Czytaj książkę: «Вечеринка в саду»

Katherine Mansfield

THE GARDEN PARTY AND OTHER STORIES

© Рахманько А., перевод на русский язык, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

⁂

Вечеринка в саду

Погода все-таки выдалась идеальной. Лучшего дня для праздника в саду нельзя было выдумать. Безветренно, тепло, ни единого облачка. Синева окутана легкой золотистой дымкой, как это бывает в самом начале лета. Садовник на ногах с рассвета – подстригал газоны и подметал их, пока трава и темные плоские клумбы с маргаритками не засияли. Что же касается роз, то они всем своим видом демонстрировали: они – единственные цветы, которые производят впечатление на садовых вечеринках; единственные цветы, которые знакомы всем. Сотни, без преувеличения, сотни роз распустились за одну ночь; зеленые кусты кланялись словно перед архангелами.

Еще не успели закончить завтрак, как пришли люди по поводу павильона.

– Мама, где ты хочешь поставить павильон?

– Дитя мое, меня бесполезно спрашивать. В этом году я твердо решила предоставить это вам. Забудьте, что я ваша мать. Относитесь ко мне как к почетной гостье.

Но Мэг не могла сейчас следить за тем, как ставят павильон. Она перед завтраком помыла голову и сидела в зеленом тюрбане, с темным мокрым локоном на каждой щеке, с чашкой кофе. Джоз напоминала бабочку, она по привычке спустилась к завтраку в шелковой нижней юбке и накидке-кимоно.

– Лора, придется пойти тебе: ты у нас творческая личность.

Лора тут же сорвалась с места с кусочком хлеба с маслом в руке. Ей нравилось есть не за столом, и, кроме того, она любила что-то организовывать; ей всегда казалось, что у нее это получается намного лучше, чем у других.

Четверо мужчин в рубашках с длинными рукавами топтались на садовой дорожке. Они держали шесты с намотанными рулонами брезента, а на спинах у них висели большие сумки с инструментами. Выглядело все это весьма впечатляюще. Лора пожалела, что взяла с собой кусок хлеба с маслом: положить его было некуда, но и не выбросишь ведь. Она залилась краской и, приблизившись к мужчинам, постаралась притвориться строгой и чуточку близорукой.

– Доброе утро, – произнесла она, подражая голосу матери. Но приветствие прозвучало так взволнованно, что ей стало стыдно. Запинаясь словно маленькая девочка, она произнесла: – Ах… вы пришли… насчет павильона?

– Все верно, мисс, – ответил самый высокий из рабочих, долговязый, усыпанный веснушками. Он поправил на спине сумку с инструментами, приподнял соломенную шляпу и улыбнулся Лоре. – Насчет него.

Его улыбка была такой легкой и дружелюбной, что Лора пришла в себя. Какие у него красивые глаза, маленькие, но такие ярко-синие! Теперь она осмелилась обвести взглядом и остальных – они тоже улыбались. «Не бойтесь, мы не кусаемся», – казалось, говорили их улыбки. Какие милые рабочие! И какое прекрасное утро! Но не стоит говорить о погоде; нужно вести себя по-деловому. Павильон.

– Может, на той лужайке с лилиями? Подойдет?

И она указала на лужайку рукой, свободной от бутерброда. Мужчины развернулись, устремив взгляд в этом направлении. Невысокий толстячок выпятил нижнюю губу, высокий нахмурился.

– Я не в восторге, – сказал он. – Малоприметное место. Видите ли, такую штуку, как павильон, – он повернулся к Лоре все в той же непринужденной манере, – нужно поставить там, где она будет словно пощечина, если вы понимаете, о чем я.

В силу своего воспитания Лора на миг задумалась, насколько уважительно со стороны рабочего было говорить с ней о пощечине. При этом она точно поняла, что он имеет в виду.

– Угол теннисного корта, – предложила она. – Правда, в другом будет играть оркестр.

– Значит, вы пригласили оркестр? – спросил другой рабочий – изможденный и бледный, он не сводил своих темных глаз с теннисного корта. О чем он, интересно, думал?

– Совсем небольшой, – мягко сказала Лора. Возможно, они не станут возражать, узнав, что музыкантов будет немного. Но тут вмешался высокий мужчина.

– Послушайте, мисс, вот здесь. У этих деревьев. Здесь. Лучше не найти.

Рядом с деревьями караки¹. Тогда самих деревьев не будет видно, а ведь они так прекрасны, с их широкими мерцающими листьями и гроздьями желтых плодов! Они похожи на деревья, растущие на необитаемом острове, гордые, одинокие, возносящие свои листья и плоды к солнцу в своем безмолвном великолепии. И теперь их спрячут за павильоном?

Но другого выхода нет. Мужчины уже взяли в руки шесты и направились в ту сторону. Все, кроме высокого. Наклонившись, он отщипнул веточку лаванды, поднес щепотку к носу и вдохнул запах. Глядя на это, Лора напрочь забыла о деревьях, поражаясь тому, что он вообще обращает внимание на подобные вещи – на запах лаванды. Кто из знакомых ей мужчин мог бы сделать подобное? «Как же необычайно милы эти рабочие», – подумала она. Почему бы ей не дружить с рабочими вместо глупых мальчишек, с которыми приходилось танцевать и обедать по воскресеньям? С такими друзьями она бы гораздо лучше ладила.

«Во всем виноваты, – подумала она, глядя, как высокий мужчина чертит что-то на обратной стороне конверта – что-то, что нужно укрепить или повесить, – эти дурацкие классовые различия». Со своей стороны Лора их не чувствовала. Ни капельки! И вот до нее донесся стук деревянных молотков. Кто-то свистнул, кто-то пропел: «Ты здесь, дружище?» Дружище! Как это мило… Чтобы доказать, насколько она счастлива, чтобы показать высокому рабочему, как ей это близко и как она презирает глупые условности, Лора откусила большой кусок хлеба с маслом, разглядывая его чертеж. Она чувствовала себя настоящей рабочей девчонкой.

– Лора, Лора, ты где? Тебя к телефону, – донесся громкий голос из дома.

– Иду! – Она бросилась по лужайке, по дорожке, по ступенькам, через веранду и на крыльцо. В передней ее отец и Лори чистили шляпы, чтобы отправиться в офис.

– Лора, мне кажется, – быстро сказал Лори, – тебе стоит взглянуть на мой фрак. Проверь, не нужно ли его отутюжить.

– Обязательно, – ответила она и, внезапно не сдержав себя, бросилась к Лори и быстро сжала его в объятиях. – О, я так люблю вечеринки, а ты? – на одном дыхании произнесла Лора.

– Я против них не возражаю. – Голос Лори звучал тепло и совсем по-мальчишески. Он обнял сестру, после чего слегка подтолкнул ее. – Беги к телефону, старушка.

Телефон. «Да, да. Ах да. Китти? Доброе утро, дорогая. На обед? Приходи, пожалуйста. Конечно, буду рада. Правда, еда будет на скорую руку – корки от сэндвичей, сломанные меренги и то, что осталось. Да, не правда ли, чудесное утро? Твое белое? Ох, конечно, должно быть. Секунду, побудь на линии. Меня зовет мама. – Лора отодвинулась от трубки. – Что, мама? Я не расслышала».

Голос миссис Шеридан донесся сверху:

– Попроси ее надеть ту миленькую шляпку, в которой она была в прошлое воскресенье.

– Мама передает, чтобы ты надела ту миленькую шляпку, в которой приходила в прошлое воскресенье. Хорошо. В час. До встречи.

Лора положила трубку, вскинула руки над головой, глубоко вздохнула, потянулась и опустила их. «Уф», – выдохнула она, тут же быстро села и замерла, прислушиваясь. Казалось, все двери в доме открыты. Он ожил от мягких быстрых шагов и переливающихся голосов. Дверь в кухню, обитая зеленым сукном, распахнулась и захлопнулась с глухим стуком. Вдруг что-то неприятно заскрипело. Это двигали тяжелый рояль на ржавых колесиках. Но воздух! Неужели она раньше не замечала и воздух всегда был таким? У окон и дверей легкие дуновения ветерка играли в пятнашки. И два крошечных солнечных зайчика – один на чернильнице, другой на серебряной рамке для фотографии – тоже играли. Милые маленькие зайчики. Особенно тот, что на крышке чернильницы. Такой теплый. Теплая серебряная звездочка. Лора была готова расцеловать ее.

Зазвенел колокольчик входной двери, на лестнице послышался шорох юбки Сэди. Что-то пробормотал мужской голос; Сэди беспечно ответила:

– Уверена, что не знаю. Подождите. Я спрошу миссис Шеридан.

– Сэди, в чем дело? – Лора вошла в переднюю.

– Пришел флорист, мисс Лора.

И в самом деле. На пороге – широкий неглубокий поддон, заставленный горшками с розовыми лилиями. Ничего другого, только лилии – сорт «канна», с крупными розовыми цветами, распустившимися, сияющими, почти пугающе живыми на ярко-малиновых стеблях.

– О-о-о, Сэди! – простонала Лора. Она присела, словно желая погреться у пламени лилий; ей казалось, что они на ее пальцах, губах и даже растут в ее груди.

– Это какая-то ошибка, – едва слышно произнесла она. – Никто столько не заказывал. Сэди, найди маму.

И в этот момент появилась миссис Шеридан.

– Все в полном порядке, – спокойно сказала она. – Это я их заказала. Не правда ли, они прекрасны? – И она сжала руку Лоры. – Я проходила вчера мимо цветочной лавки и увидела их в витрине. И решила, что хотя бы раз в жизни могу позволить себе много лилий. Вечеринка в саду – отличный для этого повод.

– Я думала, что ты не хотела ни во что вмешиваться, – сказала Лора.

Сэди уже ушла. Флорист по-прежнему стоял на улице рядом со своим фургоном. Лора обвила мамину шею руками и нежно укусила ее за ухо.

– Мое милое дитя, неужели ты хочешь, чтобы твоя мама следовала логике? Ну прекрати! Сюда идет флорист.

Он принес еще один поддон лилий.

– Поставьте их прямо перед дверью, по обеим сторонам крыльца, пожалуйста, – сказала миссис Шеридан. – Ты согласна со мной, Лора?

– Ах, конечно согласна, мама.

В гостиной Мэг, Джоз и милый малыш Ханс наконец-то смогли передвинуть пианино.

– Может, подвинем диван к стене и вынесем из комнаты все, кроме стульев?

– Вполне себе.

– Ханс, унеси эти столы в курительную комнату и захвати метелку, чтобы убрать мусор с ковра и… подожди, Ханс… – Джоз обожала раздавать указания прислуге, а они любили ей повиноваться. Она всегда заставляла их чувствовать себя так, словно они играют в какой-то пьесе.

– Передай маме и мисс Лоре, чтобы они немедленно пришли сюда.

– Хорошо, мисс Джоз.

Она повернулась к Мэг.

– Я хочу послушать, как звучит рояль, – на случай, если меня попросят сегодня что-нибудь спеть. Давай попробуем This Life Is Weary².

Бум! Та-та-та… Ти-и-та! Рояль зазвучал с таким неистовством, что Джоз изменилась в лице. Она сжала руки и бросила грустный загадочный взгляд на мать и Лору, уже стоявших на пороге комнаты.

– Жизнь несносна… Слеза и вздох… Любовь проходит… И жизнь несносна… Слеза и вздох… Любовь проходит… И… прощай!

На слове «Прощай!», несмотря на то что рояль зазвучал отчаяннее, чем когда-либо, она расплылась в сверкающей и довольно неприятной улыбке.

– Мамочка, не правда ли, я сегодня в голосе? – произнесла она, не переставая широко улыбаться. – Жизнь несно-осна… Надежда умрет… Очнешься ото сна.

Но Сэди перебила их.

– Что стряслось, Сэди?

– Если вы позволите, мэм, кухарка спрашивает флажки для сэндвичей.

– Флажки для сэндвичей, Сэди? – повторила миссис Шеридан мечтательно. По ее тону детям стало ясно, что флажков у нее нет. – Сейчас подумаю. – Она решительным тоном сказала Сэди: – Передайте кухарке, что они будут у нее через десять минут.

Сэди вышла.

– Лора, – быстро сказала мать, – пойдем со мной в курительную комнату. У меня где-то на обратной стороне конверта есть список. И тебе нужно будет подписать флажки. Мэг, сейчас же поднимись наверх и сними с головы эту мокрую штуку. Джоз, немедленно беги одеваться. Если вы не будете меня слушаться, дети, мне придется рассказать об этом вашему отцу, когда он вернется. И еще, Джоз, успокой кухарку, когда заглянешь на кухню, ладно? Сегодня она наводит на меня страх.

Конверт в конце концов отыскался за часами в столовой, хотя миссис Шеридан понятия не имела, как он там оказался.

– Кто-то из вас, дети, должно быть, стащил его из моей сумки, потому что я отчетливо помню… сливочный сыр и лимонный крем. Это ваших рук дело?

– Да.

– Яйца и… – Миссис Шеридан сощурилась, пытаясь разобрать слова на конверте. – Похоже на «мыши». Но это невозможно, ведь так?

– Маслины, – ответила Лора, подглядывая через ее плечо.

– Ну конечно же маслины. Звучит ужасно – яйца и маслины!

Они наконец-то разобрались с этим, и Лора отнесла список в кухню. Там она встретила Джоз, успокаивающую кухарку, которая, впрочем, не выглядела расстроенной.

– Мне еще ни разу не доводилось видеть такие изысканные сэндвичи, – с восхищением произнесла Джоз. – Сколько здесь разных видов, вы сказали? Пятнадцать?

– Пятнадцать, мисс Джоз.

– Прекрасная работа, поздравляю!

Кухарка смахнула корки длинным ножом и широко улыбнулась.

– От Годберов доставка, – объявила Сэди, выходя из кладовки. Она заметила, как мимо окна прошел какой-то мужчина.

Это означало, что привезли профитроли. Годберы славились своими профитролями. Никто и не думал готовить их самостоятельно.

– Принеси их и положи на стол, моя девочка, – приказала кухарка.

Сэди выполнила поручение и снова направилась к выходу. Естественно, Лора и Джоз вышли из того возраста, когда увлекаются подобными вещами. Но, так или иначе, они не могли не согласиться с тем, что профитроли выглядят аппетитно. Даже очень. Кухарка принялась перекладывать их на блюда, стряхивая излишки сахарной пудры.

– Они напоминают о прошлых праздниках в саду, не правда ли? – спросила Лора.

– Предположим, что именно это они и делают, – ответила практичная Джоз, которой не нравилось возвращаться к прошлому. – Должна признаться, они выглядят такими легкими и воздушными.

– Съешьте по одному, мои голубушки, – запросто предложила кухарка. – Ваша маменька ничего не узнает.

Это невозможно. Профитроли почти сразу после завтрака! Они вздрогнули от одной только мысли об этом. Тем не менее уже через две минуты Джоз и Лора облизывали пальцы с таким удовлетворенным видом, который бывает, только если имеешь дело со взбитыми сливками.

– Пойдем в сад, но через черный ход, – предложила Лора. – Я хочу посмотреть, как рабочие устанавливают павильон. Они ужасно милые.

Но к задней двери было не пробраться: там стояли кухарка, Сэди, человек от Годберов и Ханс.

Что-то явно стряслось.

Кухарка кудахтала словно беспокойная наседка. Сэди прижала ладони к щекам, как будто страдала от зубной боли. Лицо Ханса искривилось в попытке хоть что-то понять. Казалось, только рассыльный от Годберов доволен собой: это была его история.

– В чем дело? Что случилось?

– Произошел несчастный случай, – сказала кухарка. – Убился человек.

– Убился? Где? Как? Когда?

Рассыльный от Годберов не собирался позволить увести историю прямо у себя из-под носа.

– Знаете небольшие домики там внизу, мисс? – Знает ли их Лора? Разумеется, знает. – Там живет молодой парень по имени Скотт, он извозчик. Сегодня утром его лошадь налетела на тягач на углу Хоук-стрит, и его отбросило, и он ударился затылком. Насмерть.

– Насмерть! – Лора уставилась на рассказчика.

– Когда за ним приехали, он уже был мертв, – со смаком произнес рассыльный Годбера. – Когда я пришел, уже забирали тело. – Он обратился к кухарке: – У него остались жена и пять малюток.

– Джоз, иди сюда. – Лора поймала сестру за рукав и потянула через всю кухню, по другую сторону зеленой двери, после чего оперлась на нее спиной.

– Джоз! – в ужасе произнесла она. – Во что бы то ни стало мы должны все отменить!

– Отменить все, Лора! – воскликнула удивленная Джоз. – Что ты имеешь в виду?

– Праздник в саду, естественно.

Почему Джоз разыгрывает непонимание? Теперь она выглядела еще более удивленной:

– Отменить праздник в саду? Моя дорогая Лора, не говори глупостей. Конечно же, мы ничего подобного не сделаем. Никто от нас этого и не ждет. Не сходи с ума!

– Но мы не можем устраивать вечеринку в саду с мертвецом у ворот.

Это и впрямь было странной идеей, ведь маленькие лачуги стояли в улочке у самого подножия крутого подъема, который вел к их дому. Их разделяла широкая дорога. На самом деле они были не так уж и близко, но оскорбляли глаз, насколько это было только возможно, и вообще не имели права находиться в этом районе. Это были маленькие убогие домишки, выкрашенные в шоколадно-коричневый цвет. На огородных грядках не имелось ничего, кроме кочанов капусты, больных кур и жестянок из-под томатного соуса. Даже дым, выходящий из тех труб, был убогим. Жалкие лохмотья, клочки дыма, так не похожие на огромные серебристые шлейфы, вырывающиеся из труб семейства Шеридан. В переулке жили прачки, подметальщики улиц, сапожник и человек, чей дом был увешан крошечными клетками для птиц. Повсюду кишели дети. Когда Шериданы были маленькими, им запрещалось ходить к лачугам из-за гадкого языка, на котором там говорят, и заразы, которую там можно подхватить. Но, повзрослев, Лора и Лори во время своих прогулок стали заглядывать туда. Там было мерзко и грязно. Они вечно выходили оттуда, охваченные дрожью. Но ведь нужно побывать везде, нужно все увидеть, поэтому они продолжали это делать.

– Только подумай о той несчастной женщине, что с ней станет, когда она услышит звуки оркестра? – сказала Лора.

– Ох, Лора! – Джоз начала по-настоящему раздражаться. – Если ты собираешься отменять выступление оркестра каждый раз, когда случается несчастье, то ты сильно усложнишь себе жизнь. Я не меньше тебя сожалею о произошедшем. Сочувствую так же, как и ты. – Ее взгляд ожесточился. Она смотрела на сестру так же, как раньше, когда они дрались друг с другом в детстве. – Своей сентиментальностью ты не вернешь к жизни пьяного рабочего, – спокойно сказала она.

– Пьяного! Кто тебе сказал, что он был пьян? – Лора яростно развернулась к Джоз. И заявила, как у них было принято в подобных случаях: – Я сейчас же расскажу обо всем матери.

– Пожалуйста, дорогуша, – проворковала Джоз.

– Мама, можно к тебе? – Лора повернула большую стеклянную ручку двери.

– Конечно, дитя мое. В чем дело? Почему ты такая бледная? – Миссис Шеридан отвернулась от трюмо. Она примеряла новую шляпу.

– Мама, погиб мужчина, – начала Лора.

– Не в саду, надеюсь? – тут же перебила ее мать.

– Нет, нет!

– Ох, как же ты меня напугала! – Миссис Шеридан выдохнула с облегчением и, сняв огромную шляпу, положила ее на колени.

– Но послушай, мама, – сказала Лора. Задыхаясь, она пересказала ту ужасную историю. – Естественно, мы не можем устраивать праздник, не так ли? – умоляюще спросила она. – Оркестр и столько гостей. Они услышат нас, мама, они ведь почти что наши соседи!

К удивлению Лоры, мать повела себя точь-в-точь как Джоз, и это оказалось еще хуже, потому что все выглядело так, будто маму это развеселило. Она отказывалась воспринимать Лору всерьез.

– Дорогая, но ты сама подумай! Мы, можно сказать, случайно узнали об этом. Если бы кто-то умер там – а я вообще не понимаю, как им удается выживать в тех убогих лачужках, – мы бы не стали отменять вечеринку, не так ли?

Лора была вынуждена согласиться, хотя это все еще казалось ей неправильным. Она села на диван и теребила бахрому на подушке.

– Но разве это не бессердечно с нашей стороны, мама? – спросила она.

– Дорогая! – Миссис Шеридан поднялась и подошла к ней, держа в руках шляпу. Прежде чем Лора успела выразить протест, она надела шляпу на нее. – Дитя мое! Эта шляпа просто создана для тебя. Я слишком стара для нее. Я никогда не видела, чтобы ты так прекрасно выглядела. Только взгляни на себя! – И она подняла свое ручное зеркальце.

– Но, мама, – снова принялась за свое Лора. Она не могла смотреть на себя в зеркало и отвернулась.

На этот раз миссис Шеридан вспылила точно как Джоз.

– Ты ведешь себя совершенно нелепо, Лора, – сухо отчеканила она. – Те люди не ждут от нас никаких жертв. И это некрасиво с твоей стороны – портить праздник остальным.

– Я не понимаю, – сказала Лора и быстро отправилась в свою спальню. Совершенно случайно первым, что она там увидела, стало отражение в зеркале – очаровательная девушка в черной шляпе, украшенной золотыми маргаритками, с длинной черной бархатной лентой. Она и представить себе не могла, что может так выглядеть. «Неужели мама права? – промелькнуло у нее в голове, и теперь она стала надеяться, что мама права. – Я веду себя нелепо? Возможно, это и вправду так». На мгновение у нее перед глазами появилась та бедная женщина и маленькие дети, а также тело, которое заносили в дом. Но картинка казалась размытой, нереальной, как фотография в газете. «Я вернусь к этому после вечеринки», – решила она. И почему-то это показалось ей самым лучшим планом…

Обед закончился в половине второго. Спустя час все уже были в боевой готовности. Приехали музыканты в зеленых фраках и заняли один из углов теннисного корта.

– Милочка! – воскликнула Китти Мейтлэнд. – Тебе не кажется, что они напоминают лягушек, если так можно выразиться? Вам стоило расставить их вокруг пруда, а дирижера – в центре, на листе.

Приехал Лори и, поздоровавшись, пошел переодеваться. Увидев его, Лора снова вспомнила о несчастном случае. Ей захотелось рассказать обо всем брату. Если Лори будет одного мнения с остальными, значит, все в порядке. И она последовала за ним в переднюю.

– Лори!

Он уже успел подняться на несколько ступенек, но обернулся и, заметив Лору, вдруг надул щеки и вытаращил на нее глаза.

– Подумать только, Лора! Ты потрясающе выглядишь, – сказал Лори. – Какая совершенно великолепная шляпа!

Лора еле слышно произнесла: «Не правда ли» – и улыбнулась Лори, так и не рассказав о происшествии.

Вскоре после этого начали прибывать гости. Заиграл оркестр, нанятые официанты сновали между домом и павильоном. Куда ни глянь, повсюду прогуливались парочки, наклонялись к цветам, здоровались и шли дальше по лужайке. Они напоминали пестрых птиц, слетевшихся в сад Шериданов на один день, но по пути куда? Ах, какое это счастье – быть рядом с людьми, такими счастливыми, пожимать им руки, прижиматься друг к другу щеками, улыбаться, глядя в глаза.

– Милая Лора, как же чудесно ты выглядишь!

– Как идет тебе эта шляпа, дорогая!

– Лора, ты очень похожа на испанку. Мне еще не доводилось видеть тебя в таком великолепии.

И Лора, сияя, тихо отвечала:

– Вы уже пили чай? Не хотите ли мороженого? Мороженое из маракуйи – это действительно нечто особенное. – И, подбежав к отцу, она умоляюще спросила: – Папочка, дорогой, а можно дать музыкантам что-нибудь выпить?

Идеальный день медленно созревал, медленно увядал, медленно закрывал свои лепестки.

– Не припомню лучшего праздника в саду… – Да, это успех… – Самый-самый…

Лора помогала матери провожать гостей. Они стояли бок о бок на веранде, пока все не разъехались.

– Все закончилось, все закончилось, слава небесам! – сказала миссис Шеридан. – Позови остальных, Лора. Пойдемте выпьем свежего кофе. Я совершенно без сил. Да, все прошло очень хорошо. Но эти праздники! Почему вы, дети, настаиваете на том, чтобы их устраивать?

И они все вместе уселись в опустевшем павильоне.

– Милый папа, съешь сэндвич. Это я подписала для него флажок.

– Спасибо. – Мистер Шеридан один раз откусил от сэндвича, и того тут же не стало. Тогда он взял еще один. – Предполагаю, вы не слышали об ужасном происшествии, которое случилось сегодня? – спросил он.

– Дорогой, – сказала миссис Шеридан, жестом останавливая мужа. – Мы слышали. И это почти испортило праздник. Лора настаивала, чтобы мы отменили его.

– Ну что ты, мама! – Лоре не хотелось, чтобы над ней подтрунивали из-за этого.

– Так или иначе, это ужасно, – сказал мистер Шеридан. – Парень был женат. Жил чуть ниже, в переулке, говорят, что остались жена и полдюжины детей.

Повисло неловкое молчание. Миссис Шеридан крутила в руках свою чашку. Действительно, это было довольно бестактно со стороны отца…

Неожиданно она подняла взгляд. Стол был заставлен сэндвичами, тортами, профитролями – почти все нетронутое, и все это предстояло выкинуть. Вдруг ее посетила очередная отличная идея.

– Я придумала, – начала миссис Шеридан. – Давайте соберем корзину. И отправим этим несчастным созданиям что-нибудь из нашей превосходной еды. В любом случае это очень порадует детей. Вы со мной согласны? К вдове наверняка придут соседи и так далее, а тут все уже готово… Лора! – Она вскочила. Принеси большую корзину из шкафа под лестницей.

– Мама, ты серьезно считаешь, что это хорошая идея? – спросила Лора.

Как странно. Она вновь почувствовала свое отличие от других. Собрать объедки после их праздника. Неужели это может понравиться той несчастной женщине?

– Конечно! Да что же с тобой сегодня такое? Еще час или два назад ты настаивала на том, чтобы мы проявили сочувствие, а теперь…

И впрямь! Лора побежала за корзиной. Мама наполнила ее доверху.

– Отнеси сама, дорогая, – обратилась она. – Отправляйся прямо в чем есть. Нет, погоди, возьми с собой лилий. Люди из этого сословия так любят лилии.

– Стебли могут испортить кружевное платье, – заметила практичная Джоз.

Она сказала это как раз вовремя.

– Тогда только корзину. И, Лора! – Мать вышла за ней из павильона. – Ни в коем случае не…

– Что мама?

Нет, лучше не вбивать такие мысли в голову ребенку!

– Ничего! Ступай.

Когда Лора вышла за ворота сада, уже начало смеркаться. Мимо, словно тень, пробежал огромный пес. Дорога блестела, а в низине стояли во мраке небольшие лачуги. И так тихо после сегодняшнего шумного дня… Лора спускалась с холма, шла туда, где лежал мертвый человек, и не могла этого осознать. Почему не могла? Она остановилась на миг, и ей показалось, что поцелуи, голоса, звяканье ложек, смех, запах примятой травы каким-то образом были внутри нее. Там не хватало места ни для чего другого. Как странно! Она подняла взгляд на бледный небосвод, и на ум пришла единственная мысль: «Действительно, праздник удался на славу».

Она пересекла широкую дорогу. Начался переулок, закопченный и мрачный. Мимо спешили женщины в шалях и мужчины в твидовых кепках. Мужчины прислонялись к столбам, дети играли на пороге домов. Из маленьких убогих лачуг доносился низкий гул. Кое-где мерцал свет и тень, похожая на краба, двигалась в окне. Лора склонила голову и поспешила дальше. Она пожалела, что не надела пальто. Как блестело ее платье! А большая шляпа с бархатной лентой – если бы только на ней была другая шляпа! Смотрели ли на нее люди? Должно быть. Зря она пришла, она знала, что это ошибка. Может, стоит вернуться?

Нет, слишком поздно. А вот и тот самый дом. Должно быть. На улице мрачно толпились люди. У ворот сидела на стуле старуха с костылем и пристально наблюдала за происходящим. Под ногами у нее лежала газета. Стоило Лоре приблизиться, как голоса умолкли. Толпа расступилась. Как будто ее ждали, как будто знали, что она придет.

Лора ужасно нервничала. Перекинув бархатную ленту через плечо, она спросила у стоявшей рядом женщины:

– Это дом миссис Скотт?

– Да, девочка моя, – ответила та, странно улыбнувшись.

Ох, как же ей захотелось очутиться подальше отсюда! Она произнесла «Господи, помоги», прежде чем пройти по узенькой тропинке и постучать в дверь. Только бы оказаться подальше от этих пристальных взоров, только бы прикрыться чем-нибудь, хоть одной из этих женских шалей. Она решила просто оставить корзину и уйти. Не дожидаясь, пока ее опустошат.

Дверь отворилась. Невысокая женщина в черном вышла из темноты.

– Миссис Скотт? – спросила Лора, и, к ее ужасу, женщина сказала:

– Проходите, пожалуйста, мисс.

И Лора оказалась в узком коридоре.

– Нет, – ответила Лора. – Я не буду заходить. Я всего лишь хотела бы оставить вот эту корзину. Мама передала…

Невысокая женщина в темном коридоре, кажется, не расслышала ее слов.

– Сюда, пожалуйста, мисс, – угодливо произнесла она, и Лора последовала за ней в маленькую убогую кухню с низким потолком, освещенную закопченной лампой. У огня сидела женщина.

– Эмма, – произнесло маленькое существо, впустившее ее в дом. – Эмма! Это молодая госпожа. – Она повернулась к Лоре и многозначительно сказала: – Я ее сестра, мисс. Вы ведь извините ее, правда?

– О, конечно! – сказала Лора. – Пожалуйста, не мешайте ей. Я только хочу оставить…

Но в этот момент женщина, сидевшая у огня, обернулась. Ее лицо, одутловатое, покрасневшее, с опухшими глазами и губами, выглядело ужасно. Казалось, она не понимала, что Лора делает здесь. Что это все значит? Почему эта незнакомка стоит на кухне с корзиной? Что все это значит? И бедное лицо снова сморщилось.

– Хорошо, моя милая, – произнесла ее сестра. – Я поблагодарю молодую госпожу. – И она вновь принялась за свое: – Вы уж не серчайте на нее, мисс. – И ее лицо, тоже одутловатое, исказилось в жалкой попытке изобразить угодливую улыбку.

Лора хотела только одного – выйти отсюда, уйти. Она снова оказалась в коридоре. Дверь открылась, и она прошла прямо в спальню, где лежал мертвый мужчина.

– Вы ведь хотели взглянуть на него, не так ли? – сказала сестра Эммы и, обойдя Лору, подошла к кровати. – Не бойтесь, милая. – Теперь ее голос звучал ласково и льстиво, и она с нежностью стянула простыню. – Он выглядит как живой! Никаких следов. Не бойтесь, моя дорогая.

Лора подошла ближе.

Там лежал молодой человек, крепко спавший – так крепко, так глубоко, что казалось, он находится где-то далеко-далеко от них обеих. О, так далеко, в таком спокойном месте. Он видел сон, от которого не очнуться. Его голова тонула в подушке, глаза были прикрыты; они ничего не видели под опущенными веками. Он полностью отдался своему сну. Какое значение имели для него садовые вечеринки, корзинки и кружевные платья? Он был так далек от всего этого. Он был красив, прекрасен. Пока они смеялись, пока играл оркестр, это чудо свершилось. «Счастлив… счастлив… Все хорошо, – как будто говорило это спящее лицо. – Все так, как и должно быть. Я доволен».

Но, так или иначе, Лоре не удалось сдержать слез, и она не могла покинуть комнату, не сказав ему хоть что-то. Она по-детски всхлипнула.

– Простите мне мою шляпу, – сказала она. И, не дожидаясь Эмминой сестры, вышла из дома. Она вернулась к воротам по тропинке, стараясь не смотреть на темные людские фигуры. На углу переулка она встретила Лори. Он вышел из тени.

– Лора, это ты?

– Да.

– Мама уже начала волноваться. Все в порядке?

– Да, вполне. Ох, Лори! – Она взяла его за руку и прижалась к нему.

– Ты же не плачешь? – спросил ее брат.

Лора кивнула. Она плакала.

Лори обнял ее за плечи.

– Не плачь, – произнес он своим теплым, любящим голосом. – Это было настолько ужасно?

– Нет, – всхлипнула Лора. – Это было так чудесно. Но, Лори… – Она остановилась и подняла глаза на брата. – Разве жизнь, – заикаясь, произнесла она, – разве жизнь не… – Но что такое жизнь, она объяснить не могла. Неважно. Он все понял.

– Так и есть, дорогая, – сказал Лори.