Czytaj książkę: «Золотой утенок»
Ранним утром на вокзале провинциального города Тулупинска, жители которого себя провинциалами не считали, появился молодой человек весьма примечательной наружности. Высокий блондин с чуть вьющимися волосами, голубыми глазами, спортивной фигурой, в хорошо сшитом костюме. За молодым человеком, а сколько ему лет, сказать было затруднительно, так как лицо его постоянно менялось, тянулся шлейф умопомрачительного аромата не то «Кензо», не то «Хуго Босс». Но по запаху можно было определить, что молодой человек не из простых, не из рабоче-крестьянских.
– Прошу, – протянул он руку кому-то, выходящему из СВ поезда, прибывшего в Тулупинск прямо из Москвы. На перроне появилась солидная дама с тройным подбородком, здоровенными бриллиантами в ушах и усиками над верхней губой. Несмотря на дорогой прикид «от кутюр», явно из столичных бутиков, дама смахивала на буфетчицу времен застоя. То ли маленькие, заплывшие жиром глазки, то ли огромные каменья в ушах и россыпь колец на пальцах, то ли выражение лица, выдавали в женщине работника торговли, удачно разбавлявшего в свое время пиво или торговавшего дефицитом.
Дама конфузливо улыбнулась, но за предложенную руку взялась. Она с грациозностью беременной слонихи выпорхнула на грязный, заплеванный асфальт. Следом за ней появились объемистые кожаные чемоданы. Женщина покрутила головой в поисках носильщика. Однако в этот ранний час носильщики города Тулупинска еще дремали в своих кроватях. Они пропустили появление в городе Тулупинске нашего героя, а значит, и не появятся на наших страницах.
– Тьфу, ты черт! – выругалась женщина. – Придется тащить все на себе. Зятек тоже не соизволил оторвать свой зад от кровати…
– Мадам, какие пустяки, я с удовольствием помогу вам, – произнес молодой человек. – Я с радостью сделаю для вас большее, – добавил он, покрываясь легким румянцем.
Молодой человек перекинул через плечо свою спортивную сумку – других вещей у него не наблюдалось – и подхватил баулы женщины. Широким шагом он двинулся к выходу в город, женщина засеменила на своих коротеньких ножках вслед за ним.
Они вышли на стоянку такси, где полусонные водители поджидали своих пассажиров.
– Сюда, сюда… – наперебой зазывали они, жадно разглядывая парочку, в их головах дружно работали счетчики – какую сумму назвать, чтобы не ошибиться.
Молодой человек, повернувшись, спросил у женщины:
– Вам куда?
– На Заполяновку, – произнесла она с таким видом, будто жила в районе Кремля.
Молодой человек кивнул и обратился к первому же водителю:
– Шеф, на Заполяновку. Сколько?
Водитель прикинул стоимость костюма парня, количество вещей, драгоценности его подружки и назвал фантастическую сумму.
– Ты чего? С катушек съехал?! Да мы за эти деньги только что из Москвы приехали. Да я за такие бабки вертолет зафрахтую!
– Фрахтуй, – сплевывая на пол, спокойно отозвался водитель. – За меньшее все равно не уедешь.
– Ну у вас в Тулупинске и цены, – произнес молодой человек, поворачиваясь к своей спутнице. – Круче, чем в столице будут.
– Олежек, что вы хотите, за все надо платить. У нас в Заполяновке чудесный воздух, сосны, озеро… Только добираться далековато, – произнесла она медовым голосом. Потом сделала два шага к машине и, скорчив недовольную физиономию, голосом базарной торговки завопила:
– Ты лохов в другом месте поищи!!! Сходи в психдиспансер, проверься, придурок! А лицензия на извоз у тебя есть, а техпаспорт? Распустились шакалье, честному человеку жизни не стало! Ты свои зенки на меня не пяль, не пяль! – наступала она своим мощным бюстом на водителя, словно, желая раздавить несчастного.
Водитель, озираясь по сторонам, ища защиты у своих собратьев по ремеслу, двигался назад мелкими шажками, пока был не приперт к стене вокзального здания. Когда между ним и бюстом потенциальной пассажирки осталось не больше одного сантиметра, водитель сдался. Деньги являются деньгами, только при жизни. Мертвому ни баксы, ни рубли, ни тугрики ни к чему.
Водитель назвал сумму втрое меньше прежней и более приближенной к реальности. Однако и эта сумма показалась молодому человеку слишком завышенной.
– Наталья Александровна, давайте я у кого-нибудь еще спрошу, – проговорил молодой человек, разглядывая соседние машины.
– Садитесь, садитесь, я заплачу, – изящно махнув ластообразной огромной ручкой, произнесла женщина. – Я вас никуда не отпущу. Как можно, отпускать такого симпатичного молодого человека в город, который он совершенно не знает. Я себе не прощу, если с вами что-нибудь случится. Тем более в нашем городе, где по улицам бродит столько агрессивных одиноких женщин, – Наталья Александровна по-матерински похлопала Олега по упругой, чисто выбритой щеке, только взгляд у нее при этом был далек от материнского, а губы сложились в плотоядной улыбке, будто перед женщиной стоял не молодой человек, а кусок торта с кремовыми розочками.
– Спасибо, Наталья Александровна, но я в гостиницу, мне вас, право, неудобно стеснять, – произнес Олег, пристраивая в багажник вещи женщины.
– Нет, нет и нет! – поспешно ответила она, схватив молодого человека за руку. – Не могу же я ехать одна так далеко, – она притянула молодого человека к себе и в ухо зашептала. – А вдруг он маньяк сексуальный… Я женщина слабая… меня обидеть всякий может.
Олег оглядел мощную фигуру Натальи Александровны – если уж кого защищать, так шофера, который все еще стоял у стенки, боясь пошевелиться. Однако молодой человек подхватил игру, предложенную женщиной.
– А вы не боитесь, что я могу оказаться маньяком, – шепнул он на ухо женщине и пожал ее пухлую ладошку.
– Вы? – наигранно удивилась Наталья Александровна, попытавшись принять наиболее сексуальную, на ее взгляд позу – закинув бревноподобную ногу на ногу и оголив в разрезе пухлые коленки, она откинулась на спинку сиденья. – В таком случае, вы о-очень симпатичный маньяк, и я готова стать вашей, и только вашей, жертвой, – пробормотала она, закатив глаза.
Эффект от разыгранной сцены был несколько смазан стуком дверцы машины, которую захлопнул за собой водитель, забравшийся в салон.
– Ну, что, едем? – произнес он, не оборачиваясь.
– Да-да, – отозвалась пассажирка, – Олег, сейчас же в машину! Женские капризы нужно выполнять, – противным тоном произнесла она, похлопывая рукой по сиденью рядом с собой.
Олег улыбнулся, лицо его приобрело задорное мальчишеское выражение:
– Я подчиняюсь, только для того, чтобы не расстраивать вас. – ответил он, усаживаясь рядом с женщиной.
Всю дорогу до Заполяновки Наталья Александровна никак не могла угомониться. То она просила открыть окно, то закрыть, то ехать быстрее, то медленнее. Олег с готовностью исполнял все ее прихоти, словно он всю жизнь готовился для этой миссии. Где-то на середине пути Наталья Александровна потребовала остановить машину и захотела размять ноги. Олег проворно вскочил со своего места любезно распахнул дверцу с ее стороны, подал руку и помог выбраться из салона. Наталья Александровна потребовала воды, и Олег обратился к водителю. Тот достал пластмассовую бутылку минералки и протянул ее молодому человеку:
– Что ж это у вас мамаша такая беспокойная, нервная… В ее возрасте… – конец фразы застрял у водителя в горле, на него, не мигая, в упор смотрели глаза молодого человека. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Водитель быстро сообразил, что скал лишнее, закашлялся и отвернулся.
Спустя полчаса такси остановилось у двухэтажного особнячка, смахивающего на мавзолей, казино и крепость одновременно. Пока женщина расплачивалась с водителем, Олег достал из багажника ее объемистые сумки. Он остановился перед двухметровыми железными воротами, выкрашенными в синий цвет. На воротах красовалась отполированная металлическая табличка: «Наталья Александровна Сидорова». Молодой человек о чем-то задумавшись, замер перед этими воротами. Виделось ли ему собственное имя на этой табличке или что-то другое, об этом мы можем только догадываться.
– Ну вот мы и дома, Олеженька, – раздался над его ухом голос Сидоровой, который вывел молодого человека из задумчивости.
– Ну, Наталья Александровна, вы сказали, что у вас «домик», я поверил, а у вас – хоромы, Тадж-Махал, какой-то, – произнес молодой человек.
Восхищение в его голосе было немного наигранным, но довольная женщина, не обратила на это никакого внимания.
– Ты еще внутри не был, у меня вся сантехника финская, мрамор, позолота… люстра хрустальная, из запасников пушкинского музея, – ответила Сидорова. – Сейчас сам увидишь, я только сигнализацию отключу.
Наталья Александровна достала связку ключей, открыла ворота, привстав на цыпочки, щелкнула тумблером, и двор осветился сотней лампочек. Олег внес чемоданы внутрь, оглядываясь по сторонам и высказывая вслух свое восхищение. Хотя, в те минуты, когда Наталья Александровна не могла видеть, на его лице появлялась саркастическая усмешка, придававшая некоторую хищность.
Дорожка, ведущая к дому, была выложена белым кафелем, в центре двора стояло сооружение, напоминающее фонтанчики в парках отдыха. Бетонный круг, выложенный морскими ракушками, в центре бронзовая уродливая рыбина, изо рта которой текла небольшая струйка воды, и рядом копия фигуры знаменитого писающего мальчика. Лицо копии почему-то смахивало на лицо самой Натальи Александровны, словно скульптор хотел подшутить над хозяйкой.
– Нравится? – деланно равнодушным тоном произнесла Сидорова, обращаясь к Олегу.
Молодой человек молча кивнул, он боялся раскрыть рот, чтобы не расхохотаться.
– Точная копия фонтана в… – женщина наморщила лоб, пытаясь вспомнить название города, где стоит такой же мальчуган, – …ладно, сейчас не вспомню, но я туда скульптора в командировку отправляла. Ладно, я тебя заболтала, поднимайся в дом.
Олег последовал за хозяйкой, которая уверенно цокала каблучками по кафелю дорожки.
– У меня домработница и повар, правда, они вернутся только послезавтра… Так что мы с тобой будем предоставлены сами себе, – «предоставлены сами себе» она подчеркнула особо. – Сейчас я покажу тебе твою комнату, заодно познакомишься с домом, – проговорила она, увлекая Олега по широкой лестнице. Сидорова распахивала дверь в каждую комнату, демонстрируя перед Олегом богатство обстановки.
Внутренне содержание дома соответствовало наружному. Все блестело, искрилось, сверкало, переливалось. На окнах висели бордовые бархатные (а может и под бархат?) портьеры, мебель в стиле рококо, ампир и прочей псевдостарины. Создавалось впечатление, что дом Натальи Александровны – запасник какого-то музея. Вдоль стен стояли разнообразные столы: консоли, столы-бюро с изогнутыми толстыми ножками, комодики, стулья с гобеленовой обивкой. Тут же стояла импортная стенка, полки которой были заставлены хрустальными вазами и всевозможными безделушками.
Каждый раз, останавливаясь перед дверью очередной комнаты, Наталья Александровна произносила:
– А тут у меня такой же интерьер, как у Н., Л., С., Г., Д., – каждый раз назывались имена известных и богатых в стране людей, создавалось впечатление, что хозяйка дома была с ними на короткой ноге.
Эти люди, конечно же не имели представления о существовании самой Натальи Александровны, все эти интерьеры, содранные с картинок всевозможных модных журналов от «Домашнего очага» до «Стильных интерьеров», отдаленно напоминали те – оригинальные, созданные лучшими, талантливыми декораторами и стилистами. Но Сидорова, равно как и соседки-подружки по Заполяновке, считала свои дома эталоном вкуса, изящества.
Наконец-то экскурсия завершилась, Наталья Александровна, распахнула дверь в одну из комнат:
– А это у меня гостевая. Вот тут ванная, туалет. Вот бар, телевизор, видео. Вот тут пижама, мне кажется, этот цвет тебе очень пойдет. А вот тут… дверь моей спальни, так что, если что понадобится, заходи. Мы с тобой всю ночь проговорили в поезде, сейчас еще так рано, постарайся заснуть. Хотя я, наверное, не смогу.
– Наталья Александровна, спасибо… – произнес Олег, в очередной раз покрываясь румянцем.
– Ну-ну, какие пустяки, – произнесла женщина, вынося из комнаты свою монументальную фигуру.
Олег прикрыл за ней дверь и вздохнул с облегчением:
– Убралась наконец, зараза.
Он разделся, прошел в ванную и принял душ. Следовало подготовиться ко второй части плана, менее приятной. Олег вздохнул, ну почему, деньги в основном, бывают у противных старух? Олег, обмотавшись огромным махровым полотенцем, вернулся в комнату, достал из бара бутылку, бокал и устроился в кресле, напротив окна, раздумывая о своем житье.
Почему так устроена жизнь? Только налаживается быт, обзаводишься полезными знакомствами, веселой компанией; в карманах начинают приятно похрустывать купюры и вдруг – бац! Трамвай идет в парк, попрошу граждан-пассажиров освободить салон.
Вот и в этот раз, все начиналось хорошо. Благодаря парочке необременительных трюков на грани законности, двум одновременным романам с пожилыми богатыми вдовушками, он, Олег Константинович Парамонов, жил в свое удовольствие, сорил деньгами, играл в казино, хорошо и сытно питался, любил женщин и играл в карты. И дернул же его черт, вляпаться в тот день сесть за карточный стол с известным всей Москве и ее окрестностям человеком, только вот ему, Олегу Константиновичу, поскольку тот «блистал» на столичных тусовках совсем недавно, человек этот был не знаком.
Наметанный взгляд Олега сразу уловил в толпе обычных посетителей казино «Русская рулетка» этого человека. Ничем не примечательный, с простоватой внешностью, грубоватыми манерами, мешковатой одеждой он напоминал командировочного, приехавшего из глухой провинции по казенным делам и случайно забредшего в столь злачное место. Внимание Олега привлекла тугая пачка банкнот, которая распирала потертый дерматиновый бумажник. Лох, которого необходимо раскрутить на бабки, – решил про себя Олег.
Олег, пришедший со своей спутницей, пятидесятилетней вдовой известного столичного стоматолога, с тоской наблюдал, как его дама проигрывает небольшие суммы. Цицилия Львовна ставила по одному-два жетона в разные сектора, с замиранием сердца следила за полетом шарика и взвизгивала от огорчения или удовольствия, в зависимости от того, что выпадало. Играть на свои Олег не хотел, а Цицилия сегодня желала играть сама.
Олег уже пропустил несколько рюмок в баре, бесцельно бродил между столиков, взял парочку телефончиков. Цицилия, которая на сегодняшний момент была его постоянной дамой, домой не торопилась. У Олега же на этот вечер было намечено еще одно развлечение, совсем недавно у него начался роман с хорошенькой парикмахершей, в элитном салоне, куда он частенько хаживал. Сегодняшнее свидание было назначено на одиннадцать, но отправиться туда можно было только после того, как он проводит Цицилию домой и пожелает ей спокойной ночи. Цицилия Львовна все еще была нужна ему – несмотря на то, что за последний месяц Олегу удалось сколотить кругленькую сумму, бросать богатую вдовушку было рановато. Олег мечтал получить коллекцию золотых монет, доставшуюся женщине от мужа. Цицилия как-то обмолвилась, что хочет передать ее музею. Олег уже готовил небольшую комбинацию, в результате которой эти монеты будут поделены между одним работником музея и им. Так что бросать Цицилию сейчас было бы глупо.
Олег заметил, что за одним из столиков началась игра. Именно туда направился потенциальный клиент Олега. Он присел за столик, оглядел партнеров, чьи способности успел изучить за время постоянного хождения в «Русскую рулетку». Все, сидевшие за столом были середнячками, пенсионеры всесоюзного значения, бывшие министры и завмаги. Сердце Олега екнуло, когда он увидел купюры в руках забавного толстячка. Чутье, никогда не подводившее Олега, сыграло с ним злую шутку, оно его не просто обмануло, оно его по-крупному подставило.
Нет, вначале все складывалось удачно, Олег несколько раз выиграл и довольно прилично. Вот тогда бы ему встать и уйти, придумать, что его даме пора домой, сказать, что разболелся живот или дома ждет морская свинка. Нет, он сам себя продолжал тянуть на дно, игра увлекла его, ставки сделались крупнее, он проиграл всю свою наличность, распотрошил кошелек Цицилии, проигрывал все больше и больше, пока сумма долга не оказалась фантастически огромной. Но это было не самое ужасное. В самом начале игры было поставлено условие – оплата немедленная, при задержке выплаты, каждые пятнадцать минут сумма увеличивалась на одну треть. Короче говоря, Олег оказался должен такую кучу денег, что представить себе мог только человек с очень богатым или больным воображением. Ни таких денег, ни такого воображения у Олега не было.
– Ну-с, молодой человек, – приятно было с вами посидеть, картишки пошвырять, пора и честь знать. Давайте рассчитаемся и разойдемся.
– Как рассчитаемся? – произнес побледневший Олег, который надеялся отыграться. – Рано же еще…
– Кому рано, а кому и пора, – ответил Иван Иванович, переставая улыбаться.
Теперь на Олега смотрел совершенно другой человек – жесткий, решительный, волевой и жутковатый.
– Денег, как я понимаю, у вас с собой сейчас нет? – произнес он, буравя Олега глазами.
Иванов махнул головой, и за его спиной выросли два здоровенных мордоворота с лицами, которыми обычно пестрят страницы криминальной хроники.
– Н-нет, – растерянно ответил он, начиная понимать, во что вляпался.
– Понятно, сам молодым был, деньги в кармане не держались… Давай отойдем в сторонку, поговорить нужно, – приказал он, направляясь к бару.
– Мне соку томатного, а ему… – Иванов обернулся к Олегу, приглашая сделать заказ, – …что захочет, я оплачу. С меня как с выигравшего полагается процент…
Олег отказался, в такой ситуации у него даже нектар застрял бы в горле.
– Говорят, ты к нам из дальних стран пожаловал, в гости так сказать, – вдруг произнес старик, – а ведешь себя нехорошо. Нашим дела перебиваешь, дорожки затаптываешь, жалуются на тебя, не по понятиям живешь… За все платить полагается, сроку тебе три дня даю. Вернешь деньги, живи спокойно, только не забывай проценты отстегивать, а не вернешь…
«Идиот, как рыба на червяка, попался. А еще радовался, что все удачно складывается, деньги пришли, парочку дураков облапошил… Элементарной подставы не учуял… Придурок!» – ругал себя Олег, а что ему оставалось? Необходимо было драпать из столицы, пока руки и ноги целы. Вечером того же дня, проводив Цицилию до дому, прихватив на память о бурной страсти парочку золотых старинных монет из коллекции покойного мужа, – стоматологу монеты были уже не к чему, а Цицилия и так ни в чем не нуждалась, – Олег, похватав свои вещички, бросился на вокзал. Лететь самолетом он не решился, не то, чтобы Олег не доверял отечественным авиалиниям, просто не хотелось лишний раз светиться.
Иванов, наверняка, захочет найти его, значит, нужно как можно больше усложнить ему эту задачу. В том, что Иванов будет его искать, Олег нисколько не сомневался. Он успел навести справки у нужных людей. Иванов, в криминальном мире звался Крематорием. О жестокости этого человека ходили легенды, он был фанатом прежних порядков, ортодокс в своем роде. Его главным занятием было следить за тем, чтобы все было по понятиям. Крематория боялись все: от крупных тузов до мелких шестерок. Нужно было уносить ноги, пока на них можно было еще стоять и бегать.
Олег в мучительных раздумьях изучал расписание поездов. Куда податься? В принципе, ни в каком другом городе у него не было родственников. Олег был круглым сиротой в прямом смысле этого слова. Детский дом, который выпихнул его из родных стен был уже давно расформирован из-за недостатка финансирования, Олега перекинули в один приют, затем во второй, третий, дождались совершеннолетия и выпустили на все четыре стороны. Примерно так или около того, рассказывал о своем собственном детстве Олег Константинович. Правда это или нет, останется для нас загадкой. Достоверно только одно – Олег был круглым сиротой, и куда бы он не поехал, никто бы его не ждал.
Все решил господин Случай – Олег заметил, как возле расписания оказалась дородная хорошо одетая женщина. Она приказала носильщику остановиться и ждать ее, подошла к кассе и потребовала билет до какого-то Тулупинска. Ему были нужны деньги и рядом находилась женщина, которая могла стать его очередным кошельком.
Олег сверился с расписанием, поезд должен был прибыть через сорок минут. Олег попросил у кассирши билет в то же купе. Так он познакомился с Сидоровой, и было это сутки назад.
Олег быстро нашел общий язык с соседкой, приятной и денежной дамой. Рассказал трогательную историю о лишениях и мучениях; представился коммерсантом, едущим в Тулупинск для налаживания бизнеса. Несколько намеков на то, что одинок и терпеть не может современных девиц, что сердцу милее и ближе дамы зрелого возраста. Только они любят бескорыстно и страстно, опытны в сексе и чем-то напоминают маму, которой так не хватало в детстве. Бутылка шампанского, демонстрация мужественного профиля, молодого загорелого накачанного тела, и Сидорова сдалась, даже не успев занять оборону. Ей в голову не пришло, что этот приятный, воспитанный, хорошенький, стеснительный молодой человек искусно обвел ее, даму опытную, вокруг пальца, заставил думать, будто она подчиняется собственным прихотям.
И вот теперь, предстояло раскрутить эту тетку до денежно-баксового финала. Олегу была нужна путевка в «высший» свет города Тулупинска, наличность и парочка-тройка богатеньких дурачков, чтобы пополнить кубышку. Олег Константинович был мастером своего дела, последним так сказать, из джентльменов мошенничества и ловкачества. У него был своего рода кодекс чести, неписаных правил и обязанностей. Парамонова занимали исключительно люди, добившееся своего богатства неправедными путями, а также – простачки, обладавшие кругленькими суммами. Первых Олег наказывал, экспроприируя награбленное. Вторых – учил не попадаться на удочку мошенников. Парамонов с брезгливостью относился ко всякого рода гопникам, грабителям с большой дороги, работавшим по принципу: сила есть – ума не надо. В мошенничестве он предпочитал оригинальность, нестандартность, некую фееричность. Олег Константинович придерживался того принципа, что мошенничество должно носить интеллектуальный характер. И последнее – Парамонов привык оставлять своим жертвам взамен что-нибудь. Воспоминание о бурном романе, небольшую безделушку, акции на участок где-нибудь на поверхности Луны или что-нибудь еще.
Поэтому, ему придется расплатиться с госпожой Сидоровой по полной программе или хотя бы создать иллюзию, выполненного долга. Олег вздохнул и плеснул себе в бокал еще. Он прислушался, Наталья Александровна что-то тихо напевала в своей комнате. Парамонов приоткрыл дверь в коридор, слова стали доноситься отчетливее… «Зайка моя, я твой тазик…»
Олег вышел в коридор и остановился у двери в спальню Сидоровой, он осторожно постучал, пение смолкло, за дверью заметались: что-то с грохотом упало на пол, свет погас, затем снова загорелся. Олег терпеливо ждал, пока ему не разрешат войти.
– Кто там? – спросила хозяйка таким тоном, будто не догадывалась, кто стучится в дверь.
– Наталья Александровна, это… я… Олег, можно войти…
– Минутку, я не одета, сейчас накину что-нибудь, – произнесла она томным голосом.
Дверь пред Олегом распахнулась, на пороге стояла Сидорова в прозрачном пеньюаре, отделанном черными кружевами. Монументальные формы хозяйки так и норовили выскользнуть из халатика, но хозяйку это ничуть не смущало.
– Наталья Александровна, не могу заснуть на новом месте, одиноко как-то, опять вспомнил детство, маму… – произнес Олег, старательно отводя глаза от колышущегося перед его носом бюста. – Извините, я помешал вам, пойду, простите… – проговорил Олег, отступая на шаг назад.
– Нет, я не сплю! – поспешно воскликнула она. – Хотите выпить? У меня такая настойка есть, готовила по собственному рецепту. Рюмочку выпьешь – и на душе так хорошо делается… На травках и ягодах, чисто для здоровья, против бессонницы помогает, от простуды… Лекарство, – не дожидаясь ответа, Сидорова подошла к шкафчику, достала бутылку и разлила по бокалам, стоящим на маленьком столике возле огромной кушетки, застеленной пятнистой тканью под леопарда.
– Расскажи мне о СВОИХ ЖЕНЩИНАХ, – предложила она, подталкивая Олега к кушетке, – Наверняка, у тебя была хоть одна… – Наталья Александровна развалилась на кушетке, так что полы ее пеньюара разошлись, явив взору Олега громадное колено хозяйки дома и ножку, густо поросшую волосами.
Олег покорно сел рядом с мадам Сидоровой, взял бокал из ее рук, старательно изображая крайнюю степень смущения.
– Давайте лучше выпьем за вас, за самую прекраснейшую из женщин, встреченных мною, – сказал он и отпил из бокала.
Содержимое оказалось смесью чистейшего спирта, подкрашенного каким-то соком или вареньем. Кто б сомневался, что рюмка этого чудодейственного напитка способна излечить от сплина, хвори или бессонницы. Один бокал этого напитка мог сбить с ног тренированного бойца алкогольного фронта.
Тост понравился Наталье Александровне, она залпом осушила свой бокал, не закусывая, не морщась, и плеснула себе еще. Олег, улучив момент, вылил содержимое своего бокала в кадку с пальмой, стоявшей возле кушетки. Сидорова, обнаружив пустой бокал Олега тут же долила ему.
– У вас великолепный дом, – заметил Олег, – такое впечатление, что мы не в Тулупинске, а в Москве. Выпьем за вас – великолепную хозяйку…
И этот тост понравился Сидоровой, она снова залпом осушила свой бокал. Щеки ее, и без того покрытые природным румянцем, заполыхали, словно наваристый свекольник, глаза заблестели и превратились в щелочки, как прорези у почтового ящика, на губах блуждала улыбка, значение которой не понял бы только младенец-грудничок.
«Готова», – подумал Олег, вознеся хвалу «лекарственному зелью».
– Наталья Александровна, мне кажется, что… я не знаю как сказать… Вы – идеал… Можно я… выпью с вами на брудершафт.
– Олежек, пупсик, – заплетающимся языком произнесла Сидорова, – дай я тебя поцелую… Давай на б…бу…брбр…брудершафт.
Олег быстренько наполнил бокал хозяйки дома, плеснул себе на донышко, чмокнул Сидорову. Наталья Александровна подтянула к себе Олега, прижав ручищами к своему теплому объемистому животу и облобызала. Олег попытался освободиться из ее могучих объятий, но результат получился обратным. Он, увлекаемый Натальей Александровной, упал на кушетку. Сидорова, придерживая одной рукой молодого человека, второй торопливо развязывала поясок халатика.
– Возьми меня, возьми, – бормотала она в ухо Олегу, слюнявя его своими мокрыми губищами.
Такое не входило в планы Олега, он собирался остановиться на букетно-розовой стадии вздохов и поцелуев, недомолвок и легкого флирта, и затянуть его как можно дольше. Собственно говоря, он всегда действовал подобным образом, на грани фола. Олег не считал себя ни жигало, ни альфонсом. Он не жил на средства женщин, с которыми спал и не спал с теми женщинами, которых собирался использовать в своих целях. Просто женщины были ключиком, открывавшим дверь в мир богатых, состоятельных мужчин. Сегодняшние события вышли из под его, Парамонова, контроля. Однако оттолкнуть от себя единственную знакомую даму в чужом городе он не мог.
Олег откатился в сторону, с трудом выбравшись из-под давившей на него массы, дотянулся рукой до выключателя и выключил свет. Комната погрузилась в спасительную темноту, Олег представил, что рядом с ним сейчас хорошенькая маникюрша, с которой он так и не успел провести ночь.
– Пупсик, ты где? Какой плохой мальчик, бросил мамочку, – игриво-обиженно произнесла Сидорова.
Олег нашарил в темноте ее конечность и принялся поглаживать. Конечно, бревно, находящееся в его руках, с натяжкой могло сойти за тоненькую ручку молоденькой женщины. Однако Олег был профессионалом и мог наступить на горло собственной песне. Сидорова дышала, как кузнечные меха, обдавая Олега жаром своего необъятного тела, постанывала, словно слониха на водопое. Пальцы Олега совершали ловкие маневры по всей поверхности тела Сидоровой. Чтобы отвлечься от реальности, Парамонов про себя клял на все лады Иванова, по милости которого ему пришлось бросить Москву, оставить Цицилию… Ах, Цицилия, милейшая женщина, сексуальные аппетиты которой простирались не дальше французского поцелуя и поглаживания коленки, а эротические фантазии исчерпывались лицезрением полуобнаженного Олега. Ко всему прочему, Цицилия была действительно элегантной женщиной, обладающей достаточным состоянием.
Сожаления об упущенных возможностях были прерваны каким-то полухрипом, полустоном Сидоровой, Олег испугался, на минуту ему показалось, что женщине дурно.
– Аг-аг-хы-хы-хыррр! Аг-аг-хы-хы-хыррр!
– Что с вами? Вам плохо? – произнес он.
Ответа не последовало. В мозгу Парамонова уже выстроились картинки, одна мрачнее другой… Мертвая Сидорова в постели. Милиция. Он, как посторонний, пытается объяснить причину своего присутствия, подозрения… Олег вскочил с кушетки и включил свет. Положив огромную ладонь под щеку, похрапывая и свистя, как паровоз, Сидорова спала. Это самый храп он и принял за предсмертный хрип.
– Твою мать! Овца старая… Чуть до инфаркта не довела… – вполголоса выругался он, достал пачку сигарет и нервно закурил.
После второй сигареты Парамонов смог улыбнуться, по крайней мере, удалось избежать «пытки сексом». Наверняка, Наталья Александровна не вспомнит, что заснула на самом интересном месте, значит нужно создать иллюзию того, что у них все прошло на высочайшем плейбоевском уровне.
Олег оглянулся по сторонам, в поисках кровати. Кровати не было. Очевидно, эту комнату использовали как будуар, если слово это Наталье Александровне знакомо, конечно. Из этой комнаты вела еще одна дверь, Олег заглянул туда. Это было именно то, что нужно – спальня. Посредине стояла здоровенная кровать с шелковым балдахином, спускающимся с потолка. Спинки кровати были украшены резным орнаментом, по бокам разместились пузатые амурчики с глуповатыми лицами. Олег улыбнулся. Представить Наталью Александровну, лежащей в этой роскошной кровати, он не мог. Она и эта изящная вещица не соответствовали друг другу. Все равно, что на блюдо из дорого тонкого фарфора выложить кучку баклажанной икры или плавленый сырок «Дружба». На спинке кровати висело нечто, смахивавшее своими размерами на парашют или на автомобильный чехол. При ближайшем рассмотрении «это» оказалось ночной рубашкой с забавными розовыми бантиками.
Олег вернулся в будуар, предстояло перетащить Наталью Александровну на кровать. Олег попытался оторвать тело женщины от кушетки, но это ему не удалось, приподнимались только отдельные части тела. По частям же Сидорову перенести было невозможно. Олег вернулся в спальню, принес подушки, покрывало и принялся раздевать женщину, разделся сам и пристроился рядом. Имитируя бурную страсть, для большей убедительности, он по полу разбросал одежду, перевернул столик – создал «художественный» беспорядок. Утром у Натальи Александровны не должно было остаться никаких сомнений по поводу того, чем закончился невинный разговор об Италии.
