера. ПАЗик, остановившись перед входом в военкомат, открыл свои двери и оттуда вышел важный пузатый мужичок в зеленой форме и фуражке, который сразу же отправился к военкому, а за ним следом вышли еще два солдата-срочника. Судя по их виду, они очень рады оказаться тут, так как разве что не сияют от радости, глядя на нас. И стоило им отойти от автобуса, как первым делом они начали стрелять сигареты, а народ начал с удовольствием их угощать, отдавая початые пачки.

– Походу все, сейчас поедете. Давай покурим, что ли на дорожку. – предложил Леха и достал пачку сигарет, угощая всех, кроме Марины, она у меня не курит.

– Пока на распределителе будете, если что-то нужно будет, ты скажи, я привезу. – затянувшись сказал мне отец.

– Бать, да у меня вроде все есть, чего тебя гонять. До города-то дорога не близкая, но если что, наберу. – сказал я.

– Да что мне пешком что ли идти? Сел да поехал. – хмыкнул отец.

– Хорошо, спасибо. – сделав большую затяжку и выкинув сигарету в урну, поблагодарил я отца.

Через пару минут из военкомата вышел тот самый важный дядька.

– Уважаемые провожающие, у вас есть пять минут на прощание, и мы будем отправляться! – во всю глотку выкрикнул мужчина и, подойдя к урне, закурил.

И вот тут началось, девушки и мамы начали обнимать своих парней и сыновей. Слезы потели рекой со всех сторон, и Марина, разумеется, ко всему этому присоединилась, вцепившись в меня, словно я не в армию ухожу, а на войну.

– Димочка! Я буду очень скучать, буду дни считать и ждать тебя! А если не сильно далеко будешь служить, то обещаю навещать тебя и на присягу обязательно приеду! – начала причитать Марина.

Парни и отец не мешали нам, а просто стояли в сторонке и смотрели по сторонам.

– Хорошо, как что узнаю, я позвоню или напишу. – поцеловав ее в губы, ответил я.

– Призывники, подойдите к автобусу! – громко скомандовал военный.

– Ну все, я пошел! – улыбнувшись сказал я, отпрянув от Марины, пожал руки друзьям, крепко обнялся с отцом и, взяв свой рюкзак со всем необходимым, пошел к автобусу.

– Товарищи новобранцы, сейчас я буду зачитывать фамилии! Услышав свою фамилию вы должны громко и четко выкрикнуть «Я» и затем войти в автобус! – перекрикивая толпу кричал мужчина в форме, а два солдата, что были с ним встали у дверей автобуса.

В этот момент начался самый экшен. Военный громко называл фамилии, парни отвечали ему и отправлялись в автобус, правда не все, некоторых пришлось заносить внутрь тем самым солдатам, теперь хоть ясно, зачем их сюда притащили. И чем больше нас заходило внутрь автобуса, тем громче кричала толпа. Услышав свою фамилию я выкрикнул «Я» и, поправив рюкзак, махнул своим рукой, а затем вошел в автобус и занял свободное место, предварительно закинув свою ношу на полку. Стоило всем призывникам оказаться в автобусе, как народ облепил его со всех сторон. Пьяные парни и мужики зачем-то начали его раскачивать, словно хотели перевернуть. Девушки и матери рыдали, вытирая слезы платками, а те, кто не толкал автобус выкрикивали какие-то советы.

– Петров, давай поехали от греха подальше! – громко скомандовал военный водителю, что тоже был срочником и тот, кивнув, завел машину и начал плавно отъезжать от военкомата, постоянно сигналя провожающим нас людям.

Осмотревшись по сторонам я насчитал двадцать человек призывников, кто-то уже разговаривал по мобильнику, кто-то спал, а кто-то украдкой попивал пиво или коктейли из алюминиевых банок. На заднем ряду сидений уселась троица парней, что были навеселе и один из них был с гитарой.

– Парни, я специально для этого момента вчера песню выучил! – ехидно улыбаясь сказал он, глядя в окно на провожающих, провел пальцем по струнами и затянул.

В окне автобуса поплыл е##ный военкоматА телки тупо сбились в кучу, машут, что-то кричатНу что ты – в армии, на##й?О-о, теперь ты в армии, на##йО-о-о-о-оТы, сука, в армии, на##йНа##й, е

– Слышь, маэстро! Глуши свою шарманку, пока я тебе ее об голову не разбил! И до распределителя, чтоб была тишина в автобусе! – громко выкрикнул наш старший, а после откинулся на спинку поудобнее и спустил фуражку на глаза.

–Теперь ты в армии. – улыбнувшись обратился я к музыканту.

– На##й! – хором сказал весь автобус и поднялся дикий хохот.

Военный же никак на это не отреагировал.

Ну что, началось? Двадцатое апреля две тысячи одиннадцатого года, отсчет пошел. Пока мы едем, думаю, стоит немного вздремнуть, до распределительного пункта нам ехать часа четыре, так что поспать можно. Закрыв глаза, я анализировал и собирал воедино все слова про армию и советы друзей, что и как лучше делать. Сам же я про службу не знаю ничего, по сути, все мои познания ограничены сериалом «Солдаты», который я смотрел вечером по телевизору. Отец у меня не служил, из родственников военных у меня нет. А все истории своих знакомых про службу в армии нужно делить на два, все же рассказать и не приврать, все равно, что историю испортить. Ну хоть я научился хорошо завязывать портянки, два вечера на это потратил, как сказал мой друг, если плохо завязать, все ноги потом сотру. А все придется познавать самому, ну ничего, я не первый и уж точно не последний в подобной ситуации.

Но есть и положительные моменты, хоть на год от этих огородов, бесконечных деревенских забот отдохну. А то грядки вскопай, картошку посади, потом ее еще полоть, жуков этих колорадских собирать, то еще занятие. И это не беря в учет, сенокосы и заготовку дров, все лето насмарку, хоть от родителей и съехал, но, один черт, приходиться приезжать и помогать.

Сборный пункт.

– Подъем, бойцы! Конечная! – громким басом выдал вояка, всего три слова, но каждое словно кувалдой ударило по голове.

Открыв глаза я посмотрел в окно и увидел классический бетонный забор, по верху которого была натянута колючая проволока. Сам автобус сейчас стоял напротив ворот, а какой-то молодой, прыщавый паренек в зеленом, пиксельном камуфляже сейчас, держа в руках черенок, к которому приделано автомобильное зеркало обходил машину вокруг, видимо осматривал днище. А после он подошел к воротам, поставил свой инструмент на землю, облокотив его об стену, и принялся открывать обе створки по очереди.

Моя голова сейчас туго соображала и слегка побаливала, а во рту была пустыня и к тому же в нее как будто бы кошки нагадили. Привстав с места, я потянулся к рюкзаку и достал из него бутылку с минералкой. Отвинтив крышку, я сразу же припал к горлышку бутылки и жадно впился в нее. Выпил за раз почти половину полторашки, мне стало немного лучше, и я осмотрелся по сторонам, почти все мои собратья по несчастью делали то же самое. А остальные либо все еще спали или же вглядывались в лобовое стекло автобуса, чтобы увидеть те горизонты, которые нам открыл тот солдатик.

Хрустнув коробкой автобус, издавая истошные звуки двигателя, тронулся с места и начал заезжать на территорию. Все, кто бодрствовал, разом припали к окнам, я же сидел у него, поэтому как и все начал осматривать то место куда нас везут. Территория оказалась очень маленькой: большая заасфальтированная площадка, примерно сто на сто метров и три двухэтажных здания, на этом все. На каждом здании висели таблички с надписями, "Столовая", "Штаб", "Казарма" вот и вся песня. Автобус подъехал к зданию штаба и остановился.

– Выходим, строимся! – крикнул военный, выходя первым из автобуса, и сразу направился в штаб.

Все, похватав свои вещи, ринулись на улицу, поскорее подышать свежим воздухом, а то кондиционера в древнем ПАЗике предусмотрено не было и внутри было, мягко говоря, душно. Стоило сойти со ступеней и вздохнуть полной грудью, как те два солдата, что ехали с нами, начали выступать.

– Так, духи позорные, вы товарищей своих забыли! – надвинув свою кепку на затылок, ехидно скаля зубы выкрикнул один их бойцов, что стоял около дверей.

– Они нам не товарищи. – отмахнулся какой-то полноватый паренек в спортивных штанах и белой футболке.

После чего достал из кармана пачку сигарет, желая закурить.

– Слышь, обезьяна! Ты что, на плацу закурить вздумал?! – выкрикнул второй боец, сделав к пухляшу несколько шагов.

– На чем? – нахмурившись, уточнил он.

– На плацу! Запомните уроды! В армии курить можно только в курилках и нигде больше! Особенно вам и особенно ближайшие полгода! – начал нам объяснять боец, но никто из нас разумеется ничего не понял.

В общем и целом, троих спящих бойцов все же пришлось вытаскивать на улицу, разбудить их пытались, но все это было бесполезно. Так, что их просто уложили на асфальт подложив им под головы их же сумки.

Минут через десять из штаба вышел вояка, который привез нас сюда, и, пожелав нам удачи, вошел в автобус махнув своим солдатам рукой и те последовали за ним. Двери автобуса закрылись, двигатель затарахтел и транспорт покинул территорию. А к нам присоединились новые действующие лица, перед нами в камуфляже, берцах и фуражке стоял мужчина, окидывая нас взглядом и держа в руке красную папку. Позади него стояли два солдата-срочника, в такой же форме, но у них были другие ремни, с начищенными до зеркального блеска латунными бляхами, на которых красовалась пятиконечная звезда. Еще я заметил интересный факт, погоны у них были не на плечах, а один на груди, второй на правом предплечье. У одного срочника была одна латунная галочка, у второго их было две, а у офицера было три зеленых звездочки.

– Здорово парни, меня зовут старший лейтенант Павлов. Сейчас сделаем перекличку, и я объясню, что будет происходить дальше. – безразлично окинув нас взглядом обратился ко всем офицер.

После чего открыл папку и начал перекличку. Ответить могли, разумеется, не все, так как троица продолжала спать беспробудным сном, не реагируя ни на торможения, ни на поливание водой и даже пощечины.

– А лихо они нахерачились. – покачал головой улыбнулся старший лейтенант, – Ладно, хрен с ними, сейчас выкладываем все содержимое сумок на землю для осмотра. Если у кого-то имеется алкоголь, наркотики, ножи, опасные бритвы или иные колюще-режущие предметы, то сдайте их добровольно. И товарищам помогите, раз они сами не в состоянии. – продолжил старлей, указав на спящих парней.

Мы начали послушно все выкладывать перед собой, а вот те два срочника, что стояли позади него, начали словно стервятники в пустыне жадно осматривать наши вещи. Сумки спящих забулдыг мы открывать отказались, но срочники все сделали сами. Из запретного нашлось несколько бутылок водки, пара банок пива и четыре банки ягуара, а так же пара небольших складных ножей. Все это офицер сложил в полиэтиленовый пакет.

– Теперь объясняю вам, что дальше. Сейчас младший сержант Смирнов и ефрейтор Антонов отведут вас в казарму. Там вы сможете отдохнуть с дороги, умыться, кому нужно, и сходить в туалет. Сегодня вечером или завтра утром вас переоденут в форму, гражданку можете выкинуть или передать родителям если они сюда к вам приедут. Часы посещений с девяти до одиннадцати утра. В остальном, слушайтесь старших товарищей. – указал он пальцем на давящих улыбки солдат, – Далее вам доведут куда и когда вы отправляетесь. На этом все. – сказал офицер и, взяв в руки пакет, пошел в штаб.

– Ну что, парни, добро пожаловать! – улыбнувшись сказал младший сержант Смирнов. – Айда в казарму и товарищей своих не забудьте. – добавил он, засунув руки в карманы, и насвистывая какую-то мелодию пошел вперед.

– Б#я, я их знать не знаю, но они меня уже за##али! – выругался здоровенный, под два метра ростом паренек, глядя на три отвисающих тела, спящих в пьяном угаре.

– Это уж точно. – согласился я.

Спящих подхватили под руки и подняли, а я и еще два парня взяли по дополнительному рюкзаку. Затем мы вошли в деревянную дверь казармы и оказались в плохо проветриваемом помещении, где было душно, опять же пахло перегаром и потными носками. Сразу напротив входной двери было небольшое помещение в котором, куря сигарету и болтая по телефону, сидел офицер, это я понял по звездочкам у него на погоне. Смирнов кивнул ему и повел нас в сторону, мы оказались в широком помещении, в котором были составлены двухъярусные кровати, заправленные синими одеялами с тремя черными полосками в ногах. Помимо нас в помещении было много подобных нам бедолаг, что не понимая, что тут вообще происходит слонялись туда-сюда, а некоторые из них уже щеголяли в новенькой форме и зеленых резиновых тапочках.

– Так, занимайте свободные шконки, если хотите курить, то перед входом, я думаю, вы заметили курилку. Без разрешения никуда не уходить! Если что-то нужно я или ефрейтор Антонов будем находиться поблизости и заходить к вам. – обратился к нам Смирнов.

А после подошел ко мне и отвел в сторону с центрального коридора.

– Ты что? – нахмурившись спросил я.

– Тише ты, спалишь нас. – шикнул он и выхватил у меня из рук рюкзак, который принадлежал спящему бойцу.

Затем он поставил его на кровать, открыл и вытащил из него бутылку водки сразу же засовывая ее за пазуху. А затем вдогонку прихватил палку колбасы, пару огурцов и батон с майонезом.

– Ты что творишь то? – недовольно спросил я.

– А чего офицерам только призыв праздновать? Мы тоже люди. – оттолкнув меня в сторону сказал он и кивнул Антонову, после чего они удалились их помещения.

– Надо офицеру рассказать, что они водку спрятали и еду украли. – озвучил свои мысли, тот самый паренек в рубашке, которого я видел в военкомате.

– Тебе что, больше всех надо? Сиди молча, стукачей нигде не любят! – толкнув паренька высказался худощавый парень в синих джинсах и черной футболке с надписью Metallica.

– Ну это же не по правилам? И то, что ты меня сейчас толкнул, это неуставные взаимоотношения между прочим! Это статья! – насупившись и покраснев возразил паренек.

– Я очень сильно надеюсь на то, что мы с тобой не поедем в одно место и с этими тоже. – посмотрев на паренька, а затем на троицу, которую закинули на кровати, сказал я.

– Точно, братан. – кивнул мне здоровяк.

– Вы как хотите, а я пожалуй пойду покурю. – закинув свой рюкзак на второй ярус кровати, сказал я.

До самого вечера была настоящая тоска, но все же наблюдать за происходящим было забавно. Люди тут делились на три типа. Первый – это те, что чувствовали себя словно рыбы в воде, они не напрягались, общались с вояками, узнавая побольше информации. Второй тип людей – это такие, как я, мы держались обособленно, и присматривались к происходящему, ну и третий тип – это маменькины сынки, вот кому будет тяжело, так это им. Мы еще и присягу то не приняли, а их уже начали шпынять по углам. Четверо таких как раз сейчас активно моют пол, а еще парочка наводит порядок в туалетах. Меня тоже хотели заставить, какой-то сопливый паренек, но уже одетый в камуфляж подошел ко мне и, мол, давай иди, пол мой, а то я вчера мыл, сейчас твоя очередь. Но на меня где сядешь, там и слезешь, послал его куда подальше и пригрозил физической расправой, если еще раз хоть приблизится ко мне. Результат – он, вытирая рукавом пот со лба, полирует пол до блеска.

Однако местные срочники сегодня просто сияли от радости, они активно искали доверчивых парней и разводили их на все, что только было можно. Меня так же пытались заинтересовать различными заманчивыми предложениями, но я отнекивался. Чаще всего предлагали остаться служить тут. Мол, я сейчас ухожу на дембель и старшина поручил найти себе среди новичков замену. А мне ехать далеко, сам понимаешь, с пустыми руками не хочется, надо маме цветы купить, да поесть чего в дороге и все в таком духе. Многие пареньки начинали доставать свои кошелечки и в надежде остаться служить рядом с домом и добровольно отдавать деньги. Только перед отправкой на другой конец нашей необъятной родины они понимали, что их просто кинули. Как говорится, лох не мамонт, лох не вымрет.

Сводили нас еще и на ужин, еда, скажем так, не очень: какой-то рис с куском жареной рыбы, сливочное масло в виде шайбы, белый хлеб и кружка чая. Разумеется, после домашней еды есть это никто не хотел.

Вечером всех построили на плацу, пьяная троица кстати к этому времени уже очухалась и получила парочку лещей от особо переживавших и таскавших их бренные тушки товарищей. Нас выстроили и начали зачитывать фамилии, а мы, услышав свою, громко выкрикивали букву "Я". Это называется вечерняя поверка и, как начали говорить парни, осталось таких еще триста шестьдесят четыре. После поверки нам дали пять минут на перекур и всех загнали в казарму, сказав, что в десять часов будет отбой и до утра на улицу больше никто не выйдет.

Достав из рюкзака зубную щетку, пасту и полотенце, я сложил свою одежду на кровати и пошел умываться. Точнее, сначала я встал в очередь, видимо эта казарма не рассчитана на такое количество людей. Умывальник тут был самый обычный, небольшая комнатка выложенная белым кафелем, по стенам которой располагалось десять раковин. Душ, к сожалению, предусмотрен не был. Срочники кстати говорили, чтобы мы наслаждались моментом, так как горячей воды мы кроме как тут больше не увидим до дембеля. Умывшись, я сходил по малой нужде, опять же предварительно отстояв очередь, на такую толпу было всего семь кабинок и ни одного писсуара. Запах стоял просто ужасный, даже в туалетах, что стоят у вокзалов запах поприятнее будет, но делать нечего, приходится терпеть.

Ночь вышла не очень спокойной. После того, как в десять вечера выключили свет, спать никто и не собирался. Люди за день, а некоторые тут находились по два-три дня, уже разбились на группы по интересам. Я же, лежа на своем втором ярусе, поболтал с Мариной, что ревела в трубку, созванивался с друзьями и поговорил с родителями. А после попытался заснуть, но когда больше сотни человек галдит на всю казарму, это сделать сложновато. И… понеслась, народ начал кипятиться, слово за слово и человек десять выскочили на центральный проход и пошли в рукопашку. Дежурный офицер сразу же выскочил из своей "дежурки" и принялся разнимать, за что ему наотмашь прилетело чьим-то кулаком прямо в нос, и он, отскочив в сторону, громко заорал и достал из свой кобуры пистолет. Вот этот аргумент для всех показался убедительным.

– А теперь все заткнулись и рассосались по шконкам! – продолжал он орать.

Теперь, в полной тишине, я наконец-то смог уснуть и сделать для себя определенные выводы. Выводы были простыми, сейчас я вообще не мог понять, что происходит вокруг, все это что-то среднее между цирком и летнем военно-патриотическим лагерем, в которые я катался пару раз, когда еще учился в школе.

Всем на всех тут все равно, самые продуманные во всю ищут, кого бы поудачнее развести на деньги. Некоторые начитают уже во всю глумиться над парнями, которые не могут ответить. Офицеры здесь почти ко всему равнодушны, во всяком случае до тех пор, пока не начнется очередная потасовка. А солдаты, которые здесь служат, словно шакалы всюду рыщут в поисках наживы, такой как еда, сигареты и деньги и алкоголь, если повезет. Также я понял, что не стоит испытывать судьбу и конфликтовать с офицерами, как минимум потому, что они вооружены.