Czytaj książkę: «Свобода»

Пролог

Дэниел Сорренс, которого несколько дней назад в лечебном корпусе Нью-вара Ева окрестила просто вторым, сидит в своем кабинете в Штабе оппозиции, задумчиво смотрит прямо перед собой и крутит пальцами карандаш. Этот мужчина является одним из трех основателей, а также руководителей оппозиционного движения. По большей части его сторонники действовали пока скрытно и аккуратно, но крохи информации все равно просочились наружу. Главная диверсия должна была произойти сегодня в центре Спирали. Цель оппозиционеров – перехватить добровольцев и забрать всех Жнецов, которые перешли на их сторону. Но, так как Сорренсу до сих пор не доставили отчет, видимо, что-то пошло не так.

Из раздумий мужчину вырывает телефонный звонок. Он немедленно снимает трубку.

– Слушаю тебя, Генри.

– Мистер Сорренс, мне только что передали отчет об операции в Спирали. – тараторит помощник.

– Тогда почему ты до сих пор не в моем кабинете? – слегка повысив голос осведомляется Сорренс.

– Уже иду, сэр. – поспешно говорит Генри и кладет трубку.

Через тридцать секунд раздается короткий стук в дверь, после которого Генри сразу заходит в кабинет. Это высокий худой мужчина, с длинными волосами, собранными в хвост, на вид ему немногим больше тридцати. Генри встает напротив стола своего начальника и после кивка начинает доклад.

– Возникли некоторые трудности, но группе Кейна удалось справиться с задачей. Они забрали добровольцев и всех Жнецов, перешедших на нашу сторону.

– Потери?

– С нашей стороны потерь нет, сэр.

Мистер Сорренс удовлетворенно кивает, но Генри не спешит расслабляться, он поведал своему боссу еще не все новости.

– Сколько добровольцев удалось забрать?

– Двенадцать, сэр. Двое успели уехать на лифтах, пара человек умерли, по нашим данным, четверых забрали Жнецы Бишопа.

Сорренс поджимает губы, услышав имя своего главного противника. Увидев понурый вид помощника, Сорренс уточняет.

– Еще что-то не так?

– С этими двенадцатью не все в порядке, сэр. У троих серьезные травмы, еще двое без сознания и одна девушка получила ножевое ранение в живот. Вряд ли выживет.

– Где Тереза? – Сорренс понимает, что каждая жизнь на счету, поэтому надо делать все, чтобы эти люди выжили.

– Доктор Мартин в вертолете вместе с пострадавшими, уже оказывает помощь на месте и пытается сохранить жизнь девушке.

– Распорядись, чтобы приготовили операционную. – приказывает Сорренс.

– Уже сделано, сэр.

– Молодец, – хвалит расторопного подчиненного начальник, а затем задумчиво спрашивает. – А ты не знаешь, как зовут ту девушку, которая при смерти?

Генри шарит взглядом по листку бумаги, на котором распечатал отчет.

– Ее имя Ева, сэр.

Сорренс вздыхает. Следовало ожидать, что не все пройдет гладко.

– Можешь идти, но обо всех изменениях незамедлительно докладывай мне. – отпускает он помощника.

– Хорошо, сэр.

Генри уходит, а Дэниел Сорренс открывает нижний ящик своего рабочего стола, достает оттуда початую бутылку виски и стакан, наливает в него немного янтарной жидкости и осушает залпом. Убирает все обратно, сейчас нужна трезвая голова. Сорренс вновь берет в руку карандаш и начинает крутить его пальцами, при этом задумчивым тихим голосом произнеся:

– Трент не обрадуется.

Спустя еще полчаса снова оживает телефон, хозяин кабинета без промедления снимает трубку.

– Да? – говорит он спокойным голосом.

– Сэр, они только что приземлились. – в спешке сообщает помощник.

– Отлично. Проследи, чтобы всех разместили с удобствами, а раненых определи в медицинское крыло. – распоряжается Сорренс и, положив трубку, встает с места.

Вскоре ему придется вернуться в столицу, поэтому сейчас нужно лично убедиться в том, что его распоряжения выполняются, и первым делом он заглянет в операционную. Мужчина выходит в пустую приемную, Генри здесь нет, он уже умчался выполнять распоряжения. За это Дэниел его и держит, ведь расторопность и умение выполнять приказы, не задавая лишних вопросов, лучшие качества личного помощника.

Он выходит в коридор, доходит до широкой развилки и поворачивает направо. Проходит еще шестьдесят метров, открывает дверь и оказывается на лестнице, ведущей вниз в медицинское крыло. Но ему необходимо пройти чуть дальше. Операционной они пользуются редко, но все инструменты всегда наготове на всякий случай, и вот, этот случай наступил. Сегодня здесь необычайно многолюдно, медсестры и врачи, знающие свое дело, без суеты уже приступили к операции. Дэниел заходит в предоперационный блок и останавливается возле большого смотрового окна. На операционном столе лежит практически безжизненное тело девушки. Кожа настолько бледная, что кажется, будто в теле пациентки не осталось ни капли крови. Но, судя по показаниям кардиомонитора, сердце все еще бьется, но биение это довольно слабое и неровное.

Доктор Мартин, находящаяся сейчас рядом с девушкой, замечает Сорренса, покидает операционную, оставляя хирургов делать свое дело, и подходит к Дэниелу.

– Тереза. – вместо приветствия говорит Сорренс.

– Дэниел. – вторит ему женщина.

Он вздыхает и, не отводя взгляда от девушки за стеклом, говорит:

– Ты очень рисковала, когда отправилась в Спираль вместе с группой Кейна. Тебя могли поймать, и тогда все наши планы пошли бы коту под хвост.

– Все обошлось. К тому же, без меня она уже два раза могла бы отправиться на тот свет. – доктор Мартин кивком головы указывает на девушку.

– Как она? Судя по ее виду, долго не протянет.

– Так и есть. Поэтому я хочу попросить тебя об одолжении. – женщина всем телом поворачивается к собеседнику. – Давай один раз отойдем от правил. Нужно попробовать дать ей сыворотку регенерации.

– Ты ведь сама говорила, что она еще не прошла всех необходимых исследований. – Сорренс наконец отворачивается от окна и смотрит в глаза своей коллеге. – Ее применение на людях может вызвать летальный исход.

– Она все равно умрет. – вздыхает Тереза. – Чудо, что она до сих пор жива. А сыворотка регенерации может ее спасти.

– Или убить. – лаконично замечает Дэниел, а потом предлагает. – Дай ей Стимул.

– Уже дала. Двойную дозу. Перед тем, как поместить ее в капсулу стимулирования. Повезло вообще, что капсула была в вертолете. Но девушка не Жнец, капсула не в состоянии залечить такие раны без специальных средств, которые бесполезно применять на обычных людях.

– Трент будет не в восторге, что мы сделали это без его согласия. – нахмурив брови, сообщает Сорренс. – Ведь мы изначально договаривались, что все важные решения будем принимать втроем.

– Да, ты прав, но так же он будет не в восторге, если она не выживет по нашей вине. – пытается убедить своего собеседника Тереза. – Кроме того, сейчас его здесь нет, а чтобы спросить его мнение, понадобится слишком много времени, которого у нас нет.

Какое-то время Сорренс молчит, а потом сдается.

– Если она умрет после применения сыворотки, будешь объясняться с ним сама.

Доктор Мартин облегченно улыбается. Ведь в этом споре она победила. И эта победа далась ей легче, чем она думала.

– Схожу в научный отдел, возьму сыворотку. Через сорок минут мне надо будет улететь. Испытание закончилось, победители есть, а значит, добровольцы, которых отряд Кейна не успел забрать, сейчас летят в Лаборатории для прохождения процедуры изменения. Я должна быть там. И тебе, кстати, тоже нужно быть в другом месте. Ты ведь входишь в совет организаторов Испытания и будет подозрительно, если не появишься после провала, случившегося в центре Спирали. Вам нужно будет найти виновного.

Впервые за все время Дэниел искренне улыбается.

– Да что его искать? Будем винить "проклятую оппозицию".

Они смеются, но смех сходит на нет, когда за стеклом слышится громкий писк приборов.

– Я пошла, – объявляет Тереза. – Увидимся. Удачи тебе, Сорренс.

– И тебе.

Доктор Мартин почти бегом удаляется в научный отдел, который находится двумя этажами выше, а Дэниэл остается еще на какое-то время и наблюдает за стараниями врачей. Сегодня хороший день. Его люди полностью или частично выполнили задуманное. Может это везение распространится и на девушку за стеклом, и она выживет? Кто знает? А сейчас ему пора дать несколько указаний Генри, пришло время связаться с Трентом и вернуть его с работы под прикрытием. Затем необходимо переговорить с Кейном, а потом оставить Штаб и вернуться в столицу, чтобы притвориться законопослушным гражданином и ярым противником своего же оппозиционного движения.

1. Пирамида

Ной

Вертолет приземляется на краю острова, и я без промедления встаю на ноги. Выхожу на посадочную площадку и вдыхаю полной грудью соленый морской воздух. Можно считать, что это практически единственное, что мне нравится в этом месте. В остальном ничего положительного о Пирамиде сказать не могу. Здесь Жнецы-новички переживают полную смену личности: из них выбивают прошлое, учат подчиняться приказам, укрепляют организм общефизической подготовкой и бесконечными тренировками. После того как доброволец становится Жнецом и прилетает из Лабораторий сюда, он только и делает, что тренируется, страдает от руки старших товарищей и самого Бишопа, если вдруг делает что-то не так. А это случается постоянно. Ошибки в обучении неизбежны. Поэтому в первое время одни синяки не успевают сменяться другими. Ненавижу это место.

Трей встает рядом и смотрит на мои руки. Тоже опускаю взгляд, хотя мог бы этого и не делать. Знаю, что там увижу. Кровь. Нет ни одного чистого участка кожи. Она везде: на ладонях, пальцах, даже под ногтями. Я мог смыть ее, но не стал. Просто сидел в командном пункте Спирали, в то время как остальные рыскали наверху, обыскивая округу в поисках оппозиционеров и добровольцев. Но к тому времени, когда Жнецы взяли оружие, дождались подкрепление и вернулись обратно, те уже скрылись, улетели в неизвестном направлении. На секунду перевожу взгляд и вижу, как брат сжимает в руках маску.

– Что это было? – с видимым спокойствием спрашивает он, но я-то знаю, что сейчас внутри него кипит лава негодования, он зол на меня. Ничего необычного. – Ты вел себя как идиот! Рано или поздно Бишоп посмотрит видео с дронов, и тогда тебе не поздоровится.

– Знаю. – отвечаю, не отводя взгляда от рук.

– Знаешь? – изумленно переспрашивает он. – Ты хоть понимаешь..?

– Мне плевать, Трей. – смотрю ему в глаза, он отшатывается, когда я называю его настоящим именем. – Плевать. Ничего уже не изменить.

– Не называй меня так. Ты знаешь, что будет, если кто-нибудь услышит. У нас нет имен. Давно отобрали.

Я молчу. Не могу сейчас думать ни о чем, кроме нее. В последние мгновения своей жизни она просила прощения. Она! Это должен был делать я. Но, как я сказал, ничего не изменить. Она мертва, а я снова здесь.

– Идем, – выводит меня из раздумий голос брата. – Нас уже ждут.

И мы идем. Заходим в Пирамиду и поднимаемся на шестой уровень. Именно там располагается кабинет главного Жнеца. По дороге смотрю на Жнецов, которые практически все время обитают на острове, они провожают нас взглядами. Пожалуй, есть еще один плюс у этого места – здесь можно не носить маску. Брат коротко стучит в дверь, и Бишоп почти сразу же разрешает нам войти. Кабинет не очень большой, а то, что вся мебель и стены выдержаны в темных тонах, еще больше скрадывает пространство. Кивком головы хозяин кабинета указывает на два кресла перед своим столом. После того как мы садимся, он говорит, периодически переводя взгляд с меня на брата и обратно:

– Восемь Три Восемь Три, Восемь Четыре Два Семь, вы вовремя. Я как раз закончил смотреть видео-отчет по событиям в центре Спирали.

Прямо-таки чувствую, какие нечеловеческие усилия прилагает мой брат, чтобы не повернуться ко мне и не сказать: "Я же тебе говорил!" Молча смотрю на Бишопа, который тоже сохраняет молчание. Но надолго оно не затягивается.

– Восемь Три Восемь Три, я так понимаю, вы никого не нашли?

– Нет, оппозиционеры ушли, прихватив с собой часть наших людей и почти всех добровольцев. – тут же отвечает Трей.

– С этого момента пропавших Жнецов можно считать изменниками. – жестко говорит Бишоп, а затем спрашивает: – Какие потери мы понесли? И сколько добровольцев отправились в Лаборатории, чтобы пройти процедуру изменения?

– Никто не умер, кроме двух неосторожных добровольцев. Оппозиционеры стреляли дротиками со снотворным, так что все живы. Но они забрали двадцать наших, одиннадцать живых добровольцев и одну мертвую. В Лаборатории мы увезли четырех добровольцев, трое мужчин и одну женщину.

При словах о мертвой девушке, которую забрали оппозиционеры, сердце сжимается, и мне приходится сжать зубы, чтобы не заорать. Думать о том, что Евы больше нет, тяжело, но слышать, как кто-то говорит об этом так просто, в тысячу раз тяжелее.

– Всего четверо. Не густо в этом сезоне. Проклятая оппозиция спутала нам все планы. – Бишоп выглядит весьма недовольным. – Что за мертвая девушка? – заинтересованно спрашивает он и указывает на монитор перед собой. – По видео этого не скажешь. Девушка была жива, когда ее грузили в вертолет.

– Рана слишком серьезная. После этого она не могла долго протянуть. Не понимаю, зачем вообще ее забрали. – Трей пожимает плечами.

– Твоя подопечная? – Бишоп неожиданно поворачивается ко мне.

– Да, – сухо отвечаю я.

Он наклоняет голову набок и задумчиво рассматривает меня. А затем переводит взгляд обратно на Трея.

– Я ведь дал четкие указание привести девушку ко мне. – заявляет он.

На мгновение теряю дар речи, а потом, не сдержавшись, выпаливаю:

– Зачем она вам?

– Она меня заинтересовала. – тут же поясняет он. – Хотелось узнать, что же в ней такого особенного. Неспроста на нее было совершено покушение в Полигоне.

– Покушение? – недоверчиво переспрашиваю я.

– Именно. Ведь не думаешь же ты, что нав оказался там случайно. Кто-то собирался ее убить. И этот кто-то имеет огромную власть, чтобы взять тварь и незаметно провести ее в набитое Жнецами место. – он поворачивается к Трею. – Так что там случилось, почему ты ее не привел?

– Сначала она сбежала, перехитрив Восемь Четыре Один Один, а после получила нож в живот. Не видел смысла тащить труп. – небрежно пожимает плечами он.

Впервые за все время не сдерживаюсь, поворачиваюсь и с неприязнью смотрю на него. Это ошибка. Бишоп, естественно, замечает все мои действия.

– Восемь Четыре Два Семь, все время на площади ты был без маски, из этого я могу сделать вывод, что и до этого ты снимал свою маску, чтобы пообщаться с этой девушкой. Можешь ничего не говорить. Я знаю, что прав. И я предполагаю, что это ее кровь на твоих руках?! – он слегка приподнимает брови.

Молчу. Мне нечего ему сказать. Я знал, что так и будет. Рано или поздно он должен был узнать. Но какие неприятности могут меня ожидать? Даже предположить не берусь, список чересчур велик. Бишоп слишком изобретателен.

– Что ты скажешь мне про оппозицию? – абсолютно внезапно обрушивает на меня вопрос главный Жнец.

Сказать, что я удивлен, вообще ничего не сказать. С чего вдруг такой вопрос? Но ни один мускул не дрогнул на моем лице.

– Мне известно столько же, сколько и остальным. – отвечаю спокойно.

– А вот я не уверен. – вкрадчиво говорит Бишоп. Краем глаза замечаю, что Трей напрягся, но не двигается с места. – У тебя был четкий приказ. Или ты забыл? Так я напомню. После того как ты покинул капсулу стимулирования, ты должен был отправиться прямиком в командный пункт, но ты нарушил приказ. И пропал на сутки. Где ты был все это время? Может помогал оппозиционерам?

Да уж, не думал, что неявка в командный пункт приведет к таким обвинениям. На самом деле я очень быстро добрался до центра Спирали, оставалось только спуститься в подземный тоннель, чтобы оказаться в командном пункте, но не стал. Я выполнял обещание, данное девушке. Искал ее. Найти здание, которое она описала, особого труда не составило, но я не ожидал, что там соберется такое количество Жнецов. Просто прийти и забрать оттуда Еву я не мог, ведь было очевидно, что добровольцев собирают там не просто так, а с определенной целью. Поэтому занял наблюдательную позицию неподалеку и пытался придумать, как незаметно увести девушку от остальных. Появившуюся в окне второго этажа фигуру я заметил сразу. Это одновременно и обрадовало и разозлило меня. Снова она подвергает опасности свою жизнь! Не медля ни секунды, я покинул свой пост и бросился к девушке. Разум подсказывал, что лучшим вариантом будет расстаться еще ненадолго, но сердце кричало, что нужно идти дальше вместе с Евой. Надо было слушать сердце, тогда девушка смогла бы победить. Да к черту победу! Она была бы жива. Я нарушил свое обещание. И сейчас мне плевать на все обвинения, которые на меня свалят. Я заслужил гораздо худшего. Смотрю на Бишопа и спокойно отвечаю на его вопросы.

– Я никак не связан с оппозицией. Все это время я искал девушку.

Бишоп задумчиво смотрит на меня. Вижу, он мне не верит. Ничего удивительного. Я бы тоже не поверил. Тем более сейчас им нужен козел отпущения, и я догадываюсь, кого они определят на эту роль.

– Что же в этой девушке такого? – уйдя в себя, спрашивает Бишоп. Никто ему не отвечает, и он будто приходит в себя. – Ну да ладно, все равно теперь она никому не достанется. Вряд ли мертвой она будет настолько интересной. Вернемся к насущным проблемам. Я велю отсмотреть записи с дронов, чтобы убедиться, что ты не врешь. Но пока у нас есть и другие более важные дела, а доверять тебе на слово я больше не могу. Так что тебе придется подождать. – Бишоп поворачивается к Трею. – Восемь Три Восемь Три, отведи его в камеру.

В камеру? Это было предсказуемо. Я принял стимулятор позавчера, в ближайший месяц мне не нужны вода, еда и сон, а это значит, предстоящее заточение покажется вечностью. Но я молчу, бесполезно спорить с главным Жнецом. Он все равно не изменит решения. Да и у меня сейчас нет желания бороться, отстаивать свою свободу, мне просто некуда пойти. Работа в спокойном месте мне сейчас не светит, да и она перестала быть привлекательной.

Одновременно с братом встаем со своих мест. Он берет меня за предплечье, но я выдергиваю руку.

– Я знаю куда идти. – раздраженно говорю ему. – Не обязательно вести меня под конвоем.

Не сказав больше ни слова, выходим из кабинета и спускаемся на второй уровень, именно там находятся одиночные камеры для заточения провинившихся. Подходим к одной из дверей с крохотной решеткой, закрытой сейчас металлическим щитом. Трей открывает дверь, и я смотрю на крошечное помещение с узкой деревянной койкой, раковиной и унитазом в углу. Делаю шаг вперед, но Трей останавливает меня, снова схватив за руку.

– Оно того стоило? Ты рискнул всем и проиграл. – его голос звучит угрюмо.

– Ты все равно не поймешь. – не повернув головы, отвечаю ему, а потом освобождаюсь от захвата и захожу в камеру.

Дверь закрывается с громким стуком, засов издает отвратительный лязг, остаюсь наедине со своими мыслями, которые уже ничто не сдерживает. Они налетают на меня стаей разъяренных птиц, которые острыми клювами и когтями рвут мою душу на части.

2. Пепел

Ева

Иду по абсолютно темному длинному коридору. Мне нестрашно. На душе ощущается какое-то странное умиротворение. Чувствую, что я именно там, где и должна быть. Несмотря на то, что шагаю уже целую вечность, усталости совсем не ощущаю. Наоборот, в каждой мышце поселилась невероятная легкость. Кажется, еще чуть-чуть, и за спиной расправятся крылья, и я смогу взлететь. В конце коридора появляется слабый проблеск света, и я откуда-то знаю, что мне нужно держать направление именно к нему. Так и поступаю. Ускоряю шаг. С каждым мгновением свет приближается и увеличивается. И вот, это уже не маленькая светящаяся точка, а широкая дверь. Улыбаюсь. Почти дошла. Еще немного, и окажусь там. Где это там, я не знаю. Но с каждым шагом моя уверенность растет все больше. Откуда-то знаю, что нужно вступить в яркий прямоугольник из окружающей темноты. В какое-то мгновение понимаю, что больше не одна. На фоне двери появляется темный силуэт. Сердце бьется чаще, словно хочет вырваться из груди и оказаться там как можно скорее. Ему хочется туда прямо сейчас. Еще через несколько десятков шагов силуэт превращается в четкую фигуру, и я узнаю человека, ждущего меня по ту сторону. Счастливая улыбка появляется на лице. Это мама. Она улыбается мне в ответ мягкой улыбкой, от которой на душе становится тепло. Так может улыбаться только она. Спешу к ней так быстро, как только могу. Но легкость, которую я ощущала еще пару минут назад, исчезает бесследно. Ноги словно налились свинцом, и каждый шаг дается в два раза тяжелее предыдущего. Но я продолжаю идти к своей цели. Она совсем рядом. Осталось не больше нескольких метров. Мама ждет меня там, за чертой. Она поднимает руку и машет мне, но улыбка пропадает с ее лица. Она молчит, но знаками дает мне понять, чтобы я не приближалась. Умиротворению приходит конец, его место занимают смятение и тревога. Я проделала такой долгий путь, а она не хочет меня видеть, когда я буквально в нескольких шагах от нее? Но я дойду туда, что бы ни случилось, и спрошу, почему она передумала. Мама жестикулирует все яростнее, будто пытается меня прогнать. Не понимаю, что я сделала не так? Слезы обиды выступают на глазах, каждой частичкой своего существа чувствую горечь потери. Почему это происходит? Оборачиваюсь назад, но вижу лишь тьму. И в этот же момент появляется страх. Ледяными щупальцами он опутывает все мое тело, не давая сделать полноценный вдох. Но все равно я не хочу туда возвращаться. И не вернусь. Смотрю на маму и с огромным трудом делаю еще пару шагов. Вытираю слезы и сжимаю зубы от напряжения. Кажется, что сам воздух стал тяжелее, он давит на меня и не дает двигаться быстрее.

– Мама, – едва слышный шепот срывается с губ. – Помоги мне! Пожалуйста.

Но она не двигается с места. В ее глазах блестят слезы. Взмахом руки она пытается прогнать меня. А потом твердым, полным уверенности, голосом приказывает:

– Уходи! Тебе здесь не место. Время еще не пришло.

– Нет, – снова шепчу я.

Остается сделать не больше десяти шагов, когда я чувствую, как невидимая сила молотом бьет в живот. Огромный крюк впивается в тело, отрывает его от земли и тащит назад в коридор, с каждым мгновением унося все дальше от света во тьму.

– Нееет! – неистово кричу и протягиваю руки к маме.

Вижу, как слезы прорывают плотину и катятся по ее щекам. Затем все исчезает. Вокруг нет ничего, кроме тьмы.

А потом приходит она. Боль. Разрывающая все тело на куски, боль. Слышу треск пламени. Мое тело горит заживо. За что мне такие мучения? Я хочу, чтобы это прекратилось, но ничего не прекращается. Кажется, что это невозможно, но с каждой секундой страдания становятся только сильнее. Если бы могла кричать, то кричала бы. Но голосовые связки пережили только первую минуту пыток, а потом сдались. Если сейчас изо рта и доносятся какие-то звуки, то это не более, чем предсмертные хрипы. Почему я не умираю? Ведь я давно уже готова, и давно перестала бороться за жизнь. Хочу покоя, но, видимо, мои желания никого не волнуют. Даже смерть отвернулась от меня, ушла и не взяла с собой. Поэтому сейчас мне остается только смириться с ужасающей болью и молча страдать. Но по прошествии целой сотни лет боль уходит. Ее больше нет. Ничего нет. Не чувствую собственного тела, только мысли, да и те надолго не задерживаются. Мимолетно промелькнув, словно бабочки, они улетают прочь и не возвращаются. Огонь погас, мое тело превратилось в пепел и развеялось по ветру. Теперь я свободна, пусть не так, как того хотела, но это не хуже.

***

Открыть глаза мне удается не сразу. Веки отяжелели. Но я стараюсь, и у меня получается. Ненадолго. За это время успеваю увидеть низкий серый потолок и несколько ламп, большинство из которых сейчас не горит, но и той одной достаточно, чтобы на миг ослепнуть. В следующий раз поступаю умнее. Поворачиваю голову набок и открываю глаза не спеша. И как только они привыкают к свету, поворачиваю голову, чтобы рассмотреть обстановку. Крошечное помещение с серыми стенами, полом и потолком. Здесь нет ничего, кроме кровати, на которой я лежу, и стула рядом с ней. Где это я? Ничего не понимаю. Поднимаю руки и несколько долгих секунд рассматриваю их. Вроде все так же, но меня не покидает странное ощущение, будто я оказалась не в своем теле. Неизвестность пугает, и я тут же сажусь. Что-то не так. Чувствую, что мне нужно покинуть это место, я должна быть не здесь. Но где?

И тут плотину прорывает, и воспоминания несутся на меня, словно поток горной реки. Испытание, Спираль, Джош, лифт, нож, Ной, смерть… Я должна быть мертва. Может это место мой персональный ад? Я не могла выжить. Даже если произошло чудо, и я выжила, то сейчас должна страдать от боли, ведь рана была нешуточная. Но боли нет, а значит – я в аду. Сбрасываю с себя простыню и вмиг покрываюсь мурашками. Почему я голая? Непроизвольно опускаю взгляд на живот, а затем провожу по нему пальцами. Нет ничего, что указывало бы на рану, кроме тонкой белой полоски. Нахмурив брови, оборачиваюсь простыней, встаю босыми ногами на прохладный пол и решительно шагаю к двери. Распахиваю ее и замираю на месте, встретившись взглядом с теплыми карими глазами.

– Ой, ты уже проснулась! Пожалуйста, ляг обратно, я сейчас позову доктора Бейли.

Не двигаюсь с места и напряженно сверлю взглядом гостью, девушка немного смущается.

– Ева, пожалуйста, вернись в постель. Тебе нежелательно сейчас вставать, а ходить и подавно. Я быстро! – с каждым словом девушка тараторит все быстрее, а потом срывается с места и бежит прочь.

Вот и славно, не придется причинять ей вреда. Выхожу в коридор и не потрудившись закрыть за собой дверь иду в противоположную сторону. Коридор такой же серый, как и комнатка, в которой я проснулась. Не успеваю сделать и десятка шагов, как из-за поворота показывается мужчина. На вид ему около тридцати лет, копна светлых волос, серо-голубые глаза и легкая щетина на щеках и подбородке. Но не это бросается в глаза. Справа на шее красуется татуировка с цифрами 8397, и одет он как… Жнец. Он хмуро смотрит на меня и неумолимо приближается. Замираю на месте и не знаю, что делать. Сейчас я не в состоянии постоять за себя. Сердце колотится, пальцы цепляются за ткань простыни.

– Куда это ты собралась? – вдруг говорит он, чем пугает меня до чертиков.

– Я… – голос хриплый, будто горло простужено. – Я хочу уйти.

– Куда? – приподняв светлые брови, интересуется он. – Ты ведь даже не знаешь, где находишься.

– Мне здесь не нравится. – тихо признаюсь я.

Он усмехается, обнажив ряд белоснежных зубов.

– Понимаю, – вдруг говорит он. – Давай вернемся. Тебя осмотрит врач, и если он даст добро, то я отведу тебя в твою комнату. Идет?

– Мою комнату? Откуда у меня здесь комната? Что это за место? Кто ты? – вопросы и дальше продолжали бы сыпаться, но мужчина поднимает обе руки вверх.

– Притормози! Тебе все расскажут, но чуть позже. Сейчас нужно вернуться обратно, иначе Бейли будет брюзжать. – взмахом руки он указывает в ту сторону, откуда я только что пришла.

– С чего мне доверять тебе? – настороженно спрашиваю у него.

– Да пока не с чего. – он пожимает плечами и снова улыбается. – Я чертовски удивлюсь, если ты вдруг доверишься мне сразу. Но рано или поздно тебе придется ко мне привыкнуть.

– Зачем мне к тебе привыкать? – настораживаюсь еще больше.

– Сорренс назначил меня твоим куратором. Так что ты должна меня слушаться. – улыбка не сходит с его лица. – Давай вернемся в палату. Чуть позже я тебе все объясню, обещаю.

Его поведение сбивает меня с толку. Я, конечно, мало общалась с Жнецами, но ни один из тех двух не улыбался так много. Сорренс… кто это? Звучит знакомо, но никак не могу вспомнить. Думаю, это не критично, рано или поздно я встречусь с ним. Покрепче прижимаю к себе простыню, разворачиваюсь полубоком, чтобы держать в поле зрения мужчину, я медленно возвращаюсь назад. Как только мы заходим в палату, сажусь на кровать и наблюдаю за тем, как мой сопровождающий садится на единственный стул и задумчиво смотрит на меня.

– Кстати, раз уж нам предстоит проводить много времени вместе, я должен представиться. – он протягивает мне руку. – Меня зовут Кейн.

– Ева, – говорю в ответ и тянусь к его руке.

Он смеется и опускает ладонь на колено, мне не остается ничего иного, как тоже убрать руку. Что я сделала не так?

– Я знаю. – все еще улыбаясь, произносит он. – Ты серьезно собиралась пожать мне руку? Ты ведь знаешь, кто я? – указательным пальцем показывает на свою татуировку.

– Ты не похож на обычного Жнеца, – простодушно заявляю я. – Кроме того, у тебя на запястье браслет, подавляющий способности. Твое прикосновение меня не убьет.

Он кивает.

– Твоя правда. – улыбка пропадает. – Но все равно это малоприятные ощущения. А ты не до конца восстановилась, не будем искушать судьбу.

Некоторое время мы молча смотрим друг на друга. Я едва сдерживаюсь, чтобы не начать сыпать вопросами. Меня интересует абсолютно все. Начиная от того, почему я все еще жива, и заканчивая тем, как там Джош. Засчитали ли ему победу? Где Ной? Ной… если он не здесь, то скорее всего думает, что я мертва. Да, что скрывать, я сама думала, что умру. Надеюсь, у него не было никаких неприятностей из-за меня. Но я почему-то уверена, что эти вопросы следует задавать не Кейну, а тому, кто стоит над ним. Поэтому молчу.

Следующие пять минут мы молча смотрим друг на друга. Мне неуютно, едва сдерживаюсь, чтобы не завернуться в простыню с головой. Но тут в дверном проеме возникает все та же девушка, она с облегчением выдыхает, когда видит, что я сижу на кровати, а потом лицо ее преображается, когда она замечает Кейна.

– Привет! – почти блеет она, совершенно позабыв о моем существовании, и мне все становится ясно – девушка влюблена. – Снова пришел навестить свою подопечную?

Снова? Значит он уже приходил, пока я была без сознания? Складываю руки на груди и смотрю на мужчину. Он бросает мимолетный взгляд на девушку, и тут же возвращает его ко мне.

– Привет, Франсин. – тут же отвечает он. – Да, пришел навестить Еву. И если Бейли отпустит ее, то провожу ее из медицинского крыла в жилой блок.

– Сколько раз повторять? – доносится от двери голос еще одного человека. – Для тебя я доктор Бейли, а не просто Бейли! Имей уважение к старшим, Кейн!

С появлением этого низенького, совершенно седого мужчины в палате становится настолько тесно, что, кажется, будто весь воздух отсюда исчез.

– А теперь я попрошу тебя выйти, невоспитанный мальчишка. – продолжает доктор, на что Кейн только сильнее улыбается. – Мне нужно осмотреть Еву. Франсин, принеси девушке одежду, теперь, когда она очнулась, ей необходимо двигаться, чтобы скорее восстановиться, но не делать же все это, завернувшись в простыню.