Czytaj książkę: «Злодейка и князь, который ее убил»

Глава 1

Для того чтобы вечер прошел хорошо, нужна хорошая книга. Или дорама.

Но сегодняшний вечер не задался.

Удобно устроившись на диване, я наблюдала, как героиня в роскошных шелках обнимала бездыханное тело возлюбленного. Девушка на экране обливалась слезами, звучала пронзительная мелодия эрху¹, медленно падали лепестки вишни.

– Конечно, он не умер, – зевнула я.

До конца семь серий, так что хоронить героя рано, и сценаристы не раз успеют удивить.

Я снова протяжно зевнула и уютнее устроилась под пледом. Досмотрю историю, наверное, уже завтра. Тогда и узнаю, сможет ли героиня спасти возлюбленного или тоже умрет…

Надо бы доползти до кровати, но глаза закрывались после напряженного дня, и я сама не заметила, как заснула.

* * *

Холодно. Студеные капли били по лицу, стекали за воротник, пропитывали тонкую рубашку.

Ноги совсем заледенели.

Неужели я забыла закрыть окно? Или у соседей сверху прорвало трубу?..

Резко распахнула глаза.

Я стояла на коленях по центру площади. Шел дождь. Рядом со мной замерли незнакомые люди в белых холщовых рубахах. Слева – немолодой мужчина с волевым лицом, справа – испуганный подросток лет шестнадцати. Их руки были связаны. Дальше, расплываясь в дождевой пелене, виднелись зареванные женщины и мрачные, обреченные мужчины – все, как один, на коленях на грязной холодной мостовой.

Перед каждым из нас стоял деревянный чурбан – массивный и блестящий от влаги, а позади возвышался стражник, облаченный в черные доспехи. И каждый стражник сжимал в руке обнаженный меч.

Что за кошмар?!

Я дернулась, пытаясь подняться, но не смогла.

Мои руки тоже оказались грубо стянуты за спиной. Тело слушалось с трудом, будто чужое.

Мозолистая ладонь стражника тяжело опустилась на плечо, словно лишая последней надежды.

Что происходит?..

Откуда-то издалека я слышала голоса. Радостные и взволнованные. На площади, за еще одним кольцом стражи, бесновалась толпа. Несмотря на дождливый день, множество людей пришли поглазеть на казнь…

Да, несомненно, это была казнь.

Я попыталась закричать. Сказать, что это ошибка и меня здесь быть не должно. Но не смогла вымолвить ни слова.

Языка во рту не было.

Осознание данного факта пронзило ужасом.

В центр круга вышел высокий мужчина в черных одеждах. Длинный плащ, мокрый от дождя, тяжело колыхался. Лицо скрывала кованая маска, в переплетении узоров которой угадывался волчий оскал.

Несколько мгновений незнакомец стоял неподвижно, медленно переводя взгляд с одного приговоренного на другого, а потом посмотрел на меня.

Я думала, что уже не способна испытать большего ужаса, но ошиблась. В тот миг, когда наши взгляды встретились, я забыла, как дышать: столько в его глазах было ненависти и презрения.

В руке незнакомца появилась длинная палочка – красная, как свежая кровь, и резко контрастирующая с окружающей серостью.

Толпа затихла. Даже дождь внезапно прекратился.

– Приговор утвержден и должен быть приведен в исполнение немедленно, – раздался металлический голос из-под маски.

Палочка упала на мокрые камни площади с глухим стуком.

Толпа радостно взревела.

Грубые пальцы стражника впились в мое плечо, заставляя склониться. Моя шея оказалась в выемке чурбана. Холодное, пропитанное кровью, дерево прилипло к щеке. Взлетел меч палача…

Последним, что я видела, было лицо подростка. В его глазах застыл немой ужас. Губы двигались, он что-то говорил или бормотал молитву, но я не могла расслышать ни слова.

Этого не может быть! Это мне снится!..

А дальше была только разрывающая душу боль.

И тьма.

* * *

Я проснулась в ворохе влажных от пота простыней. Меня все еще трясло от холода и всепоглощающего ужаса. Болели горло и плечи, саднили запястья – словно их недавно стягивала веревка.

Какой жуткий сон! И какой реалистичный! Приснится же такое! Я зажмурилась, пытаясь отдышаться. Определенно, нужно меньше на ночь смотреть сериалов. Вчера увлеклась историей прекрасной императрицы и мятежного генерала – вот сознание и додумало. Впрочем, публичной массовой казни в той дораме не было. Да и лица приговоренных мне незнакомы. Что странно…

Еще страннее было то, что засыпала я на диване, а сейчас под ладонями ощущала шелк простыней.

Я открыла глаза и резко села. Подо мной оказалась широкая кровать из темного дерева с резными узорами. Сквозь полупрозрачный занавес из голубого шелка пробивался мягкий свет – где-то горели масляные лампы. В воздухе витал сладковатый аромат жасмина и чего-то терпкого, навевая мысли о лекарственных травах.

– Где я?.. – выдохнула я.

Голос был чужим – низким, мелодичным, с непривычным переливом тонов. Но самое странное было не это. Я не знала языка, на котором говорила, но понимала, что именно говорю.

Еще один безумный сон! Но на этот раз я хотя бы не лишилась языка.

– Молодая госпожа², вы проснулись! – Ко мне тут же подбежала девушка в скромном сером ханьфу³ и почтительно склонилась. – Вы больше суток страшно бредили и метались…

– Где я?! – перебила я, откидывая полог. Взгляд уцепился за пальцы. Рука тоже принадлежала не мне. Была более тонкой, изящной, с аккуратно подпиленными ногтями. На запястье не было следов от веревки, и фантомная боль от предыдущего сна прошла. Но я чувствовала слабость, кружилась голова.

– Дома, молодая госпожа. В ваших покоях.

В этой комнате я была впервые, но все казалось знакомым – как декорации из исторической дорамы. Высокий потолок, расписанный фениксами, резная ширма с пейзажами гор и рек, низкий столик с фарфоровым чайным набором, даже бронзовая курильница в форме журавля у стены – все, как в тех самых сериалах про дворцовые интриги.

Будем надеяться, что хотя бы этот сон не закончится моей казнью…

Перевела взгляд на почтительно склонившуюся девушку.

– Ты… моя служанка? – спросила я.

– Эта ничтожная раба не смеет называться вашей служанкой. – Она тут же упала на колени и коснулась лбом пола. – Суй-цзецзе… отошла в мир иной, и меня назначили временно прислуживать, пока не найдется достойная замена.

Это она о себе в третьем лице говорит? И кто такая эта…

– Суй-цзецзе?.. – медленно повторила я, словно пробуя незнакомые слова на вкус.

Мое увлечение дорамами не прошло даром, я раньше уже слышала обращение «цзецзе». Так в Китае называли сестру. Не обязательно родную, но кого-то схожего по статусу.

Я знаю китайский? Говорю на китайском?..

– Вы… вы забыли? Ваша приближенная служанка скончалась от яда. Вы тоже были отравлены, но выжили.

Значит, и здесь меня хотели убить. Я сглотнула ком в горле. Внезапно очень захотелось пить.

– Воды, – просто сказала я.

Служанка тут же метнулась к столику. Поднесла мне пиалу обеими руками, низко склонив голову. Руки девушки едва заметно подрагивали, кажется, она меня боялась.

Я взяла пиалу, ощутив прохладу фарфора. Вода оказалась кристально чистой и удивительно вкусной.

Разве во сне могут быть такие яркие ощущения?..

Разве во сне можно почувствовать гладкость шелка, вкус родниковой воды, аромат жасмина… и как тебе отрубают голову? Нет, о последнем я сейчас не буду думать!

– Зеркало! – потребовала я.

– Д-да, конечно.

Служанка тут же протянула мне круглое бронзовое зеркало.

Я уже догадывалась, что отражение окажется мне незнакомо, но все же, когда взглянула на идеально отполированную металлическую поверхность, пораженно замерла.

Безупречно красивое лицо. Юное. Холодное, слегка надменное. Миндалевидные темные глаза, высокая линия скул, пухлые губы. Длинные черные волосы, слегка спутанные после сна, укутывали меня словно плащом.

С холодной красотой лица контрастировали лишь глаза, которые болезненно горели. В них плескался такой ужас от непонимания происходящего, что безупречная красота лица казалась фарфоровой маской.

Я дотронулась до щеки. Знакомых с детства веснушек не было, как и маленького шрама у виска.

– Это… не я… – беззвучно прошептала незнакомка в отражении.

– Господин приказал доложить сразу, как молодая госпожа очнется, – вырвал меня из задумчивости голос служанки.

Значит, молодая госпожа – это я? Но кто такой тогда господин? Я понятия не имела, о ком говорила служанка и не была готова встречаться с кем-либо.

– Подожди! – вскинула руку я и поспешно добавила: – Пожалуйста.

Натолкнулась на удивленный взгляд. Служанка не привыкла, чтобы ее вежливо просили. Я же не привыкла приказывать слугам, у меня их раньше не было.

– Подожди, – повторила я. – Как тебя зовут?

«А меня?» – хотелось спросить. Но так в лоб, не разобравшись в ситуации, наверное, спрашивать не стоило.

– Эта ничтожная раба носит имя Даи, – склонилась девушка.

Как же она меня боится!

– Подними голову. Дай посмотреть на тебя.

Даи беспрекословно послушалась.

Миловидное круглое лицо, волосы гладко зачесаны и собраны в низкий пучок. В опущенных темных глазах застыл страх. Аккуратное серое ханьфу подчеркивало точеную фигуру девушки.

Даи еще раз поклонилась и поспешно ретировалась, прежде чем я снова успела ее остановить.

В комнате я осталась одна. Наверное, зря упустила возможность и не расспросила служанку. Но я пока понятия не имела, как строить беседу, какие задавать вопросы, чтобы не вызвать подозрений. Кто знает, к каким последствиям может привести неосторожно сказанное слово?..

Скорее всего, я слишком серьезно отношусь к этому сну. Вот-вот я проснусь на любимом диване и посмеюсь над недавними тревогами, а то и вообще ничего не вспомню.

Вот только в душе зрело тягостное чувство.

Что если это не сон? Все вокруг казалось слишком реалистичным. Вдруг я, как известные мне героини, провалилась в сюжет книги или дорамы? Или даже в реальный исторический период?..

Да нет, бред какой-то! Бред воспаленного воображения. Галлюцинация!

Я замотала головой. Это не может быть правдой!

* * *

Надолго остаться со своими мыслями мне не дали. В комнату стремительно вошел немолодой мужчина в темно-синем ханьфу, расшитом серебряными драконами. За ним, втянув голову в плечи, семенил старец в высокой черной шапке, напоминавшей пагоду, и простом коричневом ханьфу. Несомненно, второй человек был лекарем – в руке он сжимал деревянный чемоданчик.

– Лин-эр, ты пришла в себя, – не вопрос, а констатация факта. Голос мужчины в синем прозвучал сухо, но в раскосых глазах я уловила тень облегчения.

– Госпожа Тяньлин, как вы себя чувствуете? – спросил лекарь.

Меня зовут Тяньлин? Но это неважно. Все было неважно. Потому что стоило мне увидеть первого человека, как я замерла и, кажется, забыла, как дышать.

Я уже видела его. Совсем недавно. Он стоял на коленях рядом со мной на площади. Только тогда его седые волосы были всклокочены, на лице темнели ссадины и кровоподтеки. Но не узнать его было невозможно. То же суровое волевое лицо, сжатые в тонкую линию губы, пронзительно колючий взгляд. Мелькнула мысль, что в юности, наверное, он разбил немало девичьих сердец. Сейчас в его волосах я не заметила седины, они были собраны в тугой узел на макушке и закреплены нефритовой шпилькой.

А еще я не могла не отметить, этот человек и та девушка, отражение которой я видела в зеркале, та – которой я стала, неуловимо похожи. Как только могут быть похожи близкие родственники.

– Уже лучше… – растерянно произнесла я, а потом неуверенно добавила: – Отец?..

– Лин-эр, ты выглядишь слишком бледно.

Облизав внезапно пересохшие губы, прошептала:

– Плохие сны.

Отец Тяньлин вскинул бровь. Этого человека я даже в мыслях не могла назвать своим отцом.

– Моя дочь, которая без тени сомнения приказывала казнить целые семьи, боится снов?

Я вздрогнула. Это про меня?

Не похоже, чтобы он шутил. Оставалось надеяться, что преувеличивал.

– Позвольте, проверю ваш пульс, – обратился ко мне лекарь.

Когда старик склонился надо мной, я уловила терпкий аромат лекарственных трав. Сухие, слегка подрагивающие пальцы коснулись запястья. Я заметила, как лекарь украдкой сглотнул, прежде чем начать считать удары. Кажется, он боялся не только отца Тяньлин, но и меня.

Лекаря я тоже узнала – видела его на площади. В предыдущем сне.

Какая странная последовательность снов!

До жути странная.

По позвоночнику пробежал озноб. Я нервно повела плечами.

– Госпожа Тяньлин, вам нехорошо? – между кустистых бровей лекаря пролегла тревожная складка, поблекшие от старости глаза с тревогой смотрели на меня.

Видимо, мое душевное волнение не укрылось от него.

– Я… я еще не совсем пришла в себя, – осторожно подбирая слова, произнесла я. – Последние события…

– Лин-эр, это не первое покушение. Ты должна была привыкнуть. У клана Шэнь много врагов. А когда ты станешь императрицей, станет еще больше. Пока мы не выкорчуем с корнем всех, кто осмелится поднять на нас глаза.

– Императрицей?! – вырвалось у меня.

– Надеюсь, ты не забыла, что до свадьбы остался всего месяц? – Отец Тяньлин внимательно взглянул на меня.

Замотала головой. Спохватилась и быстро сказала:

– Нет, конечно! Я не думала, что это время наступит так скоро… Что мне так скоро придется покинуть вас, отец.

Его выражение лица немного смягчилось.

– Не волнуйся. Я часто бываю во дворце, а когда ты станешь императрицей, стану бывать еще чаще. Разумеется, новые покои ты сможешь обставить по своему вкусу и взять всех слуг, которых пожелаешь.

Это точно не то, что тревожило меня в данный момент.

Лекарь, наконец, убрал пальцы с моего запястья. Выпрямился, но взгляда на меня так и не поднял.

– Ци⁴ молодой госпожи течет… необычно, – вынес вердикт он. – Тело здорово, но разум охвачен бурей. В ближайшие два дня предписан покой. Следует избегать сильных душевных волнений.

– Лин-эр, слуг, которые пытались тебя отравить, забили насмерть, – добавил отец Тяньлин, словно хотел меня утешить.

Слуг? Забили насмерть?

– Суй?.. – спросила я, припомнив имя, которое называла Даи. Очень постаралась, чтобы голос не дрогнул.

Я боялась сказать лишнее слово. Ненароком выдать себя. В то же время молчать было нельзя. Я все еще не понимала, что происходило, и с каждой секундой сильнее начинала опасаться отца Тяньлин. К тому же, хотя я и посмотрела множество исторических дорам, мое понимание этикета оказалось весьма условным.

– Ты не помнишь, – нахмурился мужчина в темно-синем ханьфу.

– После пробуждения… мысли немного путаются, – я прикоснулась пальцами к вискам, принялась осторожно массировать их.

Отец Тяньлин бросил обеспокоенный взгляд на лекаря.

– Возможно, последствия отравления, – поспешно ответил тот. – Через несколько дней молодая госпожа должна полностью восстановиться.

– Ты сказал, два дня. И даже два – слишком много, – жестко произнес отец Тяньлин. – Завтра Лин-эр должна присутствовать на банкете в честь возвращения с севера князя Ян Нина.

Он не повысил голос, но лекарь от его слов сжался и мелко задрожал.

– Господин регент, с вашего позволения, я приготовлю для молодой госпожи успокоительный отвар из цветов хризантемы и корня женьшеня… и сделаю иглы в меридианы сердца и печени. Это поможет усмирить бурю в ци. Но хотя бы сегодня… госпоже Тяньлин предписан покой.

– Один день. Не больше, – процедил регент.

– Тогда иглы сейчас, – пробормотал лекарь, – а отвар после еды. Молодой госпоже необходимо поесть, чтобы восстановить силы…

– Мне не важно, что и как ты сделаешь, – оборвал его регент. – Завтра я должен увидеть дочь такой, как обычно. А не эту бледную тень.

Отец Тяньлин направился к выходу. Напоследок обернулся. Его тонкие губы тронула улыбка:

– Набирайся сил, Лин-эр.

Голова шла кругом.

Тяньлин – дочь регента. Скорый брак с императором. Покушения, которые случались так часто, что прежняя Тяньлин должна была к ним привыкнуть. Забитые насмерть слуги.

Глава 2

Только регент ушел, как в комнату величаво вплыла высокая сухопарая женщина в бордовом ханьфу. Одежда строгая, но не лишенная изящества. Седые волосы уложены в сложную прическу и украшены серебряной шпилькой. Лицо жесткое, словно выточенное из камня. Уголки губ слегка опущены – складывалось впечатление, что эта дама не умела улыбаться.

Эту суровую немолодую женщину я тоже видела раньше.

Неужели ко мне пожаловала мать? Еще одного разговора я не выдержу!

Меня сегодня оставят в покое или нет? Хотелось в отчаянии взвыть. Мне необходимо хотя бы ненадолго остаться наедине с собой, своими мыслями…

– Госпожа Тяньлин, уже час Овцы, а вы все еще в постели. И в таком виде, – поджав губы, проговорила женщина. – Плохое самочувствие не оправдание вашему поведению. Вы всегда должны думать о своем облике. О репутации. Чтобы не посрамить честь отца, честь рода. К тому же, вы – будущая императрица…

Когда я услышала, как меня назвала женщина, то испытала облегчение. Значит, не мать. Какая-то нянюшка, наставница или старшая служанка. Дальнейшие ее слова я слушала вполуха.

Выражение «час Овцы» мне тоже было знакомо. В древнем Китае сутки делились на двенадцать двухчасовых периодов, названных в честь животных зодиака. Но, хоть убейте, я не помнила, какому времени дня соответствовал «час Овцы».

Хоть убейте. Смешно.

Губы против воли дернулись в улыбке.

– Госпожа… вы улыбаетесь? – в голосе наставницы я уловила тревогу.

Эта строгая и с виду грозная женщина тоже меня опасалась – это хорошо. Плохо то, что она, скорее всего, провела со мной не один год и может заметить, что я веду себя не как обычно.

Пока я совсем немного знала про Тяньлин, но в одном не сомневалась – прежняя владелица этого тела перед слугами не робела.

– Вам показалось. – Я встретилась взглядом с наставницей.

Вокруг меня засуетились девушки в одинаковых серых ханьфу. Их ловкие руки, привыкшие к ежедневным ритуалам, помогли мне умыться и сменить ночной шелковый халат на бледно-голубое домашнее платье с едва заметной вышивкой по подолу. Кто-то бережно расчесал мои волосы, уложив их в простую, но изящную прическу, закрепив двумя нефритовыми шпильками.

Я никогда не завидовала знатным особам, которые находились под неустанным надзором слуг, евнухов и нянюшек. Теперь же сама оказалась в позолоченной клетке, где даже смена одежды превращалась в сложный ритуал. А ведь я всего лишь дочь регента, что будет, когда стану императрицей?

Моргнула, отгоняя навязчивое видение: бесконечные церемонии, десятки глаз, следящих за каждым моим движением… Нет, до этого не дойдет, скоро этот сон закончится. Ведь закончится, правда?..

В какой-то момент вернулся лекарь и так истыкал меня серебряными иглами, что я стала напоминать ежа. К счастью, движения местного врача были отточены годами практики, а сама процедура оказалась почти безболезненной – каждое введение иглы, как укус комара – неприятно, но потерпеть можно. Разве что ощущения были слишком реальными для сна…

Когда, наконец, появилась Даи с подносом, я почувствовала, что необычайно голодна. Оно и неудивительно, если Тяньлин не ела больше суток.

Увы, на низкий столик передо мной поставили лишь пиалу с прозрачным бульоном, в котором плавали лепестки хризантем, и тарелку с рыбным филе, приготовленным на пару. В тонкой фарфоровой чашке темнел отвар – наверное, тот самый, который прописал лекарь.

Я посмотрела на Даи.

Девушка тут же упала на колени.

– Простите, молодая госпожа! Лекарь Ван сказал, что нельзя ничего острого и кислого. Пряности, копчености и холодные напитки тоже следует избегать. А также жирное и сладкое, – быстро перечислила Даи.

– Лекарь Ван, значит… – пробормотала я.

Старик вытащил из меня иголки и благоразумно сбежал до того, как принесли поднос. Видимо подозревал, что выбор блюд меня не обрадует.

– Позвать?.. – спросила Даи.

– Нет.

Наставница достала из складок рукава серебряную иглу. Иную, чем у лекаря – немного толще и длиннее.

– Позвольте, госпожа Тяньлин, – произнесла она и, не дожидаясь ответа, коснулась иглой сначала поверхности бульона, потом отвара, а затем аккуратно проткнула рыбу. Всякий раз внимательно смотрела, не потемнело ли серебро. Судя по движениям, эту процедуру наставница повторяла тысячи раз.

– Ты продегустировала? – строго спросила она у Даи, когда закончила проверку.

– Эта ничтожная раба исполнила свой долг, – опустив голову, пролепетала служанка.

Я теперь хорошо понимала, почему Даи так напугана. Недавно одна моя служанка отравилась, а тех слуг, которые подали еду, забили насмерть. Даи одновременно боялась, что может умереть от яда или что ее казнят за ошибку. Окажись я на ее месте, то и близко к такой госпоже, как Тяньлин, не подошла бы. И вообще бежала бы из этого дома.

Впрочем, мне тут же вспомнилось, в древности многие слуги, по сути, были рабами. Да и сама Даи уничижительно именовала себя рабой. А с беглыми рабами здесь явно не церемонились.

– Оставьте меня, хочу насладиться трапезой в одиночестве, – сказала я и, когда служанки вереницей устремились на выход, указала на Даи. – Ты останься.

– Молодая госпожа… – жалобно пропищала девушка, но больше ничего сказать не осмелилась. Так и осталась стоять на месте. Голова опущена, руки скрещены в жесте покорности.

Мне было жаль эту девушку. Хотелось успокоить ее, сказать, что на нее не сержусь. Предложить присесть и отдохнуть. Но я понимала, что подобными словами еще больше испугаю Даи. Она не сможет сесть за один стол с госпожой. Вообще при мне сесть не сможет – ее так воспитывали.

Надо принять правила игры, как бы чужды и противоестественны они ни были. А еще получить информацию.

Но сначала – еда.

Бульон оказался весьма недурен на вкус, но, разумеется, я не наелась. Приготовленная на пару рыба так и манила, но я не рискнула к ней притронуться – не была уверена, что совладаю с палочками. Раньше ими ела только суши и не умела орудовать так ловко, как китайцы.

Когда же я доела бульон и выпила горький отвар из корня женьшеня, обозначилась другая проблема. Мое новое тело настойчиво сигнализировало об естественной потребности.

Я осторожно привстала. Окинула взглядом роскошные покои, пытаясь понять, где здесь может быть туалет и как вообще он устроен. В исторических дорамах этот момент деликатно обходили стороной.

– Где же…

Даи моментально поняла мое беспокойство.

– Молодая госпожа желает посетить отхожее место? – тихо спросила она.

Я кивнула.

Девушка тут же подошла, держа в руках изящный фарфоровый сосуд с крышкой, украшенный цветами сливы.

– Позвольте помочь вам.

Должно быть, мое лицо выражало полное недоумение, потому что служанка мягко пояснила:

– Или вы предпочитаете пройти в отдаленные покои?

Я выбрала второй вариант. Мы прошли через потайную дверцу в небольшую комнатку с деревянным стульчаком, над которым висели шелковые полотенца. Рядом стояла курильница с благовониями. Все выглядело на удивление… цивилизованно.

* * *

– Расскажи, что обо мне говорят в доме.

Лицо Даи исказилось страхом. Она тут же упала ниц.

– Эта ничтожная раба не смеет… Я всего лишь приношу еду с кухни.

Как же сложно общаться с человеком, который настолько тебя боится. Я с трудом подавила всколыхнувшееся раздражение. Вот только мне необходима информация, и лучшего источника у меня не было.

– Но раньше приносили еду другие… – задумчиво проговорила я.

– Они допустили ошибку. Их больше нет. Их семей тоже… – Последнюю фразу Даи произнесла еле слышно.

Я правильно поняла? Слуг казнили вместе с семьями? Что за варварские методы!

Нет, я точно не хочу узнавать подробности!..

– А где твоя семья?

– Работает на кухне.

– И если допустишь ошибку…

– Смилостивитесь, молодая госпожа! – По лицу Даи потекли слезы. – Я сделаю все, что пожелаете. Умру за вас, если прикажете! Но пощадите…

– Хватит! – Голос прозвучал резче, чем хотелось. Я вздохнула и добавила: – Успокойся и выслушай, пока я не передумала.

Даи тут же замолчала, аккуратно промокнула слезы широкими рукавами.

– Мне нужна новая приближенная служанка, – сказала я. – Ты можешь ей стать. Тогда больше не придется проверять каждое блюдо на наличие яда. Твой статус повысится, твоей семьи тоже.

– А?.. – Девушка растерянно заморгала, а потом склонилась и пролепетала: – Как прикажет молодая госпожа.

У меня имелись сомнения, что Даи действительно хотела становиться моей приближенной служанкой. Но возразить она не посмела.

– Рассказывай. Хочу разобраться, что произошло, пока я… болела, – с трудом подобрала нужное слово я.

И Даи начала рассказывать. Разумеется, меня гораздо больше интересовало не последнее происшествие, весьма рядовое, как я поняла, а информация о Тяньлин, ее отце, доме и его обитателях, о мире вокруг… Но знала Даи немного, а я не рискнула ее сильно расспрашивать, чтобы не вызвать подозрений. Да и невозможно за час выведать подноготную другого человека.

И все же картина в общих чертах начала вырисовываться.

Шэнь Тяньлин – так звали девушку, место которой я заняла. Единственная законная дочь Шэнь Луна. Он стал регентом около десяти лет назад, когда погиб предыдущий император вместе с супругой. Мне очень хотелось узнать, что именно случилось с императорской четой. Но вряд ли простая кухонная девочка знала подробности истории. Выглядело бы странно, если бы я начала расспрашивать, ведь Тяньлин в этом вопросе явно должна быть гораздо лучше осведомлена, чем Даи.

Меня называли старшей молодой госпожой, потому что мать и бабушка давно умерли. Это давало некоторую власть, но и налагало определенные обязанности. Также у меня имелся брат. На два года младше. Наследник. Сейчас его не было в поместье.

У регента были две наложницы, но детей они ему не подарили. Раньше наложниц было больше, но некоторые стали жертвами покушений.

– …После вашего последнего отравления господин вновь приказал усилить стражу… – Голос Даи дрожал. – Все слуги, кто хоть раз заходил в кухню, были допрошены… – Она замолчала, словно боялась говорить дальше.

Как же легко стать злодейкой, когда все трепещут от одного твоего взгляда.

– Продолжай, – мягко сказала я. – Как умерла моя предыдущая служанка?

– Суй-цзецзе обычно делила с вами трапезу. Ее серебряную иглу подменили. Она поела прежде вас, ее спасти не успели.

Интересно, лекарь Ван действительно не смог спасти служанку? Или просто не захотел расходовать ценное противоядие? С другой стороны, Суй была не обычной кухонной девочкой, а приближенной служанкой. Верность здесь должна цениться.

Вот только, если Даи займет место Суй, то ей все равно придется пробовать мою еду. Да, уже не первой, но риск отравления все равно оставался. Более того, погибнуть рядом со мной вероятность выше – не только от яда, но и от рук наемного убийцы. Не говоря уже о том, что молодая госпожа может приказать казнить неугодную прислугу. Неудивительно, почему Даи совсем не обрадовалась повышению.

– Есть новости о моем брате? – перевела тему я.

– Вчера… прибыл гонец. Молодой господин Минхао возвращается из храма. Говорят, его здоровье улучшилось. – Даи украдкой взглянула на меня, будто проверяя реакцию.

– Когда?

– Через три дня, если дороги не размоет дождями. Господин приказал устроить семейный ужин в честь его возвращения…

Вдруг из-за двери раздался почтительный голос:

– Молодая госпожа, наложницы Хуа и Мэй желают навестить вас. Примете их?

Я вздрогнула, услышав вопрос.

Какие тонкие здесь стены! И везде чуткие уши слуг!

Не раз я видела в дорамах, как герои подслушивали важную информацию или, наоборот, их слова ловили притаившиеся слуги и шпионы, но подумать не могла, что сама окажусь в подобной ситуации. Хорошо, что мы с Даи говорили негромко и ничего особо серьезного не обсуждали.

– Молодая госпожа, прогнать их?

На миг мне хотелось согласиться и отослать наложниц. Я устала, голова раскалывалась от противоречивой информации, мне никого не хотелось видеть. Я боялась… Но не стоило обострять отношения с любовницами регента. К тому же мне надо увидеть наложниц, чтобы при следующей встрече я смогла их узнать.

– Пусть войдут.

Я что, всерьез думаю о том, что мне придется видеться с наложницами еще не раз?..

Дверь открылась, и в покои вплыли две женщины – одинаково изысканные, словно фарфоровые куклы из одной коллекции. Одна совсем юная, ровесница Тяньлин, вторая – на несколько лет старше. Первая в нежно-голубом ханьфу, другая в бледно-розовом, обе с безупречными прическами и томными взглядами. Они синхронно склонились в почтительном поклоне.

Старшую наложницу я точно видела на площади. Насчет молодой уверена не была.

– Госпожа Тяньлин, мы пришли выразить наше глубочайшее беспокойство о вашем здоровье, – произнесла старшая наложница, не поднимая взгляда.

– Благодарю за заботу, – ответила я сухо.

Молчание повисло в воздухе. Похоже, они ждали приглашения сесть, но я не собиралась его давать.

– Мы… принесли целебный чай из цветов хризантемы, – наконец пролепетала младшая, протягивая шкатулку.

– Лекарь Ван уже прописал мне отвар, – сказала я. – Ваши старания излишни.

Старшая наложница мельком взглянула на меня, в ее глазах отразилась сложная смесь эмоций, но тут же опустила голову.

– Конечно, молодая госпожа. Мы лишь хотели…

– Я понимаю, – перебила я. – Но мне нужен покой.

– Тогда… мы просим прощения за беспокойство, – ответили хором они и вышли так же тихо, как и вошли.

Этот короткий странный визит объяснил многое. У наложниц не было власти, они всего лишь особые служанки в покоях регента. Их визит – лишь формальность. Пришли, потому что не могли не прийти. Наложницы регента боялись и ненавидели меня. Вероятно, они считали дни, когда я, наконец, выйду замуж за императора и покину дом.

* * *

Ужин мне подали тоже легкий, но более сытный, нежели предыдущая трапеза. Немолодая женщина в бордовом ханьфу опять провела ритуал с серебряной иглой. Я угадала, она и правда оказалась бывшей няней Тяньлин и наставницей. А сейчас она следила за слугами и домом. Звали ее Фань По.

– Даи моя новая приближенная служанка, – уведомила я наставницу.

– Если мне позволено будет сказать, – поджала губы Фань По, – не каждая личная служанка может стать приближенной. Личная служанка – это руки и глаза госпожи. Приближенная – ее уши и язык. Даи не подходит для такой работы. Я уже подобрала пару девушек. Хотела обсудить…

– Не позволено, – перебила я.

– Но эта рабыня не обучена…

– Вы хотите сказать, что ко мне приставили служанку, которая не подходит для этой работы? И вы не справились со своими обязанностями и не обучили ее должным образом?.. – Я прикусила язык. Черт, в этот раз не сдержалась и сказала больше, чем следовало.

Задержав дыхание, я ждала, как наставница скажет, что в ее обязанности не входит обучать слуг. Что я веду себя не должным образом и вообще сама на себя не похожа.

Но отступать было поздно.

– Мои решения не обсуждаются, – повторила я.

– Как прикажете, госпожа Тяньлин. – Фань По поклонилась и с неестественно прямой спиной удалилась.

На этот раз я решила поужинать в гордом одиночестве. Выпроводила всех, даже Даи, и только потом взяла палочки. Удивительно, но в руку они легли удобно и двигались в пальцах так, словно я привыкла ими есть с рождения. Неужели пресловутая мышечная память? Или все дело в том, что это сон?..