Czytaj książkę: «Лифт», strona 7
18. Шмакодявка, нагрудные полушария, голый Дед Мороз
– Мама, мама! Здесь Дядя голый! – в мою голову буром прорвался надоедливый детский голосок.
Приоткрываю глаза. Чёрт! Как же ярко! Пухлая девчоночья ладошка бесцеремонно упёрлась в направлении меня, в то время как её обладательница верещала, призывая родительницу. И где же меня угораздило вырубиться? Какая-то уж слишком узкая комната, да и натоптано. Из мебели только мятый новогодний мешок в углу.
В проёме образовалось ещё одно лицо, вернее внушительный бюст, который при всём желании не дал бы мне поднять взгляд выше. А мамашка-то, молодкой оказалась! Оценивающий взор медленно скользил от моего подбородка ниже и ниже, словно расставляя ценники в стратегически значимых местах. Чёрт, красотка, ты вгоняешь меня в краску, мало кому это удаётся! Хоть бы ребёнка убрала куда подальше.
– Это не дядя, милая, – её грудной голос прокатился внутри меня неслабой вибрацией.
– А кто? А кто?! – не унималась мелкая вредина.
– Разве ты не видишь? Это Дед Мороз!
– А почему он голый?
– Ну, дорогая, Дедушка Мороз работал всю ночь, задремал, его и раздели, чтобы не растаял. Да и не совсем он голый.
Ты сама, по-моему, не доспала! Что за чушь?! Какой ещё Дед Мороз?!!! Где я вообще нахожусь, мать вашу?! Чёрт! Как же голова раскалывается!
– С вами всё в порядке?
Конечно в порядке, блин! Я же просто так здесь голым прилёг! Абсурд!!! Мамаша у вас в голове каша? Или все мозги стекли в нагрудные полушария?
– В общем, раз вы молчите – подниметесь с нами на пятый, дома разберёмся.
Семейка ввалилась в мою опочивальню, и мы поехали. Так я в лифте! События прошлой ночи обрывками возникали в памяти, заставляя кровь закипеть, а голову раскалиться до предела.
– Вот козлы!
– Простите? – девица округлила на меня свои и без того огромные глаза.
– Извини… те.
Смотреть в их сторону не хотелось. Как-то унизительно всё это было. Да ещё малявка въелась в меня своим взглядом.
– Чё, Деда Мороза никогда не видела? – хотелось быть особенно грубым, как будто это они виновники моих приключений.
– Не-а.
– И не увидишь, – ухмыльнулся со всей возможной неприязнью, – их не существует.
Я думал, шмакодявка взвоет от горя, но она пнула меня изо всех сил и строго свела брови, заверещав:
– Мама, мама! Почему дядя врёт?!
– Он же Дед Мороз, наверно ему жарко, того и глядишь голова растает, вот и несёт всякую чушь, – пожала она плечами, переводя взгляд в мою сторону, – вам помочь подняться или до двери дотечёте?
– Сам встану, – приподымаясь, выплюнул я.
Опёршись о гладкую стенку, попытался войти в вертикальную плоскость, но неудача! Голова как карусель, и я тяжело повалился вперёд, встречая лицом нечто мягкое и приятное.
– Ну и щетина у вас!
– Что, боитесь за свои подушки безопасности? – иронизирую, с ужасом понимая, что приземлился ни куда-нибудь, а прямо в её…
– Не без этого, гарантийное обслуживание спонсировать некому.
– А вы с юмором, – поравнявшись с ней, выдохнул я.
– Хм, а вы, надеюсь с подарками? Иначе, мы возьмём натурой.
Я опешил от такой прямоты, но девушка лишь хохотнула, приглашая меня внутрь квартиры.
Что хорошо, что плохо, познаётся в сравнении. Последний раз с такой заботой вокруг меня хлопотала мама. И это было хорошо. Но в личной жизни я не хотел серьёзности. Семья – это ответственность. Порой, обуза. Нервы. Потраченные впустую дни, иногда ночи. И это плохо. Безрадостно. Ответственно. Но внимание, помощь, бескорыстность. Как ни странно, детский смех – это хорошо. Хочу ли я собственную семью?
– Мороженное будешь? – мелкая, как выяснилось, Анжела, подбежала, на полном ходу врезавшись в меня.
– Спасибо, не люблю.
– Мама, мама, Дедушка Мороз не любит мороженное! Деда, Дедушка Мороз, но ты можешь растаять! – в детских глазах навернулись крупные слезищи.
Как расстроить такое создание? Вредное, буйное, непоседливое. Заботливое. Ранимое. Родное? И ты берёшь из пухлых пальчиков угощение, зная, что оно ледяное, но от пламенного сердца. Пробуешь и жмуришься, словно ничего вкуснее не пробовал. А когда открываешь глаза, на пороге стоит она. Нимфа. И снова жмуришься.
– Андрей, я кофе принесла.
– Спасибо, Ирин, – из твоих рук я всё, что угодно…
– Может, ещё что-то хочешь?
– Хочу. Можно я останусь с вами?
19. Возвращение в Старый новый год
Старый новый год. Морозное утро. Матовое окно, ограждающее от молочного тумана снаружи. Силуэт девушки на фоне полусвета. Молчим. Ты вернулась за своими вещами, оставленными здесь в ту роковую ночь. Всего несколько мелочей и дверь закроется за тобой с тихим хлопком, проводя границу между вчера и сегодня, тобой и мной, твоим будущим и моим.
– Может…, – но ты обрываешь меня.
– Давай помолчим.
И вновь оборачиваешься в сторону распахнутого навстречу зиме окна, замирая, точно прислушиваешься к полёту снежных мотыльков. О чём же ты думаешь в эту минуту? Ждёшь ли чего-то от меня?
***
Вальс зимних бабочек за окном принимал в свои объятия. «Иду, иду, вот только захвачу кое-что», – взгляды по сторонам, и снова задумалась. Шаг влево, вправо, поворот. Какая глупость. Но я тяну, тяну это время.
«Спасибо, что вернулась». Хм, вернулась… К кому? Куда? Домой? Да, собственно, где он теперь?
– Может…, – робкая попытка, но не стоит…
– Давай помолчим.
А что говорить? Те слова, что не сказаны до сих пор, не будут сказаны никогда. Лирика, лирика, лирика! Хватит. Вернись в реальность. Здесь нет места поэзии.
– Пора…
***
Вежливый кивок головой, и мельком взгляд из-под полуопущенных ресниц. Расставание всегда неудобно, особенно если вы никто никому.
Останови, останови. Клятвы забыты. Имею ли я право удерживать её?
Робкие шаги по паркету. Немного хромает после травмы, но каблуки исправно на ней. Проводить? Догнав, беру под локоть.
– Спасибо, я справлюсь.
Гордая, чёрт!
И вот опять тот самый роковой лифт. А говорила ни ногой туда больше. Хотя куда уж с твоей травмой топать семь этажей вниз. Прибыл. Что же ты такой исправно быстрый, когда не нужно! И она вновь в узком проёме. Одна. А я здесь. Один. Хоть руку протяни на прощание.
– Прощай, – тонкими пальцами за плечо, улыбка уголками, едва… Мне.
И створки плавно навстречу друг другу. Нога в створ. И вот я здесь, с тобой. Я обещал себе. Не отпущу. Верну тебя снова и снова. Пальцы на «стоп» и мы в ловушке едва тронувшегося лифта. Вдвоём зависли между этажами.
– Денис, что ты делаешь? – во взгляде удивление, восторг, желание, пожар.
На ухо жарко:
– Возвращаю тебя…
Вспышка за вспышкой. Касание за касанием возвращаю сюда, где я способен греть тебя озябшими ладонями. Где твой взгляд – мой взгляд. Где я дышу взаимными поцелуями. Где теперь уже ты спасаешь меня. Где есть место не только мне, но и чудесам.
– Моё чудо, моя девочка…
– Ты же не верил в чудеса, что же изменилось?
– Изменился человек во мне…, – снова полуулыбка, – Так вам куда, девушка? На первый или на пятнадцатый?
– Кажется, мы уже на своём месте, – взгляды сплетаются, а стройные пальцы обнимают небритые щёки.
– Эй, возмутители спокойствия! Я на вас полицию вызову, извращенцы! – в лифт ворвался сварливый голос тёти Нюры, приправленный ударами в дверь.
От неожиданности Таша упала в мои объятия, и звуки её беззаботного смеха растворились в уголках моих губ.
