Czytaj książkę: «Граф Суворов. Книга 8»
Глава 1
«Выходите с поднятыми руками и сдавайтесь. Вам окажут всю необходимую помощь и избавят от наркозависимости. Вас обманывают. Всю вашу жизнь вам врали. Освободитесь от влияния секты Асклепия, вернитесь в лоно православной церкви и гражданское общество. Выходите с поднятыми руками и сдавайтесь. Вам окажут всю необходимую помощь…»
Сообщение крутили двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, в каждом городе, где присутствовали крепости-больницы ордена. Вокруг их зданий, по всему периметру, были установлены экраны. А между призывами к сдаче показывали ролики и интервью от жертв экспериментов и пациентов, которых специально травили, вырезали лишние органы или сознательно лишали лечения.
Таких людей нам удалось найти за счёт захвата архивов в центральной больнице Петрограда, и полученных с помощью ментатов показаний от главврача Костина и его первых помощников. Количество злодеяний ордена, по сравнению с их достижениями и оказываемой помощью, было не столь значительно, но людям хватало. И пациентам, и медсёстрам, и даже некоторым врачам.
Через две недели, когда начали заканчиваться продукты, случился массовый исход служителей ордена, и мне пришлось поднапрячься. Ну а кому ещё? Перешедшие на нашу сторону медики, конечно, проводили диализ своим бывшим коллегам, но только я мог полностью избавить человека от наркотической зависимости за один сеанс. Хотя ломка у большинства случалась жуткая, но и оставлять наркозависимых, притом что препарата у нас минимум – мы не могли.
– Предварительный отчёт показывает, что за прошедшие три недели страна получила двенадцать тысяч врачей разных специализаций. И это хорошая новость, – сказал Багратион-младший, выступающий с докладом в Зимнем дворце. Да, пришлось переться на это мероприятие, пока новое здание сената не отстроят, собрания будут проходить в бальных залах. – И это очень хорошая новость. Плохая в том, что только пятая часть в данный момент готова на сотрудничество. Остальные хотят вернуться на родину.
– Швейцария разорвала дипломатические отношения с нами, используя это как крайнюю форму протеста. Посольства на территории всей страны свернулись. В качестве ответной меры мы схватили и депортировали часть известных агентов разведки, за оставшимися установили плотную слежку, что уже дало первые результаты, – продолжил глава тайной канцелярии, встав после сына. – Думается, ещё несколько волн чисток и вербовок, и от их разведки мы избавимся. Но должен сказать, что за прошедшие годы они чувствовали себя столь вольготно, что почти перестали скрываться.
– Во время выхода врачей часть особенно фанатичных последователей ордена предпочла покончить жизнь самоубийством. Однако мы предполагаем, что не во всех отделениях всё происходило добровольно, – вновь встал Константин. – Криминалистами найдены достоверные доказательства того, что в моргах одиннадцати клиник были совершены массовые убийства. Возможно, таким образом руководство скрывало следы других преступлений, или просто избавлялось от лояльных народу врачей. Ещё пять клиник было сожжено изнутри во время демарша.
– Налаживание производства медицинских препаратов идёт полным ходом, – уверенно сказала княжна Ляпинская, когда до неё дошла очередь. – В данный момент предприятия химической промышленности, воссозданные на Урале, вышли, наоборот, в три тысячи тонн в год. Однако это только базовые лекарственные препараты – антибиотики, антисептики, жаропонижающие. Ничего более сложного мы пока создать не можем, как и закупить. Отсюда проблемы с хроническими заболеваниями и всем более-менее сложным. Нами освоено менее пяти процентов всей лекарственной номенклатуры.
– Как ни странно, но эти пять процентов лекарств покрывают девяносто процентов болезней и травм. Однако даже десять процентов – это тысячи жизней по всей стране, – заметил князь Добролюбов, принявший эстафету. – А потому одним из главных направлений мы считаем разработку методического и учебного материала и внедрения его в средних профессиональных училищах и университетах. Многое дают военные кафедры, на которых ранее преподавали первую медицинскую помощь, но этого явно недостаточно.
– Как мы видим, уход ордена и разрыв дипломатических отношений со Швейцарией вызвал множество проблем, – решил подвести итог Пётр, председательствующий на собрании. – Однако это же открыло и множество возможностей. В случае если мы сумеем восстановиться после их ухода, это позволит нам составить конкуренцию ордену на мировом рынке медикаментов. А если мы при этом ещё и не станем ограничивать распространение технологий – сделает лидером, хоть и на короткое время. Это не повод расслабляться, дамы и господа, сейчас самое тяжёлое время, время перемен, однако мы уже достигли большего, чем рассчитывали…
Как назвать подобные высказывания, в ситуации, когда мы едва сумели стабилизировать детскую смертность и остановить несколько эпидемий, да и то, путём массового карантина? Хорошая мина при плохой игре? Нет, мы действительно выиграли, но принимая решение о сражении с орденом, я не думал, что возможно… такое.
Сейчас все политики, включая представителей молодёжного крыла дворянского собрания и боярской думы, выступали перед телевиденьем с обнадёживающими высказываниями. Меня было решено временно не показывать, потому как я и так слишком засветился. И дело даже не в интервью – я просто постоянно находился на передовой, но ничего интересного в этом не было. Мой универсальный иммунитет не передавался, я просто спасал кого мог, минимизируя потери.
Что я получил по прошествии этих трёх недель, кроме тотального недосыпа? В народе обо мне пошла слава целителя и чуть ли не святого. А вместе с ней пришла куча претензий от тех, кого я спасти не мог или не успел. Пара попаданий в кадр камеры, слухи в сети, и вот от тебя уже требуют невозможного.
Но то, что я получил, оказалось в разы ценнее. И я не про возможный контроль целой отрасли, он перейдёт государству, а в первую очередь – информацию, которой мне так не хватало. Да что там, весь мир вздрогнул, когда наши ролики разошлись по корпоративным сетям конкурентов ордена Асклепия.
Надгосударственная структура, одна из основ Швейцарской экономики и политической воли, оказалась тоталитарной сектой. И если с этим никаких особых проблем не возникло, все знали, что орден собирает детей по миру, прививая им свою идеологию, то вот истинные цели оказались сенсацией.
Уничтожение всего, что связано с резонансом. Людей, техники… даже самой технологии, созданной Николаем Тесла. Учитывая, что почти во всех государствах правили именно одарённые, эта подпольная борьба, направленная на контроль их количества, снижение рождаемости и повышение смертности – стали шоком. Их теперь иначе, чем кровных врагов орденцев в России не воспринимали.
Второй неожиданностью, на этот раз приятной, стала тотальная поддержка церкви. И не только нашей, православной. Я об этом знал через вторые руки, но именно для этих целей Филарет просил у меня ролики с переводом на другие языки, в первую очередь на латинский и итальянский.
Церковь, заново вошедшая в силу после открытия Теслой «Божественной энергии», сделала орден Асклепия своим главным врагом. В первую очередь из-за того, что те отвергали божественность открытой материи, указывая на то, что это просто параллельный мир, с жуткими тварями, которых мы приглашаем к нам, путём использования технологий резонанса.
Вторым доводом «против» ордена стала элементарная жадность. В религиозных обществах и странах, таких как Италия и Германия, папский престол объявил о незаконности ордена и переходе всех его активов в лоно церкви. Местные аристократы, тоже прекрасно понимавшие ценность отрасли, попробовали возражать. Но…
Насколько я понял, именно поэтому зарубежным партнёрам и союзникам стало не до нас. Внезапно оказалось, что у них у самих под боком есть гигантский и очень сладкий пирог, который можно отобрать у «плохих» парней, чтобы отдать хорошим. Естественно, что хорошими должны были стать те, кто участвовал в дележе, ведь что может быть приятнее и важнее, чем обобрать ближнего своего, да ещё и морально уверившись, что ты делаешь доброе дело.
В результате полыхало не только в России, но и по всей Европе, и, говорят, даже за океаном. А мне запретили участвовать даже в местных разборках с орденом. На удивление на этом настаивали все три фракции: как «императорская» и Екатерининская, так и наша, условно называемая «молодёжной».
Аргументация при этом оказалась железная: нечего будущему императору ссориться с церковью и ведущими родами, когда всё можно сделать чужими руками. С промышленниками были подписаны тайные и явные соглашения, в результате которых Пётр всё же получил свой завод по производству медикаментов, один из двенадцати. Три оказались на земле Суворовых, под Петроградом. Ещё пять – на Кавказе, где удачно расположились лечебницы, и Багратион всерьёз думал перестраивать их в санатории. Остальные, кроме одной, получили в совместное владение наши «старики».
Особый случай, та самая единственная отдельно выделенная клиника была больницей-крепостью Екатеринограда. Формально она до сих пор находилась на арендуемых землях ордена. Там, опять же формально, руководил один из врачей ордена, бывший заведующий лабораториями у Меньшиковых. Вот только вся охрана была заменена на верных людей Суворовых и мой взвод Жеглова.
Как бы противно это ни было, но исследования надо продолжать, лекарства разрабатывать заново и налаживать их производство. И будем откровенны, я в этом не понимал совершенно ничего. Ни в технологическом процессе, ни в лабораторных работах, ни даже в применении лекарств. Единственное, о чём мы договорились, что я буду контролировать состояние пациентов во время клинических испытаний. Но сейчас делать мне было нечего.
Вот я и сидел, на своём почётном месте, на балконе. Формально следя за работой совета и думы, а по факту просто бездельничая.
– Нормально, – поморщившись сказал Роман, отмечая последнее выступление регента. – Всё же хватка у Петра есть, своего он не упустит.
– Это верно, он всё ещё рассчитывает на земли Меньшиковых. То, что мы ему разрешили временное использование завода, будет фактом в его пользу в суде, – недовольно проговорила Мальвина. – И хорошо, если папенька остановится на простых угрозах и торгах. Как бы не вышло, что он начнёт устраивать диверсии в лабораториях.
– И зачем ему это надо? – не веря отмахнулся я. – Пока лекарств, наоборот, не хватает. Так что всё, что будет выпущено, тут же сметут с полок. Вот если бы не хватало покупателей – тогда другое дело.
– Наши заводы только строятся. Да и переделывать пороховое производство под лекарства оказалось не так просто, – заметил Роман.
– Ну, может, не сейчас, через годик или два, – пожала плечами Мальвина.
– До этого момента мы ещё дожить должны. Учитывая, что орден травил Надежду, его супругу, сейчас шанс появления наследника у Морозовых будет выше, – ответил я. – И тут главное, чтобы к моменту его совершеннолетия у Петра не появилось желания посадить собственного сына на престол.
– Пусть только попробует, – рассматривая аккуратные острые ноготочки, проговорила Мальвина. – Он знает, что будет.
– Иногда я так рад, что мы с тобой на одной стороне, – улыбнувшись сказал я и приобнял девушку, которая не сдержалась и тоже прижалась ко мне.
Возможно, в зрелом возрасте секс – это не главное, но благодаря регулярному, полностью выматывающему времяпровождению мне удалось если не приручить, то, по крайней мере, направить Марию в нужное русло. Перепады настроения стали реже, а благожелательность и её расположение – искренней. Не слишком честно, ведь по сути я использовал те же наркотики, гормоны счастья, но это всё равно лучше, чем постоянно дёргаться при каждом её чихе.
Хотя её отношение к окружающим от этого не улучшилось. Проведя вместе достаточно времени и путешествуя по регионам для затыкания дыр и очищения членов орденов от химии, я заметил, что у девушки есть две ярко выраженных стороны. Пай девочка – умница-красавица-отличница, которую видели на приёмах. И оторва, готовая ради выполнения собственных капризов перегрызть человеку глотку.
При этом нельзя сказать чтобы одна из этих сторон была маской, нет. В ней и в самом деле уживалось будто две личности, и переход между ними было легко отследить с изменением размера зрачков или сменой осанки. Заставить себя расслабиться рядом с ней было не слишком легко, но я осознавал необходимость такого действия. Фальши в наших отношениях быть не должно, иначе этот монстр покажет зубки.
– О чём задумался? – словно почувствовав мои мысли, спросила Мальвина.
– Как считаешь, мы сможем забрать себе коллегию по просвещению?
– Зачем она нам? – удивлённо посмотрела на меня Мальвина, и не только она. – Это же сплошные траты и никаких доходов.
– Это верно, с деньгами после покупок у нас не всё гладко, – кивнул я, не став рассказывать, что Пётр, своим желанием подставить нас, и заменив неинициированные камни на уже использованные, только сыграл на руку. – Но через коллегию мы сможем контролировать обучение медиков.
– Идея здравая, но, если подойти к ней с такой стороны, сил требуется слишком много, – постучав пальчиком по подбородку, заявила Мальвина. – Нет, всё министерство мы не потянем. Да у нас и подходящих кандидатур нет.
– Мирослав? – подумав, предложил я. – Если попробовать сторговаться, его место в армейской коллегии на пост министра просвещения.
– У нас там и так всего два голоса, – возразил Роман.
– Именно. Права вето в ней у нас нет, оно за Петром. Голосов только два из двенадцати. Мы ничего не теряем, – ответил я. – Ну и можно постараться не лишиться места, а переложить его на твои плечи. Одного снижения влияния на коллегию будет достаточно, чтобы Пётр рассмотрел такую перемену.
– Это будет непросто, – заметила Мальвина, чуть нахмурившись.
– Тем интереснее, – возразил я. – К тому же разве тебе было бы весело заниматься этим совершенно без риска и труда?
– Наверное, – усмехнулась Мария. – А что мы с этого получим?
– Для начала возьмём под контроль все приюты, училища и государственные школы. Введём военную подготовку и первую медицинскую помощь. Заодно получим исчерпывающую информацию о случаях коррупции и их схемах, – начал перечислять я. – В идеале свести всё в отдельное ведомство, с ротацией или выделением квот среди офицеров, выходящих на пенсию.
– Ну… и зачем? – снова спросила Мальвина.
– Военные, выходя на заслуженный отдых в сорок лет, если они ещё не обзавелись семьями, будут находиться в окружении преподавательниц и воспитательниц. Так мы решим проблему вдов, – подумав, ответил я. – При этом формально числясь на пенсии, они будут подчиняться военной структуре, которую мы введём, и будут вести пропаганду и обучение там, куда обычно не дотягиваются даже СМИ.
– И в итоге мы будем получать лояльных трону, прошедших базовое обучение медицине и строевой подготовке молодое поколение, – задумчиво проговорил Роман. – Неплохая идея, даже отличная, рассчитанная на перспективу! Только вот с подбором кадров могут быть проблемы. На пенсию просто так не выходят. Это отдельно нужно курсы переподготовки ввести.
– И лагеря для детдомовцев, так чтобы совместить, – кивнул я.
– Единственная проблема – деньги, – заметила Мальвина. – Полигоны, здания, зарплаты, питание – это всё стоит денег и немалых. А на мой вопрос зачем, ты так и не ответил. Зачем это нам с тобой?
Её слова заставили меня задуматься. Как объяснить девушке, что, оказавшись среди детдомовцев два года назад, я на своей шкуре прочувствовал всю несправедливость и ужас их жизни, лишённой элементарной любви и заботы. Когда коррупция Меньшиковых превратила социальный лифт в социальный же тупик, выгодный лишь потомственным дворянам и боярам, уже имеющим власть.
Сложно объяснить человеку, у которого всё всегда было, что некоторые не могут заснуть из-за рези в животе от голода. Что они спят, прижавшись друг к другу, потому что в старых зданиях, в которых давно не было ремонта, дует из всех щелей, а зимой температура лишь немного выше, чем на улице. Зачем ей вмешиваться?
– Помнишь, я говорил тебе о карме и балансе осознанности и инстинктов? – спросил я, глядя на супругу. Та неуверенно кивнула. – Так вот, если его изменить, поставить себе на служение, ты сможешь стать сильнее, чем дано от рождения. А если наплевать и оставить как есть, или загубить уже существующий – наоборот, зачахнешь. Я тому живой пример.
– Хочешь сказать, что «добро» возвращается? – фыркнула Мальвина. – Я скорее поверю, что окупились твои безумные тренировки.
– Это тоже, куда уж без них. Но они лишь позволяют достичь своего предела, а не перешагнуть за него, – прокомментировал я и посмотрел в зал заседаний. – Мы же с тобой говорим о том, чтобы превзойти наших соперников.
– Отец… – Мальвина прищурилась и подалась вперёд. – Ты сможешь его превзойти, если мы это сделаем?
– Даже если не сделаем. Но если всё получится – преодолею свой предел быстрее. Как и ты, – ответил я улыбнувшись. – Не сразу, от тренировок тоже никуда не деться.
– Я? – глаза девушки расширились, и она посмотрела на меня с недоверием. – Хочешь сказать, что я смогу его превзойти? Моя мама пусть и из благородных, но одарённые там всего в третьем поколении.
– Хорошо. Думаю, сегодня удачное время, чтобы провести небольшую демонстрацию, – решил я. – До поступления в академию как раз неделя, надо начинать готовиться, чтобы показать лучшие результаты.
– Что можно успеть за неделю? – удивлённо посмотрел на меня Роман. – К тому же экзамены весьма условны, главное, чтобы ваш дар соответствовал рангу не ниже девятого, а с этим никаких проблем вас обоих не будет.
– У меня несколько другие планы на академию, – усмехнувшись сказал я, но объяснять ничего не стал.
Как только заседание отчётной коллегии завершилось, мы занялись неприятным, но от этого не менее необходимым делом. Обменивались приветствиями и ничего не значащими фразами. Выказывали своё расположение и доброе отношение. Шило в мешке не утаишь, и за три недели уже весь высший свет знал, что цесаревич вернулся, его признали и женили. Так что у меня внезапно начали появляться друзья и товарищи, о которых я мог сказать лишь одно: «Это кто вообще?».
К счастью, настоящих соратников у меня хватало. Но с каждым днём всё острее становилась проблема их статуса и моего окружения. Князь мог позволить себе приказывать слугам. Во время похода мог общаться со своим штабом и телохранителями. Но уже у цесаревича такой привилегии быть не могло. По статусу не положено.
Любые, даже совершенно неважные дела, должны были выполняться дворянами и боярами не ниже баронского титула. Спасало то, что, формально являясь взрослым, меня таковым не воспринимали. Всё же восемнадцать лет. И многие рода искренне считали, что уж их то деточки точно станут моими верными друзьями и слугами.
В общем, некоторые были упорны до навязчивости, и проблему эту можно было решить двумя способами. Первый и самый очевидный, от которого я не собирался отказываться просто потому, что это было логично – в процессе знакомств присматриваться к княжичам и баронетам. А вот второй, расходился с общепринятым укладом вещей.
– Как ты это выдерживаешь? – спросил я, с облегчением выдохнув, когда мы остались наедине с супругой.
– Верно говорят, что Суворовы лишь в бою хороши, а на балах и приёмах не бойцы, – рассмеялась Мальвина и поцеловала меня в щеку. – Опыт и тренировки с трёх лет, вот и весь секрет. Ты тоже со временем привыкнешь.
– Да уж, если бы не прямая зависимость от силы резонанса, уверен, меня бы с удовольствием заперли во дворце, – усмехнулся я, вспоминая истории о великосветских деточках, никогда не понимавших, как живут их подданные. – И так-то пробовали.
– Ну, обучение в академии мы себе выбили, – ответила Мальвина, чуть поморщившись. – Хотя я до сих пор не понимаю, зачем нам это нужно.
– А тебе и не нужно, – ответил я. – Твои таланты куда ценней при дворе, где ты словно акула, скрывающаяся в водовороте интриг, пожираешь мелких и неосторожных рыбёшек-придворных.
– Оу, в ход пошли нескромные комплименты, – промурлыкала Мальвина, острым ногтем проведя мне по груди. – И что же мой император хочет от своей верной супруги?
– Всё, что я хочу, получу, – усмехнулся я, отбросив её ладонь и с силой прижав девушку к себе. Несколько секунд она шутливо сопротивлялась, но получив свою порцию поцелуев и удушения, довольно простонав, уселась у меня на коленях. Кажется, я начинаю привыкать, что ей для ощущения покоя и уверенности в себе требуется, чтобы над ней доминировал кто-то безусловно сильный и при этом лояльный.
– У меня есть идея, и ты её поддержишь, – сказал я, не спрашивая, а утверждая. – Ты не будешь поступать в академию, а вместо этого станешь одним из кураторов создания медицинского корпуса. А я тебе в этом помогу.
– Хочешь, чтобы я контролировала обучение дворян, пока сам ты будешь развлекаться? – с усмешкой спросила Мальвина.
– Хочу, чтобы ты встала во главе этой пищевой цепи, – ответил я, и девушка довольно улыбнулась. – Но для этого тебе придётся сильно постараться… и кое-чему научиться. Я смогу тебя поддержать на начальном этапе, но не больше.
– Хватит говорить загадками, – нахмурилась Мария. – И так заинтересовал.
– Ладно, – я вздохнул и, поцеловав супругу, заставил её подняться. – Отдохнули и хватит. Переодевайся в форму пилота.
– Господи, опять?.. – чуть не простонала Мальвина, которая и без того выкладывалась на тренировках словно безумная, в попытках догнать меня, или, по крайней мере, сохранить отрыв от Ангелины. Надо ли сказать, что и Лисичкина рвала жилы, лишь бы встать вровень с моей законной супругой?
Девушки не ссорились, не ругались и не делали друг другу скрытых подлянок. Хотя жили мы, заняв две спальни из трёх, Мария наотрез отказалась уходить, когда мы с Ангелиной занимались любовью. Не знаю, может такая форма мазохизма, смешанного с вуайеризмом? В любом случае она не заставляла приходить Лисичкину, когда уже мы занимались сексом, хотя иногда присоединялась… в общем, отношения странные, и я чувствовал, что рано или поздно конфликт возникнет. Но сейчас они лишь соревновались.
– Таран, собери в тренировочном зале взводных, – сказал я, дотронувшись до рации, вшитой в компенсирующий комбинезон, или как его ещё называли поддоспешник. – Ангелина, тебя это тоже касается. Лёха, прихвати сундучок.
Через десять минут мы вместе стояли в бетонной коробке. Не хватало разве что Жеглова, улетевшего на Урал.
– Начинаем обычный вечерний комплекс упражнений, – сказал я, отслеживая, как все делают разминку, прежде чем усесться в позу лотоса. – Сегодня у нас будет некоторое изменение в программе, так что садимся на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Да, так, чтоб кончиками пальцев не задевать пальцы соседа.
Я дождался, пока соратники начали рассаживаться, а затем прошёл по ряду, правя очевидные проблемы и подпитывая чакры в тех местах, где они были близки к раскрытию. Дело двигалось, и за год многие сумели открыть по два-три лепестка в земле и воде. Понятно, что до моего прогресса им было как до Луны, но они не видели даже собственных меридианов и чакр. Что уж говорить о чужих. Работали по наитию.
– Закройте глаза, дышите ровно и глубоко. Сосредоточьтесь на собственном камне резонанса, – комментировал я, не останавливаясь и продолжая править выполнение упражнений. – Почувствуйте, как энергия жизни течёт от божественной материи, через ваше темечко по позвоночному столбу вниз, к вашим гениталиям. Дышите спокойно и ровно. Энергия поднимается вверх, омывая ваши внутренние органы целительной волной, и вместе с горячим дыханием вы выплёскиваете её наружу, превращая в резонанс. Дышите спокойно и ровно… а теперь, сохраняя спокойствие, откройте глаза.
Несколько секунд ничего не происходило. Даже собравшиеся передо мной соратники и боевые товарищи, видевшие мои способности, просто смотрели перед собой, не понимая, что происходит. Их мозг не был готов к восприятию такой реальности. Но вот, Ангелина, чуть дёрнувшись, наклонилась вперёд и подняла лежащий перед ней алмаз.
– Он… он же светится, от меня? – не верея проговорила девушка, повернувшись ко мне. – Как это возможно?
Спустя долю мгновения свой камень цапнула Мальвина. Нахмурившись, от осознания того, что догадалась не первой, она чуть не сорвала медитацию, но вовремя поймала дыхание и сосредоточилась на камне в руке. И он разгорелся ещё ярче.
– Добро пожаловать в высшую лигу! – усмехнулся я, видя вытянувшиеся лица. – Теперь вы не будете ограничены пиковым значением вашего стартового резонанса. Могу я на вас рассчитывать?
– Да, ваше величество! – почти хором ответили сидящие передо мной соратники и супруги. В их глазах читалось безмерное уважение, обожание и удивление, граничащее с шоком. Но именно этого я и добивался. Пора двигаться дальше. Мы изменим этот мир, даже если мне придётся выпустить в него рождённых сейчас чудовищ.
