Czytaj książkę: «Слеза времени»
Часть 1
Глава 1
– Гвендалин, дорогуша, когда ужин будет готов? Мне что, умереть голодной смертью, чтобы ты принялась, наконец, готовить?
– Меня зовут Гвен. Просто Гвен, – появляясь на пороге комнаты и вытирая руки передником, сказала девушка. – Я уверена, ты прекрасно знаешь об этом. Сколько можно называть меня «Гвендалин»?
У сидящего за столом мужчины, держащего в руке красное перо, задергался глаз.
– Дорогуша, я – творец. Писатель. Ты можешь осознать своим скудным умом масштабы своей удачи? Твой муж не какой-то жалкий фермер, а образованный и утонченный человек!
Гвен осмотрела своего мужа с ног до головы, тяжелый вздох вырвался у нее из груди. Эти сцены в последнее время повторялись с завидной регулярностью.
– Так что? Что ты застыла, будто статуя? Когда ужин ждать?
– Почти готов, – выходя из комнаты сдержанно произнесла Гвен.
Мужчина покрутил в руке перо, глядя на огонь стоящей на столе свечи.
– Совсем распоясалась, – шепотом сказал мужчина и продолжил писать.
Гвен, зайдя в кухню, окинула пространство внимательным взглядом, выискивая грязь. Кухня сияла чистотой, несмотря на то что на плите все еще готовился ужин, состоящий из обменянной у местного охотника зайчатины и тушеных овощей, выращенных собственноручно. Еще Гвен хотела сделать Остину, своему мужу, небольшой сюрприз, так что приготовила на десерт яблочный пирог. Теперь оставалось только решить, стоит ли поощрять скотское поведение мужа, угощая его вкуснейшим пирогом.
– М-м-м… Как вкусно пахнет, – принюхиваясь сказал Остин, оказавшись за спиной Гвен. – Готов спорить, ты приготовила мой любимый яблочный пирог.
– Как ты догадался? – не оборачиваясь спросила Гвен.
– У меня нюх на такие лакомства.
Остин нежно приобнял Гвен и поцеловал в шею. По коже Гвен пробежал электрический разряд.
– Прости меня, Гвен. Я очень устал сегодня. И проголодался. Не обижайся, дорогая.
Девушка обернулась, посмотрела в темные глаза мужа, отметила про себя присутствие за ухом пера и улыбнулась. Остин поцеловал ее так, как умел только он один. В этом поцелуе в один дикий коктейль смешались нежность, страсть, дикость и желание. Как только их губы разъединились, Гвен прижалась к Остину, но он отстранился.
– Ты следишь за ужином? Я все еще голоден.
Остин засунул руки в карманы своих свободных черных брюк и, насвистывая веселую мелодию, отправился за стол. Гвен вернулась к приготовлению пищи, но мысли ее в этот момент находились далеко от плиты.
Гвен все никак не могла разобраться в своих чувствах к мужу. Она служила ему, как верная и преданная собака, забывая о себе, своей гордости и интересах, но наступали моменты, когда «розовые очки» любви спадали. В такие моменты она была готова убить его любым доступным способом. Пока что Остину удавалось умело балансировать между двумя этими состояниями жены, но он чувствовал, как учащаются моменты напряжения между ними.
– Знаешь, Остин, я хотела поговорить с тобой, – присаживаясь за стол, сказала Гвен.
– О чем? – чавкая спросил мужчина.
– Ты же знаешь, что скоро осень, да?
– Ага.
– А потом зима. Нам нужно много всего сделать до того, как она наступит.
Остин, открыв рот и вопросительно изогнув бровь, посмотрел на жену.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… Нужно нарубить дров, сделать запасы овощей и фруктов, собрать хворост, осмотреть и законопатить щели в доме…
– Ты серьезно? И вы, сельские жители, все это делаете?
– Да.
– Найми кого-нибудь.
– Ты шутишь? У нас нет денег. Твои «произведения» не принесли нам ни гроша! Я шью по ночам, занимаюсь хозяйством, готовлю и убираю, и не только у нас, но еще и у Уайлдбергов!
– И у нас все еще нет денег? – ехидно улыбаясь, спросил Остин.
– Представь себе.
– Может, ты просто недостаточно стараешься? Я думаю, ты могла бы заработать намного больше бедного писателя, не правда ли?
Гвен сжала вилку в руке так сильно, что погнула металл. Посмотрев на красное гусиное перо за ухом Остина, каштановые волосы, зачесанные направо, тонкие бледные руки, вряд ли державшие в своей жизни что-то тяжелее вилки, Гвен усилием подавила подступающую волну бешенства и отвращения. Бросив на тарелку вилку, Гвен встала и молча вышла из дома на задний двор.
Остин все это время сидел, крутя в руке свою вилку и глядя в окно. Через несколько минут до мужчины донесся странный глухой звук, повторяющийся с особой периодичностью. Иногда звук менял тональность и частоту. Остин пожал плечами и отправил в рот последний кусочек нежной зайчатины.
Гвен стояла во дворе перед колодой, держа в изящных, но уже покрытых мозолями, руках тяжелый топор. Девушка тяжело дышала, обсидианового цвета волосы растрепались и падали мягкими волнами на лицо и плечи. Слезы текли по щекам, девушка в ярости стирала их тыльной стороной руки, размазывая грязь, и изо всех сил старалась не шмыгать носом. Гвен остервенело рубила дрова, представляя вместо них голову своего мужа.
– Ты очаровательна, когда злишься, – улыбаясь своими тонкими губами, произнес Остин.
Гвен посмотрела на стоящего в вальяжной позе мужа: скрещенные на груди руки, одна нога за другой. Он был закрыт от нее.
– На мой взгляд, ты неплохо справляешься с дровами, так что…
Гвен подняла топор и двинулась в сторону Остина.
– Ну же, сладкая, – улыбаясь сказал Остин, но руки вперед для защиты все же выставил, – чего ты разозлилась? Я же просто пошутил. Если ты накормишь меня пирогом, то обещаю тебе наколоть дров. Но ты же понимаешь, мне нужны силы.
Гвен остановилась. Топор безвольно повис в ее руках, а затем и вовсе упал на зеленую траву.
– Ты не смог найти его сам?
– Конечно же, я знаю, где может находиться пирог, просто не считаю себя вправе распоряжаться на твоей кухне.
Гвен наклонила голову набок, глядя, как Остин подходит к ней с протянутыми руками. Он обнял ее, прижав к своей худой костлявой груди. Гвен стояла, опустив руки, но все же смягчилась и обняла мужа в ответ.
– Ладно, пойдем. Я дам тебе пирога.
Гвен отстранилась. Остин засмотрелся на ее лицо. Когда-то он влюбился в эту женственную и такую идеальную красоту. В меру пухлые манящие губы казались красными на бледном лице, обрамленном каскадом темных волос, маленький аккуратный носик и гипнотизирующие, цвета стали, глаза. Остин еще раз прижал Гвен к себе.
– Теперь идем.
Гвен улыбнулась и пошла впереди. После ужина, убирая со стола тарелки и моя их, Гвен услышала стук топора, продлившийся не более десяти минут. Выйдя во двор, девушка осмотрелась.
Пространство двора было залито лучами клонившегося к горизонту солнца. Дрова, если можно было назвать странные деревянные обрубки громким словом «дрова», валялись повсюду. Гвен закрыла глаза и постояла не двигаясь, ловя лучи садящегося солнца. Как только последний луч скрылся за кронами деревьев, Гвен приступила к наведению порядка во дворе. Колоть дрова сегодня было уже поздно, к тому же, руки требовали отдыха перед очередной работой.
Гвен посмотрела на небо, успевшее наполниться светящимися точками звезд. Легкий порыв ветра погладил невидимой воздушной рукой по щеке уставшую девушку.
– Гвендалин! Дорогуша, сколько можно! Где мои чернила?
Гвен вздохнула, закрыв глаза. Если бы было место на земле, куда она могла бы сбежать, она непременно сделала бы это. Терпеть его становилось с каждым днем все сложнее. Ее держало только знание того, как устроен мир. Куда бы она не направилась, везде будет так же. Она просто жена. Рабыня. Служанка. Ей никогда не стать в этой стране и в это время полноправным членом общества. Тем более, без денег.
Закончив починку одежды для соседа, за что получит лишь жалкие гроши и, быть может, немного мяса, Гвен вышла во двор и взобралась по лестнице на дерево. Посиделки на дереве в саду после особенно тяжелых дней являлись главным развлечением Гвен. Оставалось только надеяться, что Остин никогда не заинтересуется предназначением стоящей у дерева лестницы и не решит убрать ее.
Небольшая деревенька, состоящая всего из нескольких десятков домов, одной лавки и одного бара, выглядела такой умиротворяющей. Тишину и спокойствие этого места усиливал окружающий селение со всех сторон густой темный лес.
Гвен смотрела на особняк Уайлдбергов и представляла себя его хозяйкой. Иногда она даже ловила себя на мысли соблазнить Малькольма, хозяина этого поместья и потомка основателя этой деревни. Гвен осознавала свою привлекательность и моментами пользовалась этим коварным оружием, но совесть ни за что не позволила бы бедной девушке разбить семью, оставив маленького мальчика по имени Кори без отца. Да и вражда с такой женщиной, как Джоан, представлялась молодой Гвен неподъемной задачей.
Сидя на крепкой ветке дуба, Гвен осматривала главную улицу. В этом плане девушке повезло: Остину по старой дружбе достался дом, из которого открывался, насколько это было возможно, прекрасный вид на деревню.
Сильный порыв ветра, пролетевший над лесом, преклонил ненадолго верхушки деревьев, оживив зашелестевшую тут же листву, и чуть не сбросив задумавшуюся Гвен с дерева.
– Дорогуша, ты тут? – раздался недовольный голос Остина, чья голова высунулась из дома.
Гвен замерла, перестав дышать, боясь выдать свое положение. Остин осмотрел двор, пожал плечами и закрыл дверь изнутри на засов. Свет свечи в доме погас. Спускаться сейчас было небезопасно – Остин никогда не засыпал моментально, Гвен же надеялась избежать неудобных вопросов, насколько возможно. Хотя бы сегодня.
Ветер усиливался. Гвен поближе прижала ноги, мысленно моля свое тело продержаться под холодными порывами ветра как можно дольше, при этом не заболев. Если она появится у Уайлдбергов пусть даже с самым призрачным намеком на простуду, ее тотчас же выставят за порог. Джоан не терпит вида больных, для ухода за мужем и сыном во время болезни нанимают специальную сиделку, обязанности которой в последнее время выполняла Гвен. Сама же Джоан никогда еще не болела, сколько Гвен ее знала.
Зубы Гвен начали стучать, предупреждая о достижении предела организма в борьбе с проникающим и разливающимся по телу холодом. Гвен аккуратно и медленно слезла с дерева, подошла к окну в кухне и, открыв его ровно наполовину, как мышка шмыгнула внутрь.
Остин не знал, что одно окно Гвен всегда оставляла открытым до тех пор, пока не делала последний обход дома, проверяя, все ли закрыто и погашено.
Стараясь двигаться как можно тише, Гвен пробралась в спальню, сняла в темноте свое серое холщовое платье с длинными рукавами и легла в кровать, предательски скрипнувшую в тишине комнаты. Остин недовольным тоном пробурчал нечто неразборчивое и захрапел. Гвен закрыла глаза и, отогреваясь под теплым одеялом, погрузилась в сон. Спать ей оставалось около трех часов.
Глава 2
Мэнди сидела в парке, единственном зеленом и спокойном островке шумного и вечно движущегося мегаполиса. Людей в парке было немного – в быстро развивающемся городе теперь предпочитали отдыхать в специально придуманных для этого капсулах. Парки постепенно уничтожали, освобождая место под новые дома, магазины или парковки.
Мэнди сидела на старой облезлой деревянной лавочке, скрестив руки на груди и пристально вглядываясь в большую стеклянную витрину кафе через дорогу. Брови девушки были нахмурены, губы сжаты в тонкую бледную линию.
– Не думал, что ты такая старуха, – ухмыляясь сказал подошедший сбоку молодой человек.
Мэнди грозно посмотрела на парня и покачала головой.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Итан?
– В чем же?
– В том, что ты идиот.
Парень засунул руки в карманы узких брюк и обиженно засопел.
– Если хочешь побыть одна, то так и скажи. Я хотел сделать тебе сюрприз, пришел…
– Кстати, да. Что ты делаешь в парке? Это же сейчас настолько немодно, что осуждается ПОМ.
– При чем тут Прогрессивное Общество Молодежи? Просто люди начали наконец-то понимать, что природа – не развлечение, а среда, представляющая для нас серьезную опасность. Даже такое безобидное пространство, как парк в городе, кишит опасностями.
– В чем же опасность этой «среды», как ты изволил выразиться?
– Ну… Вот стоит дерево, – Итан показал рукой на дерево, под которым находилась скамейка, где сидела Мэнди. – На этом дереве сидит какой-нибудь клещ. Упадет тебе за шиворот и вцепится в твою гладкую нежную кожу. А ты и не заметишь. А потом…
– Что потом?
– Заразишься и умрешь в муках.
Мэнди вздохнула и перевела взгляд с парня снова на витрину кафе.
– Иногда мне кажется, что для нас, Итан, это было бы лучше, чем доживать свой век в этих дурацких капсулах.
– Говори за себя. И почему ты так против капсул?
Мэнди поднялась со скамейки и, не произнеся ни слова, двинулась к выходу из парка. Итан почесал свои всегда растрепанные русые волосы, стряхнул невидимые пылинки с рукавов прилегающей серебристой рубашки и отправился за своей возлюбленной.
– Куда мы? – спросил Итан, догнав медленно бредущую по тротуару Мэнди.
– В бар. Мне нужно немного расслабиться.
– В бар? Фу, ты серьезно? Пойдем лучше в МПБ.
Мэнди остановилась посреди тротуара, подняла голову и посмотрела на небо. Темные грозовые тучи нависли над притихшим городом. Мэнди знала, что как только первый порыв ветра пронесется по улицам, начнется дождь. Она давно заметила эту поразительную закономерность. Но ветра пока не было. Мэнди посмотрела на Итана, немного прикусив нижнюю губу.
– Пойдем, сладкая. Будет весело.
– Ты правда считаешь, что там весело? Лежать в капсуле с очками на глазах и при этом представлять, что гуляешь в парке?
– Почему нет?
– Потому что ты мог бы прогуляться в парке по-настоящему.
– Ну ты даешь, – отсмеявшись сказал Итан. – Я же только что рассказывал тебе про то, что природа опасна, а ты гулять собралась. К тому же, посмотри внимательно – погода сегодня просто отвратительная. Оглянись – все в городе сейчас там. В Месте Получения Блаженства. Там можно выбрать любую погоду и местность в зависимости от целей и твоего настроения.
Мэнди крутила кольцо на указательном пальце. Итан уловил момент колебаний Мэнди, взял ее за руку и повел в ближайшее МПБ.
Мэнди послушно шла следом. До массивного серебристо-серого здания оставалось пройти около тридцати шагов, когда в лицо ударил резкий порыв холодного ветра, растрепав рыжие волосы девушки. Мэнди остановилась, вырвала свою руку из хватки Итана и побежала обратно по улице, подальше от пугающего ее здания и людей, лежащих внутри будто во сне или даже хуже – в стеклянных гробах.
Листья, шурша по асфальту, бежали за девушкой. Над входом в подвал дома впереди Мэнди увидела вывеску, напоминающую кружку с пивом, принятую за обозначение бара.
– Вы же открыты, да? – спросила у бармена, стоящего за барной стойкой, ворвавшаяся Мэнди.
– Что открыты, что закрыты… Толку-то. Все равно посетителей нет. И вряд ли уже будут.
– Тогда сегодня ваш счастливый день, – очаровательно улыбнувшись, сказала девушка.
– Раз такое дело, первые два напитка за счет заведения.
Мэнди подошла к барной стойке и села, подперев щеки руками. Лицо бармена приняло добродушное выражение, плечи расправились. Он теперь напоминал не угрюмого старшеклассника, а уверенного в себе старшекурскника.
– Почему только два напитка?
– У вас просто обворожительная улыбка, ради которой и потерять голову не жалко, но жить мне все же как-то надо.
Мэнди засмеялась своим звонким смехом. На лице бармена тоже появилась улыбка.
– Что предпочитаете пить во время непогоды?
– Джин, будьте добры.
– Все для вас.
Пока бармен наливал джин, Мэнди осматривалась. Полутемное помещение было освещено всего тремя лампами, каждая из которых имела свой цвет. Над баром разместилась самая обычная лампа, озаряющая стоящие на полочках бутылки светло-желтым светом, напоминающим свет полуденного солнца в июле. Над столиками висела синяя лампа, дававшая ровно столько света, чтобы видеть стакан и тарелку с закусками, но не рассматривать лицо собеседника во всех подробностях. Над танцевальной же зоной горела алого цвета лампа с розоватыми переливами.
Мэнди отметила чистоту и отсутствие лишнего, только никак не могла решить, хороша ли такая спартанская обстановка для бара или нет.
– И как вам мой дизайн?
– На мой вкус, по правде говоря, чего-то не хватает. Не за что зацепиться глазу. Особенно —выпившему. Хоть бы какое-нибудь украшение…
Бармен вздохнул и поставил перед Мэнди бокал.
– Да уже не нужно. Все равно уже никто не придет ко мне. Со следующего месяца я закрываю бар.
– Все перешли на «Блаженство»?
– Да. Все больше людей уходят в МПБ и остаются там навсегда. Кто остался без работы – горстями пьют таблетки с таким же названием «Блаженство», заменяющие и успокоительное, и алкоголь, и чувства, и все, что они там способны заменить. А те, кто еще остался с работой и в своем уме – избегают любых средств помутнения сознания.
– Да… Эти жуткие высохшие скелеты, лежащие с глупой улыбкой и черной маской-очками в футуристично выглядящих гробах… Бр-р-р…
– К тому же, Правительство активно пытается заменить людей на роботов, а бизнесмены активно поддерживают эту инициативу.
Мэнди при этих словах с такой силой ударила бокалом по столу, что бокал разлетелся на осколки. На глазах девушки выступили слезы.
– Я… Я прошу прощения…
– С вами все в порядке? Вы порезались? – доставая из-под стойки аптечку, спросил бармен.
Мэнди разжала руку и увидела кровь, кусок стекла застрял в ладони. Бармен, глядя на руку девушки, нахмурился и покачал головой.
– Сделаем так. Я сейчас дам вам бутылку джина, но вы не будете больше ничего разбивать. Не потому, что мне жалко, не думайте. Я просто не хочу, чтобы вы еще себе что-нибудь травмировали. Выпейте, а я пока достану осколок и обработаю рану.
Мэнди завороженно наблюдала за работой бармена.
– Могу поспорить, барменов такому не учат. Так что, либо вы делаете это уже далеко не в первый раз, либо вы были врачом.
Бармен грустно хмыкнул.
– И то, и другое. Нас, врачей, заменили первыми. Министерство Здоровья пришло к выводу, что роботы выгоднее и профессиональнее. Они реже ошибаются, у них не бывает проблем или плохого настроения, на них меньше жалоб и им не нужна зарплата.
– Это так печально…
– Я уже давно пережил это. Простите, что, как говорят, «ударил по больному». Это, конечно, не мое дело, но вы, насколько я понимаю…
– Да, меня выгнали сегодня… – всхлипывая сказала Мэнди.
Бармен вышел из-за стойки и, подойдя к девушке, приобнял ее. Мэнди уткнулась в плечо незнакомца и разрыдалась. Мужчина нежно гладил ее голову рукой, не торопя и не говоря ничего. Как только всхлипывания прекратились и плечи девушки перестали дрожать, бармен отстранился.
За окном бушевала непогода, тяжелые частые капли дождя стучали по крышам, навесам и асфальту. Ветер, меняя траекторию дождевых капель, пригоршнями бросал их в окошко и дверь бара.
Мэнди смотрела в малахитово-зеленые глаза бармена. Добрая и понимающая улыбка сияла на его лице, несколько черных кудряшек, раньше старательно зачесанных назад, упало на лоб.
– Как тебя зовут?
– Дерек. А тебя?
– Аманда. Мэнди. Спасибо тебе, Дерек.
– Мне жаль, что я не могу сделать большего, чтобы утешить тебя.
Дерек смотрел на милое округлое лицо Мэнди, на ее открытую улыбку, серо-зеленые, будто светящиеся изнутри глаза и готов был отдать все, чтобы она осталась с ним. Девушка, подобной которой он еще не встречал в современном мире. Рука Дерека автоматически потянулась, чтобы погладить рыжие волны волос, но мужчина передумал на полпути, опустил руку и вернулся обратно за барную стойку. Мэнди удивленно посмотрела на него.
– Я тебе не нравлюсь? Я думала…
– Ты все правильно думала. Просто… Я вижу, что ты не такая… Будто не из этого времени… Сейчас принято начинать знакомство с постели. И никто не ходит по барам, когда есть Блаженство… Мне кажется…
– Что ты нашел родственную душу, да? Мне тоже так кажется, когда я смотрю на тебя. И то, что ты не воспользовался минутой моей слабости, чтобы… Ну, ты понимаешь… Говорит о том, что я не ошиблась.
– И что мы будем делать с этим?
– Сейчас уже поздно что-то делать. Через час выпустят Охотников, и наступит комендантский час, – сказала Мэнди, глядя на электронные часы на руке. – Как думаешь, дождь кончился?
Оба прислушались. Периодически все еще слышался стук капель, но ливень кончился. Мэнди вызвала такси. Дерек вышел из-за стойки и проводил девушку до двери.
– Как ты относишься к паркам? – крутя на пальце кольцо и глядя в пол, спросила Мэнди.
– Ты хотела бы прогуляться на природе?
– Ну… Да…
– Тогда у меня есть отличное место на примете. Приезжай сюда завтра утром, я отвезу тебя за город.
Глаза Мэнди загорелись от любопытства. Машина подъехала ко входу.
– Спасибо, – улыбнувшись сказала девушка, обняла Дерека и выбежала на улицу.
Дерек смотрел на поднимающуюся по ступенькам Аманду, отмечая соблазнительные ноги, которые не скрывало короткое серебристо-зеленое платье. Поднявшись следом, Дерек стоял в сгущающихся сумерках и махал рукой удаляющемуся такси.
Как только машина скрылась за поворотом, Дерек закрыл глаза и поднял голову вверх. В эту же минуту, капли дождя начали падать чаще, перерастая в ливень. Дождь омывал лицо Дерека. Одежда уже промокла, но он все стоял, вспоминая такое милое, по-детски открытое и искреннее лицо.
