Czytaj książkę: «S-T-I-K-S. Филант»

Пролог

Четырнадцать дней назад, где-то на границе у болот.

Проснулся Взрывник весь в холодном поту. Сердце колотилось о грудную клетку, норовя пробить её и ускакать в лес.

Мальчик окинул взглядом их маленький лагерь.

Под боком тихонько сопела Алёна, нормальная, живая, совсем не зомби, какой она только что ему привиделась во сне.

Взрывник судорожно выдохнул и перевёл взгляд на Дока, который спал сидя, привалившись спиной к дереву, с топором в руках. Это он так на дежурстве?

Подходить близко было страшно, но, чтобы убедиться, что и с Доком всё в порядке и это лишь дурной сон, страх пришлось пересилить.

Мальчик аккуратно встал, чтобы не потревожить сон подружки и, стараясь не шуметь сухими веточками, попадающимися под ногами, медленно подошёл к спящему мужчине и всмотрелся в лицо.

«Нет, всё в порядке, нормальное спящее лицо» – подумал взволнованный страшным сном ребёнок.

Чувство облегчения прошло по всему телу и отразилось на мочевом пузыре. Утерев тыльной стороной руки нос, Взрывник огляделся и, выбрав направление, двинулся по нужде.

«Я же говорил: уснёт. Всю ночь сидеть тяжко, тем более, мы все так устали. Ничего, пусть спит, теперь я покараулю» – думал мальчик, поливая ствол дерева, пока на глаза ему не попалась странная светящаяся тусклой зеленью штука неподалеку.

Застегнув штаны, он отправился поглядеть на светящийся предмет. В воздухе ощущался странный, знакомый запах химической кислятины. Под ногами, у самой земли стелилась туманная дымка…

– Ой! – прошептал Взрывник. – Так это же перезагрузка! – И, повернувшись, побежал, вроде бы, назад.

Он всё бежал и бежал, не разбирая дороги, а туман не кончался, он поднялся уже выше колен, и паника захлестнула сознание: «Не успею! Где же конец этого кластера!?». В глазах помутнело, дыхание сбилось и, уже хрипя, словно загнанный конь, хватая ртом воздух, Взрывник в очередной раз шлёпнулся, запнувшись о корень и больше не встал. Мальчик лежал на животе, раскинув руки, уткнувшись правой стороной лица в жидкую грязь, носом пускал пузыри.

– Гы-ы-ы! – Внезапно заржал незнакомый голос, смутно воспринимающийся отплывающим сознанием. – Гля! Точно лягух в луже булькает! А ну, гамбузия, иди сюда. – Взрывника кто-то поднял за шкирку, словно котёнка. – И откуда ты у нас такой оборвыш взялся? – хохотнул бородатый мужик, лицо которого мальчик видел очень расплывчато.

– Куда его? На мясо? – поинтересовался весело второй голос, очень противный и скрипучий.

– Смеёшься, какое из него мясо?! Мороки больше, чем навара. Ты глянь, кожа да кости, да ещё и свежак совсем. От него кисляком несёт за три километра, не чуешь что ли?!

– Вон там токо что кластер грузанулся. Он, вроде же, с той стороны выбежал? – обозначился третий голос. – Тебя как звать? Ты один?

Взрывник сначала хотел сказать им, что потерялся и надо найти его друзей, но, услышав про мясо и навар, передумал. Если уж его и сожрут, то хоть одного, а Док с Алёнкой останутся в безопасности.

– Ну! Живо отвечай, Гамбузия! – Взрывника тряхнули так, что чуть мозги не вылетели из ушей.

– Ы-ы-ы-м-мы-ы-ы-ууу, – выдавил из пересохшего горла малец.

– Ты чего, немой что ли?! – тряхнули его снова, но уже не так сильно.

Взрывник кивнул. Зачем он это сделал – и сам не понял.

– Базиль, да сверни ты ему шею и пошли. Нам ещё шкандылять чёрт-те сколько, а ты с заморышем этим возишься, – раздражённо сказал противный, скрипучий голос.

– Успею свернуть, – буркнул бородатый и, наконец, поставил мальчишку на землю. – Ну-ка, глянь на меня, – взял он Взрывника за подбородок и внимательно посмотрел в глаза. – Будешь меня слушать – будешь жить, понял?

Мальчик моргнул в знак согласия.

– Ну, тогда пошли, и смотри мне – без шуточек, иначе шкуру с тебя сниму живьём… в прямом смысле. Всосал, Гамбузия?! – И хохотнув, подпихнул мальчонку в спину. – Шагай, давай.

Невысокий, щуплый мужик с козлиной бородкой зло посмотрел на бородатого здоровяка, но промолчал и, только раздражённо плюнув себе под ноги, быстро зашагал вперёд.

Глава 1

– Ну, так чего решаем? Какой вариант выберем? – устало вздохнул Прапор и опёрся подбородком о кулак.

– Ну, явно не первый. Таскаться всю дорогу с этой ноющей толпой, да ещё и в топях – нет уж, увольте. Это вообще не стоило рассматривать, как вариант. – Ответил Кир. – Лично я думаю, что лучше в лесу лагерь устроить и там посидеть недельку с ними, пока мы смотаемся на остров тот и к Герману, а потом все вместе домой спокойно поедем. За это время у раненых наших конечности отрастать начнут, и дорога им не такая тяжкая будет. Место только найти нужно подходящее, где отсидеться, или долгий кластер, или, в идеале: стаб, маленький треугольник к примеру, вообще было бы замечательно, а то с нашим везением в последнее время обязательно на неожиданную перезагрузку попадём среди ночи. – Кир грустно усмехнулся.

– Чем тебе наша фарта не нравится? – поднял бровь Прапор.

– Да через жопу у нас всё, не заметил?

– Да и хрен с ним, что через жопу! До поставленной цели мы доходим? Доходим! Все живы, ну, и почти целы! – глянул на Лешего, – а по прямой мы идём или зигзагами скакать приходится, это уже дело десятое. Так что, нормально у нас с фартой всё, не наговаривай зазря. И чего с этим прибытком делать тоже придумаем, не нервничай только. «Прибытком», заметь Кир, а не с убытками. Даже, если мы их всего пятерых до стаба довезём, то, всё равно, с прибытком приедем. Ты понимаешь, о чём я тебе говорю сейчас? – Прапор уставился с прищуром на Кира, который развалился в раскладном пляжном кресле с видом полного пофигизма.

Слушая их разговор, я не сразу обратил внимание на внутренний призыв Умника, и вообще, что это именно призыв, я тоже не сразу сообразил. С этим новым подарком Стикса я столкнулся сейчас впервые.

Когда до меня наконец дошло, я подошёл к другу сообщить, что «слышу» его и узнать, чего он хотел.

Новость повергла меня в полную растерянность.

– Док, кажется, у меня не будет новой лапы, – сказал мне Умник, – я не чувствую её роста, а уже давно пора бы, сутки прошли. Мы восстанавливаемся намного быстрее людей, и лапа должна была уже начать расти, но никаких изменений. Смотри, даже не зажила ещё, а это вообще нереально, за сутки-то! – Мутант был не на шутку озабочен и взволнован.

Осмотрев Умника, я убедился в правоте его слов. Рана заживала, но совершенно обычно по земным меркам.

– Как у Высшего дела с его ранами? – задал он вопрос, который заставил меня очень сильно занервничать. Я понял, если такая же картина и у Лешего, то, кажется, у нас очень серьёзные проблемы. Перевязку ему делал Фома, весь день он ехал в другой машине, потом ели и обсуждали планы, так что пока было не до осмотра. Ничего не ответив Умнику, я быстрым шагом направился к нашей стайке мыслителей, по пути захватив из машины медицинскую сумку.

– Леший, тебе перевязку сделать надо, – сказал я, подходя и, видимо, выдал себя голосом.

Все резко замолчали и уставились на меня.

– Делай, раз надо, – Леший смотрел на меня немигающим взглядом, в котором читался вопрос.

Не обращая ни на кого внимания, я снял бинты и замер. Раны слегка кровили. Да, они были чистые, ни следа воспаления, но и никакой чудесной регенерации тоже не было, обычные культи со следами вчерашней ампутации. Слегка стянутая кетгутом кожа и свежее мясо под тонкой коркой. Прапор превратился в шарпея, так задрал брови на лоб, что вся лысина, до самого затылка собралась в гармошку. У остальных вид был не лучше. Один Леший не сильно удивился, внешне.

– А я то и думаю, чего оно так, собака, болит, – сказал он совершенно спокойно, рассматривая свои обрубки. – Что с Умником? Та же песня?

Я кивнул.

– Одна-а-ако… – протянул он задумчиво, разглядывая свои обрубки.

– Если до утра никаких изменений в лучшую сторону не произойдёт, то придётся вас обоих оперировать, – заключил я после осмотра.

– Зачем это? – напрягся Прапор.

– Затем, чтобы культю правильно сформировать, пока не поздно, – ответил я.

– Думаешь, понадобится? – обошёл прямой вопрос Леший.

– Не знаю… надеюсь – нет, но вдруг… срезать никогда не поздно, – я тоже не стал называть очевидные вещи своими именами, будто боялся, что произнеси я вслух: «Леший, ты, вероятно, останешься без ног на всю жизнь» – я совершу что-то ужасное и непоправимое.

– Ну, вот, други, вопрос и решился сам собою, – ухмыльнулся в бороду Леший. – С малой силой, при двух подранках да с толпою свежего мяса – в дальний путь, пока что, лучше не соваться. Переждать надобно, найти спрятанку понадёжнее и обождать, покуда вы не вертаетесь, а далее – полным составом и до дому. Я-то на Умника надеялся, сопроводит – ни один мутант не сунется, а какой из него сейчас провожатый? Дай Стикс ему силы, хоть прокорм себе самостоятельный обеспечить, а то тяжко нам придётся, если ещё и он на кошт встанет. Док, ты бы разослал орлов наших бестелесных, пущай пошукают трохи, глядишь, к утру чего и сыщется интересное.

Я кивнул и, закончив перевязку, принялся исполнять приказ командира.

Около полутора суток спустя.

– И откуда они тут взялись? – раздражённым шёпотом спросил Прапор

– А мне почём знать? – в такой же манере ответил Кир.

– Вот же ж, чёрт драный, занесла нелёгкая! – Прапор зло сплюнул в пыль, оставив влажную вмятину.

– Пересидим? – поинтересовался Торос, выглядывая из-за стены.

– Да хрен мы пересидим, вон, засуетились уже, значит, срисовали нас. Готовсь к бою! – скомандовал Прапор, приводя своё оружие в боевую готовность и занимая удобную позицию для стрельбы.

– Хочешь сделать что-то быстро – не спеши! Вот золотое правило, которое мы нарушили.

В погоне за временем решили не объезжать попавшийся на пути затяжной кластер с полуразрушенным куском мегаполиса, где, по идее, уже и воронья не осталось, не то что мутантов. Крайняя перезагрузка произошла настолько давно, что в асфальте проросли приличного размера деревья, в машинах – кустарники, а на домах обвалилась не только краска со штукатуркой, но и сами стены, оголив внутренности конструкций. Огромные горы из разного мусора от рассыпавшихся домов постоянно преграждали дорогу нашей машине, в итоге пришлось вылезти и пешком разведать более удобный проезд.

– Не понял?! Что за… – удивлённо прошипел Прапор.

Я осторожно выглянул из-за его плеча и замер в удивлении: на улице, среди полуразрушенных домов разворачивался бой, но не с нами.

Люди в чёрной форме передвигались короткими перебежками от укрытия к укрытию, прикрывали друг друга плотным огнём; работали очень чётко и слаженно. То, что это профессионалы, не вызывало никаких сомнений.

Их противник явно был обескуражен столь плотным натиском, но сдаваться не собирался, активно огрызаясь со своих позиций. Они умело использовали в качестве укрытий любые предметы и дефекты рельефа, и то и дело контратаковали, стараясь разбить бой на локальные стычки и лишить бойцов в чёрной форме тактической инициативы.

– Влево ползи, вон в той яме пристройся, – прошептал мне Прапор. – Торос! Прикроешь правый фланг. Да приглядывай за развалинами, мало ли, вынесет кого оттуда.

Перекатившись в указанном направлении и заняв своё место, я увидел четыре фигуры в пятнистой униформе, которые перебежками отходили вглубь дворика, хладнокровно сдерживая натиск превосходящих сил противника.

– Назад, братцы, назад, – изучив из укрытия оперативную обстановку, Прапор попятился, заталкивая Кира в узкий коридор ближайшего здания, и поднял автомат, готовясь прикрывать отход. – Это не наша войнушка, ходу отсюда, – махнул он мне головой, приказывая выползать из укрытия и двигаться в его направлении.

Очень жаль, что Муха отправился в сольную разведку. Он стал слишком быстрым, и наша компания его бы только задерживала, но как бы сейчас пригодился его купол невидимости.

Пробежав быстро по небольшому коридору какого-то здания, мы выскочили на совершенно другую улицу, но и тут кипел нешуточный бой. Прижавшись спиной к стене, Прапор выглянул за угол дома и рукой показал бежать до перевёрнутого набок, ржавого автобуса. Дальше мы уже из бегунов превратились в пластунов и долгие двадцать минут утюжили пыльные улицы своими брюхами, проворно перебирая руками. Пригнув голову и стараясь не выпячивать зад, очень не хотелось бы получить туда шальной пулей, я полз от укрытия к укрытию, килограммами глотая едкую пыль. Горло драло, глаза слезились, сильно хотелось чихнуть и, чтобы этого избежать, я периодически тёр до боли нос.

Выйдя на финишную прямую, когда до конца квартала нам оставались несчастных двадцать метров, из пролома соседнего дома выскочили четыре бойца в чёрной форме и, вроде бы не замечая нас, бросились в нашу сторону. Кир перекатился за близстоящую машину, вскинул автомат, готовый стрелять, но ждал дальнейших действий бойцов, не спеша показывать своё присутствие.

Заметив боковым зрением движение слева, я, быстрее заработав локтями и ногами, завалился за соседнюю с Киром машину и тоже поднял вверх дулом свою винтовку, готовый к бою. Переглянулись с Киром, он показал на пальцах расположение и количество бойцов. Тороса и Прапора потерял из вида. Услышав характерный звук сорванной чеки – кажется, нас срисовали, я подскочил с места и рыбкой нырнул в витринный проём, зияющий осколками стекла, как чудовище – зубами, прижался всем телом к полу, стараясь укрыться за полуметровым выступом. Мог бы сигануть и к Киру под купол, но сюда мне показалось правильнее, с точки зрения стратегии. Все эти мысли промелькнули в голове в считанные секунды. Тут же прогремел взрыв, за ним ещё один, и началась пальба уже между нами и неизвестными бойцами в чёрном. Сбив дулом винтовки торчащие куски стёкол, я залёг на позицию, но цели пока не видел. Очень неудобное место, нужно срочно менять дислокацию. Оглядевшись, плюхнулся на живот, пополз в нужном направлении, плотно прижимаясь к полу. Вот где мне пригодились мои наручи: битого стекла и мелкого бетонного крошева хватало с избытком, все руки бы изранил. Добравшись до относительно безопасного места, поднялся и уже бегом рванул к лестнице, ведущей на второй этаж.

Отсюда мне было видно всё!

Я взял в прицел дальнего от меня боевика, который вынул гранату. Затаив дыхание, плавно выжал курок, получив уже давно привычную отдачу в плечо. Боец двинулся, и вместо головы я попал в горло. Перебив позвоночник, пуля улетела дальше. Пальцы парня разжались, выпустив гранату на свои ноги, в другой руке была зажата чека. Не дожидаясь взрыва, я перевёл прицел на второго и, кажется, последнего, который длинными очередями буквально поливал свинцом моих товарищей, не давая высунуть тем и носа, пятился к открытому входу некогда жилого дома.

Первый выстрел выбил фонтанчик пыли прямо у его ноги. Человек в форме вскинул вверх голову вместе с дулом своего автомата. Справа жахнула граната его товарища. Поправка прицела, я взял чуть выше и попал чётко в глаз, разворотив затылок с чавкающим звуком, окрасив стену за его спиной, в то же мгновение почувствовал ощутимый толчок в левое плечо. Рука тут же онемела. Шаря взглядом по округе, проверяя наличие очередного врага, включил свой скан. Вблизи от нас никого – пусто. А вот за домом напротив меня ощутил человек двадцать, да и стрельба слышалась отчётливо. Кровавое пятно вновь привлекло моё внимание, и в голове всплыл психологический тест: – «Что вы видите на этой картинке?» – Я усмехнулся, – «Бабочку, бля!».

Услышав условный звук, заглянул вниз, под окно, и чуть не вскрикнул от пронзительной боли в плече и груди.

Кир махнул рукой, мол, идём дальше.

Затянув специальный шнурок на рукаве (вшивают в форму, как раз для таких случаев), я спустился к друзьям. Все живы и почти целы. У Прапора кровила лысина, но несильно, видать, мелкими осколками посекло, а Торос то и дело вытирал рассечённую бровь, кровь от которой заливала глаз, мешая полноценному обзору.

– Что? – кивнул Кир на мою руку.

– Не знаю пока, но, вероятно, сквозное.

– Ходу, ходу, потом раны зализывать будем! – сказал Прапор громким шёпотом и кивнул, призывая нас к дальнейшему передвижению.

Наконец-то, выскочив к нашему «Комбату», выдохнули с облегчением, найдя его в целостности и полном одиночестве. Влетели в салон и рванули назад подальше от чужих разборок. У них свои проблемы, а у нас свои, и впрягаться, рисковать жизнью, помогая непонятно кому, ни у одного из нас и мысли не возникло.

Отъехав достаточно далеко, так, что даже выстрелов слышно не было, остановились в ожидании Мухи, тем временем я занялся врачеванием ран.

– Да тише ты, эскулап хренов! – шипел от боли Торос, которому я шил бровь. – Смотрю, ты у Армана уроки по пыткам брал?

– Брал-брал, сиди смирно, не дрыгайся… всё, готово. Красава! – усмехнулся я, глядя на несчастного Тороса. Он скривил от боли физиономию с большущим, набирающим насыщенный цвет фингалом. Пострадавший глаз почти закрылся от опухоли.

– Не лапай! – одёрнул я его руку, которая уже было потянулась к свежей ране. – Ща пластырем заклею, и свободен.

– Прапор, – обратился я ко второму подбитому, – давай лысину сюда, гляну, мозг не задело?

– Шутник! – иронично хмыкнул Прапор и уселся на пластиковый ящик.

Себя я подлатал в первую очередь. Ранение сквозное, но кости целы, так что мне сильно повезло. Кир, благодаря своей защите, остался совершенно невредим и сейчас торчал на крыше нашего «Комбата», осматривая окрестности.

– На, на память. – положил я на ладонь Прапора сантиметровый кусок железа. – В кость зашёл, ещё немного и…

– Но не пробило же?

– Не, не пробило.

– Ну, и хер на него, живы будем, не помрём, – хмыкнув, дёрнул он щекой. – Штопай давай, да поехали. Вон, идёт альбинос наш. Интересно, чего это у него такая рожа довольная?

– Скреббершу нашёл, – хихикнул Торос.

– Я всё слышу, – раздалось в гарнитуре. – Чего расселись, ночь скоро. – Муха, с ходу запрыгнув в машину, развалился на одном из задних кресел.

Вид у него и вправду был очень счастливый.

* * *

Унылые улицы, поросшие зеленью и укрытые обрушенными временем, без реноваций строениями потянулись дальше.

– Вот же ж, чёрт! – зло стукнул Прапор по рулю ладонью.

Наш маршрут упёрся в широченный, четырёхполосный мост, край которого потерял опору, погрузившись в воду. Обрушился сам или кто помог, нам никакой разницы не было, факт на лицо: проезда нет.

– Замечательно! Просто замечательно, – буркнул Кир себе под нос.

– И чё делать будем? – Выглянул Торос из-за плеча Прапора, облокотившись на спинку водительского сидения.

– Пешком поплывём! – ответил Прапор с раздражением.

– Эх, ща бы ту машинку, – мечтательно вздохнул Торос, – которые у тех чуваков были, помните их командира, который ещё в шмотках кирдовских ходил?

– А, Шатун что ли? – вспомнил я имя командира той группы.

– Ага, точно, он. Вот интересная конструкция, нам бы сейчас такая ох как пригодилась бы, – продолжил мечтательно вздыхать Торос.

– А бы да кабы, лучше бы карту где нашли, а то ща думай, в какую сторону рулить. – буркнул Прапор, осматриваясь по сторонам.

– Ты, думаешь, тут бумага могла выжить? – усмехнулся Кир, – оглянись! – показал он рукой в окно, где буйствовали тлен, разруха и ядовитая зелень. Достал из кармана старую немецкую монету и, подбросив её в воздух, поймал и зажал в кулаке, глянул на Прапора и хитро так прищурился.

– Ну, давай уже, показывай, – сказал Прапор, хмыкнув.

– Орёл!

– Ну, орёл, так орёл. – и повернул руль вправо.

Видимо, действо с монетой происходило далеко не впервые, и старинные друзья очень хорошо знали правила этой «игры».

– Река, это плохо, – вздохнул Торос.

Мы с ним сидели сзади, наблюдая за округой сквозь небольшие окна.

– Гнилое всё в этом городе, и мосты все сгнили давно. Где гарантия, что очередной не провалится под нашей машиной? Знали бы, что тут река, вообще бы не сунулись. – Ворчал Торос себе под нос, заметно нервничая.

– Харе там жути нагонять, – крикнул сидящий за рулём Прапор. – Раскаркался!

– Курить охота, – вздохнул я, с сожалением глядя на мёртвый город, – этот пейзаж наводит жуткую тоску.

Муха расплылся в улыбке. Мы с Торосом с недоумением на него покосились.

– Чего? – спросил я

– Да так, просто.

– Просто даже мухи не… – и, осёкшись на полуслове, глянул на белого товарища и заржал. Торос, слегка улыбнувшись, покачал головой.

– Психи, – сказал он и отвернулся обратно к окну.

На этот раз мост оказался вполне цел и даже почти со всеми опорами, но не такой широкий.

Изначально прошлись по нему пешочком, чуть ли не обнюхивая со всех сторон, и только потом решились проехать.

Откатившись назад метров на триста, Прапор врубил первую скорость, «дёргая» коробку передач и разгоняя броневик настолько, насколько это было возможно.

– Да храни нас Стикс! – рявкнул наш водила и влетел на мост, который жалобно заскрипев, начал проседать и крениться набок.

Скелет металлоконструкции складывался как карточный домик, машина неслась снарядом, выпущенным из пушки, проминая под собой хлипкое покрытие. Этот мост являл собой достаточно узкую двухполосную дорогу с огромными дырами осыпавшегося бетона, словно его пожрала гигантская моль. Вылетев на твёрдую землю, машина пронеслась ещё метров сто и затормозила. Гробовая тишина в салоне нарушалась лишь скрежетом, грохотом и всплесками воды, доносившимися с улицы.

– Прапор, ты, конечно, отличный водитель… но деби-и-и-ил! – высказался Кир. – Не, я лучше на лыжах по асфальту, чем с тобой за рулём!

Торос нервно хихикнул:

– На лыжах, ага, хи-хи-хи, и по асфальту! У-у-у-ва, ха-ха!

Мы с Мухой тоже нервно посмеивались и косились в окно на разрушающейся мост. Холодок пробежал по спине, предательски мелко задрожали руки, которые я тут же зажал между колен, чтобы скрыть этот конфуз.

Прапор лишь икнул и повёл правым плечом, крякнув. Жаль, лица его мне видно не было.

Кир плотно приложился к фляге с живцом, заразив нас всех своим примером. Нахлебавшись вдоволь терпкого алкогольного пойла и немного успокоившись, вылезли из машины, чтобы внимательнее разглядеть, какое безумство мы только что совершили.

– Мда… – провёл я ладонью по коротким волосам, глядя вниз на бурлящий мутный поток воды.

– Ага, метров двадцать есть, хорошо бы так полетали.

– Бульк! – хмыкнул Муха и пнул носком ботинка каменюку, которая, описав дугу, булькнула в реку.

– Поглядели? – раздался из-за моей спины голос Кира. – Поехали, закат скоро!

Сутки назад. Воспоминания…

Призраки нашли среди лесных кластеров небольшой стабильный треугольник, жаль не остров в воде, но все же лучше, чем простой, с перезагрузками. Место глубокое, глухое, добираться пришлось пешком, взяв из машин самое необходимое. Лешего нёс Умник, хоть и сам хромал на трёх лапах, но Высшего удержать на спине вполне был способен. Благодаря этому освободились два Силача из трёх оставшихся, а три Силача – это намного больше, чем один. Муху, Прапора и Кира навьючили тюками так, что виднелись только ноги. Как они видели дорогу и не спотыкались при каждом шаге – для меня загадка. Каждый хоть что-то нес, даже дети старше трёх лет, хотя, маленькая Амелия, которая жалела доброго «азякина», идя рядом с одной из женщин, мать девочки оказалась «серой», тоже несла в руках какой-то свёрточек.

Весь путь я регулярно включал скан так же, как и Кир свой, призраки всем составом метались по округе, наблюдая за подступами. Случись появиться хоть кому-то на расстоянии нескольких километров крупнее зайца, я тут же об этом узнаю и, по тревоге, примем решение: бежать или воевать. Но, слава Стиксу, дорога прошла спокойно. Мы забрались в такую глушь, что даже случайно туда сложно попасть. Люди шли спокойно, не ныли и не роптали о нарушении их прав и использовании в качестве грузовых ослов. Они даже не спрашивали, куда и зачем мы идём, просто брели бездумной обречённой толпой, почти все. Сильно выделялся бодрый дедок, который словно воспрянул духом и старался объять необъятное и утащить неподъёмное, плотно присев с расспросами об этом мире и о его бонусах на уши несчастного Тороса, который решил схитрить и прибавил скорости шагу в надежде, что дед быстро выдохнется, не выдержав темпа. Но, дедок шустро перебирал ногами, даже не запыхался, несмотря на тяжесть ноши, и всё восхищался, как прекрасно он себя чувствует, словно сорок лет скинул.

Фома, поглядывая на кислое выражение лица товарища, иногда посмеивался и подкалывал того, напоминая о сострадании, понимании и толерантности.

Второй яркой фигурой в толпе была высокая ширококостная женщина, лет тридцати, с большим животом. Срок её беременности уже подходил к концу, но ей повезло несказанно оказаться самой иммунной и носить в себе такого же ребёнка. Крупная женщина, с крупными чертами лица, даже немного грубоватыми, с длинной, толстой русой косой ниже пояса очень напоминала русских деревенских баб из времён стародавних. На картинках в книгах таких часто видел. На вид гром баба и на характер такая же. Толковая, в общем, такая в Улье выживет.

Наташа, мать близнецов, оказалась не ошибочным вложением. И она, и оба её отпрыска, которым, как выяснилось, ещё и девяти лет нет, были очень сообразительными и боевыми, к тому же все трое уже с активными дарами. К ним прибился ещё один мальчонка, лет двенадцати, тот самый «работник», который вместе с товарищем всё рвался помогать взрослым. Товарищ его погиб, а вот его Наташа успела ухватить за шкирку и удержать около себя вместе со своими детьми. Ох, чует моё сердце, усыновит она парня. Попал он к нам сам, один, с велосипеда сняли. Маленькая трёхлетняя Амелия позавчера стала круглой сиротой, но жизнерадостность и сострадание этого ребёнка сильно бросались в глаза. Ей всех было жалко. Сегодня на привале она подошла к Лешему и, присев рядом, просто молча стала гладить его забинтованные ноги.

– Ты чего, лапушка, – тихонько спросил умилённый «старик».

– Бойна тебе, деда, я полечу, ты тока не плач, – ответила малышка, не поднимая головы, всё так же гладя культи. Их пришлось прооперировать. Проверив утром, я пришёл к выводу, что пока ничего расти не будет. И, что самое странное, Леший и на самом деле почувствовал облегчение от прикосновений этого ребёнка.

– Да, никак ты – лекарка, милая? – сказал он в изумлении, рассматривая девчушку, будто впервые увидел. – До-ок! Поди-ка сюда! Глянь-ка, кажись, лекарка у нас образовалась.

– Да, есть огонёк, – я улыбнулся и погладил ничего не понимающую малышку по головке.

– Эту пуще прежнего берегите, – сказал мне Леший, когда девочка ушла жалеть Умника, который растянулся неподалёку. – Душа у неё чистая, звон слышу, сильная из неё знахарка выйдет, толковая.

– Какой звон? – не понял я.

– Дар у меня есть, я души людские слышу. Вот у неё, как хрустальный колокольчик звенит. А твоя гудит, словно лук боевой.

– Никогда не слышал, как луки гудят, – удивился я.

– Не сам лук, дурачина, – усмехнулся Леший, – а тетива его после выстрела. Покажу потом, есть у меня прелесть сия, полвека с ним по Стиксу проходил, не то, что сейчас, – кивнул на свой автомат. – Напомни ток, как домой вернёмся.

Я, угукнув, кивнул согласно.

Рыжий, который с дочкой Ариной. Как оказалось, парень прошёл две чеченские и одну сербскую войны, а на гражданке работал тренером по тайскому боксу. При увольнении носил звание капитана и являлся минёром. Как и оба его двойника – палец ему в рот не клади. Леший буквально светился счастьем, когда со стороны наблюдал за ним.

– Ага, и я тоже, ток у нас сербской не было, – сказал тогда Каштан. – Вот этот, – кивнул на призрака Рыжего, – в сапёры подался, – усмехнулся Каштан. – Я ставлю, значит, а он, падла, снимает! – шутил призрак безоглядно.

В нашу «семью» новенький Рыжий влился быстро. Ну, мы-то, понятно, воспринимали его как друга и брата уже давно знакомого, а он, видимо, чуйка внутренняя, не знаю, но буквально через день даже Лешего батькой назвал в разговоре, как и все мы.

Ну, на этом наши плюшки среди иммунных и закончились. Остальные были обычными депресняковыми, унылыми свежаками, которые сильно нервировали своими истериками, визгами и даже самим видом. Так и хотелось треснуть иногда. Короче, ждать какой-либо инициативы от них точно не стоило. Стадо баранов, блин.

Оставив своих раненых вместе с этим свежим мясом, Прапор, Муха, Кир, Торос и я отправились решать задуманное, а Фома с Арманом – на охрану и в помощь Лешему. Нам же путь предстоял не близкий: сначала через топи к большому острову с разрушенным кластером сопроводить беременную скреббершу к новому гнездовью, а потом в северные земли, в научный институт к брату близнецу нашего Кира, который являлся офицером «СС», фанатичным учёным и сдвинутым нацистом.