Czytaj książkę: «Измена. Отчаянное пари»
Глава 1
Бейсбольный мяч летит прямо в лицо.
– Ай!
Я едва успеваю уклониться, как он с силой пушечного ядра врезается в картину рядом со мной. Стекло разлетается мириадами осколков и осыпает меня с головы до пят.
Я в полном ступоре, не могу даже пошевелиться. Пальцы разжимаются, сумка падает на пол, но я даже не вздрагиваю от грохота. Внутри разливается вечная мерзлота.
– Кир, как же это? – вырывается из горла короткий хрип.
Я, счастливая, вернулась домой из клиники с потрясающей новостью. Всего-то отсутствовала не больше часа. А тут это…
– Заколебала, курица, своими придирками! – орет разъяренный муж.
Еще бы! Я застала его в самый пиковый момент, который не дала завершить. Наверняка причиндалы теперь сводит болезненной судорогой.
– Кир…
Муж швыряет в меня теперь ручку, лежащую на тумбочке и вопит:
– Убирайся, пока я…
Но я не могу пошевелиться, меня словно парализовало. Смотрю на кровать, где нагло ухмыляется голая девица. Вижу ее полную грудь с крупными сосками, плоский живот, бесконечные ноги.
– Милый, твоя прислуга совсем обнаглела, – тянется она к моему мужу и кусает его за мочку уха.
При этом стерва не отводит от меня взгляда, так и сверлит раскрашенными глазами, словно проверяет на реакцию.
А ее нет. Вообще. Только растерянность и беспомощность.
Кирилл вскакивает, подлетает ко мне и выталкивает в коридор. Он захлопывает дверь, хватает меня за волосы и дергает. Я чуть не вою от боли, кожа горит огнем, кажется, все пряди останутся в его пальцах.
Любимое лицо так близко, запах алкоголя, смешанный с ароматом парфюма, сводит с ума. Темные глаза налиты кровью, как у бешеного быка, рот кривится, и в звериный оскал виднеются идеальные циркониевые зубы от лучшего дантиста столицы.
– Кир, пожалуйста, пусть твоя… пассия уйдет.
– Ты не поняла меня, коза? Это ты убирайся!
– Не могу, – выдавливаю едва слышный хрип. – Это мой дом.
– Твой? Твой? – рычит прямо в рот муж. – Да кто ты такая? Забыла, что сама подарила его мне?
– Подарила? Я? Когда?
Молнией мелькает в голове воспоминание. Я подписываю какие-то бумаги. Хочу прочитать договор, но Кир целует меня в шею, не дает приглядеться к буквам. Так и подмахиваю несколько документов, шальная от любви и желания.
– Вспомнила, курица? – хохочет муж.
– Ты подонок, Кирилл! Какой же ты подо…
И тут он вцепляется жесткими пальцами в мое горло и толкает меня в прихожую. Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух, из горла вырываются беспомощные всхлипы.
Или это хрипит, как дикий зверь, Кирилл?
Инстинкт самосохранения внезапно приводит меня в чувство: бью мужа кулаком в живот. Получается слабо и неубедительно. Он еще больше свирепеет, размахивается и отвешивает мне такую пощечину, что впечатываюсь затылком в стену. Слышу поворот ключа в замке, хлопок двери, поток сквозняка по ногам.
Из последних сил я держусь руками за косяки. Кир отпускает горло, пытается отцепить мои пальцы, я сопротивляюсь. Удар по голове не чувствую: просто что-то мелькает над головой, мгновенно темнеет в глазах, и я проваливаюсь во тьму.
Прихожу в себя от холода. По мокрому лицу течет вода. Она везде: на волосах, под шеей, на одежде.
– А-а-а, – будто издалека доносится приглушенный женский плач. – Что делать. Я не хотела… так получилось…
– Заткнись! – это голос мужа. – Дай подумать!
Хочу позвать его, но с губ не срывается ни звука.
– А-а-а… я убила ее.
– Слушай, идиотка, пасть захлопни! – Кирилл звереет, когда его не слушают. – Надо избавиться от тела.
«От тела? От какого? – появляется первая мысль. – От меня? Но я жива!»
Пытаюсь пошевелиться, дать о себе знать, но следующие слова вызывают такой шок, что превращаюсь в овощ уже намеренно.
– Надо ее растворить в кислоте, как в сериале «Во все тяжкие».
– Да ты точно дура! Дурища просто! Где я тебе столько кислоты возьму? У меня не фабрика по переработке химических отходов.
– Тогда расчленить.
– А лучше не могла придумать? И кто этим займется? Ты?
Я слушаю, как мой любимый обдумывает варианты, и цепенею от ужаса. Но ничего не могу поделать: деревянное тело не двигается. Осторожно приоткрываю веки. Я по-прежнему лежу на полу в прихожей, рядом – сумочка и сияющие осколки.
Чего?
Фокусирую взгляд: напольная ваза. Эта тяжеленная посудина стояла на полу в холле. Получается, ею меня огрела любовница мужа?
Наверное.
Голова раскалывается от боли, сознание уплывает.
Смотрю на сумочку. Мне бы дотянуться до нее. Пытаюсь шевельнуть рукой, не выходит.
– А что ты предлагаешь сделать? Что? – визжит девица. – Все тебе не нравится! Да пошел ты!
Быстрые шаги совсем рядом. Закрываю глаза и напрягаюсь. Какой-то шорох надо мной, звуки борьбы.
– Куда собралась, сучка? Натворила дел, а я разгребать должен?
– Откуда я знала, что эта ваза…
– Мозгами надо шевелить, а не…
– Кир, миленький, придумай что-нибудь, – хнычет, сменив тактику, любовница. – Я тебя умоляю.
– Одевайся!
– Куда? – в голосе девицы слышится паника.
– Куда-куда, на задний двор. Яму копать будем.
– Кир, может, посмотришь? Вдруг она еще жива? Тогда скорую…
– Да ты спятила, девка! Скорая полицию вызовет. Как будешь объясняться. Собирайся!
Муж выскакивает из дома и так хлопает дверью, что боль в висках взрывается огненной вспышкой. Я вновь чуть не теряю сознание.
– К-и-и-и-р, не бросай меня! – визжит девица и выбегает следом за мужем.
Я остаюсь одна.
Несколько минут слушаю их шаги и перебранку, парализованная шоком и словами.
Мой Кирилл, мой любимый муж не мог со мной так поступить. Не мог!
Это не укладывается в сознании, не западает в душу. Воспринимаю действительность отстраненно, словно все происходит не со мной, я лишь сторонний наблюдатель чужой беды.
Наконец звуки пропадают. И в этой жуткой тишине слышится только моё хриплое дыхание.
«Давай, Ника, вставай! – приказываю себе. – Вставай, девочка, вставай!»
Кое-как мне удается подняться на колени. Разумом понимаю, что надо торопиться, но тело отказывается повиноваться: руки дрожат, ноги не сгибаются. Делаю несколько вдохов и, держась за стену, пытаюсь подняться. Ничего не выходит, я снова падаю на пол. Отчаяние просто душит меня.
Замечаю периферийно сумочку. Такая привычная и обыденная вещь! Надо ее забрать. Зачем? Не знаю, просто пытаюсь дотянуться до нее.
Ручка в виде металлической цепочки ускользает змеей.
Черт с ней!
Пот заливает лицо: малейшее усилие отключает сознание.
Сейчас отдохну… сейчас…
Стоп, нельзя! Озарение простреливает больной мозг.
Там карты, документы, а главное, снимок узи.
Я пробую еще раз, и еще…
Наконец палец цепляет одно кольцо. Это простое действие отнимает остатки сил. Сижу, прислонившись к стене и закрыв глаза, отдыхаю.
– Давай, Ника, вставай! – шепчу сквозь зубы. – Спасайся сама и спасай…
И новая попытка подняться. На этот раз удается, даже делаю первый шаг и… чуть не улетаю навзничь на пол.
Голова кружится, прихожая плывет. Мелькают вещи, мебель, все ускоряясь.
Делаю несколько вдохов, и новый шаг. Сейчас получается лучше, колени уже не подгибаются, но плохо вижу из-за чего-то вязкого на лице. И это уже не пот.
Провожу по щеке: на ладони кровь.
Плевать! Некогда вытирать.
Путь до двери кажется вечностью. Сквозь кровавый туман я вижу белую обивку, украшенную золотой окантовкой, но добраться не могу. Наконец хватаюсь за ручку.
Выдыхаю. Пережидаю приступ тахикардии. Сердце будто сошло с ума: колотится бешено в груди, вызывая кашлевой рефлекс.
Но кашлять нельзя, услышат.
С трудом открываю дверь и вываливаюсь на веранду. Прохладный воздух очищает от тумана мозги. На кресле лежит плед, вытираю им лицо. Теперь взгляд проясняется.
Идем дальше.
Шаг, еще шаг.
Ступенька.
Перила.
Одна нога… другая…
Всхлипываю от напряжения, когда ступаю на плитку дорожки, и замираю: так страшно оторвать пальцы от спасительных перил!
Где-то за домом слышатся крики и ругань. Любовники договориться не могут, но мне на них наплевать.
Я с тоской смотрю на ворота, до которых идти около ста метров. Ровная, гладкая и широкая дорога. И ни деревца нет, ни кустика: не успели заняться ландшафтным дизайном, дом еще новый.
Всхлипываю: воспоминания картинками мелькают в голове. Как мы радовались с Киром, когда отец подарил нам этот коттедж, какие строили планы!
Когда все пошло наперекосяк? Когда?
Когда я не смогла забеременеть и разочаровала Кирилла? Он так мечтал о наследнике!
Или когда у папы случился инсульт?
«Бедный мой папочка! – слезы наворачиваются на глаза, смахиваю их и теряю равновесие. Меня так и ведет в сторону, тянет к земле. – Не думай, не вспоминай! Иди вперед! Если надо, ползи!»
Но для меня сейчас это непосильное дело.
– Давай, Ника Бессонова! Давай! Раз, два…
Я вешаю сумочку на шею и ставлю правую ногу на дорогу.
Получается.
Тогда поднимаю и левую. Балансирую руками. Меня штормит из стороны в сторону. Ворота расплываются, теряют очертания, но я упрямо шагаю в свободном пространстве.
Когда добираюсь до калитки, лицо, шея, грудь и спина становятся мокрыми. Холодный пот течет струйками, пропитывая одежду. Тело трясется, будто в лихорадке, зубы выбивают чечетку.
Сдвинуть щеколду – вообще выше моих возможностей. Наваливаюсь на нее всем телом и даже не понимаю, когда оказываюсь на улице. Несколько минут отдыхаю, закрыв глаза. Нужно позвать на помощь! Срочно! Но кого?
Вечерняя улица пуста. Наш дом находится на окраине в районе новостроек. Не все коттеджи заселены, а строители на сегодня закончили работу.
Телефон.
Я лезу в сумочку.
Пусто.
Где он?
Напрягаю мозги, но информация ускользает, как, впрочем, и сознание.
– Да пошел ты, Кир, в зад! – доносится женский вопль.
Я вздрагиваю, мгновенно прихожу в себя. Поднимаюсь, закрываю калитку, тянусь вдоль ограды.
«Надо спрятаться! Иначе найдут. Надо!» – убеждаю себя.
Но и выходить на дорогу нельзя. Она слишком хорошо освещена, меня сразу обнаружат, так и ползу, цепляясь за траву и ветки кустарника.
Дыхание прерывается. Кажется, больше не в состоянии сделать ни одного движения, но встаю на ноги. Противоположная сторона улицы выглядит более гостеприимной. В одном доме даже горит свет.
Вдруг ворота разъезжаются, показываются огни машины.
Туда!
Поднимаюсь на колени. Крики за оградой становятся громче.
– К-и-и-и-р! – разрезает воздух пронзительный вопль. – Где она?
Рывком выпрямляюсь и, шатаясь и чуть не падая, бегу к дороге. Визг тормозов воспринимаю отстраненно, надвигающуюся черную махину автомобиля тем более. Чем смерть от рук любимого, лучше ДТП.
Толчок.
Удар.
Асфальт летит в лицо.
Благословенная темнота…
Глава 2
Эта пьяная девица выскакивает на дорогу неожиданно. Только что фары освещали чистый асфальт, как из кустов вывалилось нечто лохматое и страшное.
Я едва успеваю ударить по тормозам и вывернуть руль. Меня дергает по инерции вперед и вбок, в результате чего мой висок впечатывается в стекло.
– Твою ж мать! – реву я от острой боли.
Из глаз сыплются искры, на миг теряю ориентацию, но тут же прихожу в себя. Я выскакиваю из машины, бросаюсь к потерпевшей. Она ничком лежит на асфальте, вся в крови. Падаю перед ней на колени, приподнимаю голову, она бессильно свешивается набок.
– Девушка, девушка! Вы меня слышите? Ответьте!
Однако ее глаза закрыты, и нет дыхания. Матерюсь про себя, но прикладываю палец к ее носу, ощущаю слабое дуновение.
– Что б тебе пусто было! Откуда ты взялась, идиотка!?
Оглядываюсь – никого. Из дома напротив доносятся какие-то звуки, но различить их невозможно.
Тогда просто хватаю незнакомку на руки и несусь к машине. Аккуратно укладываю на заднее сиденье салона Мерса. Сажусь за руль и жму на газ. Вижу в зеркало, как из коттеджа выскакивает мужчина, но сейчас главное – спасение жизни незнакомки.
– Сергей, – звоню знакомому по мужскому клубу «Пыльный алмаз», у которого своя клиника. – Нужна твоя помощь.
В нескольких словах рассказываю о случившимся.
– Ого! Как же ты, Паш, так неосторожно?
– Хрен знает. Она выскочила из кустов.
– Одна была?
– Не в курсе. Схватил, теперь везу к тебе. Вроде бы дышит.
У клиники нас уже ждет каталка, толпа медиков и сам хозяин. Девушку забирают из машины и везут на осмотр. Сергей смотрит на меня и качает головой.
– Тебе самому нужна помощь. Пошли.
Он тянет меня в перевязочную, обрабатывает рану. Я лишь морщусь: все мысли сейчас о незнакомке, которую я подобрал на дороге.
Дверь открывается, на пороге стоит молодой доктор.
– Ну? Что? – хором вскрикиваем мы с Сергеем.
– Серьезная черепно-мозговая травма, – отвечает тот, хмурясь. – Удар по затылку был внушительным.
– Едрен-батон! – я хватаюсь за голову и вскрикиваю: Сергей бьет меня по пальцам.
– Не трогай! Стерильно!
Виктор не уходит, так и топчется в дверях.
– Вообще-то, есть еще проблема.
– Что? Что еще? Витек, не томи!
По встревоженному лицу Сергея я понимаю: мои дела плохи. Хорошо, если обойдусь потерей водительских прав. А вдруг все гораздо серьезнее?
– Женщина была беременная.
– Твою ж мать! – я бью кулаком по медицинскому столику, его содержимое тут же отзывается печальным звоном.
– Не буянь! – сердится Серега.
– Но удар не был таким сильным, – ничего не понимаю я. – Я успел вывернуть руль! Мне даже показалось, что я ее не задел.
– Уверен?
– Конечно! – и тут до меня доходят последние слова Виктора. – Как беременная? И почему была?
– Девушка, увы, потеряла ребенка. Пришлось срочно отправить ее в отделение гинекологии.
Виктор уходит, я сижу в полной прострации, будто громом пораженный. Даже не чувствую, как Сергей зашивает мою рану. Никогда не думал, что Павла Сикорского, хозяина архитектурной компании «РосСтиль», в целом, щедрого и хорошего человека, по оценке многих, настигнет такая беда.
– Что делать будем? – спрашивает Сергей. Он с треском снимает запачканные перчатки и бросает их в лоток с раствором. – Придется вызывать ДПС. Зря ты сразу это не сделал. Теперь протокол нарушен.
– Какой, к чертям, протокол? – я с отчаянием смотрю на приятеля. – Я даже не подумал. Эту пьяную дуру спасал. Она же вся в крови была. Я только не понимаю, откуда столько взялось?
– Пошли, посмотрим на машину.
– Точно!
Мы спускаемся на парковку. Мерс приветствует нас глянцевыми чёрными боками. Я включаю фары, обхожу его и всматриваюсь в бампер – парочка царапин есть, но явно не от столкновения с девицей. Сергей садится на корточки и тоже пытается что-то разглядеть.
– Ничего не понимаю, – разводит руками он. – Такое впечатление, что аварии не было. Тогда откуда у пострадавший такой сильный удар по голове?
– Слушай! – хлопаю себя по лбу я и морщусь от боли. – Когда я забирал её, слышал за оградой соседнего дома какие-то вопли. Может, она выбежала оттуда, и я вовсе ни при чём?
– Может, и так. Давай, подождём, пока она очнётся.
Всю ночь я провожу в больнице. Сергей выделил отдельную палату, но мне не спится. Я раз разом прокручиваю в голове аварию на дороге и все больше прихожу к выводу, что не виноват в случившимся.
Приятель появляется утром.
– Девушка пришла в себя? – бросаюсь я к нему.
– Д-да, – отвечает он, но как-то неуверенно.
– Я иду к ней!
Я решительно отодвигаю Сергея в сторону и шагаю к выходу. Но он успевает перехватить меня.
– Не торопись. Незнакомка ничего не помнит. Все же придётся вызвать полицию.
– Как не помнит?
Новость буквально сбивает меня с ног. Мало того, что девушка стала причиной аварии, получила выкидыш, так ещё и потеряла память.
– Ну, или не хочет раскрывать себя, – пожимает плечами Сергей.
– Нет! Нет! Ничего не понимаю! – смотрю на Сергея. – Нет! Не может мне так не повезти! Ну, не может!
– Черная полоса в жизни. Бывает.
– Только не в моей! Понимаешь? Не в моей? У меня как раз сейчас все the best!
Я бегаю ко кабинету Сергея и не могу остановиться. В голове не укладывается тот пипец, в котором я оказался.
– Паш, да ты успокойся, – ловлю встревоженный взгляд друга. – Может, тебе хорошую таблеточку дать?
– Да пошел ты в баню со своими таблеточками! – чувствую, как от бешенства и бессилия скриплю зубами. – Отец только что завершил строительство огромного торгового центра по моему проекту, сейчас готовится к открытию. К финалу идет еще несколько важных контрактов. Я и в чертовом поселке случайно оказался, приехал проверить работу строителей. Сам Градов заказал там дом для своей доченьки.
– Паш, Паш, выпей водички?
Серега сует мне в руку стакан, я недоуменно смотрю на него, потом перевожу взгляд на друга.
– Погоди, я помню, что при девице была сумочка. Где она?
– Уже проверили. Там пусто.
– Как пусто? А смартфон, карты, документы, наконец! Где это все?
– Губная помада, крем для лица и влажные салфетки.
– Покажи мне сумочку.
Сергей ведёт меня в свой кабинет, где на столе я вижу одежду незнакомки и стильную сумочку. Все вещи брендовые, из дорогих магазинов.
– Она не из бедной семьи, – делаю вывод я. – Дьявол! Кто же она?
– Придется наведаться в тот дом! Интересно, чей он? Только…
– Что еще?
– Возьми с собой юристов компании. Сам понимаешь, ситуация поганая.
Сергей мнется, словно хочет что-то сказать, но не решается.
– Ну? – подталкиваю я его.
– И вызови полицию. Пусть лучше поздно, чем…
От громкого рингтона мы оба вздрагиваем. Сергей хватает мобильник, секунду слушает, не сводя с меня взгляда. У меня сердце проваливается в пятки.
«Пусть она будет жива! Пусть будет!» – повторяю про себя как мантру.
– Потерпевшая проснулась…
Мы оба срываемся с места. Медсестры и больные испуганно шарахаются в стороны, когда мы несемся по коридору. Наверняка они ни разу не видели главврача клиники в таком состоянии.
У дверей палаты нас встречает Виктор. Он закрывает вход спиной.
– Сергей Григорьевич, отдышитесь. Павел Николаевич, наденьте халат.
Халат?
Точно, халат!
И как я не сообразил!
Я быстро натягиваю на себя униформу врача.
Зачем мне светить физиономией, называть себя пострадавшей, признаваться в аварии? Совершенно незнакомая девица. Еще неизвестно, что она делала в коттеджном поселке. Может, телом торговала. Это все равно, что дать в руки обезьяне гранату и ждать, где и когда снаряд взорвется.
– Как она? – едва слышно выдавливаю из себя я. – Кто она? Как зовут?
– Молчит, только плачет.
– Твою ж мать! Что за тайны мадридского двора? – уже злюсь я. – Пусти, я выведу эту девицу на чистую воду!
Я отталкиваю Виктора плечом и врываюсь в палату. Вбегаю, полный решимости разобраться в ситуации и наказать виновных, и застываю, словно пригвожденный к полу. На большой кровати лежит худенькая девушка с осунувшимся лицом. Длинные волосы безобразным веером торчат из-под бинтовой шапочки на всю голову. Они сейчас выглядят птичьим гнездом, настолько спутаны и взъерошены.
Незнакомка смотрит неподвижным взглядом в стену, а по впалым щекам катятся слезы.
И весь мой запал мгновенно растворяется в воздухе. Я судорожно вздыхаю и выхожу из ступора.
– Как вы себя чувствуете? – спрашиваю тихо.
Она переводит на меня взгляд больших синих глаз. И вдруг исчезает все: черные синяки, очками раскинувшиеся на лице, отеки, взъерошенные пепельные волосы. Я вижу только ясную небесную радужку и тону в ней, тону…
– Кто вы? – спрашивает незнакомка.
От мелодичного голоса прихожу в себя, оглядываюсь на шорох сзади: там нервно топчутся Виктор и Сергей.
Незнакомка приподнимается на локтях, вытягивает худенькую шею. Тонкие ключицы виднеются в распахнутом вороте пижамы, а ниже…
У меня сердце сжимается от жалости и боли. Кажется, будто я сейчас новорожденного котенка обижаю. И хочется застегнуть все пуговички на ее курточке, скрыть от посторонних взглядов маленькую грудь и нежную кожу в золотых веснушках.
Я встряхиваюсь, прогоняя наваждение.
– Я то же самое хотел спросить. Кто вы? Вы попали под колеса машины. Вас привезли без сознания.
– Спасите меня, пожалуйста, – вдруг всхлипывает она.
– Вы в надежных руках, – теперь я еще больше теряюсь.
«О чем она говорит?» – мелькает мысль? – «Об аварии или еще о чем-то?»
– Жить будете.
Виктор кивает медсестре, та поправляет на незнакомке одеяло, вводит иглу в трубочку капельницы и впрыскивает лекарство.
Девушка откидывается на подушки, закрывает глаза. А я перевожу взгляд с врача на приятеля и не понимаю, что сейчас происходит.
– Так, все вон! Больной нужен покой! – выталкивает нас из палаты Виктор.
Мы поддаемся его решительной атаке, но в коридоре я спохватываюсь и бросаюсь обратно. Сергей успевает схватить меня за рукав.
– Куда лезешь? – шипит он. – На нас смотрят.
Я оглядываюсь. Действительно, в коридоре много людей. Пациенты сидят на диванах у телевизора, стоят у поста медсестры. И все недоуменно провожают нас взглядами.
– Нет, погоди! – шепчу я Сергею. – Ты слышал, что она сказала? Она просит спасти ее.
– Она еще не пришла в себя, в полубредовом состоянии человек что угодно может сказать.
– Нет, ты не понимаешь. Я не об этом.
– Тогда поясни!
Но Сергей отказывается меня слушать, пока не приходит в свой кабинет. Лишь здесь он поворачивается ко мне и выжидательно смотрит.
– Понимаешь, мне кажется, она просит спасти от чего-то другого. А значит, все прекрасно помнит, просто не хочет раскрывать свою личность.
– Моей клинике только пациентов инкогнито и не хватало! – в сердцах вскрикивает Сергей. – А ты почему ей не сказал, что она попала под колеса твоей машины?
– Не знаю. Просто… если все обошлось, надо ли мне называть себя?
– Еще один! Прости, но я звоню в полицию.
– Погоди! – я вырываю из пальцев Сергея смартфон. – Не торопись, мне разобраться надо. Она же не притворяется. Твой врач поставил серьезный диагноз. Пусть полежит здесь, я оплачу лечение. Ей совсем необязательно знать, кто ее привез. Ты только представь заголовки новостей!
«Павел Сикорский сбил пешехода».
«Павел Сикорский – мажор, которому все дозволено!»
Акции мгновенно поползут вниз, зато конкуренты встрепенутся.
– И как мне прикажешь оформлять документы?
– Как хочешь. Назови ее хоть Стасей Сарафанкиной. Кому какое дело?
Сергей замирает в раздумьях. С одной стороны, претензий у потерпевшей нет, лечение будет оплачено. А с другой…
Я вижу, как приятеля гложут сомнения, и прекрасно понимаю его. Если он пойдет мне навстречу, станет соучастником.
Но чего?
ДТП же не было.
Хотя…
В голове я уже прокручиваю план дальнейших действий: отправить на тщательный техосмотр Мерс, это чтобы защититься перед полицией в случае иска в суд. Потом поговорить с юристами и навестить тот дом, возле которого я нашел девушку.
Или сначала поговорю с юристами, заручусь их советами, потом уже поеду в коттеджный поселок.
– Валя, вызови ко мне старшую медсестру.
Я чуть не подпрыгиваю от звуков голоса Сергея и настораживаюсь.
– Ты что хочешь делать?
– Не бойся, дам тебе и твоей незнакомке шанс.
Крупная медсестра входит, нет, вплывает в кабинет, как бригантина в порт. Она окидывает нас сердитым взглядом. Еще бы! Мы отвлекли ее от важных медицинских дел.
– Клавдия Ивановна, пришел опекун незнакомки, которую привезли вчера вечером после ДТП. Он продиктует вам ее личные данные.
– Сергей Григорьевич, непорядок, – неожиданно высоким голосом говорит медсестра. – Мне нужны документы.
– Ты пока запиши с его слов, – Серега кивает на меня, – а документы он привезет позже. И еще… – этот гад смотрит на меня лукавыми глазами. – Павел Николаевич предлагает спонсорскую помощь нашей клинике. Скажи финдиректору, пусть оформит.
Клавдия Ивановна павой плывет к двери, я плетусь следом. У выхода показываю Сереге кулак: развел меня, как последнего дурака, на бабки. Но пусть лучше так, чем полиция, разборки и прочие неприятности.
Формальности с документами я завершаю быстро. Заглядываю еще раз в палату к девушке, но она спит. Тогда спускаюсь на стоянку.
