Czytaj książkę: «Хуррит 2»

Предисловие

Я, Найденов Артур Владимирович, выпускник Военной Академии и действующий офицер спецназа ГРУ МО РФ был послан на Западную Украину с целью выявить и наложить метку на секретный объект. Задание выполнил, но во время уничтожения объекта, произошёл квантовый сдвиг, забросивший меня в далёкое прошлое, задолго до нашей эры. Со мной в прошлое попали несколько украинцев – девушка Ада, офицеры СБУ Данила и Андрий, археолог Саленко Виктор.

Поняв, что выжить сможем только вместе, мы двинулись на юго-восток. В пути произошла ссора, в итоге Данила был ликвидирован. Мы нашли друга в лице аборигена по имени Ару, добрались до изолированной деревушки Халов на юго-западе территории Турции в моём старом времени.

Обживаясь на месте, заводили друзей и врагов, начали вносить прогрессивные изменения в уклад племени. Красный цвет волос Ады, не остался незамеченным – по хеттской легенде их богиня Инанна выглядела именно так. И хетты ждали её появления на Земле.

Во время моего очередного отсутствия – крупный конный отряд пришёл за моей женой. Часть друзей погибла, защищая ее. Аду и археолога Саленко хетты увезли в свою столицу. С кузнецом Этаби, мы отправились в Хаттуш, столицу хеттов, полные решимости освободить друзей или умереть.

Глава 1

Хаттуш или Хаттуссу условно можно было разделить на две части: три крутых холма брали город в треугольник. Подойдя ближе, стало ясно: то, что я принял за крепостную стену, на самом деле, было оборонительным валом, достигавшим десяти метров в высоту. Часть городских домов располагалась в непосредственной близости к валу: дома лепились прямо на крутых склонах. В центре этого треугольника находилась ровная и довольно большая территория, на которой расположились основные здания города. Здесь встречались дома высотой в несколько этажей, были башни, предназначение которых мне было непонятно.

Густая застройка небольших домиков, построенных из камней и глины, внезапно сменялась огромным комплексом строений, окружённых по периметру высокой глиняной стеной. Как говорила героиня одного из популярного фильма из моей прежней жизни – Хатту город контрастов.

Паломников, прибывших лицезреть богиню, в город не впускали. Но нас впустили – сработал чудодейственный ше, да и Этаби покорил сердца стражи на воротах. Возвышаясь над ними на голову, кузнец взирал на их удивлённые лица, периодически одной рукой поднимая в воздух стражника. Вдоволь налюбовавшись хурритом и получив вожделенный ше, старший на воротах велел впустить нас в город. Мы отошли от ворот метров на двадцать, когда начальник стражи окликнул нас:

– Постой.

Приблизившись вплотную, стражник зашептал:

– Рядом с храмом бога Тешуб-Тарку есть место, где можно жить за один-два ше от Луны до Луны. Хозяина зовут Мунтал, скажите, что прислал я.

– Как тебя зовут? – При моем вопросе стражник посмотрел на меня, словно являлся самим богом Тешуб-Тарку.

– Андил, меня все знают.

– Мы странники из Халов, раньше не были в Хаттуше, – надо было польстить начальнику стражи, кто знает, может, этот продажный охранник, ещё пригодится, – но мы слышали имя воина Андила. Польщённый моими словами, стражник расплылся в улыбке, отпуская нас царственным жестом.

Храм бога с двойным именем нашёлся быстро – располагался он практически в самом центре. У входа в высокое квадратное здание с четырьмя колоннами стоял идол, высеченный из куска скалы. В одной руке мужская фигура держала топор или укороченную алебарду, во второй – что-то похожее на молнию. Статуя была вытесана топорно, даже мужской пол нужно было угадать, тем более что на голове было нечто похожее на женский кокошник.

Слова хетта «рядом с храмом Тешуб-Терку» оказались не совсем верны – Мунтал и его ночлежка нашлись лишь через несколько кварталов. «Постоялый двор» представлял собой пародию на советскую коммуналку. Это было П-образное строение из глины, разделённое перегородками. В середине между боковыми отростками здания находился колодец, с выложенными из камня стенами. Уборных не было – люди справляли нужду прямо за задней стеной, где протекал небольшой арык, уносивший нечистоты в нижнюю часть города. Единственной приватностью были небольшие выступы из задней стены, позволявшие не видеть соседа по нужде. Стена дома напротив была глухая, так что кое-какая приватность была достижима.

Комнатки были микроскопические, немудрено, что за два ше можно было жить весь лунный месяц. Внутри находились две кучки соломы – в представлении Мунтала это был номер «люкс».

– Лучший дом за такую цену во всей Хаттусе, есть даже «ирпик», – палец хозяина указал на небольшую печь в самом углу комнатки.

Выбирать нам было не из чего – переночевать место годилось, главное, что имелся колодец с водой. Если приобрести дрова и котелок, здесь даже можно готовить. Потребовав плату за месяц, Мунтал удалился, громко вознося хвалу Тешуб-Терку за солнце, что позволяет людям греть их тела и душу.

Покинув ночлежку, прошлись по городу, слушая, что говорят люди. Население Хаттуша разделилось: часть была за своих старых богов, восхваляя Ма и понося Инанну, богиню, навязанную им правящим классом. За два часа в городе, останавливаясь среди спорщиков, узнал о хеттах больше чем за год жизни рядом с ними.

Эсоры, по мнению хеттов, проникали в их город, людей, как вода просачивается в камень, неся с собой чуждый уклад жизни и новых богов. Мне уже второй раз встречалось имя этого народа, но на мой вопрос кто такие эсоры – на меня смотрели как на идиота.

– Я живу далеко отсюда, – показывал рукой на запад, – у нас не слышали про эсоров.

Только один старик попробовал объяснить мне, что это за народ, но успеха не достиг. Единственное, что мне было ясно – эсоры пришли с востока, причём не мечом и огнём они насаждали свой образ жизни, навязывали своих богов, а хитростью и лестью. «Уж не евреи ли?», – мелькнула мысль. Обычно так отзывались о народе Израилевом, но Саленко как-то затронул эту тему в одной из бесед. По его словам, евреи как народ ещё не сформировался и большей частью, вероятно находился в рабстве в Египте.

Богиня Инанна, по словам многих хеттов, являющихся сторонниками старых богов – была навязана именно эсорами. Но таких было меньшинство – подавляющее большинство связывали все свои надежды с богиней, которая внезапно оказалась среди людей. Все мои попытки разузнать, где в настоящий момент может находиться богиня, не дали результата. Называли храм Тешуб-Терку, святилище Улликумми, минцар (святилище) Телепину, храм бога грозы Ишкура и ещё несколько мест, название которых было невероятно трудно запомнить.

Отчаялся выяснить, где может находиться Ада, когда услышал, как меня окликнул седобородый старец:

– Если будешь здесь до праздника Достам Кам, увидишь богиню – она освятит праздник.

Достам Кам был праздником единения хеттов, и приходился он на первый день лунного календаря, означавшего начало зимы. Именно в этот день, по преданию, хетты спаслись от полного истребления, перехитрив своего врага.

Дальнейшее не стал слушать – старик даже сплюнул себе под ноги, вероятно удивляясь молодёжи, что не чтит стариков и не умиляется от старых преданий. Главное я узнал – праздник Достам Кам был через десять дней, времени достаточно, чтобы разработать план по спасению.

Что меня реально удивило, так это наличие в Хаттуше закусочных. Именно закусочных, потому что деревянный столик, за которым можно было съесть лепёшку и выпить молока, нельзя было назвать иначе. Этаби съел три порции – хозяин «закусочной» на наших глазах вытаскивал лепёшки из печи, а молоко наливал из кувшина. Мне хватило одной порции и молока из блюдца вместимостью почти литр. Кузнец, лишь умяв три лепёшки и две порции молока, довольно рыгнул. После оплаты одно ше, разменных денег не осталось. Всё остальное было номиналов в сикль, пит сикль и апогей – ит сикль.

На мой вопрос, где можно разменять сикль, глаза торговца загорелись, но в его кошеле монет было мало.

– Как увидишь эсора, иди к нему, у них всегда есть да поразит их всех Ишкур, – зло пробормотал мужчина, теряя к нам интерес. Ишкур, если мне не изменяет память, был Богом Грозы. Оставалось найти этого эсора, разрази его гром – как искать того, кого ты не знаешь? Оказалось всё довольно просто – первый же встречный направил меня к рынку, усмехнувшись на мой вопрос.

– Узнаешь, сразу узнаешь, эсоров все узнают, – оборванец почти открыто смеялся надо мной. Этаби поднял огромные ручищи – мужчинку сдуло, словно унесло ветром.

Эсора я действительно узнал – трудно не выделить из толпы человека с тюрбаном на голове и одетого не в тунику или плащ, как все хетты, а в халат. Первая ассоциация была с цыганами, второе, что пришло на ум – барыга. Эсору было порядка пятидесяти лет – тёмное смуглое лицо было в морщинах, жидкая белая борода делала его похожим на козла. Было в этом человеке что-то отталкивающее, словно он обыграл тебя в напёрсток и откровенно глумится.

Эсор сидел на камне у входа в рынок: на грубо сколоченном столе валялись вытесанные фигурки из камня, одна из которых привлекла моё внимание. Фигурка явно была женская – красной краски у эсора не нашлось, волосы были подкрашены кровью. Покачиваясь на своём камне, старик напевал под нос – полуприкрытые глаза зорко следили за всеми вокруг. Подойдя к эсору, вытащил сикль:

– Поменять на ше? – мгновенно оживился козлобородый. От его расслабленности не осталось следа – теперь он напоминал кошку перед броском. Глаза буквально отсканировали меня и расширились, задержавшись на фигуре хуррита.

– Поменяй, – выхватив сикль из моих рук, эсор проверил её на зуб, после плюнув, растёр о полу халата. Монета буквально испарилась, я не успел заметить куда он спрятал. Вместо неё, из необъятных просторов засаленного халата на свет появилась стопочка медных ше.

Пересчитав ше, поднял глаза на эсора:

– Этого мало, – меняла выдал мне восемнадцать монеток, хотя в одном сикле минимум двадцать. Курс обмена был плавающий, Саленко по моей просьбе это выяснял. За один сикль давали двадцать два – двадцать три ше.

– Сикль больше не стоит, – голос эсора завораживал, мягкий, вкрадчивый и душевный. Так делали цыганки на вокзалах: заговаривали зубы и отнимали последнее.

– Верни мой сикль, – отодвинул стопку ше.

– Ты не из этих мест, – я различил угрозу в голосе эсора. Боковым зрением заметил, как несколько человек направилось к нам.

– Этаби, – хуррит понял с полуслова: загородив подход ко мне, он скрестил руки на груди. «Вышибалы» трезво оценили шансы, мускулы кузнеца бугрились как натянутые канаты. Оценил ситуацию и эсор, выудив из глубин своего халата три монетки.

– Это из уважения к твоему воину, не встречал среди хеттов таких могучих.

– Почему вас все не любят? – на мой вопрос эсор усмехнулся:

– Не любят, но без нас не могут.

– Что вы за племя? – Слово народ я не смог произнести, старик производил неприятное впечатление.

– Мы те, кто везде. Приносим знания, но нас не любят, боятся и без нас не могут, – козлобородого понесло. Его подручные, убедившись, что контакт наладился, довольные вернулись к прерванной беседе – речь шла о Инанне. Причём эти ребята были её явными почитателями. Посетителей на рынке было мало – редкие мужчины проходили мимо нас, одарив неприязненным взглядом.

– Видишь, как они смотрят? – эсора, похоже, не очень заботили взгляды местных. – Но когда надо узнать о судьбе, одолжить ше или сикль – они идут к нам. Мы умнее, мы живём лучше – поэтому они нас не любят. Но ты не из этих мест, ты не хетт, я видел таких светлых, как ты, они поклонялись солнцу.

– Мы уходим, – забрав свои двадцать один ше, потерял желание к общению с этим типом.

– Ты ещё придёшь, – захихикал старикашка, – у тебя есть вопросы, у меня есть ответы. Один ответ – один ше.

«Мразь ростовщическая, тварина, задушить бы тебя там же», – сыпал мыслено эпитетами и угрозами. Но кое в чём старик был прав – у меня были вопросы, но задавать их ему я не хотел.

Узнав, что праздник Достам Кам черездесять дней, у меня созрел план спасения Ады. Точнее концовка плана была – вырвать её из рук хеттов и ускакать. План созрел, когда в городе увидел лошадей на продажу – здесь они были дорогие, в Кулише стоили вдвое дешевле. План пока был только в общих чертах и был связан с этим хеттским праздником, оставалось продумать детали.

Мы заранее купим трёх лощадей, Этаби будет ждать наготове, а я, используя пистолет, отобью Аду. Выстрелы приведут к панике, начнётся неразбериха и хаос, что должно помочь нам скрыться. Главное – вырваться из города до того, как стража закроет ворота, а там уже мы помчим на восток к хурритам. Присутствие Этаби давало беспрепятственный пропуск на земли хурритов – так уверял сам кузнец.

Это был набросок плана: надо было купить лошадей, выковать стремена, чтобы Аде, да и мне было удобнее ехать и даже немного изменить конфигурацию седла. Хетты не знали стремян, не знал их и хуррит. Я чертил палочкой на глиняной дощечке, объясняя их предназначение.

– Зачем? Если можно сесть как обычно? – недоумевал хуррит, пожимая плечами. Сами сёдла тоже мне казались странной формы – я таких не видел даже в кино. Как-то Ада обмолвилась, что брала конные уроки ещё до выхода на работу. Хурриты являлись прирождёнными всадниками, что касается меня – нет той сферы, какую бы офицер спецназа ГРУ не должен освоить, включая и конную езду.

Нерешённым оставался главный вопрос: как происходит празднование Достам Кам, где должна появиться Ада, изображая богиню Инанну? Сколько человек будет рядом с ней из жрецов, воинов?

До самого праздника оставалось девять дней, сутки в Хаттуше прошли не бесплодно: была получена полезная информация. Первую ночь на соломе провели ужасно – прелый запах забивал ноздри, вызывая желание чихать без остановок. Дал себе слово с утра заставить Мунтала поменять солому и дать нам пару кусков ткани, чтобы можно было накрыться. Здесь, в высокогорье было ночью прохладно, да и днём уже чувствовалось, что зима не за горами.

Вчера мы не закупились продуктами, когда спохватились было поздно. Завтракать отправились в «закусочную» – сегодня в меню был сыр, лепёшки иснова молоко. На вопрос про мясо Сарпи покачал головой – за десять дней до Достам Кам хетты начинали пост: рыбу и мясо запрещалось употреблять. Пост касался только хеттов, но мы решили не привлекать внимание, хотя Этаби нуждался в белке – такая гора мышц не наедалась сыром и лепёшками.

Лошадей сторговали по семь ше – один я уже отдал за завтрак, остался должен продавцу. Попросил его подержать нашу скотину у себя, пока не принесу ше. Пришлось идти на рынок к эсору, чтобы разменять сикль. Монет достоинством сикль оставалось ещё две, потом придётся переходить на пит сикль

Эсор был на месте, увидев меня, осклабился:

– У тебя есть вопросы…

– У меня есть сикль, – повертел кусок серебра в руках, – сегодня такая же цена?

– Для тебя цена будет хорошей, – меняла отсчитал двадцать три ше, сделав из них горку. На мой незаданный вопрос, улыбнулся:

– Хорошая цена притягивает хорошего человека, – вчера этого не заметил, но говорил эсор не лучше меня. А меняла неглупый человек – он разменял по максимуму, давая понять, что дорожит мной как клиентом. Зачем мне искать другого менялу, если курс хороший. Мой повторный приход давал понять, что сикли у меня есть. Редко кто тратит сикль меньше чем за сутки с учётом невысоких цен на продукты и товары. Эсор решил привязать меня к себе, понимая, что получит прибыль из-за оборота, а не обдирания клиента.

Надо присмотреться к нему – такие люди иногда обладают ценной информацией, но эсор зря думает, что я не понимаю его психологических трюков. Вернул ему один ше, глаза старика просияли, – всегда приятно получить обратно то, что ты уже потерял:

– Ты тоже должен есть лепёшки, как и мы, – фраза получилась странная, но старик понял. Приложив ладонь правой руки к сердцу, эсор важно заметил:

– Ашшур видит, Ашшур знает, Ашшур слышит!

Подумал, что это имя эсора, но в следящую минуту, старик представился:

– Я Инлал из Нанави, – название местности мне ни о чём не говорило, но я изобразил заинтересованность.

– Нанави?

– Да, – эсор махнул рукой на восток, – это там.

– Знаю где это, – Этаби клокотал, таким я его ещё не видел. Глаза Инлала блеснули и сузились:

– Твой воин из хурре?

Отрицать было бесполезно, пусть между хеттами и хурритами в настоящее время мир, но оба народа сильно недолюбливали друг друга. И теперь от этого эсора с именем Инлал, возможно, зависела наша судьба. Зевак в этой части рынка не было, один удар ножом и проблема решена. Но эсор словно читал мысли:

– Тогда ты не получишь ответы на свои вопросы! – Инлал смотрел смело и прямо.

– Какие вопросы? – он уже второй раз говорил это.

– Ты же пришёл за Инанной…

Глава 2

Услышав имя Инанна, Этаби ринулся на Инлала – я, ухватив его за пояс, притормозил, отчаянно прося остановиться.

– Подлый эсор, говори, что знаешь, или оторву тебе голову, – хуррит прислушался к моим словам, остановившись в последний момент. Его рывок не испугал старика – он улыбался, слушая кузнеца.

– Инлал, надо поговорить. – На мои слова меняла отреагировал:

– Здесь камни шепчут хеттам, идите за мной, – сгорбленная фигура выпрямилась, плечи расправились – перед нами стоял зрелый мужчина, а не дряхлый старик. Не дожидаясь согласия, эсор прошёл к выходу из рынка и свернул направо. Переглянувшись, мы с кузнецом последовали за ним. Определённо этот старик был непростым менялой, его слова так и звучали в моей голове: -«ты пришёл за Инанной».

Для своего возраста Инлал шёл быстро – мы едва поспевали за ним: поплутав по узким улочкам, эсор вышел к ремесленной части города и остановился у гончаров. Его приветствовали многочисленные ремесленники, на минуту, оторвавшись от работы. Показав жестом, чтобы шли за ним, Инлал вошёл в полутёмное помещение. Придержав меня своей ручищей, Этаби нырнул в тёмный проход, опередив меня.

В комнате больше никого не было – эсор пригласил сесть на деревянную циновку и хлопнул в ладоши. Буквально через пару секунд в комнате появился подросток, выслушал указание на незнакомом языке и вышел. Я нащупал рукоять пистолета на поясе – в любой момент могли ворваться вооружённые люди. От Инлала не ускользнул этот момент:

– Оставь свой нож в покое, я послал сына своего сына за едой. Говорить можно только после еды, это уважение к Эа, нашему богу плодородия и мудрости.

Этот пантеон богов меня начинал напрягать – каждый городок, каждое многочисленное племя или община имели целый ворох богов, а иногда и не только своих почитали, но и чужих.

Инлал словно погрузился в медитацию – на улице были слышны человеческие разговоры, шаги, шум работы гончарного круга. Наконец, я наткнулся на круг, но сейчас меня волновало другое.

– Почему ты сказал…

Эсор прервал меня жестом, требуя тишины. Через две минуты появилась женщина с таким же тюрбаном на голове. Она расстелила на полу лоскут чистой ткани, куда парнишка выложил лепёшки, напоминавшие лаваш. От лепёшек шёл запах пшеничного хлеба, на минуту мне показалось, что это самообман. Но запах был пшеничного хлеба. Не ячменный, к которому я привык за год, а именно запах выпечки из муки. Следом принесли лопатку козы, так, по крайней мере, она выглядела. Я хотел задать вопрос про пост, но вспомнил, что Инлал не хетт.

Эсор взял «лаваш» и разорвал его на три части, протягивая мне и Этаби. Хуррит презрительно повёл плечами, отказавшись принять угощение. Инлал словно и не ожидал иной реакции, глазом не моргнув, протянул мне лаваш. Достав из-за пояса бронзовый нож, хотел срезать мясо с лопатки.

– Подожди, – вытащив, протянул ему свой железный. Эсор взял и надавил пальцем на лезвие – выступила кровь.

– Ия, – в этот раз эмоции у него взяли верх, словно не веря своим глазам, надавил пальцем на свой: крови не было. Бронзовые ножи лучше, чем костяные или каменные осколки, но их нереально наточить, чтобы малейшее надавливание резало.

Отрезав мясо, Инлал передал мне нож. Первый кусок я протянул хурриту – поколебавшись, Этаби принял его. Передал ему свой кусок лаваша с тем же успехом. Из рук эсора кузнец не хотел ничего брать, но отказать своему другу не мог.

– Ты не сказал своего имени, – наевшись, Инлал откинулся назад, опираясь на стену.

– Арт.

– Арт? – словно пробуя на вкус, повторил эсор, – ты не хетт, не хурре, не эсор – кто же ты?

– Я Рус, моё племя очень далеко, – ушёл от прямого ответа, – но ты можешь считать меня хурре! – Не давая задать мне следующий вопрос, спросил сам:

– Ты сказал, что я пришёл за Инанной? Почему ты так сказал?

Инлал улыбнулся, перевёл взгляд на хмурого Этаби и спросил:

– Твой воин может не пытаться убить меня, пока я буду говорить?

– Этаби? – хуррит кивнул, когда я назвал его имя.

– Мы эсоры состоим в родстве с хурре, – издалека начал Инлал, – но хурре не желают это признавать. Много отцов назад, – слова Инлала я воспринял как множество поколений, – наш народ не делился на эсоров и хурре. Мы все были «Саг-гиг-га» – женщины рожали много детей, семьи становились больше, люди разбредались по разным землям.

– Эсоры не хурре, – угрюмо прервал кузнец рассказчика. Подождав пару секунд, Инлал продолжил:

– Брат убил брата – часть «Саг-гиг-га» ушли с тем, кто убил. Другие остались с убитым, оплакивая погибшего. Дети рождались, взрослели и старели. Те, кто ушли в сторону умирающего солнца – стали называть себя хурре, чтобы помнить, что они пришли со стороны рождающего солнца. Ты знаешь, что значит хурре?

– Это мужество, состояние души, презрение к смерти, – повторил, что слышал раньше от Этаби.

– Так, они говорят, – усмехнулся Инлал. Мне пришлось напомнить хурриту о его обещании выслушать эсора до конца, потому что кузнец начинал нервничать.

– Хурре означает «утро, рассвет, рождающееся солнце», – на лице Этаби появилась некая растерянность после слов Инлала.

– А как часть «Саг-гиг-га» стала называться эсорами?

Инлал словно ждал моего вопроса, на его лице промелькнуло выражение торжества.

– На этот вопрос ответит твой воин, – Этаби даже раскрыл рот от удивления после этих слов.

– Я?

– Да, – Инлал выдержал паузу и спросил, обращаясь к кузнецу:

– Скажи на своём языке – «я остаюсь».

– Э со, – Этаби ответил сразу не задумываясь.

Даже до меня дошло сразу: слова «э со» были до неприличия созвучны с «эсор». Но хуррит упрямо мотал головой, словно сама мысль о родстве с эсорами была ему хуже смерти.

– Ты лжёшь! – Выпрямившись во весь рост, Этаби уткнулся головой в потолок, посыпалась пыль.

– Это знают ваши жрецы, знают, но не говорят вам.

Не говоря ни слова, Этаби вышел наружу, едва не сбив парнишку с ног.

– Вы один народ? – Инлал кивнул, отвечая на мой вопрос.

– И все это знают? – на второй вопрос эсор отрицательно качнул головой:

– Только наши жрецы, те, кто умеют читать знаки на камне и глине.

Всё это было интересно, будь на моём месте Саленко, прыгал бы от радости. Но меня в Хаттуш привело желание спасти Аду, а не выяснять кто и когда разделился из одного народа. Заметив мой нетерпение, Инлал улыбнулся:

– Ты не хатт, не хурре, почему тебе так нужна Инанна? – На секунду я задумался, стоит ли доверять эсору. Пока он вёл себя адекватно – ловушки не было, да и его откровения были довольно неожиданными. Это старик не так прост, как могло показаться. И что он делает в городе под видом менялы?

– Это моя женщина, а не богиня Инанна, – сказав, почувствовал облегчение, словно гору рухнула с плеч.

– Конечно она не богиня, – рассудительно произнёс Инлал, – боги не ходят среди людей. Но её хотят видеть богиней, хатты верят в это глупое предание.

– Почему ты сказал, что я пришёл за Инанной? – Мой вопрос вызвал улыбкуу собеседника.

– Два воина, ни один из которых не похож на племена, живущие рядом, целый день спрашивают у людей, где и когда можно увидеть Инанну. У меня много глаз и ушей в Хаттуше. Что они хотят? Убить богиню? Зачем? Что они хотят, – Инлал вперил в меня взгляд, – хотят увести, но я не знал зачем. Ты сказал она твоя женщина?

– Да, и дал слово, что не дам её обидеть.

– Слово ты не сдержал, – старик захихикал, превращаясь в мерзкого эсора, каким я его узнал в первый день знакомства.

– Женщин много, зачем тебе она? Из рук жрецов хаттов никто не смог освободиться.

– Мне не нужны другие, – я начал закипать, но вспомнил, что эсор мог обладать ценной информацией. – Ты говорил, что у тебя есть ответы?

– Любой ответ стоит ше, – эсор снова превратился в ростовщика. Если судить по Инлалу и Этаби – между ними пропасть. Для кузнеца наживы как таковой не существовало – после продажи меча и ножей пришлось чуть не силой отдавать ему его сикли. И он их вернул, как только мы отправились в погоню за похитителями.

– Почему хеттам так нужно обманывать людей, говоря, что моя женщина – богиня Инанна? – я положил первый ше у ног Инлала.

– Они проиграли несколько битв с хурре, Инанна, а они верят в это предание, поможет им стать сильнее и победить всех.

– Где хетты держат Инанну, она может свободно выходить в город? – Второй ше последовал за первым, еле слышно звякнув в кошеле эсора.

– Этого я не знаю, но на праздник Достам Кам богиню выведут, чтобы её могли видеть. Это будет на площади Четырёх Храмов.

Место, названное эсором, мне было знакомо: храм Тешуб-Тарку, недалеко от которого располагалась ночлежка Мунтала, был одним из них. Четыре храма образовывали большой прямоугольник с больши́м пространством внутри. Мы даже попали туда, заплутав во время поиска ночлежки. Жрецы в белых одеяниях подметали площадь – нас тогда прогнали, ожидалась церемония. В обычное время на площадь допускали, но у всех четырёх храмов всегда находилась вооружённая стража. Если Аду собираются показать на площади Четырёх Храмов – однозначно она в одном из них.

В моей голове начал вырисовываться новый план – зачем ждать пока ее выведут и будет столпотворение. Я могу проникнуть в любой из них и в рукопашной одолеть даже лучших стражников хеттов. Если это сделать тихо – есть шансы уйти незамеченными, тогда и погоня будет нескоро. Единственная проблема – узнать, в каком из храмов может находиться моя жена. Вряд ли мне удастся обыскать всё четыре храма, чтобы при этом не поднялась тревога. Всегда может возникнуть непредвиденное обстоятельство.

– Ты можешь узнать в каком храме держат мою женщину? – под его невозмутимым взглядом положил ше. Потом ещё и ещё раз: меняла хранил молчание. Даже когда я положил весь разменянный им сикл, он продолжал молчать. Выудив из кошеля пластинку серебра в пит сикл заметил, как дрогнуло лицо эсора.

– Я дам тебе пит сикль, но только если ты узнаешь, где находится та, которую называют Инанна и ещё один человек, очень болтливый и странный. Хетты захватили их вместе.

– Инлал узнаёт, – эсор говорил о себе в третьем лице.

– Как Инлаль узнает, то сразу получит это, – дав хорошо рассмотреть серебро, спрятал его в кошель. Снаружи послышался шум и сдавленный крик: Этаби! На ходу вытаскивая пистолет, выскочил наружу вовремя, чтобы предотвратить убийство одного из приспешников эсора. Молодой мужчина в лохмотьях, пытался разорвать смертельный захват кузнеца – его лицо посинело, из уголка рта показалась струйка крови.

– Этаби, брось его, – хуррит послушался, обмякшее тело сползло по стене и забилось в судорогах, выплёвывая кровь и слюну. Вышедший за мной Инлал, помог мужчине сесть, тот вращая безумными глазами, уставился на хуррита, пытаясь что-то сказать. Но кузнец, похоже, повредил голосовые связки парня – вместо слов из его рта вырывалось хриплое сипение.

– Инлал найдёт тебя, когда придёт за пит сиклем, – эсор давал понять, что нам здесь не рады. На лицах людей в этом закоулке была злость и народу становилось больше.

– Этаби, уходим. – Эсор крикнул что-то на своём языке, нас пропускали молча, плюя под ноги. Мне еле удалось сдержать хуррита, порывавшегося в драку. Отчитывая его как ребёнка, расслабился, лишь когда переулки эсора остались позади, и мы вышли к широкой улице, по которой катила повозка-колесница.

Одного взгляда мне хватило, чтобы узнать колесницу Атры Кулиша – дёрнув хуррита за руку, свернул в ближайший проулок. Повозка проехала мимо, но я успел разглядеть и самого Атру и его сестру Эниа.

– Хлеба и зрелищ, – пробормотал себе под нос – ясно, что правитель Кулиша с сестрой прибыл взглянуть на богиню Инанна. До праздника оставалось ещё восемь дней, неизвестно кто ещё пожалует. Если тянуть время, возможно, что в городе станет слишком многолюдно даже по ночам.

Совсем не к месту Этаби дал выход своему гневу, не позволив окончательно договорить с эсором. Но глаза Инлала заблестели при виде серебра – он ничем не рискует, сообщив мне, где находятся Ада и Саленко. Пит сикль большая сумма, ради неё стоит и постараться.

– Что с тобой, Этаби? Я начинаю жалеть, что согласился взять тебя с собой, постоянно кидаешься на людей. Ты хочешь, чтобы я не смог освободить Аду, потому что нас или убьют или мы будем вынуждены бежать?

– Он оскорбил мою мать, – угрюмо ответил кузнец, давая понять, что разговор закончен. Я уже действительно начинал жалеть, что взял хуррита, согласившись на его помощь. В городе, где тысячи вооружённых врагов, надо действовать умом, а не грубой силой. Он и так бросался в глаза всем, Инлал сразу нас заприметил и вряд ли из-за цвета моей кожи. Но это хорошо – мои назойливые вопросы привлекли ко мне внимание эсора. А ведь это могли быть и хетты – в таком случае вся миссия уже провалилась бы.

Вернувшись к продавцу лошадьми, отдам ше и добавил ещё один с условием, что лошадей будут поить и кормить несколько дней. Нам негде было содержать скотину, да и уход за ней отнимал бы время.

Только третий кузнец согласился сделать стремена: железа у него не было, но меня устраивала и медная продукция. Вместе с Этаби потратил битый час, объясняя кузнецу, что именно от него требуется. Сама конструкция стремени несложная, но трудно сделать то, о чём ты не имеешь понятия. Получив обещание выполнить к обеду завтрашнего дня наш заказ, отправились на площадь Четырёх Храмов – предстояло сделать первую рекогносцировку.

Площадь сегодня была доступна для людей: мимо спешили мужчины в туниках, иногда вместе с ними попадались симптичные женщины, карие глаза которых стреляли по сторонам с бо́льшим любопытством. Надо будет заблаговременно позаботиться о такой одежде для Ады, с её волосами мы далеко не уйдём.

С восточной стороны площади располагались храм Тешуб-Тарку и святилище Телепину, между ними было порядка ста метров. Сама площадь была вытянута с востока на запад, достигая в длину около двухсот метров. На западной стороне был храм Улликумми и Святилище Всех Святых.