Czytaj książkę: «Бумеры, или Мы и девяностые»

Czcionka:

Серия «Современная проза» основана в 2024 году

* * *

Бумеры

Волевое решение

Если бы можно было повернуть время вспять, чтобы вновь стать маленькой девочкой…

Зина думала об этом всякий раз, когда её накрывала депрессия. Хроническая депрессия, сезонно обострявшаяся, вязкая и муторная, смесь тошноты и гриппозных ломок.

Сейчас её ломало, потому что ситуация требовала развития, но привязанность к прежнему образу жизни мешала переменам. «Сиди в своём болоте, смирись, не квакай, – нашёптывал внутренний голос. – Неужели ты вправду веришь, что кто-то вытащит тебя отсюда? Тоже мне, Царевна-лягушка».

Зина возражала голосу: «Моё время заканчивается. Впереди – постылое одиночество, разбавляемое всплесками агонизирующей, но не умирающей любви. Поэтому рывок необходим и оправдан».

Она уходила от мужчины, которого любила, к мужчине, которого любила. Простая задачка, без единого неизвестного. Если бы ещё в жизни всё было так понятно, как в арифметике.

Зина припарковала машину напротив высотного дома-монстра, состоявшего из бетонных ячеек и огромных окон. Зажатое между трёхэтажным домиком в стиле модерн и четырёхэтажным зданием Екатерининской эпохи, офисное сооружение смотрелось исключительно уродливо.

«Какое убожество, – подумала Зина, – особенно этот козырёк над входом».

Она вошла внутрь. Щёлкнула магнитная карта, пропуская Зину через турникет. Миновав огромный холл, она поднялась на лифте на пятый этаж, бесшумно прошла по ковровому покрытию коридора и распахнула дверь в кабинет шефа.

Валера был у себя, угрюмо слонялся из угла в угол. При появлении Зины он остановился и распрямил плечи, сверля её взглядом, в котором читалось ещё что-то, кроме вопроса. Но что это, она не могла понять.

Несколько секунд молчали и смотрели друг на друга. Шеф не выдержал первым.

– Могла бы постучать, – буркнул он. – Вдруг я не один…

– Я увольняюсь, – просто сказала Зина, проигнорировав вызов и отбросив всё отрепетированное бессонной ночью.

Валера вопросительно поднял бровь, потом открыл рот, но ничего не сказал – только махнул рукой. Подобный жест мог означать как «не говори ерунды», так и «скатертью дорога».

«Это беспомощность», – вдруг догадалась Зина. Куда девались его обычная сила и самоуверенность? Валера выглядел слабым и растерянным.

Наконец, пожав плечами, он отвернулся от Зины и стал рыться в ящике стола в поисках сигарет. Нашёл, достал сигарету, сунул в рот. Курить в здании запрещалось, пожарная сигнализация срабатывала молниеносно, и Валера всегда вспоминал об этом перед тем, как прикурить.

Он печально пощёлкал зажигалкой и бросил её на стол.

– Ну а что дальше? – спросил Валера, жуя сигарету. – Какие у тебя планы?

– Покончить со всем этим, – ответила она честно. – А там видно будет.

Они снова посмотрели друг на друга. Зина подумала: с сигаретой, свисающей изо рта, у шефа довольно нелепый вид. Она даже улыбнулась, хотя было невесело. Он тоже изобразил улыбку. Сигарета выпала, и Валера неуклюже наступил на неё ботинком.

– А у тебя получится? – поинтересовался он.

Зина пожала плечами.

– Я попытаюсь, – проговорила она. – Ну, пока.

Телефон в сумке загудел. Даже не достав его, не взглянув на дисплей, Зина уже знала, что звонит Миша. Она сочла благоразумным не отвечать. Валера уставился на сумку Зины так, будто в ней копошилась гремучая змея.

– Тебя ждут? – спросил он напрямик.

– Тебя это уже не касается.

– Так ответь ему, – выкрикнул он, – что за манера не отвечать на звонки!

Она повернулась и пошла к двери, лопатками чувствуя взгляд. Сегодня он, конечно, напьётся, а уже завтра будет вести себя как ни в чём не бывало. На выходные уедет в загородный дом со своей женой. Словно её, Зины, никогда в его жизни не было.

Ей вдруг стало обидно до слёз. Как в детстве, когда папа не мог провести с ней выходные.

На улице телефон зазвонил снова. Она долго искала его в сумке, потому что дрожали руки. Нашла, нажала зелёную кнопку и торопливо проговорила: «Да!»

– Привет, – в голосе Миши звучали встревоженные нотки. – Слава Богу, дозвонился! Ну как ты?

– Привет, – язык шевелился с трудом, – я в порядке. Прости, не могла говорить.

– Да понял я, понял. Что в итоге?

– Ампутация прошла успешно, – ответила она.

– Значит, всё хорошо? – голос Миши звучал легко и радостно. – Ну, вот видишь, я же говорил. Ладно, в пятницу расскажешь. У меня совещание. Береги себя, целую.

– Целую, – машинально ответила она.

Разговор оборвался.

«А чего я, собственно, ждала, – подумала Зина. – Что он сбежит с работы и примчится? Мы встречаемся только по пятницам, всё остальное время он занят. Да и не такой уж сегодня большой повод: подумаешь, развязалась, избавилась от балласта…»

Конечно, Миша прав: время уходит, ей нужно родить ребёнка. Когда они поженятся, всё изменится, она не будет чувствовать себя такой одинокой.

Зина села в машину. И тут опять накатило. Она заплакала.

Пока Зина, всхлипывая, рылась в сумке в поисках салфеток, от Валеры прилетело печальное сообщение: «Тошно. Приезжай забрать свои вещи».

И как будто немного отпустило. Почему? Одному Богу известно.

Зина не любила своё имя, потому что считала его неблагозвучным, деревенским. Зато оно нравилось папе.

– Зинаида – дочь Зевса, – объяснял он друзьям. – Так я, стало быть, Зевс. Верно, дочь?

И папа раскатисто смеялся, ероша волосы прильнувшей к нему девчушки.

Папа, папа… Опрометчивая ссора с папиной женой повлекла за собой отдаление отца и дочери. Зина постоянно настраивалась: «Завтра позвоню отцу». Но не могла себя пересилить.

Она вошла в просторную прихожую, бросила сумку на полку дизайнерского стеллажа. Брат был дома, но из-за двери его комнаты не доносилось ни звука. В последнее время он всё делал в наушниках: смотрел фильмы, монтировал клипы, играл на электрогитаре. Зина отстояла своё право на тишину.

Приняв душ, она ушла в свою комнату и включила телевизор. Ничего не хотелось. Будущее представлялось свинцовым и зловещим, как предгрозовое небо. Она пыталась ещё до ухода из фирмы найти новую работу, но безрезультатно. Да и куда устроишься? Искусствовед – специальность «ни о чём», а она – ненужная на рынке труда, начитанная, культурно развитая, разносторонняя барышня. Перезрелая выпускница института благородных девиц.

Ладно, если будет совсем тяжко, Миша что-нибудь придумает. Она ведь не одна, у неё любимый есть. И с карьерой у Миши полный порядок.

Но почему об этом – казалось, главном в жизни – ей приходится себе напоминать?

Зина забралась в кресло, укрыла ноги пледом.

И нахлынули воспоминания…

Любовь и теория поколений

«Эпоха Валеры» началась в девяностые. Семнадцать лет назад. На четвёртом курсе Зина пришла работать в крупную страховую фирму. С нею были её парень и лучшая подруга.

Фирма направила ребят на курсы переподготовки. Обучение было платное, но недорогое – рассчитаться хватило накопленной стипендии.

Зина полдня проводила в университете, потом три часа – на занятиях в фирме. Вечер заставал её с компанией таких же будущих страхователей в кафе офисного здания. В тот период жизнь была головокружительной, неслась в бешеном ритме и представлялась бесконечной дорогой с многообразными ответвлениями на выбор.

Однажды Зина уснула на вечерних занятиях. В аудитории уже не раз сменился преподаватель; подруга, многократно толкавшая Зину локтем в бок, отстала от неё. Зина проснулась от того, что в спящее сознание вторгся новый голос – нерезкий, вкрадчивый, но странным образом побуждавший прислушиваться. Властный, доминантный голос.

Впоследствии она узнала: обладатель голоса был профессиональным переговорщиком, служил в горячих точках и участвовал в предотвращении терактов в мирных городах.

Зина открыла глаза. Спать резко расхотелось. Она посмотрела на говорившего. Это был невысокий мужчина возрастом за сорок, ничем особенным не выделявшийся. Пепельные волосы, подстриженные ёжиком. Серый костюм, надетый поверх такой же серой водолазки (потом оказалось, что он ненавидит галстуки), ни о чём не говорил студентке, прежде не видавшей коллекций Nina Ricci. Но, когда Зина встретила синий пронзительный взгляд, ей стало не по себе. Глаза мужчины словно сверлили её. «А вдруг он способен читать мысли», – некстати подумала она…

И прислушалась.

– Двое американских учёных, Нейл Хоув и Вильям Штраус, несколько лет назад выдвинули теорию поколений. И что выяснилось? Пресловутая проблема отцов и детей связана не только и не столько с возрастной разницей. Каждому поколению свойственны свои ценности, зависящие от стадии развития общества. Поэтому отец и сын, переживая одну и ту же возрастную пору, всегда отличаются друг от друга, как выходцы из разных миров.

Лектор сделал многозначительную паузу и продолжил:

– Эта теория, кажущаяся простой, лежащей на поверхности, тем не менее долго оставалась непостижимой для обывателей. Ведь мы всегда безрезультатно надеемся, что наши дети вырастут похожими на нас.

Зина посмотрела по сторонам и обнаружила, что их обычно рассеянная, нетерпеливо ждущая перемещения в бар учебная группа жадно слушает о теории поколений.

– Вы, конечно, спросите, – тут он сделал резкий скачок, несколько озадачив слушателей, которые и не собирались ни о чём спрашивать, – как применить американскую теорию к русским? Итак, начнём с ваших прадедов. Это особое поколение – поколение победителей. Люди, пережившие революцию и Первую мировую войну, трудолюбивые, фанатичные и несгибаемые. За ними следом идут ваши деды. Сформированные годами сталинских репрессий, победившие в Великой Отечественной войне и восстановившие свою страну, СССР, после разрухи, они – тоже победители, но более послушные, преданные государству, не заставшие революций и переворотов. Далее – ваши родители. То есть мы. Дети победителей, мы родились в период демографического бума, поскольку в Советском Союзе были запрещены аборты, а люди, вернувшиеся с войны, с удвоенной энергией предались созиданию новой жизни. Мы росли, когда крепла сверхдержава, отправлялся в космос Гагарин, развивалась медицина и шёл научно-технический прогресс. И мы привыкли во всём быть лучшими, покорять, побеждать.

Зина поймала себя на том, что слушает его, даже не моргая.

– Наконец, вы…

Лектор сделал небольшую паузу, чтобы глотнуть воды из стакана, а по залу прокатился ропот.

– Наши дети, – продолжил обладатель пронзительного взгляда, – поколение-загадка. Да, мы сами ещё толком не разобрались, кого породили. Мы баловали вас – и вы росли эгоистичными, яркими, разносторонними и эрудированными. Вы мыслите самостоятельно, на грани с вольнодумством. Однако в вас нет нашего патриотизма, вы ни к чему не стремитесь, а поиск острых ощущений заменяет вам прежнее юношеское стремление «спасти мир». Чувство неполноценности, вызванное отсутствием шмоток и развалом страны, ценности которой вы усвоили; отмена системы распределений и необходимость продавать себя на рынке труда, чему вас не учили; наконец, возможность уйти в дурман и убежать от решения проблем сформировали вас бессовестными трутнями, искателями приключений…

Аудитория возмущённо загудела.

– Неправда! – выкрикнула девушка в синем свитере. – Чего вы гоните!

Мужчина с пронзительным взглядом усмехнулся и оглядел зал, словно фотографируя на память.

– Можно задать вопрос? – как со стороны, услышала Зина собственный голос.

– Конечно, – кивнул лектор.

И Зине показалось: он ждал вопроса.

Именно от неё.

– Чувствуете ли вы свою ответственность за то, что мы такие, какие есть? – выпалила Зина. – Готовы ли вы помочь нам занять свои места в жизни? И, наконец, хватит ли вам снисходительности и мудрости учитывать наши особенности, когда мы начнём работать у вас в подчинении?

Демонический лектор помолчал, посмеиваясь, и произнёс:

– Победители по духу – не самые сострадательные товарищи, барышня. А сегодняшний рынок труда – не богадельня. Кстати, по предварительным прогнозам, только треть из вас завершит учебный курс и останется работать в фирме.

– Но в таком случае, – Зина и хотела бы, но не могла остановиться, – не боитесь ли вы, что когда-нибудь, преодолев свои комплексы без вашей помощи и став сильными, если не сказать – всесильными, мы наплюём на вашу старость и немощь?

Аудитория замерла; в гробовой тишине казалось, что застыло время. Все ждали ответа лектора.

А тот смерил Зину взглядом, от которого её бросило в жар, а затем в холод, и, выдержав паузу, произнёс раздельно и жёстко:

– У победителей чутьё на победителей. В вашем же случае интуиция подсказывает мне, что вы сойдёте с дистанции прежде, чем мы выпустим вожжи из своих немощных (он сделал акцент на этом слове) рук.

Что она почувствовала тогда? Обиду, досаду, беспомощность? Нет, скорее злость, почти бешенство.

Эти эмоции, связанные с ним, ей потом придётся испытывать не раз.

Десять лет спустя Зина прочитала, что команда учёных под руководством Евгении Шамис адаптировала теорию поколений для российского менталитета.

Поколение Зининых прадедов, рождённое от начала века до 1923 года, теперь называлось «поколение GI», или «поколение победителей».

С 1923 по 1943 год в мир пришли представители молчаливого поколения, в том числе Зинины дедушки и бабушки.

Родившиеся в 1943–1963 годах – отцы и матери Зининых сверстников – назывались «беби-бумеры», или просто «бумеры».

Зинино поколение получило название «поколение Х», или «неизвестное поколение», и увидело свет с 1963 по 1983 год.

А следом за Зиной набежали-налетели дети поколения Y, чьи годы рождения – 1983–2003.

Вот тогда Зина узнала: Валера был бумером. Как и её папа.

Он был из тех самых бумеров, для которых её поколение навсегда осталось загадкой. Зато за спинами Зининых сверстников подрастали истинные последователи и преемники бумеров. О них – представителях поколения Y – позже скажут: дети компьютерных технологий и брендов, всезнающие, но не искушённые, развращённые и ленивые, как их родители, а совестливые, наивные и работящие, как их деды.

По телевизору показывали западный триллер. Она не следила за сюжетом, но мельтешение на экране успокаивало. Воспоминания проносились перед ней, как кинолента. Словно Зина параллельно смотрела два фильма.

– …Вы одна? – Мужчина с пронзительным взглядом стоял перед её столиком.

Зина была не одна, но сейчас это не имело значения. Она неопределённо мотнула головой. Жест можно было трактовать как «да, одна» и «нет, не одна». Но взгляд, который – она чувствовала это – моментально сделался заискивающим, жертвенным, оказался красноречивее кивка.

Как ненавистны ей эти состояния: учащённое сердцебиение, потливость ладоней, внезапная немота. Патологический ступор. Приехали.

– Садитесь, конечно, – пробормотала Зина.

И с отчаянной искренностью добавила:

– Я проспала, не слышала вашего имени и отчества. Простите.

– Валерий Иванович, – представился он. – А как вас зовут?

– Зинаида.

(Если упомянет тургеневскую героиню – значит, начитанный дурак.)

– А-а, «дочь Зевса», – улыбнулся он. – Редкое имя.

– Это был выбор папы.

Он сел напротив, продолжая гипнотизировать её взглядом. Подошёл Зинин парень и однокурсник Эдик Грушко с двумя кружками пива. Возникло секундное замешательство. Потом мужчины обменялись рукопожатиями.

– Мне очень понравилась лекция, – проговорил Эдик, заикаясь. – Про наше поколение – особенно. Как вы нас поняли! Спасибо, большое спасибо.

Валерий Иванович снисходительно кивнул.

– У меня два сына, семьдесят четвёртого и семьдесят шестого года, – проговорил он, помрачнев. – Кому вас понимать, как не мне.

Зина родилась в семьдесят пятом. Она молча придвинула к себе кружку пива. Валерий Иванович с недоумением взглянул на Эдика:

– Вы угощаете даму пивом?

Эдик моментально вспотел.

– Я люблю пиво, – заступилась за Эдика Зина.

– Ну уж нет. Только вино, – и Валерий Иванович щёлкнул пальцами, подзывая официантку.

Появилась девушка в форменной блузке. Было видно, как она изо всех сил пытается угодить клиенту, рекламируя фирменные блюда и скороговоркой зачитывая меню напитков. Зина отметила про себя: это та самая Валя, которую они с компанией терпеть не могли из-за медлительности и высокомерия. Валя всем своим видом словно намекала, что посетители-студенты не выгодны заведению и она вообще не понимает, как они сюда просочились.

– Вы пьёте коньяк? – спросил Валерий Иванович у Эдика.

– Я пью коньяк, – произнесла лучшая подруга Зины Ира, появляясь у столика.

На лице Иры читалось недоумение, непонимание происходящего и в то же время тревога за Зину.

– Вы будете пить то, что вам скажут, – махнул рукой Валерий Иванович. И разрешил:

– Садитесь.

Ира села, глядя на Зину с приоткрытым ртом. Такое же выражение лица было у Эдика. И только Зина вдруг почувствовала себя совершенно уверенно, как будто всё происходит так, как и должно. Она улыбалась, пила вино, шутила, отвечая Валерию Ивановичу, и, как ей казалось, на полную катушку использовала своё женское оружие. Как будто ничего особенного не происходило.

Конечно, то была иллюзия. Сработал защитный механизм психики, одев её в доспехи самоуверенности. Какой-то частью своего сознания, самой бдительной, Зина понимала, что влипла, угодила под влияние Валерия Ивановича, окончательно и бесповоротно, и теперь ей без труда можно навязать чужую волю. Его волю. И этот вечер закончится, уйдёт в копилку воспоминаний, и все вернутся на круги своя, а она – нет. И будет больно, одиноко и тоскливо. Целую вечность.

Сто лет отходняка и вагон самобичеваний плюс тележка проблем.

– Который час?

– Уже четвёртый. Мы, оказывается, больше часа здесь сидим. А я и не заметил.

– Боже… Мне родители голову оторвут.

– У меня есть «дельта». Если хочешь, возьми, позвони.

– «Дельта»? Спасибо, нет, пожалуй. А то папа позвонит на АТС, определит номер и начнёт доставать вас звонками.

Он усмехнулся:

– Тогда и вправду не надо.

– А можно хоть посмотреть? Никогда не держала в руках сотовый телефон.

Валерий Иванович умилённо засмеялся. Протянул Зине «трубу» – большую, тяжёлую, с пластмассовой антенной.

– Даже не представляю, насколько это дорогое удовольствие, – произнесла Зина, повертев телефон в руках и возвращая владельцу.

– Да, я дорого ценю своё время и комфорт, – подтвердил Валерий Иванович.

– И, конечно, считаете, что у вас должно быть всё самое лучшее? – не удержалась она.

– Разумеется, – он кивнул.

Зина промолчала. Рассвет поднимался над Невой.

Прежде она считала это время суток густой беспросветной ночью.

– Мосты скоро сводят, – сказала Зина.

– Не так уж и скоро. – Валерий Иванович пожал плечами. – Часа через полтора. Пойдём прогуляемся.

Они вышли из машины и двинулись вперёд по набережной, иногда задевая друг друга локтями.

Зина вдруг подумала: каждое случайное прикосновение – предвестник жизни, которую она ещё не прожила, но о которой когда-нибудь напомнит другое такое же случайное прикосновение…

Спустившись к Неве, они встали рядом и застыли, глядя на алеющую воду.

– Твой друг разрыдался, как барышня, – Валерий Иванович не произнёс, а выплюнул эту фразу, показав, насколько велико его пренебрежение к Эдику.

– Вы его довели, – заметила Зина.

Она была уверена: стоит ей поманить Эдика, тот к ней прибежит.

Юноши-сверстники, с которыми ей доводилось гулять, воспринимались Зиной как несерьёзный забавный народец, который можно выстраивать и перестраивать на своё усмотрение, экспериментируя, слегка самодурствуя. Зато мужчины папиного возраста были небожителями: в их глазах горел созидательный огонь, и казалось немыслимым приблизиться к ним на метр без того, чтобы обжечься.

– Меня они раздражают, – сказал Валерий Иванович, и Зина сразу поняла, кого он имел в виду. – Разве можно быть такими слизняками?

– Он просто слабее. Это не ваша заслуга, что вы сильный.

– А чья? – Он повернулся к ней.

Их губы оказались близко друг от друга. Они были одного роста; если надеть каблуки, Зина окажется выше. Она поспешно отвернулась.

– Тебя знобит, – заметил Валерий Иванович. – Вернёмся в машину.

Из радиолы доносился нежный голос певицы Mecano, исполнявшей Hijo de la luna.

– Удивительно красивая тема, – заметила Зина.

– А ты знаешь, о чём эта песня? – поинтересовался он. – Ты не изучала испанский?

– Нет. И о чём же?

Валерий Иванович прищурился, вслушиваясь в текст.

– Цыганка просила луну подарить ей мужа, а луна взамен потребовала их первенца. И у пары цыган родился белокожий, светлоглазый сын. Сын луны. Цыган из ревности убил жену, а сына бросил в горах. Младенец плачет, а луна его баюкает, – Валерий Иванович поморщился и резюмировал:

– Чепуха какая-то.

– И вовсе не… – начала Зина.

Но тут он обнял и поцеловал её, и слова улетучились.

Потом они какое-то время сидели молча.

– Тебе нечего делать в страховом бизнесе, – наконец сказал Валерий Иванович.

Зина не спорила. Это было и так понятно.

– Чего ты ждёшь от жизни? – спросил мужчина-небожитель, и она честно стала искать ответ.

Пауза затянулась и висела до тех пор, пока отвечать уже стало бессмысленно.

Через какое-то время Зина спросила:

– Вы нормально относитесь к таким отношениям? В смысле, с большой разницей в возрасте?

– Я не ощущаю разницы, малышка. – Он пожал плечами. – Я не чувствую, что старею. А что чувствуешь ты?

– Проблема в том, что рядом с вами я чувствую себя никем, – проговорила она с горечью.

– Я часто задаюсь вопросом, каков же дефект в вашем поколении, что вы себя так низко цените, – задумчиво произнёс он.

Зина не нашлась с ответом. Страшно было показать свою уязвимость.

– Ты упомянула о разнице в возрасте, – заговорил Валерий Иванович. – Я не вижу проблемы. В моём кругу мужчины женятся на молодых девушках. Во-первых, они живут сегодняшним днём, как и положено успешным, обеспеченным людям. А во-вторых – понятно, что юных женщин выбирают немолодые мужчины, которые в молодости относились к лагерю «не знавших конкуренции». Да и теперь, в зрелости, мы «вполне конкурентоспособны». Да, – не позволив ей возразить или хотя бы прочувствовать паузу, продолжал он, – мы, вероятно, станем любовниками. Но только не рассчитывай на многое, ведь я женат, и у меня ответственная работа.

– А жена намного моложе вас? – полюбопытствовала Зина.

– На пять лет.

– А что же вы тогда говорите…

– Посмотри, – перебил Валерий Иванович, – мосты сводят. Ты это видишь?

– Вижу, – отвечала Зина.

Ладони вспотели, перед глазами всё расплывалось. Ей хотелось сбежать от этого мужчины с его опустошающей энергетикой и бесящей вседозволенностью, оставив вместо ответов на вопросы пустые графы.

– Красивое зрелище! Я хочу, – продолжал он, – чтобы завтра – нет, уже сегодня – ты позвонила мне и сказала «да». Ты сделаешь это? Вот моя визитка.

– Не знаю, я ничего не знаю. Отвезите меня домой, – взмолилась Зина.

– Давай на «ты»! – велел Валерий Иванович. – Ну-ка, скажи мне что-нибудь.

Зина промолчала.

– Ладно, называй адрес.

По его голосу она поняла, что он зол. И ещё – что она чего-то недопонимает в происходящем. Зине было всё равно, ей хотелось домой. Она продиктовала адрес.

Зина не помнила, как они попрощались. Оказавшись дома, рухнула на диван. Родители вот-вот проснутся: наступили рабочие будни. Зина знала, что отец и мать ничего не скажут ей сейчас. Скандал разыграется позже, к вечеру. Ну и пусть.

Ломки начались после пробуждения. Валерий Иванович оказался тем веществом, привыкание к которому происходит мгновенно.

В тот же день в Петрозаводске незнакомому мальчику Мише исполнилось восемь лет. Зина с её трепетным отношением к цифрам впоследствии сочтёт это совпадение «кармическим событием».

– Ну что? – выпытывала подруга Ира. – Чем всё закончилось?

– Закончилось ли, – вздохнула Зина, – пока ничего не понятно. Как там мой Эдька?

– Как, как… Быкует. И тебя, говорит, убьёт, и себя.

– Вот дурачок.

Подруги вошли в бандитский ресторан «Антверпен». Свободных столиков было мало, но посетители сегодня выглядели вполне миролюбиво.

– Два капучино и две порции шоколадного торта с вишней, – велела Зина подошедшему официанту, не замечая, что копирует интонации и жесты Валерия Ивановича.

Официант кивнул и поспешил выполнять заказ.

– Рассказывай давай, – потребовала Ира. – Только не ври.

Девушки дружили с детского сада, жили по соседству, знали друг о друге всё. Поэтому Ира не отличалась тактичностью по отношению к подруге.

– Да ничего не было. Смотрели на разведённые мосты, говорили о конкурентоспособности мужчин старшего возраста.

– То есть ты его «прокатила»? – уточнила Ира. И усмехнулась: – Да-а, если я правильно поняла, доучиться нам не светит.

– Он оставил визитку, ждёт моего звонка, – объяснила Зина. – А я решила недельку подумать.

– Ты что, с ума сошла? – вскинулась Ира. – Нашла кого динамить! Такие мужчины на дороге не валяются. Короче, вот тебе жетон. Иди сию же минуту звони.

– Ириш…

– Ты что, замуж собралась за своего Эдика? Он придурок. А этот Валерий Иваныч – твой шанс.

– Ириш, но я…

– Слушай, Зинка, – Ира наклонилась к Зине, – у него таких, как ты… В общем, это не тот случай, когда надо мариновать парня месяц, чтобы больше ценил. Он загорелся – и ему нужно сразу, немедленно. Через пару дней поезд уйдёт. Иди звонить, беги бегом!

Зина попыталась спорить, но подруга шла на неё, как танк, не давая возможности увильнуть. Пришлось выходить на улицу и стоять в очереди у телефонного автомата. Жетон упал в прорезь. Послышались долгие, заунывные гудки. Захотелось бросить трубку…

Вдруг Зина явственно ощутила: он уже знает, кто на проводе…

В трубке щёлкнуло.

– Да. – Его голос звучал до некоторой степени раздражённо.

– Здравствуйте, Валерий Иванович, – поздоровалась она. – Это Зинаида.

– А, дочь Зевса, – хмуро отозвался он. – Я сейчас занят. В чём дело?

– Мой ответ – да, – быстро проговорила Зина, опасаясь, что передумает.

И повторила:

– Да.

Короткая пауза ознаменовалась глобальным потеплением.

– Хорошо, – похвалил её Валерий Иванович. – Молодец, я очень рад.

– Когда мы увидимся? – спросила Зина, окончательно избавляясь от предательского мандража.

Она вдруг осознала: это поворотный момент её жизни, которая теперь потечёт в ином направлении. А что там: пороги, водовороты или отмель, – пока неведомо.

– Я сейчас приеду, называй адрес, – деловито произнёс Валерий Иванович.

– Метро «Горьковская», «Антверпен».

«Ирка тоже скажет, что я – молодец», – подумала Зина.

– Мы, оказывается, почти рядом. Через десять минут жди у выхода.

Ровно через десять минут Зина, проинструктированная Иркой, стояла на улице. Её знобило, хотя день выдался солнечный. Он подъехал; на этот раз за рулём машины сидел водитель. Зина улыбнулась и, помахав рукой, пошла навстречу.

Иномарка остановилась. Валерий Иванович вышел из салона, поздоровался тепло, поцеловал в щёку, как будто они – нежные возлюбленные, не видавшие друг друга неделю. В руках у девушки оказались нереально красивые розы. Зина чувствовала себя счастливой и потерянной одновременно. Когда они сели в машину, он по-прежнему не отпускал её руки.

– Боюсь, что убежишь, – объяснил Валерий Иванович полушутливо-полусерьёзно.

И вдруг, к её изумлению, вытащил наручники и застегнул у себя на руке:

– Пожалуй, так будет эффективнее.

Холодная сталь охватила её запястье, соединяя их на веки вечные. И когда автомобиль выехал на проспект, у неё было ощущение, будто она покидает родной порт на большом океаническом лайнере, идущем к неизведанному континенту.

Зина никогда не плавала на больших лайнерах, но именно так себе это представляла: сомнения, тревога, предвкушение новых впечатлений, жгучий азарт, крышесносная радость и злорадство по отношению к тем, кого она бросает на произвол судьбы…