Czytaj książkę: «Гироскоп Цибаркина»
ПРЕДИСЛОВИЕ
В подмосковном заповедном лесу в неприметном зеленом фургончике на выдвижных компактных стульчиках сидели взмокшие от летнего зноя офицеры и солдаты боевого расчёта полка противовоздушной обороны города Москвы. Красными воспалёнными глазами они напряженно смотрели на монотонные изображения в обзорных экранах, жали на кнопки на пульте управления, щелкали переключателями, что-то говорили в микрофоны, обменивались непонятными словами, изредка перемежая их лёгкими матюгами.
– Внимание, несанкционированный объект, – вдруг объявил дежурный оператор, уперевшись взглядом в движущуюся точку на мониторе, – движется по хаотичной траектории, курс вертикально вверх, дальность триста километров.
– Пятый девятому, готовность номер один, – тут же среагировал оперативный дежурный и включил сирену.
– Первый пятому. Что значит по хаотичной траектории и почему вертикально вверх? – поступил запрос из командного пункта полка.
– Что вижу, то и докладываю, первый. Объект имеет силуэт плоского прямоугольника, тепловое пятно отсутствует, значит двигатели не включены, словно им выстрелили из катапульты, от того и траектория такая, хаотичная.
– Разговорчики пятый, перегрелись там у себя на точке, – вновь «прилетело» из командного пункта полка. – Хотя стоп. Другие боевые расчёты подтверждают вашу информацию. Готовность номер один подтверждаю. Ракеты на подготовку.
– Пятый девятому, ракеты на подготовку.
– Есть ракеты на подготовку!
– Пятый первому: курс на восток, дальность сто семьдесят километров, высота три тысячи метров, направление по касательной к полису.
– Пятый, информацию подтверждаю. Объект уничтожить.
– Пятый девятому, очередью две ракеты, первая, четвёртая – пуск.
В ночное подмосковное небо по направлению к неопознанному объекту одна за другой взмыли две зенитные ракеты.
– Девятый пятому. Пуск произведён.
– Принято девятый. Второй очередью две ракеты, вторая, третья – пуск.
По направлению к неопознанному объекту направились ещё две зенитные ракеты. Цель была обречена. Силы противовоздушной обороны, так называемый небесный «зонтик» столицы Российской Федерации города Москвы, успешно справились со своей задачей и уничтожили несанкционированный объект, раскидав его мелкие обломки по прилегающей территории. Лишь яркие вспышки озарила ночное небо и по округе разнёсся раскатистый гром. Тут же по тревоге подняли поисковую группу для прочёсывания территории в предполагаемом месте падения фрагментов уничтоженного объекта.
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 1
В шумном ресторане за столиком в дальнем углу сидели двое, Виктор Яковлевич Мельников и его друг детства Сергей Петрович Парыгин. По их оживлённой беседе, по их довольным выражениям на лицах было видно, друзья не виделись давно и оба несказанно рады нынешней встрече.
– Так ты всё ещё не отказался от своей мечты? Ну, ты Витян блин даёшь! Ведь детство уже закончилось, ты вон какой солидный дядя и всё еще мечтаешь слетать в космос!?
– А ты как думал, друг?! Нынче наука скакнула на такой уровень, столько возможностей стало, хоть в космос, хоть на дно океана, только деньги плати.
– И тебе не жалко пятидесяти лямов баксов?
– Чтобы взглянуть на матушку Землю из космоса, нисколько не жалко. Представляешь Серёжа, я до сих пор не пропускаю ни одного репортажа из космоса, ни одного фантастического фильма. Вот недавно вновь пересмотрел фильм «Гравитация» Альфонсо Куарона, красотища неописуемая, чуть с ума не сошёл! Посмотри друг, там Сандра Буллок и Джордж Клуни снимались. Не пожалеешь. А Владимир Вдовиченков и Павел Деревянко в нашем «Салют-7», это вообще реальная история с нашими космонавтами ещё в восемьдесят пятом году.
– Ты Витян романтик по жизни.
– Романтик не романтик, а уже артисты кино до орбиты добрались! Та же Юля Пересильд, ну чем не красотка? Так что нужно успевать, пока космос не стал доступным как Кипр или та же Турция.
– Не переживай Витян, успеешь ты в космосе побывать до того, как он станет Кипром. Ха, ха, ха! Лучше давай выпьем, за тебя!
– Давай за нас!
– Давай за нас!
Друзья опрокинули по очередной рюмке горячительного напитка и принялись за закуски.
– Ты бы лучше свои пятьдесят-сто лямов потратил на внедрение какой-нибудь новой ракеты, – продолжил Парыгин пережёвывая закуску, – как тот миллиардер американский, Илон Маск, например. Глядишь на своём корабле космос посетишь, да ещё и прославишься.
– На счёт прославишься, поздновато уже. Дорожку частного бизнеса в космосе Илон Маск уже протоптал. Так что такие бабки уже поздновато тратить, чтобы велосипед поновой изобретать. Так что я лучше пассажиром.
– А знаешь Витян, – продолжил Сергей Парыгин, когда они опрокинули по очередной рюмке, – когда я работал на «Электромеханическом»*, ещё в начале девяностых, у нас в конструкторском был такой же чудак, как ты, – продолжил Сергей, – дядя Вася Цибаркин. Мужик тоже космосом бредил. Так вот, он говорит, что ракета с реактивной тягой себя изжила. Пора, говорит, другим способом в космос добираться. Мы его за эти идеи Циолковским прозвали.
(* – Электромеханический завод)
– Каким другим способом, Серёжа? Наука ещё ничего альтернативного не предложила. Сплошные теории на грани фантастики.
– Тебе видней, ты с детства научную фантастику до дыр перечитывал. И всё же, у мужика взгляд хоть и сумасшедшего, но умные искорки в глазах сверкали. Он у нас первым изобретателем был, рационализировал всё, что только возможно. Насколько я понял, он даже новый двигатель разработал, взамен реактивного, только вот внедрить не успел. Если бы не перестройка, не знаю, куда бы его творческая мысль увела.
– Ты хоть его в действии видел, двигатель этот? Тем более говоришь, что внедрить не успел.
– Видел, не видел, а эффекта левитации у него получился.
– Откуда про левитацию знаешь? – оживился взгляд у Мельникова.
– Откуда? Оттуда, Витян! Он тогда ещё пожар устроил со своими этими опытами, а я расследование проводил, от того и некоторые детали известны. Его за это уволить собирались, но он мне всё откровенно рассказал, и я это дело замял, списал на короткое замыкание в щитке. Мол крыша прохудилась, и вода в электрический щиток попала. В том пожаре у него какие-то бумаги сгорели, чертежи важные. Так он больше за них убивался, чем за пожар, забухал даже с расстройства.
Подошёл официант.
– Извините! Вами интересуются две дамы, они сидят вон за тем столиком, – и официант поворотом головы указал в угол зала возле сцены.
Две миловидные барышни, одна кудрявая блондинка, другая брюнетка с длинными прямыми волосами поприветствовали приятелей лёгким поднятием своих бокалов.
– Что они хотят? – спросил Парыгин, пережёвывая бифштекс.
– Думаю, хотят познакомиться.
Сергей взглянул на приятеля и по недовольному взгляду понял его отрицательное отношение к знакомству.
– Знаешь брат, мы с другом не виделись с детства, не наговорились ещё. Извинись перед дамами и передай им коробку конфет. Выбери в баре по вкусу.
– Хорошо!
Официант наполнил приятелям рюмки горячительным напитком и удалился.
– Ты, я смотрю, устойчивых моральных принципов, – подтрунил Сергей над другом за отказ познакомиться с женщинами.
– А ты Серёжа всё по бабам болтаешься, а ведь вроде женился. Мне мама твоя всё рассказала, когда я в прошлый раз в деревню приезжал.
– Так, когда это было! Я и развестись успел, и опять женился, и опять развёлся. Мама смирилась уже.
– А куда ей деваться, когда сын такой балбес!
Приятели от души смеялись дружескому юмору.
– А сам-то ты, Витян как? Слышал, на Тамарке Кузнецовой женился, что под горой жила.
– Ошибка молодости, друг. Не сошлись характерами и развелись через десять лет. Оставил ей квартиру. Детей на каникулы к себе забираю. Школу вот закончат, отправлю куда-нибудь в МГУ, а может вообще в Лондон.
– Ну куда же ещё, только в Лондон. Ты же деловой у нас, такой бизнес раскрутил, газеты только о тебе и пишут. Только вот в журнале «Forbes» ещё не засветился.
– В «Forbes» ещё рановато, Серёжа, не те у меня капиталы.
Друзья сидели до поздней ночи, так сказать, до последнего посетителя, и всё говорили, говорили, говорили.
– Доброе утро Виктор Яковлевич! – Услышал Мельников из-за спины, когда выходя утром из гостиничного номера закрывал дверь на замок.
Перед ним стояла шикарная брюнетка в красном платье чуть ниже колена. Её прямые длинные волосы спадали на непокрытые роскошные женские плечи и источали терпкий аромат со вкусом подобранных духов.
– Здравствуйте! Мы знакомы?
С тех пор, как Виктор расстался с Тамарой, он зарёкся жениться, но встреч с красивыми женщинами не избегал.
– Вчера вы с товарищем ужинали в ресторане и презентовали нам с подругой коробку конфет.
– Ах да! Припоминаю.
– Я Евгения! – женщина протянула руку.
– Виктор! – представился он сухо, не ответив брюнетке встречным пожатием руки, – чем обязан, Евгения?
– Вы меня не помните? Я Женя! Вы меня ещё Охотницей Дианой прозвали, когда мы на охоту ходили. Правда, это давно было, лет десять назад.
– Десять лет? Давненько! Диана, говорите? Так вы внучка Терентия Ивановича?
– Ну да, внучка! Нынче вот опять на охоту собрались. Вечером на поезд, а там по тайге на Большой Юган.
– Так и я туда же направляюсь. С Терентием Ивановичем договорились вечером на вокзале встретиться. Только вот Женечка. Ничего, что я тебя так называю, как раньше?
– Ничего, ничего, Виктор Яковлевич, мне даже приятно, как раньше.
– Ну и хорошо! Так вот, Женечка, что-то вы не по-походному одеты.
Мельников, наученный неприятным опытом общения с вездесущими журналистами, с подозрением относился и к этой очаровательной незнакомке, представившейся внучкой его давнишнего товарища по охотничьим походам. Она, конечно же, чем-то и смахивала на своего якобы родного деда, и даже имела некоторые общие черты с той пятнадцатилетней неказистой девочкой, которую он тогда в шутку прозвал «Охотницей Дианой». И всё же, то, что через десять лет та нескладная гусеничка вдруг преобразилась в столь шикарную экзотическую бабочку, это подозрительно. Да и на охоту ли она собралась в таком-то виде?
– Я же женщина, Виктор Яковлевич, в ресторан – платье вечернее, в тайгу – плате походное. Да и к вашему фраку болотные сапоги тоже не очень-то подходят.
– Ну да! Уверяю, к болотным сапогам будет соответствующий маскировочный костюм.
Оба заулыбались, и стена отчуждения частью разрушилась.
– Ну, тогда до вечера, Женечка. А пока распрощаемся, у меня в этом городе ещё дела имеются.
– До встречи Виктор Яковлевич.
Евгения вновь протянула руку и наконец, получила ответную реакцию в виде дружеского пожатия.
ГЛАВА 2
– Анечка, чашку кофе, пожалуйста, и свежий номер «Бизнеса»*
(* – здесь деловой журнал)
– Уже несу Виктор Яковлевич! – ответила ассистент через внутренний коммутатор.
В просторный кабинет вошла с иголочки одетая, длинноногая, зеленоглазая, роскошная блондинка с серебряным кофейным подносом в руках.
«Молодец всё-таки наш директор по персоналу, умеет кадры подбирать, – в очередной раз размышлял Мельников, любуясь грациозностью вошедшей девушки. – Ассистент умница, всё с полуслова понимает, и в тоже время красотка шикарная. Редкое сочетание, однако!»
– У вас сегодня встреча с акционерами, Виктор Яковлевич, в одиннадцать ноль-ноль, а вечером, в шестнадцать двадцать, рабочее совещание по исполнению инвестпрограммы. Ну и, конечно же, вот эта стопка неподписанных документов.
– Спасибо Анечка, особенно за стопку документов. Будь они неладны!
Ассистент ответила лучезарной улыбкой и взяв с письменного стола кожаную папку с ранее подписанными документами направилась к выходу из кабинета. Мельников оценивающе посмотрел ей вслед. Впрочем, он никогда не отказывал себе в удовольствии оценить красивую женщину не только спереди, но и со спины, потому выходя из кабинета они, как говорится, ощущали его пронзительный взгляд даже телом от чего, что не удивительно, бывало и подкашивались ноги, особенно на высоких каблуках. Ощущала телом и Анна, ощущала каждый раз. И пускай не каждый раз, но с ней не раз случались разного рода курьёзы: она могла неожиданно споткнуться о невидимое препятствие; могла промахнуться в направлении и вместо того, чтобы выйти в дверь из кабинета, упиралась в её косяк; могла просто выронить стопку бумаг из рук. Мельникова эти пикантные происшествия лишь забавляли. Особенно когда она, присев на корточки посреди кабинета, собирала с разлетевшиеся по полу бумаги, при этом взору открывались и её красивые коленки, и обтянутые юбкой восхитительные ягодицы, и пышущие из-под блузки овалы роскошной груди.
Как бы там ни было, но эти пикантные минуты рассеянности незаурядной по деловым качествам ассистентки никак не отражалась на результатах её работы – документы, как всегда, были заранее рассортированы по степени их важности, по структурным направлениям, и даже по тематическим признакам. Сразу было ясно, которые из них уже можно подписывать не глядя, которые можно смело разворачивать на доработку, а над которыми следует ещё поработать самому.
«Н-да! С появлением Анны целый груз забот долой с плеч. Не будь она моей ассистенткой, легко бы с ней и амуры закрутил, – размышлял Мельников работая с нескончаемым потоком бюрократических бумаг, – но на работе никаких интрижек. Амуры – явление временное, а ценную помощницу потерять легко».
«Акционерное общество «Союз-Прогресс» предлагает систему автоматизации «Электроника-Космо»», – попалось ему на глаза письмо рекламного характера.
Такие рекламного характера письма обычно сразу переадресовывались его замам, и лишь редкие из них просачивались сквозь бдительный фильтр цензуры его помощницы и попадали ему на стол. В письме, конечно же, ничего оригинального. Стандартные полномасштабные АСУ ТП*, разве что Российского производства, и всё. И всё же в мозгу что-то шевельнулось, само название зацепило. «Космо», «Прогресс».
(* – АСУТП – Автоматизированные системы управления технологическими процессами)
Уже вечером, перед тем как отойти ко сну Мельников включил телевизор, посмотреть, что хоть творится в стране и в мире.
«КОРОЛЕВ /Московская область/, 3 июля. /ТАСС/. Российский грузовой корабль "Прогресс М-28М" отделился от ракеты-носителя "Союз-У" и успешно вышел на орбиту, – Прозвучало сообщение ТАСС из Центра управления полетами, – произошло отделение грузового корабля от третьей ступени ракеты-носителя"
«Прогресс. Сегодня уже встречалось это название. Ах да! Рекламный листок затесался среди бумаг: «Союз-Прогресс», «Электроника-Космо», – повторившаяся за день информация навязчиво засела в голове. – Зачем эта бесполезная информация? Ведь ничего нового, эти грузовые «Прогрессы» древние как мир. Ведь ещё в восьмидесятом, когда в армии на Байконуре служил, видел, как они в космос стартуют. Древние как мир эти «Прогрессы» вместе со своими кораблями-носителями «Союзами»! Стоп! – вдруг осенило Мельникова. – Ведь Серёга Парыгин рассказывал про бывшего коллегу своего, тот якобы толковал, что современные ракеты уже устарели и пора уже разрабатывать другие способы доставки грузов на орбиту. Как же его звали? Циолковский, кажется? Нет, не Циолковский, а Цибаркин. Дядя Вася Цибаркин его звали»
На следующий день, когда Мельников просматривал очередную стопку бюрократических бумаг, как обычно зашла ассистент забрать подписанные документы и пустую чашку из-под кофе.
– Анечка, у меня к тебе просьба.
– Слушаю Виктор Яковлевич!
– Мне нужно найти человека, запишите: Василий Цибаркин, в девяностые работал на электромеханическом заводе, возможно связанным с авиационной промышленностью. Думаю, это был город Тюмень. Больше ничего!
– Да уж, информации минимум! Вы как всегда оригинальны, Виктор Яковлевич!
– Зато огромное поле для поиска!
За повседневными административными заботами Мельников совсем забыл о своей просьбе найти таинственного Цибаркина, поэтому, когда среди вороха бумаг на подпись ему на глаза попал лист-резюме, он не сразу сообразил, что это вообще-то важный документ на интересующего его человека. Он уже по привычке, не заглядывая в текст, отписал эту бумагу директору по персоналу, как вдруг его взгляд зацепился за знакомую фамилию – Цибаркин Василий Степанович. Блин! Ведь это тот самый дядя Вася Циолковский с Электромеханического, разыскать которого он поручал своей ассистентке Анне.
ГЛАВА 3
Дядя Вася Степаныч, так звали Василия Степановича Цибаркина знакомые и соседи по дому, Василий Степанович Циолковский, звали его коллеги в те времена, когда он работал в конструкторском бюро на Электромеханическом. Пережив непростые девяностые годы, его родной Электромеханический после неоднократных смен форм собственности и организационных реструктуризаций, наконец становился на ноги. Вроде всё должно стабилизироваться и спокойно работай дальше, но не тут-то было. Руководить производством пришла молодая команда современных менеджеров со своими амбициями, с новым подходом в кадровой политике, и старым опытным специалистам места на заводе не нашлось. Пенсионеров нещадно отправляли на заслуженный отдых, а кому до пенсии оставалось менее пяти лет, выплатили формальную компенсацию и отправили за проходную следом за пенсионерами. Та же участь постигла и Василия Степановича, в его-то пятьдесят пять. И вот он, квалифицированный инженер, держатель патентов на десятки оригинальных изобретений, сидит в мастерской по ремонту бытовой техники и ковыряется во всяких там пылесосах, швейных машинках и прочих так называемых гаджетах и дивайсах. Пытался Цибаркин преподавать, но не находил общего языка с деканатами местных вузов в понимании методик работы со студентами и работы с научным материалом. На промышленные же предприятия города брали лишь в качестве простого слесаря и не более. Мол, возраст не тот, переучиваться на современные специальности уже поздновато, да и молодым специалистам не следует перекрывать путь к профессиональному росту. А ему с его-то амбициями, с его-то своенравным характером делать монотонную работу, да ещё по указке неопытных юнцов, совсем не хотелось.
«Да уж, нынче производством управляют менеджеры юристы-экономисты, а никак не инженеры» – постоянно сверлила досада его наполненный творческими идеями мозг.
Не найдя благодатной почвы для реализации своих необузданных творческих амбиций, дядя Вася за́пил, благо, дети уже взрослые и ведут самостоятельную жизнь, так что на финансовом благополучии семьи это не очень-то и сказалось. Но когда, не выдержав постоянных пьянок мужа от него ушла жена, он за́пил уже по-чёрному и однажды вкусив все прелести алкогольного делирия* угодил в психиатрическую больницу. Там же местные алкаши-сопалатники остряки и юмористы «перекрестили» его из просто дяди Васи Степаныча в дядю Васю Стаканыча. Пройдя курс лечения от алкоголизма, дядя Вася, уже Стаканыч, немного одумался, и стал пить пореже и поменьше, хотя это понятие условное. С трудом устроился в мастерскую по ремонту бытовой техники – с пожизненной стигмой** алкоголика на работу ни где больше не брали.
(* делирий – металкогольный психоз, белая горячка, жаргонное – белочка, связанный со злоупотреблением алкоголем.
** – Стигматиза́ция (от греч. στíγμα – клеймение, нанесение ярлыка-стигмы. Здесь означает учёт в психиатрической больнице)
– Что у Вас? – Не выпуская изо рта дымящуюся сигарету, спросил Василий Стаканыч вошедшего в мастерскую очередного посетителя.
В мастерской кроме него находились ещё двое: седовласый мастер по ремонту холодильников и молодой подмастерье-практикант из местного технического лицея, бывшего ПТУ. В отличие от опрятного вида коллег, припухшее от пьянки лицо дяди Васи украшала трёхдневная неряшливая щетина и на голове лохматилась давно не стриженная нечёсаная шевелюра. На спинке обшарпанного стула, на котором восседал Цибаркин, висел мятый замызганный пиджак неопределённого цвета.
– Добрый день! Цибаркина Василия Степановича могу увидеть?
– Ну, это я! – ответил Цибаркин настороженно.
– Виктор Яковлевич Мельников, – представился вошедший. – У меня к вам разговор.
– Слушаю вас! Что починить требуется? Пылесос, холодильник, телевизор?
– Ничего чинить не надо. Мы можем встретиться в другой обстановке? Вы во сколько заканчиваете?
– Послушайте уважаемый, как там вас! – вспылил вдруг Цибаркин, – я уже говорил вашим дружкам, квартиру не продаю. А если со мной что случится, она полюбому моим детям достанется.
– Вы меня неправильно поняли, я по другому вопросу.
– Если ничего ремонтировать не надо, других вопросов быть не может. Проваливайте, пока я полицию не вызвал.
Седовласый коллега-мастер и парнишка практикант аж рты пораскрывали от удивления. Таким дядю Васю Стаканыча они ещё не видели.
– Извините! – буркнул под нос посетитель и поспешно вышел из мастерской.
По окончанию рабочего дня вышел Цибаркин из мастерской уже «навеселе», о чём свидетельствовали его раскрасневшееся лицо и слегка помутневший взгляд. Как водится, они с коллегой-собутыльником прежде, чем разойтись по домам принимали на грудь по стакану сорокоградусной, благо некоторые клиенты мастерской не отказывали в благодарности за неоценимую помощь в придании новой жизни их казавшейся навсегда потерянной бытовой технике. Подмастерью-практиканту не наливали, молод ещё.
– Василий Степанович! – окликнул его поджидавший у входа Мельников.
– Опять ты?! – сразу вспомнил Цибаркин о дневном визите окликнувшего его гражданина, – говори быстрей, чего надо, а то я тороплюсь.
– Возможно, я могу предложить вам работу, работу конструктора.
– Конструктора говорите?! – слегка смягчил он тон, – пытаетесь зайти с другой стороны?
– Так вы выслушаете меня или нет?! – не выдержал уже Мельников враждебного тона и перешёл на повышенные интонации.
– Ну, говорите!
– Может, где-нибудь присядем? Да хоть вон там, в скверике.
Как только они расположились на скамейке под тенью развесистой ивы, Цибаркин сразу закурил.
– Василий Степанович, я занимаюсь бизнесом, и мою компанию заинтересовала тема, которой вы занимались, ещё работая на Электромеханическом. Вот моя визитка.
– На Электромеханическом я занимался многими темами, – Цибаркин цеплялся за каждую фразу собеседника, потому как был настроен агрессивно, ну и, конечно же, сказывались принятые на грудь двести грамм горячительного напитка.
– Тема полёта в космос, Василий Степанович! Новый прогрессивный способ доставки на орбиту без применения реактивной тяги.
Цибаркин даже на мгновение протрезвел, но тень недоверия всё же не покидала его затуманенный алкоголем мозг.
– Слышь мужик, – вдруг резко перешёл он на «ты», – ты не первый аферист, которого встречаю в жизни. Ничем я не занимался на Электромеханическом, уволили меня. Короче, иди своей дорогой, нет у меня времени на всякие ерундовые разговоры.
– Очень жаль, что разговор не получился, прощайте! – Виктор Яковлевич был разочарован окончательно.
Цибаркин не ответил, и лишь дождавшись, когда Мельников уехал в поджидавшем его такси, встал со скамейки и, шатаясь, поплёлся в сторону своего дома.
