Czytaj książkę: «Перемены», strona 2

2.

Это началось еще в моем детстве: предки перестали уходить. Они теряли свои тела, но оставались на Земле. Помню, как умерла моя бабушка. У нас не было денег на кремацию или место на кладбище. Мама позвала подруг, они пришли в платьях, полностью поглощающих свет, надели венки из черных цветов и принялись за дело. Они ни о чем не спорили, не обсуждали, не советовались, просто двигались в завораживающей тишине – черные фигуры в слабой, мутной заварке осеннего солнца – словно всегда знали что именно и как нужно делать.

Разложили посреди комнаты складной праздничный стол, который обычно доставали только на новые года и дни рождения, застлали его красной скатертью и уложили сверху бабулю. Расчесали обмелевшие, белые ручьи её волос, разлили их по красному. Нарядили в цветочное, девичье платье и вложили в руки букетик садовых ромашек. Истончившиеся бабушкины груди почти стекли с грудной клетки и едва выделялась под легкой тканью, её худые плечи даже сейчас, когда она лежала, смотрели вперед.

Женщины встали кружком вокруг стола и сцепили руки. Мне отчаянно хотелось чтобы мои холодные пальцы оказались в чьих-то теплых ладонях, хотелось войти в круг. Но я оцепенело наблюдала за ними, не могла пошевелиться даже чтобы немного согреться, ни то что о чем-то попросить. И всё таки я заставила себя и открыла было рот, но тут это началось. Тихо, почти шепотом, они монотонно загудели, как будто катали во рту тягучую скороговорку. Я не понимала ни слова. Помню, как страшно мне стало. Словно женщины, включая мою маму, больше не были прежними. Говорили на другом языке. Жили в незнакомом мире. И в тоже время глыба священного, торжественного чувства росла внутри меня.

На несколько минут женщины замолчали. Тишина показалась мне еще важнее, еще значимее, чем предыдущие звуки. В тот миг я словно начала понимать её. Услышала еле уловимое шелестение смыслов, ежесекундно возникающих и гаснущих в ней.

Потом женщины запели. В той песне были обычные, известные мне слова, но они проскальзывали сквозь сито ума. Меня смывало величественным потоком радости. Тихая, великая радость общей музыки.

После мы закопали бабушку в саду под яблоней. Мама сказала, что душа её попадет в мир вечно цветущих полян, лугов и светлых лесов и бабушка будет гулять там с подругами: собирать цветы, петь песни, танцевать и смеяться.

Ночью мне снились кошмары и мама разрешила спать у неё под боком, на её полутороспальном диване.

А когда утром мы с мамой вышли в кухню, то обнаружили бабушку готовящей завтрак. Она уже всколотила тесто для блинов, как всегда по субботам, и возила по горячей сковороде кусочком сала, наколотым на вилку. На ней было старое бесформенное платье и растянутая кофта.