Czytaj książkę: «Восставший», strona 13
–Я не пойду. – испуганно сказал Антон
–Да брось. Когда ты в последний раз катался на горках? В пять, в шесть лет?
–Это ты на них каталась. А я не собираюсь.
–Два билета, пожалуйста. – обратилась Лена к кассиру, нетерпеливо выглядывающему из красной полосатой будки.
Лена усадила Антона в сиденье первого вагона, и сама села рядом с ним. Пульс Антона участился, а дыханье сбилось, и он начал жадно проглатывать воздух. Антон пытался встать, но ремни безопасности уже застегнулись, и он был уже не в силах что-либо с этим сделать.
–Все хорошо. Не бойся. Ты все равно ничего не изменишь. – шепнула Лена детским голосом и нежно взяла руку Антона
Вагоны начали постепенно набирать скорость и высоту. Мучительно долго длился подъем к вершине параболы с которой им предстояло съехать с неимоверной скоростью. Предчувствие, что спуск будет непростым испытанием для Антона усиливалось в нем, когда из поля зрения исчез сначала парк, а потом и город стал лишь маленькой, едва заметной на земле точкой. Вагонетка наконец достигла вершины и наступила секунда равновесия, после которой она бросилась вниз. Ветер летел Антону в лицо, заставляя его щуриться, а колеса вагонетки высекали искры, похожие на пламя, словно она неслась прямо в ад. Антон вопил и кричал, вцепившись в ремни, в то время как Лена восторженно раскидывала руки. Когда же она вернулась в изначальную точку Антон собирался облегченно вздохнуть, но вагонетка снова набирала ход уходя в небо. Это повторялось десяток раз пока время, указанное на билете в 20 минут, не истекло. Вагонетка остановилась, и Антон выполз из нее со сложенными в локтях руками.
–Да уж. Действительно – воспоминания субъективны. Теперь понятно, почему ты не катался. – восторженная Лена обратилась к Антону – Если бы я запомнила горки такими, я бы тоже боялась. Но тогда там было метров семь в высоту, может чуть больше. Мне тогда этого откровенно не хватило. Зато я навсегда запомнила бы тебя плачущего. – Лена оглядела парк – Ну, куда дальше?
–Никуда. – ответил побледневший и трясущийся от остаточного страха Антон – Давай немного посидим.
–Мы ведь последний раз видимся. Я хочу побросать мячики в бутылки, поесть самсы, пострелять с воздушного ружья, пообщаться с людьми, возможно. Давай, не сиди. – Лена вновь схватила Антона за руку – Я без тебя никуда.
Вымучивая себя Антон ходил за ней следом и наблюдал, как народ начинал рассасываться и парк медленно умирал. Постепенно уехали Аниматоры, закрылись палатки с едой, а дети были загнаны домой. Когда небо загорелось костром в парке едва ли можно было встретить больше двух прохожих в час.
–Вот и закат. – порадовалась Лена
Усадив Антона на скамейку, она положила голову ему на плечо и пришептывала на ухо:
–А теперь история. Помнишь я когда-то обещал тебе?
–Извини?
Лена повернулась к Антону и уставилась на него пустыми глазницами. Схватив его в обнимку, она начала вытягиваться в росте и удлинять свои руки и ноги. Ее голова исказилась и стала похожа на череп оленя.
–Она любила тебя! Больше всех на свете. – сказало существо троящим голосом Лены, Антона, и еще одного неизвестного существа – Каждую ночь она засыпала с мыслью, что в машине был не ты, что вот-вот ты вернешься. Ты бросил ее. Оставил ее в этом жестоком мире. Но не просто оставил, а забрал с собой в могилу частичку ее самой – ту, которую она дала тебе. Смешно рассказывать, но все это ты начал ради того, чтобы сэкономить пару секунд на перекрестке. Ты монстр, Антон. – едва сдерживая смех сказало оно
–Я знаю. – уставши ответил Антон
–Даже не будешь отпираться и просить прощения?
–Я слишком устал. Лену уже не вернуть молитвами и просьбами. Прощение нужно только мне. И ты – не она.
–Ты удивляешь меня. Кажется, ты начинаешь понимать.
Тело монстра возвращалось в исходное положение издавая звуки ломающихся костей и снова стало похоже на Лену. Приняв изначальную форму, она повела себя так, будто ничего не заметила и продолжала сидеть и насвистывать песню, которую Антон слышал в момент аварии.
–Я люблю тебя. – Лена ласково шепнула Антону на ушко
Эти слова стали ударом озарения для Антона. Покорежившись от них Антон встал со скамейки.
–А я тебя нет. – сказал он
–Что? Что ты такое говоришь? – спросила Алиса
–Да. С самого момента пробуждения я понимал, что уже ничего не будет. Просто не хотел в это верить… Мне было страшно… Мне нужен был якорь, что будет удерживать меня, и ты им стала. Но я желал тебе смерти. Не потому, что я тебя ненавидел, а потому, что не мог тебя отпустить. Ты душила меня все это время и приносила лишь страдания. Как и я тебе. Ты могла быть с толей, или с кем угодно еще. Забыть про меня, но я не давал тебе этого сделать. Во всем виноват лишь я. Но наконец-то я свободен.
–Ты понял. – голос Лены вновь затроил – Ты наконец-то все понял.
–Да. Дмитрия Валентиновича, Толика, Софью из клуба, и многих других – всех их мне нисколько не жаль. Я просто боялся, что Антон умрет. Как это было с тем человеком на чердаке.
–Да…Ты близок! Может, ты даже догадался, кого видишь перед собой?
–… Ты, это я. Безжалостный убийца, которого не гложет ничего. Тот, кто не чувствует сострадания и не испытывает боли. А я – остатки Антона.
– …Две сущности, сосуд один, но вскоре мы единым целым будем… Ты позабавил меня, Антон. Наш с тобой спектакль окончен… Значит, можно убрать декорации.
Солнце упало за горизонт и на мир упала непроглядная тьма. Антон остался один в бесконечной черной пустоте, зависший между ложью и истиной, между жизнью и смертью.
Очнулся Антон через много часов, когда луна завершала свое шествие по небу, уступая своему неизменному сопернику. Небо постепенно окрашивалось в лазурь. Антон бежал не зная куда, просто для того, чтобы не быть свидетелем того, что натворил. В ванной комнате квартиры на четвертом этаже, где по роковой ошибке никто не запер окно, лежало тело некогда бывшей ему возлюбленной девушки.
В приступе беспамятства ноги принесли его прямо к Алисе. Неожиданно для нее он упал к ней на колени и начал рыдать. Когда она спрашивала, что с ним происходит он пытался ответить, но получался лишь невразумительный бубнеж, прерываемый всхлипываниями. В итоге Антону набралось сил выдавить из себя: "Я убил ее… Зачем я это делал?" и услышав это Алиса попросила Виктора о помощи.
Когда он пришел Антон уже прекратил истерику. Он сидел, уставившись сквозь стену и не реагировал ни на чьи слова.
–Послушай, Антон. – взглядом Виктор попросил Алису выйти за дверь – Я должен тебе рассказать кое-что… Четырнадцатое Августа не только день смерти всей моей семьи, но и день моего второго рождения… Я знаю, каково тебе.
Виктор был первый, на чьи слова обернулся Антон.
–В своей могиле я никогда не был… После развода я не видел детей много лет. И последний раз мы встретились на похоронах… на моих. – Виктор задрожал в голосе – Мое тело нашли не сразу, потому что я жил один. Я очнулся в гробу и надо мной стояли люди со свечами. Я испугался и не помню, что было дальше. Но когда я очнулся, то увидел, что под моими ногами лежит мой сын, моя дочь, и моя жена. Я тебя очень хорошо понимаю… Тогда я струсил и убежал. Даже не смог взглянуть на них. Очень долго я слонялся бесцельно по улицам и видел толпы таких же как я. Отчаявшись я хотел сбросится с моста и разбиться о воду. И вот, когда уже оставалось только чуть наклониться вперед, Алиса не дала мне этого сделать. Может она и тебя вытащит?
–Ты винишь себя за то, что сделал. Ты их любишь. А я нет. И я не виню себя за ее смерть.
–Так почему же ты тогда плакал?
–Потому что больше у меня от себя прежнего ничего не осталось.
–Но у тебя осталась память о ней. Ты хочешь остаться собой прежним? Так храни ее.
–В том то и дело – Антон и Витя давно умерли. По земле шастают лишь их пустые оболочки. Незачем нам память о себе прежнем. Потому что никакого прежнего человека нет. Мы с тобой лишь осколки личности давно умерших людей. Их души горят в аду. И эти воспоминания не приносят ничего кроме боли, как нашей, так и тех, кого мы любили. Ты бы давно поехал в свой Мурманск. И я бы тоже что-нибудь придумал, но точно бы не слонялся под окнами Лены вечерами. И она не умерла бы по моей вине.
–Ты об этом хотел поговорить тогда на кладбище?
–Нет. Об Алисе.
–Тогда позволь закруглить. Ты слишком заумно прикрываешь собственные грехи. Отделяешь себя от Антона, только лишь бы считать себя хорошим человеком. Жертвуешь человеком в себе, соглашаешься на его смерть, и ради чего? Чтобы сбежать от ответственности. И не важно сохранил ли ты так называемую душу Антона или нет – ты все равно остаешься мыслящим существом с памятью того, кем ты был, и все твои решения, это продолжения решений Антона Викторовича. Заманчиво признать себя мертвым не так ли? Но это точно не мой путь. Я считаю себя живым. Немного. Мои руки по локоть в крови невинных, и все это сделал Витя – то есть я, и это грузом ложится на меня, но…, наверное, я заслуживаю жить, как и все…как и ты. Так почему же ты уходишь от ответственности? Или тебе комфортнее быть мертвым?
–Ты, вроде бы, хотел меня подбодрить. Но ты просто перекладываешь свои переживания на меня. Ты пытаешься ответить на свой вопрос, а не на мой.
–Да. Извини. Я… в общем этот вопрос…Неважно. У тебя все будет хорошо. Хотя, ладно, не буду врать – приемлемо, в лучшем случае. Но давай не будем об этом. Ты ведь что-то говорил об Алисе…
–Кажется она мне нравится. Не уверен… Наши взаимные намеки… или не намеки. Я не знаю. Я хочу сказать – недавно я поймал себя на мысли, что мне очень нравится с ней.
–Неужели дошло? Не знаю, как ты не заметил, но мне уже прямо неловко от встречи с вами двумя – чувствую себя третьим лишним.
–Я думал это все шутки.
–И я. Но, чем больше подобных шуток, тем меньше вероятность что это шутки. Ты нравишься ей, я в этом уверен. Даже не знаю за что. Но теперь, когда тебя ничего не удерживает, может попробуешь?
–Ты не имеешь права давать такие советы. Все цепляешься за свою умершую семью и в то же время предлагаешь мне забыть о Лене. Ты лицемер, Витя.
–Нет. Я не лицемер. Просто ты глупец. Не смешивай в голове "принять случившееся и двигаться дальше" и "забыть".
–Да уж кто бы говорил то? Что-то я не увидел, чтобы за тридцать лет ты двинулся дальше.
–Знаешь, что? Поеду я в свой Мурманск. Только прекрати упоминать о моей семье.
–Ты как-то очень охотно идешь на этот шаг.
–Да потому что знаю, что ты прав! Видишь – я не лицемер. Я ведь любил их больше всего на свете, но их уже давным-давно нет. Даже их тела обратились в пыль. Почему ты спросишь я не поехал в Мурманск? Потому что я ухаживаю за могилами, в которых одна пустота. И я знаю и признаю, что советую тебе то, на что сам не способен, ибо я слаб и меня тянет вина. Кто знает, может поэтому я помог тебе тогда – хотел стать твоим наставником; научить тому, чего не умею. Или я просто устал от тягот одиночества. Одиночества своей участи. Хочу признаться: Я был очень опечален, узнав, что твоя подруга мертва, но я не могу сказать, что не был рад этому глубоко внутри себя. Теперь наша участь сходна. Я хотел поделиться с тобой, когда шел сюда, и не дружба, а мой эгоизм вел меня. Я думал, что если приму и прощу тебя, то смогу принять и простить себя.
–И как? Помогло?
–Нет. Не помогло. Но теперь я точно уверен, что мне здесь нечего делать. Мысль уехать подальше от этого проклятого места, по правде сказать, давно меня гложет. Но здесь Алиса, а теперь и ты, так что, вероятно, это опять самообман и никуда я не поеду. Привязчивый я слишком. А вы – все что у меня есть.
–А если мы поедем все вместе? Рванем на все четыре стороны. Хоть в Мурманск, хоть в Америку.
–Нет. Теперь вы с Алисой повязаны друг с другом. Я буду лишь обузой со своими мечтами. Наши дороги в скором времени разойдутся сами собой. Может быть тогда мне хватит решимости.
–Так ты все-таки думаешь, что мне нужно признаться Алисе?
–Естественно. Не знаю, чем вы там вместе будете заниматься с вашей физиологией, но любовь, это всегда прекрасно. Ты ведь не ко мне пошел плакаться… Я не обиделся, если что, просто говорю. Так что давай-ка пойду я, а ты хватай корову за вымя… Уф. Хорошо, что меня только ты слышишь – звучало не очень красиво.
Виктор вышел из кабинета оставив их разговор втайне от любопытной Алисы, хотя и едва сдерживался, чтобы не сделать признание за Антона.
–Все. Здоров Гаврик. – сказал он ей и ушел к себе домой в сопровождении теплого предосеннего дождя
Алиса вошла в комнату и увидела трясущегося от волнения Антона.
–Ну как? Тебе помогло? – спросила она Антона
–Да. Более чем. – Антон мялся и не мог начать – Алиса…
–Мне жаль твою подругу. Я правда хотела бы тебе помочь это пережить, но не представляю, как.
–Ты можешь. Мне нужно тебе кое-что сказать… признаться.
–О, нет. Это же не то, о чем я думаю? Что он тебе вбил в голову?
–Подожди. Ты мешаешь мне сосредоточиться… В общем я… тебя люблю.
–Все-таки то, о чем я думаю… Это неправда Антон. Я просто красивая и ты купился на это. Внутри я сущий монстр.
–Ты самый хороший человек из всех, кого я сейчас знаю. Ты все время помогала мне безвозмездно, хоть и притворялась, что совершаешь сделку. Тебе претит убийство людей. Ты делаешь огромный труд доставая наркотики и заведуя целым заведением только лишь для того, чтобы люди не умирали.
–Не умирали… У этого есть и обратная сторона. Они приходят ко мне, и я даю им наркотик, затем они приходят еще, и еще, а потом перестают. Что бы с ними не происходило в этот момент – их жизнь заканчивается. Начинается медленное увядание, и оно гораздо хуже смерти. Мы рождены чтобы приносить страдания в этот мир и от этого не уйти. Такого человека как я любить преступно. А Миша? Чем он заслужил то, что я с ним делаю. Который день он из-за меня прячется по подвалам.
–В этой Ситуации нельзя поступить по-другому. Из всех возможных путей ты выбрала самый трудный, потому что не могла позволить себе сделать иначе. И не внешность определяет мои чувства, а твоя стойкость.
–Считаешь, что не внешность определяет твои чувства? Докажи.
Алиса закрыла на ключ дверь кабинета и встала напротив Антона. Набрав в грудь воздуха, она торопливо и неуверенно расстегнула пуговицы на своей красной рубашке под которой виднелись бледно-розово-синие пятна. Когда на пол упал ее бюстгальтер и она раскрылась перед Антоном он увидел, что это были ожоги. Они покрывали все пространство ее тела от ключиц до самого низа живота, только шея была не тронута. Гладкий у обычного человека живот, у Алисы был похож на скомканное одеяло из обожженной плоти, а на ее упругой груди не было сосков – вместо них были розово-синие завихрения. Алиса стояла перед Антоном, и каждая секунда, похоже казалась ей вечностью. Ее измученное тело выглядело максимально негармонично рядом с идеальным фарфоровым лицом и обворожительными огненными волосами, падающими ей на плечи. Антон смотрел и не мог поверить, что такое возможно. Инстинктивное чувство отвращения перебивалось в нем радостью открытия души любимого человека и становилось от этого еще более значимым. Стараясь не смотреть на Антона Алиса едва сдерживая плачь спросила:
–Ну как тебе?
–Алиса. Я…– Антон дрожал еще сильнее ощущая невиданный им до этого холод – …Ты прекрасна.
–Антон… – не выдержав она рыдая бросилась к Антону
Заключенный в объятия обнаженной Алисы Антон чувствовал неописуемую радость. Здесь, в по-прежнему новом для него жестоком мире наконец-то нашлось место для любви.
Стрелки на часах Алисы закрутились как волчок, не скованные более тяготами жизни. Они пролежали в объятиях бессчетное количество часов наслаждаясь друг другом и забыв обо всех страданиях, что пережили.
Когда наступил вечер и настала пора расходиться Антон положил голову на колени Алисы и спросил ее:
–И мы теперь будем счастливы?
–Наивный… Конечно же нет. – ответила Алиса – Сегодня наш последний час вместе.
–Почему? – спросил Антон уже заведомо зная ответ на вопрос
–Потому что мы всегда будем приносить другим страдания, и друг другу тоже. Мы не созданы для счастья, пойми это. Но теперь я буду жить зная, что где-то там живет человек – не вампир, не альг'гаил, и не монстр – который меня любит, и которого я люблю.
–Я тоже. – Антон встал с кровати и направился к выходу – Прощай, любовь моя.
Глава 5. Конец всему
Иллюзия возможного счастья развеялась. Антон бродил по пропитанному сыростью городу в свете тусклых уличных фонарей, находя в непроглядном вечернем тумане отражение своей потерявшейся души.
Отчаяние ли завладело Антоном, когда он спокойно, не обращая внимания на то, как он сейчас выглядит, ходил среди людей, иной раз вселяя ужас в тех, кто на него посмотрит? Наверное, нет. Сейчас внутри него не было места для отчаяния, и вообще для чего-либо. Огромная зияющая дыра была в том месте, где внутри вечно молодого, но мертвого тела должен был быть Антон. И попав внутрь этой дыры, уже ни одна эмоция не имела шанса выбраться.
С каждым шагом к Антону добавлялось по пятой части от его веса. Смертельно уставший он завернул в сквер, где упал на ближайшую от входа скамейку, на которой располагалась разношерстная компания друзей из шести человек – четверо молодых парней и две девушки – они обсуждали, по всей видимости, забавную историю, связанную с одним из их компании, из-за чего он был единственным, кто не смеялся, когда по их несчастью к ним присоединился измученный Антон.
Они не видели его лица, так как оно было закрыто капюшоном, поэтому не бросились убегать.
–Не видишь, занято? – обратился к Антону ближайший к нему участник компании
–Если надо, сядешь на другую лавку. Мне плохо.
–Ты перепил что ли, мужик? – спросила девушка с другого конца скамейки
–Нет. В душе мне плохо. Если она у меня есть.
–Все понятно. – подхватил кто-то по середине – Очередной ''не такой как все''. Что такое? Биполярное расстройство? Депрессия замучила? Или ты мертв внутри с десяти лет? Освободи лавку и иди страдай куда-нибудь еще.
–Удивительно, но ты почти угадал. Только мертв я снаружи.
–Может тебе по башке настучать? – спросил ближайший к нему
–Два месяца назад я умер в аварии. Затем я воскрес, лишь для того, чтобы приносить несчастие и боль. Мне нравится это делать, и, если вы не уйдете с этой несчастной лавки, я открою вам все грани этого чувства.
Антон повернулся лицом к сидящей на лавочке компании и улыбнулся, намеренно обнажив свои зубы и вытаращил желтые, словно принадлежавшие бешенной собаке глаза.
–Пожалуйста… не надо. – все как один умоляли Антона, от страха опрокинувшись через скамейку
–Сейчас вы умрете. Один за одним вы будете испытывать адские муки, возвращая мне человеческий облик, а затем один из вас станет таким же.
Бывшие пять минут назад друзья бросились убегать в разные стороны позабыв друг о друге в надежде спасти свою шкуру. Увидев это Антон негромко рассмеялся.
Упав на наконец освободившуюся скамейку Антон расслабленно раскинул руки на ее спинке и запрокинул голову. Мысли крутились в его голове, но не имели четкого оформления, скорее они были похожи на туман, как тот, что стоял этим вечером. Стоявший в голове и на улице он приятно обволакивал Антона освобождая его от тягот лишений. Закрыв глаза, он лежал поглощенной прохладой тумана до тех пор, пока не почувствовал чье-то прикосновение на своем лице. Антон открыл глаза и увидел желтый листик, прилипший к его носу. Тополь над его головой зашелестел, хотя не было ветра и вскоре Антон стал свидетелем цепной реакции из первых осенних листьев, где один листок зацеплял два, а два сбивали четыре.
До чего может быть красива умирающая в медном огне природа… Невольно оказавшись в эпицентре листопада Антон осознал всю скорбную красоту жизненного цикла. Подобно огненной волне кружились листья вокруг него, подчеркивая контраст Антона и законов природы. Может быть, сейчас он захотел стать этим листиком, только лишь затем, чтобы в конце своей жизни закружиться в ярком огненном шторме.
Благоговейное созерцание Антона оборвал до жути знакомый голос:
–Что, совсем чердак протекает?
Антон поднял голову и увидел перед собой Дмитрия Валентиновича таким, каким он запомнил его при первой встрече – дряхлым седым старичком, ростом не выше гномика, в старой форменной телогрейке и шапке ушанке.
–Ну раз ты здесь – видимо, да. Теперь будешь преследовать меня в виде галлюцинаций? Учти, это проигрышный номер, старик – мне тебя не жаль нисколько.
–Это было бы забавно, но нет. И то, что ты сказал – неправда. – Дмитрий Валентинович сел рядом с Антоном – …Вопросы. Вопросы требуют ответов.
–В таком случае – спрашивай.
–Да не мои вопросы, остолоп, а твои. Ты должен спросить у меня.
–Мне не о чем спрашивать у тебя.
–Хорошо, если ты сам не можешь, то, будь ты неладен, я начну… Как дела? Как провел эти два месяца?
–Не знаю… Все как в тумане. Словно и не было их. Помню, начал убивать, но больше ничего. А вот уже и осень. И листья падают. И дожди идут.
–Вот. Не наводит на мысли?
–Отнюдь. Видимо глубины моего разума мне не доступны.
–Тогда что насчет меня? Какие воспоминания нас связывают?
–Вы – сторож на кладбище – Дмитрий Валентинович Красильников, у которого было три брака, у вас есть любимая внучка Кристина, она была единственной кто к вам ходил, и многое другое я тоже помню. К чему этот вопрос?
–Ты упускаешь из внимания кое-что. Ты разломил мне челюсть и убил.
–Точно. Теперь припоминаю. Что с того?
–Это стало так просто для тебя… Теперь то ты можешь разгуляться. Куда пойдешь дальше? Может быть сходишь в гости к Кристине? Адрес то тебе известен. Правильно, чего уж волноваться о каких-то там жизнях в не в пример хрупких по сравнению с тобой сосудах.
–Ты пытаешься меня подловить? Я не хотел их убивать. Ни тебя, ни, кого-либо еще. Это необходимость, не более. Если бы я только мог, то никто бы больше не погиб от моей руки.
–Ты можешь сделать так, чтобы никто не погиб больше. И ты сам знаешь, как.
Антон молчал, не зная, что ответить.
–А что ты помнишь о себе? – снова начал Дмитрий Валентинович – Кто твои родители? Где твои друзья? Кем была твоя возлюбленная?
–Ну что ж, подловил, признаю. Воспоминания, будто мутные пятна внутри меня. Уж не об этом ли ты говоришь, что я знаю тебя лучше, чем себя самого?
–Именно! Ты растворяешься, Антон. Много ли ты помнишь о себе, кроме своего имени?
–Почти ничего. Зато я кое-что помню о тебе. Ты был жутким занудой. Не только монстр, но и любой человек рисковал стать убийцей поговорив с тобой.
–Хех, возможно. Но все же убил меня ты. И я здесь за одной единственной целью. Твое воспаленное сознание прислало меня.
–Просить об искуплении?
–Наказать виноватого во всех твоих грехах. Ты знаешь, о ком я говорю. Это и будет твоим искуплением.
–Предлагаешь мне убить Станислава?
–Да. Сможешь ли ты жить, зная, что виновник того, что ты уничтожил свое прошлое – свой единственный шанс не утонуть в забвении – продолжает существовать? Да-да. Я считаю, что именно из-за него это произошло. Не винить я пришел тебя, как ты мог бы подумать, а благословить на твой крестовый поход против его самоуправства и тирании. Из-за него десятки таких же несчастных как ты, живя больше положенного, становятся мучениками, доходят до убийства своих родных и близких, и повторяют этот цикл насилия. Пойми же – ты не виноват ни в моей смерти, ни в смерти Лены, ни целого списка людей, чьи имена уже не могут опечататься в памяти.
–А ведь ты прав. Не приди я раньше тех, кого он подослал, ее жизнь все равно бы оборвалась. Я лишь хотел спасти ее, и у меня не вышло, но кто-то должен ответить за ее смерть. Стас, и его сеть убежищ, не должны существовать. Его существование, это мерзкое, гниющее, уродливое надругательство над природой.
–Как и твое…
–Как и мое… Да. И что мне теперь делать? Как я один смогу ему противостоять?
Ответа не последовало. Антон огляделся по сторонам и не обнаружил Дмитрия Валентиновича. Он встал со скамейки и пошел искать ответ дальше, обдуваемый холодным осенним туманом.
Я точно схожу с ума. Все. Раздеться и идти на болота. Прав был Витя, когда сказал, что без своей памяти я никто. Но! Я для него все. По крайней мере, как он мне сказал. И Алиса. Нас многое связывает. Точно! Может быть я смогу их использовать. Гнусно ли это? Да, гнусно. Но один я умру. Да и для Алисы Станислав, это неприятель – конкурент, если угодно. Нужно только подтолкнуть. Но Бальдр… Твою то мать!..
Антон запустил руку в карман штанов и почувствовал жжение. Внутри него было золотое кольцо, которое он достал из кургана. Убедившись, что оно еще при нем, Антон убрал его обратно.
Воодушевленный возможностью поквитаться с новоявленным врагом, он немедленно порвался обратно в клуб, дабы поведать о своих планах, но по мере приближения Антона к клубу в его горле нарастало першение, а в воздухе усиливался запах гари. Поначалу он списывал эти ощущения на выбросы от заводов, однако же к приходу Антона заведение Алисы пылало ярким огнем освещая всю улицу.
Пожарные, едва подоспевшие к тому, чтобы огонь не перекинулся на соседний дом, топили его в пене, но он в насмешку Антону с еще большей жадностью проглатывал здание клуба. Ему же только и оставалось неподвижно стоять и смотреть, как на глазах исчезает все что было дорого. Клуб, Алиса, надежда на союзника – все сгорело.
–Нет! Нет-нет-нет. Только не это прошу. Алиса! – кричал Антон
–Потерял кого-то? – ответила Алиса
Антон увидел ее сидящей на ограде в паре метров от себя. Он был так испуган вероятной гибелью Алисы, что не обратил внимание на тех, кто находится рядом.
–Это что? – спросил он у нее
–Это клуб.
–Я спрашиваю, что с ним?
–Он горит.
–Алиса. Пожалуйста. Давай не будем играть в эти игры. Расскажи, что случилось?
–Мишу убили. Сегодня. Пока мы с тобой развлекались.
–И подожгли клуб?
–Нет. Это сделала я.
–Но зачем?
–Теперь у него нет владельца. Ему удалось вытравить меня, но это место он не получит. И где теперь его деньги, когда пришел огонь?
–Кого? Станислава?
–Нет блин папы римского… Это давно не его город. Сегодня он получил напоминание об этом. Смешно-то как вышло – построил это злосчастное захолустье, а теперь пытается его вернуть. У кого? У мертвецов.
Алиса сорвалась на истошный смех. Но с каждым выдохом улыбка все больше смещалась в сторону гримасы отчаяния, затем, когда силы начали ее покидать, пришла тряска.
Антон крепко обнял Алису и приговаривал, гладя по ее волосам:
–Ну-ну. Все хорошо. Все хорошо. Ты обязательно выберешься.
Отлично… Нет. Это очень плохая мысль. Ничего не отлично. Но нельзя отрицать, что для меня все складывается более чем удачно. Зачем ему это здание? Не клуб же держать…
–Алиса. Стас должен ответить за все. И за тебя, и за клуб. Я помогу тебе расквитаться. Потому что люблю тебя.
–Да брось! Никого ты не любишь! Просто тебе страшно. Страшно что если мы вместе его не убьем, то он доберется до тебя. У самого ведь рыльце в пушку. Да и зачем было добавлять в конце что любишь? Если только ты не хочешь на это давить.
–А может просто тебе самой страшно? Потому что ты думаешь, что никто не может любить тебя. Потому что твой отец не любил. Но я не он! Я любил и делал все для тех, кого люблю.
–А свою Лену ты тоже убил из любви? А потом сразу ко мне… Как же быстро прошла твоя любовь, однако. Но да при чем здесь она? У тебя есть за что его ненавидеть. У меня тоже. Я отомщу ему вместе с тобой, но не за клуб, а за Мишу. Я не та меркантильная сука, какой ты мог меня считать.
–С чего ты вообще взяла, что я считаю тебя меркантильной сукой? И почему решила, что я использую тебя?
–Я не знаю…
Алиса сжалась в отчаянии и негромко рыдала. Пока Антон снова не заключил ее в свои объятия.
А ведь ты права. Я веду себя как последняя тварь. По отношению к тебе, к Лене, даже к Вите. Когда это все закончится мы начнем новую жизнь. Может быть не вместе, но точно рядом. Обещаю.
–Антон. Прости. Я не знаю, почему я это все сказала. – провыла она
–Я все понимаю. Такой стресс нелегко пережить. Но в одном ты была права – когда сказала, что Стас не даст нам жизни. Нужно покончить с ним как можно скорее.
–Как? Антон, как? Как мы в принципе можем это сделать? Ты же сам видел этого бугая… Я про того, что постоянно таскается со Стасом.
–Как в плохом кино у злодея есть сильный помощник, у которого есть слабое место. – Антон запустил руку в карман и достал оттуда кольцо. От соприкосновения с ним его пальцы зашкварчали – Вот она – Ахиллесова пята!
– Это же просто кольцо. – от неожиданности с Алисы даже сошел плач
– Это не просто кольцо. Это обручальное кольцо жены Стаса… Знаешь, долго объяснять – уничтожим его и Бальдр свободен.
– Ну-у-у ладно. Это точно?
– Надеюсь.
– Я боялась это услышать. Ну хорошо. Но там же не только он. Я так думаю с ним будет еще кто-то.
– Да. Начать хотя бы с Вадима. Бальдр уже не проблема, но нам все равно нужно оружие. У Вити должно быть двуствольное ружье, которое он нашел у сторожа.
– Витя здесь не при чем. Мы не станем его привлекать к этому. Ты ведь и сам понимаешь, что наша затея чуть менее опасна чем самоубийство.
– Никто и не говорит об этом. Мы только заберем ружье.
Хотя было бы неплохо убедить и самого Витю. Думаю, он сам вызовется, а если нет, то наши шансы выжить этой ночью и вправду стремятся к нулю. Это точно. Чем бы на него надавить?..
–Тогда идея хорошая. Думаю, он без проблем нам его отдаст. Только не говори зачем оно.
Эврика!
– И ты думаешь он не станет настаивать? И что тогда мне ответить? Чтобы стрелять по тарелочкам? И начнется: "Почему меня не взяли? Куда вы пошли? Мое ружье, значит я с вами!". И предположим даже он нам поверит – но ты подумай о нем самом. Если те, кому он доверился, кого считает своими единственными друзьями умрут, что с ним будет? Он сойдет с ума. А как он сам мне говорил – "Забвение хуже смерти". Не информируя его и не давая сделать осознанный выбор мы, тем самым, что уменьшаем свои шансы выжить, ставим его в опасность получить куда худшую участь, причем без его ведома.
–У тебя очень странные представления о заботе, либо ты складно сочиняешь, но как не признать – твои слова меня убедили. Так и быть – Витя имеет право знать. Но он не пойдет с нами. На это не надейся!
–Тогда к нему?
–Наверное. Здесь нам все равно больше нечего делать… И осталось от этого места одно лишь пепелище, и улетучилась моя жизнь вместе с дымом… Да и ну ее к черту!
Внезапно Алиса приободрилась, и это несмотря на то, что все, что было в ее жизни было охвачено пламенем. Пожар отблескивал ее в глазах, и оттого Антону только сильнее казалось, что в уме этой особы зародилась некая идея, эмоционально значимая куда выше чем горесть от утраты своего заведения. Антон утаил свой любопытство боясь сбить ее мстительное настроение, и все же оно жгло его.
