Czytaj książkę: «Восставший», strona 11

–Я бы объяснил тебе что этично, а что нет – выдавил Антон сквозь зубы – но ведь это бесполезно. Ты давно уже ни на капельку не человек и говорить с тобой с позиции человеческой этики и морали просто неуместно.

–Вот именно! Я тоже думал об этом. Вообще говоря, ты здесь за этим – чтобы подтвердить мои мысли, и еще ответить на вопрос. Можешь не стесняться в выражениях и действиях, но не забывай, что у меня нож в кармане.

–Нет, подожди. Я не оправдываю твое поведение особым статусом. Ты ублюдок, каких на свете мало. Я просто пытался донести, что тебя уже невозможно исправить. Человека в тебе не вернуть.

–Понятно. Теперь мой вопрос. Иногда я видел таких как мы ночью на улице. Они выглядели вполне себе обычно, да и разговаривали об обыденных вещах. А почему я не такой… в смысле – некрасивый? И мы типа вампиры с тобой, да? А еще, у всех проблемы с кукушкой, или только у меня?

–Начну по порядку. Если вкратце на нас родовое проклятие и у всех оно себя проявляет по-разному. Кто-то выглядит лишь чуть по-другому, чем при жизни, другие как ты, а третьи, например, я, в зависимости от того, как давно поели. И да, мы типа вампиры, но как всегда дело в нюансах. Что до проблем с кукушкой: Если ты говоришь про забывание, то все, с кем я встречался, в той или иной степени подвержены этому, но такие отклонения как у тебя я вижу впервые.

–Так и знал, что меня где-то обделили. Ну и пожалуйста! Ну и не надо!

В злости Аль'гаил встал со стула и взялся раскидывать строительный мусор, лежавший штабелем на чердаке, чем производил сильный шум.

–Пожалуйста успокойся. – уговаривал его Антон – Что если тебя услышат?

–Лучше бы им не слышать… Но, пожалуй, ты прав. К чему нам лишнее внимание? – Аль'гаил снова сел в свое кресло – Я совершенно спокоен и категорически адекватен. Такое поведение не для меня. – взяв голову девочки под правую руку и прислонив левую к окну он продолжил свое наблюдение

Пожалуй, самые частые чувства Антона за два месяца были отвращение страх и недоумение. И сейчас они квинтэссенцией собрались на этом чердаке.

Отвращение он питал к неназванному. Несмотря на то, что ему приходилось убивать самому, Антон просто не мог поверить, что кому-то это станет истинным наслаждением. Но на самом деле частью своей натуры он понимал, что неназванный был прав – они мало чем отличаются друг от друга, и эта часть его ликует при виде своего превосходства над живыми. Он, как маленький жестокий ребенок, играющийся с муравейниками, хотел бы подобно богу выжечь каждого, кого он только захочет, дотла, не имея на то никакой причины, а просто потому что он может, и только вспоминая, что он Антон Викторович Синельников девяносто второго года рождения, его внутренний ребенок засыпал. Наверное, поэтому ни жестокость Станислава, ни даже его собственные поступки не отзывались внутри него так сильно, как зверства, устроенные пауком-акробатом, ведь они были мотивированны, прикрыты взрослыми оправданиями, которые позволяли придать границам морали расплывчатость, но теперь он видел перед собой чистую, непринужденную, детскую жестокость и за отвращением его скрывалась зависть. Поэтому Антон чувствовал его как никогда сильно.

Страх дарило ему всегда присутствующее где-то неподалеку и то и дело дышащее в спину забвение. Кем будет он без своего имени? Лишь вечно слоняющейся оболочкой, или родится новый человек в старом теле? Куда денется его самосознание? Антон не знал ответов, но он всегда мог позволить себе забыться, стоило лишь слегка ослабить хватку. И это его пугало больше всего. Он всегда стоит на грани пропасти куда бы не пошел и сделав шаг уже не сможет вернуться обратно. А свойственное всем людям любопытство заставляет его пристально всматриваться в бездну, отчего ноги его дрожат, а грудь тяжелеет, и когда-нибудь он все же не выдержит и оступится.

Недоумение порождала его прежняя жизнь, а в особенности Лена. Она не может быть для него ничем более, кроме как едой, и он в этом уже не раз убедился. И если он маленький мальчик, то она муравей. Так, что же его держит около нее? Может быть она якорь, цепи которого сомкнулись на шее Антона? И каждый раз, когда бездна пытается его поглотить, воспоминания в лице Лены удерживают Антона внутри себя, но душат своими цепями.

Три столпа его новой жизни наконец обрели ясность на этом чердаке, а с ней и увиделась цель – беречь свой единственный якорь столько, сколько он сможет, а иначе неизвестность поглотит его, не оставив и следа от того, кем он себя считает, и быть ему вторым пауком-акробатом.

–Ты спросил, помню ли я что-нибудь. – отвлек его альг'гаил, хандряще сгорбившийся на стуле – Я вообще не уверен, что был человеком. Ну, то есть руки-ноги на месте, это да. Но что до памяти: Открываю глаза – надо мной крышка гроба, и это мое первое воспоминание… или мне так кажется, и я просто забыл. И вот, может это шутка такая? Может кто-то хочет, чтобы я считал себя давно умершим человеком, а на самом деле я появился примерно семь лет назад? Звучит убедительно. Да и на человека я лишь слегка похож. Вон взять обезьян. Они же не люди?

–Знаешь – ответил Антон – Если бы ты не был таким выродком, то мне бы было даже жаль тебя.

–Ничего, когда-нибудь он поймет. Я же прав, Ксюш?

–Меня не Ксюша зовут.

–А я и не с тобой разговариваю.

Развернувшись лицом к альг'гаил Антон увидел, как он трясет голову ребенка подражая движениям рта во время разговора. Последняя капля упала в океан ненависти и начался шторм. Выхватив из груды мусора доску, на которой была пара острых гвоздей он, со всему размаху, ударил по голове альг'гаил сидящего на кресле отчего та застряла в нем. Ошарашенный паук-акробат упал на пол и его начало трясти от боли. Склонившись над ним Антон выхватил нож из-за его пояса и вонзил прямо меж его ребер. Продолжая истошно кричать и шипеть, оголяя свои зубы, аль'гаил все не хотел умирать. Удар за ударом наносил Антон и вскоре начал осознавать, что нож в их драке был бы слабым подспорьем, и угроза с его стороны, это скорее блеф. Аль'гаил начал приходить в себя и попытался встать, отчего испугавшись Антон отпнул его к окну и грохоча стеклом его голова высунулась наружу. Запах гари ударил в нос Антону и на миг время остановилось для него – по его вине снова кто-то умирает. Осознав, что он делает Антон отдернул неизвестного от окна, но было уже слишком поздно. Его лицо было опалено до неузнаваемости. В нем уже не прослеживались ни человеческие черты, ни черты альг'гаил

–А это было за что? – таковы были последние слова, которые он с большим трудом из себя вытянул

–Я боюсь тебя… – ответил Антон умирающему ребенку

К его удивлению убийство не избавило от чувства отвращения, напротив, только усилило его – настолько неприятным для Антона был этот паук-акробат что, когда он заносил пробитую гвоздем доску над его головой рука Антона ни разу не дрогнула. Чтобы окончательно убедиться, что аль'гаил мертв он пнул бездвижное обожженное тело со всей силы, и когда тот не отреагировал отнес его к мешкам, стоящим в правом углу западной стены.

Некоторые события последних месяцев изменили отношение Антона к окружающему миру. Если бы он встретил неназванного аль'гаил будучи человеком, то исключая испуг он бы чувствовал только слепую ненависть, но сейчас ему было самую малость жаль его. Жаль, потому что ничем не обоснованные зверства показались ему таковыми лишь на первый взгляд, и делались они, как он предположил, лишь для осознания себя в этом мире. Его искренне непонимающее ''за что?" оставило след в душе Антона как самый неожиданный вопрос на его памяти.

В воздухе стоял запах жженой плоти; в углу лежал мертвый собрат по несчастию, и в придачу ко всему на чердаке находились мешки с по меньшей мере дюжиной трупов. Обстановка в которой приходилось пережидать день была не очень располагающей. А самое неприятное – Антон подслушал как жильцы пятого этажа ходят по подъезду и пытаются определить причину недавнего шума и странного запаха. Слышно было, как обойдя всех соседей и не установив виновника, компания из двух жильцов одной из квартир собирались сдаться, но тут вмешался низкий женский голос одного из них:

–Смотри, люк открыт!

–И че? – ответил кто-то сиплым прокуренным голосом уставшего от жизни мужчины

–Как ''и че''? Как ''и че''? Может оттуда несет?

–Если оттуда, то скорее всего работники рубероид прижигают. Вопрос закрыт. Пошли домой.

–А, ну да… Подожди-ка! Когда это у нас крышу чинили?.. Не-е-ет, это самогон кто-то варит. Прогони их, пока не бахнуло ничего.

–Ну ты дура, нет? Какой самогон? Ты уже давно не в деревне своей. Или как? Домой пойдем, пока тебе самой не бахнули.

–В деревне не в деревне, а самогон он везде самогон. Я этот запах… Стой. А че это ты меня удерживаешь? Ах ты синяк! Это дружки твои, наверное, а я стою тебя слушаю. Ну я тебе твой рот то сейчас заштопаю, паразит! Нечем будет пить тогда.

–Ну что ты, душенька моя – провалиться бы тебе – в завязке я давно, но ты иди, иди, проверь. Если это работники, то я тебе сам устрою… И как ты еще по голове не получила за свой нос длинный?

По подъезду тотчас раздался тревожный металлический звон от удара каблуком об лестницу. С каждым стуком у Антона нарастала паника. Что делать? – думал он – Бежать? Но куда? На улице еще только утро… Может просто убить всех в подъезде? Нет! Такое точно привлечет внимание. Да и при чем тут внимание – не по-человечески это. Она идет. Надо быстро что-то решать.

Антон решил забаррикадироваться на чердаке и первым делом подбежал к лестнице и опрокинул люк. К сожалению, в этот момент как раз показалась толстая желеобразная голова женщины с подъезда и люк приземлившись прямо на нее, отскочил как мяч от стены, и упал на ее голову второй раз. Под матерные крики в подъезде раздался гул, словно в нем взорвалась петарда, или кто-то уронил двигатель от многотонного грузовика.

Обдав Антона матом, наверх полез уже мужчина. Паника схватила Антона еще сильнее и не придумав идеи лучше он взял кресло, стоявшее на чердаке, оказавшиеся тяжелым даже для него и понес к люку, чтобы поставить на него сверху. Когда Антон собирался поставить кресло люк снова открылся. На этот раз из него выглянула седая проплешина, щетина, и злобные узкие глазки, вплотную прилегавшие к крючковатому носу.

– Ну я тебе сейчас все кишки выпущу… – подняв голову и увидев над собой кресло в руках Антона мужчина сначала недоумевая замолчал, а после вовсе застыл на месте

– Мужик, мне тяжело. Если ты не уберешься отсюда, я на тебя его сброшу. – голос Антона дрожал так же сильно, как и его руки

–Понял. Извините. – Мужчина спешно закрыл люк и спустился с лестницы

–Ну что, в милицию? – простонала женщина на лестничной клетке

–В полицию… А, я же говорил тебе, не самогон это, и не я точно! – услышал Антон, после чего последовали громкие шлепки, стихшие только, когда закрылась дверь квартиры

Ну все. Конец. Загнан в угол как крыса. – подумал Антон – А все из-за какого-то психопата. Хотя в этом случае скорее я психопат. Ну почему ты не мог потерпеть, Антон?

Постепенно на лестничной клетке пятого этажа стали собираться люди, чтобы посмотреть, что происходит, и почему их соседи кричат в закрытый люк. Вскоре подошел и местный участковый.

–Рассказывайте. Что по чем – хоккей с мячом? – спросил он у кого-то снизу

–Да посмотрите сами. Вон, чердак – заперся кто-то на нем и ни в какую не выходит. – ответила женщина с двумя шишками

–Ну и что? Выйдет, как проголодается. Зачем было меня дергать?

–А ты хлеб то зачем своей ешь? Или вы только когда умрет кто зашевелитесь? Гарью воняет с чердака и шум там. Обкололся, наверное, и сидит. А у нас пожар.

–Ну ладно. Кто там… мужчина, женщина?

–Мужчина. – ответил муж рогатой женщины

–Мужчина! – обратился он к Антону – Вы на чердак зачем полезли?

–Захотел. – ответил Антон – И вообще, отстаньте.

–По голосу вроде не обколотый, так зачем дурью маешься? Слезай; извинись за шишки у этой… *кхм*… милой женщины, и может ничего тебе не будет.

–Вы не понимаете! Дайте посидеть до вечера, и я уйду.

–Похоже, реально наркоман. Может даже с оружием – обратился участковый к толпе соседей – Вызываю наряд. Пусть разберутся с ним.

Наряд полиции не приехал ни через час, ни через два. Из-за этого жители подъезда, не смотря на предупреждения участкового, попытались пробраться к Антону своими силами, но все было без толку. Участковый пытался убедить Антона слезть и разойтись без конфликтов, но сначала он получал отказы, а потом ответы перестали поступать вообще.

Освободившийся вечером патруль неохотно подъехал к дому, в котором засел Антон. Увидев их машину из окна, он сильно испугался. Испуг породил в нем неприятное чувство того, что он может сорваться в любой момент, не оставив в этом доме ни единого живого человека, поэтому нужно было бежать как можно скорее, но солнце еще только едва садилось.

По подъезду раскатились звуки тяжелых ботинок и вскоре среди голосов заметно поредевшей толпы обывателей проклюнулись еще два.

–Показывайте наркомана вашего. Сейчас оформим голубчика. – начал самый твердый из них

–Там, наверху – на чердаке. Закрылся и не слазит. – обрисовал участковый

–Так обошли бы с другого подъезда. Не додумались? Хотя что это я – какой спрос с участкового. Пошли, Игорешь.

Дружно рассмеявшись полицейские вышли из подъезда оставив Антону фору в пару минут. Теперь ему было действительно не до смеха. Справиться с ними не составило бы особого труда, но идти наперекор всему человеческому после столь длительных рассуждений о важности сохранения человеческого обличия Антон не желал.

Оббитые сталью ботинки зашагали по крыше прямо над головой Антона и не оставляли ему времени на раздумья. Окинув беглым взглядом мешки и труп альг'гаил, Антону удалось родить лишь одну здравую идею – самому притвориться мертвым.

Две гигантские фигуры полицейских спустились на чердак и будучи привыкшими к солнечному свету они не сразу разглядели развернувшуюся картину.

–Гарью пахнет. – заметил один из них

–Точно. Включи-ка фонарик.

Как только фонарь был включен в освещенную область попали два трупа, лицо, одного из которых, было обожжено до неузнаваемости. Полицейские были достаточно опытны, чтобы испуг не затронул ни одного из них.

–Ну, все ясно. Три наркомана подрались из-за дозы… или бэдтрип… Где же в таком случае третий? Игорь, зафиксируй пожалуйста, а я пока похожу тут.

Игорь подошел к бездвижно лежащим телам чтобы сфотографировать их, но, когда очередь дошла до паука-акробата смысл продолжать отпал – его невозможно было опознать. Сделав фотографии, он собирался вернуться к напарнику, но в конус фонаря совершенно случайно попала неопознанная конструкция из мусора с мешками внутри.

–Коля, смотри! – обратился Игорь – Может он там живет? Давай проверим.

Полицейские подошли к палатке из мусора и не обнаружили того, кого хотели, но их внимание привлекли серые матерчатые мешки. Когда Полицейские их открыли из мешков повалились головы и иные части тела, и они, как и Антон увидевший их в первый раз, попятились и повалились на пол.

–А-а, господи! – испуганно прокричал Игорь – Убери их от меня!

Глаза напарника Игоря в миг остеклели, а лицо застыло с одним тупым выражением. Он долго собирался с мыслями перед тем как сказать:

–Кажется, мы раскрыли висяк. И не один… Уф. Игорь, вызови пожалуйста подкрепление. Может он не ушел далеко.

–Ладно.

Попросив подкрепление приехать так быстро, как только это возможно. Полицейские продолжили осмотр. На глаза им попалось кресло, около которого лежала детская голова. Тот, кого называли Колей неосторожно подошел к креслу и поднял высушенную голову с пола.

–Смотри. – начал Коля – Разве не эта девчонка пропала прошлой зимой?

–Да, точно. Это она. Еще фотороботы ее по всему району расклеены были.

–Так она жила в этом доме. И тот, кто ее убил, скорее всего тоже.

–Как же ее звали то? Лиза Лапенко… Лапникова… Ла…Ла…Лапоть. Как-то так.

–Давай не будем об именах говорить. Даже мне не по себе немного. Сколько же тут жизней осталось… Бедняги – Коля указал на Антона и неназвавшегося – По виду только вчера умерли. Надеюсь их личность…

–Ты это видел?! – спросил Игорь, испугавшись едва ли не до потери сознания

–Что видел?

–Он дернулся! Я тебе клянусь! Труп шевельнулся! – Игорь светил на Антона и конус его фонаря носился из стороны в сторону

–Послушай. Ты устал. Я тоже. Давай ты выходной возьмешь завтра, а я пока с Васей встану.

–Да нет же, он шевелился!

Антон действительно шевельнулся. Он поднял голову, чтобы следить за убывающим закатом и сильно запаниковал, когда Игорь заметил это, отчего его внутренний зверь начал пробуждаться. Сдерживаясь из последних сил, он ждал, когда солнце освободит путь на крышу. И только оно позволило тени коснуться выхода, он вскочил, и растолкнув медленно приближающихся кнему испуганных полицейских, вырвался на крышу.

–Стреляй в него! Стреляй! – приказал Коля, после чего сам открыл огонь

Из-за того, что их руки дрожали в испуге, ни один выстрел не настиг убегающего Антона. Немедля полицейские ринулись вдогонку нагонять его по крыше дома. Под свист пуль они загнали Антона на самый ее конец и были уверены, что у него нет иного выхода, кроме как сдаться, но инстинкт заслонил Антону глаза и он не задумываясь спрыгнул вниз.

Удивленные полицейские подошли к краю крыши. Посмотрев на Антона, лежащего на земле плашмя Коля обратился к Игорю:

–Отменяй подкрепление. Давай скорую.

Они неспешно спустились, думая, что пережить такое без серьезных последствий невозможно, но, когда пришли на место падения, с удивлением обнаружили, что там никого нет.

Тем временем несколько мучительно долгих секунд потребовалось Антону, чтобы преодолеть чудовищную боль и найти в себе силы подняться. Сделав это он не отряхиваясь поковылял к себе домой на Завалишина.

Измотанный он вошел в убежище и потирая виски сел на одну из кроватей

–Неважно выглядишь. – заметил Валя как всегда сидящий за компьютером

–Неважный был день.

–Я даже удивляюсь твоему таланту находить проблемы. К тебе заходили, кстати. Сегодня.

–Кто заходил?

–Какой-то странный тип в костюме, будто двести лет назад пошитом. Имя еще у него было нерусское.

–Понял, кто это. И что ему было нужно?

–Не знаю. Сказал, что может рассказать только лично, и пробубнил про то, что это место для чего-то подходит, да и все. Просил завтра быть здесь.

–Отлично. Я не против. Так все достало уже.

–Ага, как скажешь. – валя повернулся к монитору своего компьютера

Стук в дверь прервал их беседу. Открыв ее Антон не обнаружил снаружи никого, но под дверью лежал черный плотный пакет, перемотанный скотчем. Любопытство съедало Антона, когда он занес его внутрь. Внутри пакета лежала какая-то мягкая вещь. С нетерпением открывая пакет Антон почувствовал сначала свежесть стирального порошка, а потом добрался и до самого содержимого.

–Ну что там? – поинтересовался Валя

–Это…моя кофта… Эх, Владик. Сказано же было не ходить сюда. Но, спасибо. – произнес Антон едва слышно

–Кто такой Владик?

–Неважно. – Антон незамедлительно надел свежевыстиранную кофту – Ну, в общем, завтра мы вдвоем остаемся.

–Отлично… Просто, класс.

–Я что тебе не нравлюсь?

–Не то что бы, но вообще-то, да. И я говорил тебе об этом. Просто, каждый раз, когда ты оказываешься рядом, создается ситуация, в которой мы оба можем влететь.

–Да все будет нормально. Я тебе обещаю.

–Ну смотри. Все равно выбора у меня нет… Подожди. Владик, это часом не тот мальчик, которому ты сломал ногу?

– Я не ломал ему ногу. Но да. Это он.

– О господи… – Закатив глаза Валя провел руками вдоль затылка – Даже когда ты ничего не делаешь, ты косячишь. Я скоро съезжаю, это точно.

До следующей ночи Валя провел в томительном ожидании неприятностей. Но как ни странно ни день, ни вечер не принесли с собой никаких инцидентов. Вероятно, потому что Антон измученный вчерашним днем просто лежал в кровати и ни разу за все время до прихода Мыколы не двинулся с места, медитативно разглядывая танец пыли в свете тусклой электрической лампочки под потолком.

Когда он вошел – примерно в полночь – Антон поприветствовал его ленивым взмахом руки даже не поднявшись с постели, однако сам Миколаш был очень взволнован. Не удосужившись даже поздороваться со всеми, он подошел к Антону.

–Можем мы поговорить? С глазу на глаз.

–Все ясно. Пойду-ка я проветрюсь. – Скобрезничал Валя

–В этом нет необходимости. Мы сами прогуляемся. Да, Антон? Собирайтесь.

–Сейчас? – устало спросил Антон

–Да. Сейчас. – Миколаш за руку вытянул Антона из убежища

Как только они отошли на минимальное расстояние от дома, при котором их невозможно было подслушать, Миколаш начал высказывать свою просьбу:

–Послушайте… Хотя. Вы не против, если мы оставим эти ненужные формальности в общении?

–Совсем нет. – ответил Антон

–Отлично, а то за все эти годы они встали мне костью в горле. Так вот. Послушай, Антон. Ты ведь не дурак, чтобы понять, что жизнь не вернуть и проклятие никак не снять. Его невозможно снять – я слукавил. У меня другая цель.

–И какая же? – спросил Антон с примесью обиды и разочарования

–Я хочу вернуть себе память. Это, мне кажется, уже вполне реально. Ты спросишь меня зачем?.. Постарайся не смеяться, но похоже, я и есть Януш Запольский.

–Откуда такая уверенность?

–Все сходится. Самое раннее мое воспоминание находится в Польше, через сто с небольшим лет после событий, описанных в легенде. Успело родиться всего несколько поколений, и если даже я не он, то точно один из его ранних потомков.

–Тебе похоже тяжело без памяти, раз ты тратишь столько сил на это.

–Невыносимо. Ты не представляешь каково это – жить, не зная кто ты… Этот разговор должен остаться между нами, и в особенности он не должен дойти до Стаса. В противном случае он узнает, что никакой ты не маг… Что, надеялся никто не заметит? Стаса ты можешь дурить, но твои ''мозговые волны'' меня не убедили.

–Ему и не нужны волшебники.

–Но он очень не любит врунов, и он придумает как заставить тебя прикусить язык.

–Ну хорошо. Допустим я помогу. Но как я помогу? И почему вы со Стасом так ненавидите друг друга?

–Мы пойдем на курган, как только закончим разговор, там все и узнаешь. Что касаемо ненависти к Стасу – мы не ненавидим друг друга, просто он слишком консервативен. Знал бы ты как остро он реагирует на все, что не вписывается в его картину мира… А то, что вскорости мне может открыться, не вписывается ни в какие привычные рамки.

–Знаю. Я рассказал ему что видел на курганах, и он выставил меня за дверь. За час до рассвета.

–Что ж это вполне в его духе… Стой. Ты тоже был на курганах? Ты почувствовал там что-то необычное?

–Да. И самое необычное, что там было – то, что я не сгорел на солнце.

–Видишь! Это ли не доказательство? Чудеса, творящиеся прямо у тебя на глазах. Нам нужно спешить!

Миколаш едва ли не бегом подгонял Антона на пути к курганам. Взволнованный он насвистывал себе под нос неизвестную Антону песню. За невероятные два часа они пересекли городскую черту и добрались до курганов.

Когда они вошли в один из них Миколаш признался Антону:

–Честно говоря я сомневался в безопасности этого ритуала, но после того, что ты мне рассказал, все мои сомнения развеялись.

–Спасибо за своевременное предупреждение. Так что мне надо делать?

–Все просто. Когда солнце встанет ты должен оказаться в центре, прямо под тем отверстием – Миколаш указал на потолок, в котором находилось идеально ровное круглое отверстие, отличное от той дыры, что видели Антон с Виктором.

–И все? Ну, тогда и правда несложно. Давай начнем.

Дождавшись начала восхода Антон встал в центр полукруглой постройки.

–А почему ты сам не встанешь внутрь? – спросил Антон

–Кто-то должен взять эксперимент под контроль. Пусть это буду я.

Лучи солнца окатили Антона с ног до головы, не успел он задать все интересующие его вопросы.

Непривычное ощущение покалывания сменилось удивительной ясностью сознания. Ни воспоминания Дмитрия Валентиновича, ни Софьи, ни, кого-либо еще, чья жизнь оборвалась по вине Антона больше не терзали его голову, освободив наконец его собственную память. К сожалению большая часть прошлого Антона была потеряна – осталось только то, что связано с Леной и некоторыми моментами из безоблачного детства, но до чего ярко сияло в свете солнца то, что осталось. Словно золотой нитью были вышиты картины в его сознании. Внутри кургана плохое становилось незначительным, хорошее великолепным, а самые радостные моменты в его памяти выходили за рамки понимания приятного. Каждое воспоминание предстало в мельчайших деталях, многократно усиленное и сглаженное в углах.

–Что чувствуешь? – спросил его Миколаш

–Тепло… – ответил Антон сладостным голосом

–Ну а воспоминания… что с ними?

–Да, я помню… так хорошо.

–Все, можно заканчивать. Выходи оттуда.

–Я не хочу… Я не выйду… – Антон отвечал максимально отрешенно и безучастно

Воспоминания манили Антона, не давая ему уйти. Облегчение, подаренное экспериментом стало самым приятным, что случалось в его новой жизни. Сейчас он бы хотел навечно остаться под лучами солнца в своих наилучших моментах.

Не выдержав ожидания Миколаш вытолкнул Антона из столпа света, и кромешная тьма его памяти снова легла на него мертвым грузом. Под шквалом всего ужасного, что он сделал и пережил Антон заплакал, как в первый день своего пробуждения.

Миколаш недоумевающе стоял окутанный светом и не понимал, что должно произойти. Закрыв глаза и простояв пару минут он с глубокой печалью констатировал:

–Пусто. Ничего, только темнота. Похоже, мне нечего вспоминать.

В гневе он начал ходить по кургану периодически выкрикивая ругательства среди которых было: ''Еще один сраный день потрачен впустую, еще один сраный год. Десятилетия!''

–Прав был Виктор – жуткое это место. – прошептал про себя проплакавшийся Антон –… Я думал бессмертные умеют расставаться со временем. – обратился он к Миколашу

–Ты не понимаешь, как это было важно. Как каждая потерянная секунда капает прямо на голову, и сводит тебя с ума. – от безысходности Миколаш всматривался в рисунки и дойдя до середины одного из сюжетов издал крик отчаяния – Ну пожалуйста, нет. Не может все быть так плохо.

Его внимание привлек сюжет, повествующий как малочисленные ''черные'' люди похищают ''белых'' и поедают их плоть превращаясь из монстров с длинными когтями и зубами, в, обычного вида, людей.

–Что тебя так злит? – спросил его Антон

–Этот…кусок камня, описывает существ очень похожих на нас с тобой. А это значит, что возможно история про пана Януша и Кудро ложь, и годы моей жизни пошли прахом.

–Но ведь теперь ты стал ближе к истине, почему ты расстраиваешься?

–Я не знаю. Может мне просто жаль своего времени. Но в твоих словах есть разумное зерно. Вот только ближе к истине я не стал, а лишь окончательно запутался.

–У тебя теперь есть ниточка. Распутывай.

–Да, ты прав. Надо начать все заново. Времени мало, нужно опять спешить.

–Разве его у тебя не бесконечность?

–Не все так просто, как тебе кажется. – Миколаш уставился в освещенный солнцем проход – Жаль, что еще один день потерян и мы с тобой застряли здесь. У тебя, я думаю, тоже были дела.

–Да, были. Нужно кое к кому зайти.

–К кому же? Если не секрет.

–Я уже даже не знаю, что секрет, а что нет. Все что-то недоговаривают и плетут интриги. Все можно использовать против тебя, так что я промолчу.

–Твой ответ меня устраивает. Ты далеко пойдешь. – Миколаш отвернул взгляд от Антона и устремил его куда-то сквозь пространство мироздания – Забавно. Современники Бальдра жили в этих местах и использовали эти курганы через бессчетное количество лет после того, как те, кто их построил исчезли с лица земли.

–Так Бальдр из этих мест? Вот как он оказался за столько километров от своей родины.

–Да. И он намного старше чем ты, и даже чем я. Он из тех времен, когда норманы прокладывали торговые пути по всему миру. Один из них проходил и здесь, задолго до того, как город N был заложен. Бальдр – настоящий реликт давно ушедшей эпохи, грозный вестник разрушений и смерти. Стас хорошо устроился, получив его.

–Понимаю, вопрос может показаться подозрительным, будто бы я вынюхиваю что-то, но как он это сделал? В смысле – не похоже, что сам Бальдр очень рад этому.

–Я нахожу этот вопрос вполне уместным. Я бы и сам его задал. Эти курганы стали могильниками только когда здесь появился норманский поселок, до этого тут было другое сооружение.

–Храм?

–Мне тоже так показалось. Когда мы со Стасом впервые ступили на вокзальную площадь города N он был совсем другим человеком. До того, как его мозг закостенел он, влившись в нашу большую семью начал искать новые способы получить могущество и власть. Настоящий бизнесмен… Узнав о странных курганах, около которых с самого момента закладки города начали пропадать люди он загорелся идеей найти причину этого явления. Им оказался Бальдр, что был оставлен сторожить могилы своей семьи. Он пробудился, когда архитекторы решили развернуть строительство города в этом направлении. Крыша одного из этих Курганов даже частично обвалилась после начала прокладки дороги. В это же время в городе появляемся и мы. Я помог Стасу добыть информацию о драугенах, и о том, почему и зачем они появляются, но идея, как подчинить его себе пришла Стасу… До сих пор считаю ее просто гениальной.

–Что за идея?

–Он женился на сестре Бальдра… Вот так – в ночи выкрал ее тело и в свете луны обвенчался с высушенным скелетом. Поясняю: драугены призываются для служения усопшим членам семьи, а так как формально он был мертв, и был членом семьи, у Бальдра просто не осталось выбора… Мне жаль его. Правда. Кстати, интересный факт – Бальдр не знает русского языка. Это ты слышишь русскую речь, а он слышит скандинавскую… И вот, что странно: фразу "Алуур мал аур ам альг'гаил Илатр" он не воспринимает. Просто не слышит… Сейчас так странно об этом говорить – католик… женился на мертвой язычнице… в храме построенном в честь троицы из бездны, чтобы заполучить ее брата. – Миколаш ухмыльнулся и чуть закатил глаза, словно вспоминая что-то приятное – И какая тогда религия верная? Какой бог заключил их союз?

–А если никакой?

–Я не склонен так думать. Кто-то, а я даже знаю кто, ответственен за все это, и я найду ответы на свои вопросы. Не важно, что он бог, я достучусь до него.

–Не подумай, я старших уважаю, но ты говоришь, как брошенный в детстве ребенок. Только отцом ты считаешь бога, о существовании которого ты даже не знаешь наверняка.

–Если я Януш Запольский, то Альгхам мне и вправду, можно сказать, отец – я ведь тогда первый альг'гаил… Эх. Слишком много потрачено сил чтобы отказаться от мечты узнать, кто я. Она меня не отпустит.