Czytaj książkę: «Waiting for the Sun»

В авто,

последний франк разменяв.

– В котором часу на Марсель?—

Париж

бежит,

провожая меня,

во всей

невозможной красе.

Подступай

к глазам,

разлуки жижа,

сердце

мне

сентиментальностью расквась!

Я хотел бы

жить

и умереть в Париже,

если б не было

такой земли —

Москва.

Владимир Маяковский, 1925.

____

Моя квартира находилась на Хитровке – в пятнадцати минутах ходьбы от Красной Площади, прогуливаясь до которой, я любил наведываться в «Блэк Свон».

В этом заведении меня никогда не считали за своего, потому что я забывал снимать шляпу в помещении, и надо признаться – это многих бесило.

Я малость выпил там вечером, когда решил взяться за новую статью. Илюха, мой друг-кинооператор, платил за эль, а я усиленно им накачивался, стараясь нажраться так, чтобы наверняка заснуть после двухдневной бессонницы.

Ближе к полуночи мы кое-как вылезли наружу. Стоя на грязной плитке Солянки, я попрощался с Ильей, а потом, проклиная сильный ветер, отправился домой.

Старинные часы, стоявшие в гостинной, пробили половину одиннадцатого утра. Голова, казалось, весила центнер, а в желудке, напротив – ощущалась режущая пустота. После душа я немного привел себя в порядок и толкнулся в кофейню на Чистых Прудах.

Солнце стояло в зените, на небе – ни облачка. Большая часть Чистопрудного бульвара казалась шикарной в зеленом изяществе деревьев. Тут и там мне попадались лавочки, на которых сидели люди, полностью увлеченные игрою в шахматы. Где-то дальше по улице звучало сонное позвякивание «Fade Into You» Мейзи Стар, знаменующее начало нового дня. А он, надо сказать, протекал у мещан в привычном для них ритме, и ничто, казалось бы, не могло помешать их размеренному образу жизни.

Проходя мимо обитателей бульвара, я пытался набросать хоть какой-то план: где и как снимать, сколько пленки взять. В моей голове, будто черви, зашевелились вопросы. А какой должна быть современная статья для широкого круга читателей? Что должно быть вложено в неё, чтобы, оставаясь причудливой, прихотливой, она не теряла жизненной достоверности, как никогда не теряет ее настоящая городская байка? Какую форму ей придать, чтобы статью захотелось прочесть, а не пропустить? Чтобы, получая наследство, читатель получил и ключ к наследству?