Czytaj książkę: «Последний источник»
В мире бесконечных пустынь и древних развалин, где жуткие чудовища прячутся за каждым углом, люди научились пить кровь, а каннибализм стал неотъемлемой нормой выживания, пятеро странников, обременённые душевными муками, отправляются на поиски места, где по слухам, до сих пор обитает вода. Последний шанс человечества предотвратить грядущее вымирание…
От всей души хочу сердечно поблагодарить всех, кто меня поддерживал во время долгого и непростого написания этой книнги – моих родных и друзей. Спасибо Антону Широкову – моему близкому другу с детства, Павлу Мельникову из далёкого Кумертау и, конечно же, Константину Носову из Красноярска, который нарисовал обложку к этому роману!
Пролог
Саймон и пять психопатов
Пустыня. Жестокая и беспощадная обитель смерти, что встречает любого своими жаркими объятьями, иссушая и мучая бренную человеческую плоть, поджаривая её до хрустящей корочки. И когда измотанное тело испускает свой последний вздох, оно остаётся гнить здесь, среди бескрайних песков, навечно отдавшись объятиям этой пылкой нимфоманки.
Пустыни и раньше были не самым благоприятным местом. Теперь же они попросту стали неотъемлемой, до боли привычной частью мироздания. Но, несмотря на весь страх и опасности, скрывающиеся среди зловещих песков, людей по-прежнему тянет сюда. Ведь там, где есть смерть – должна быть и жизнь. Или хотя бы надежда. Редкий, но ослепительно прекрасный шанс улучшить своё благосостояние, поскольку даже сейчас, спустя десятки лет, здесь находятся настоящие сокровища. И всё же тот, кто отправляется в эти бесплодные, губительные земли, вне всяких сомнений, должен обладать всеобъемлющей силой духа или же просто быть тем, кому нечего терять. Благо в нынешние тяжёлые времена каждый представитель человеческого рода вполне подпадает под одно из этих определений, иногда успешно сочетая их вместе.
С небесной высоты этот старик казался жалкой букашкой, еле ползущей среди бесконечных барханов. Наступи на неё, и не останется совсем ничего, даже мокрого места.
– Чёрт бы побрал тебя, Саймон! – вяло шевелись морщинистые губы.
– Какого хрена ты вздумал спорить с главой своей общины? Ты, конечно, прав, что назвал его безмозглым сукиным сыном, который нагло злоупотребляет своими полномочиями, – внешний, едва слышимый голос незаметно преобразился во внутренний, продолжая свой монолог.
– В конечном счёте Лоурэнс, возможно, был прав. Возможно, что воины – главные добытчики и защитники, а вместе с ними правящая верхушка действительно заслуживают гораздо большую порцию пищи, нежели остальные жители поселения. Пускай те и занимаются его обустройством, но чаще всего они просто пускают сопли, непрестанно жалуясь на своё жалкое существование. Прямо, как ты, Саймон.
По старческому, испещрённому морщинами лицу, да и по всему телу активно струился пот, беспрекословно повинуясь жалящим лучам солнца. Одежда Саймона и без того была сшита невесть как, а теперь и вовсе превратилась в жалкие лохмотья, свисая вниз наподобие юбки. Грудь старика тяжело вздымалась и опускалась, с хрипом втягивая мерзкий, лишённый малейшей прохлады воздух. Ноги в неудобных, но к их чести всё ещё не развалившихся туфлях, были покрыты жуткими мозолями, которые в очередной раз вскрылись и начали кровоточить. На сей раз теперь уже правая нога глубоко вошла в песок, и Сайману пришлось вытаскивать её руками, приложив к этому действию немало сил, что и без того стремительно иссякали.
– И всё же ты дурак, Саймон, – выругался вслух старикан, продолжая своё странствие меж песков. – Ведь ты был уважаемым, почётным членом своего загнивающего общества, человеком, видевшим и испытавшим столько всего, что большинству не познать и за пару прожитых жизней.
Старость обычно, как правило, внушала уважение, вызывая благоговейный трепет в лицах и сердцах проходящих мимо людей. По крайней мере, так было в пределах тех стен, что до недавних пор Саймон мог по праву считать родными. Ведь старость – это мудрость, бесценный, воистину уникальный багаж знаний и опыта, летопись десятилетий, хранимая внутри волшебной коробочки, которая испарится навсегда, стоит её только вскрыть и вытащить содержимое. Однако даже пара неосторожно брошенных слов способна навеки уничтожить, похоронить твою репутацию, заживо сжечь все твои многочисленные заслуги, избив до смерти эго и веру, а затем долго надругаться над их трупами, дёргающимися в предсмертных конвульсиях.
– Твоя жизнь останется при тебе, Саймон, но отныне ты не являешься членом нашего поселения, – эти слова звонким ударом колокола, чудовищным эхом прокатывались внутри головы старика.
– Изгнанник! Изгнанник! Изгнанник! – издевательски шипел голос внутри.
– Заткнись! – разгневанно рявкнул старик.
Несколько капель пота, точно испугавшись этого злобного возгласа, слетели с лица и упали на раскалённую землю, мгновенно встретив там свою мучительную смерть.
– Я сделал то, что должен, – прошелестели иссохшие губы. – Я не мог больше созерцать слабеющих мужчин, рыдающих матерей, склонявшихся над безжизненным телом своего маленького чада, буквально вчера научившегося произносить слово “мама”, пока в это время кто-то пирует и жирует за счёт трупов бывших родных и друзей. Я просто не мог больше молчать…
На мгновение Саймон остановился и осмотрелся по сторонам, внимая сухому безразличию жёлтого, обступающего со всех сторон песка. Откуда-то сзади ветер донёс еле слышимые отзвуки нескольких голосов.
– Чёрт! – процедил сквозь зубы старик. – Опять они. Я думал, что они отстали. Впрочем, наивно было полагать, что такая рухлядь, как ты, Саймон, сумеет их перегнать. Мерзавцы просто дали тебе фору, прекрасно зная, что их жертва слишком слаба, чтобы далеко уйти.
Старые суставы, весьма неохотно, но всё же повинуясь воле хозяина, ускорили свой ход, и Саймон, жадно втягивая ртом воздух, перешёл с шага на бег. Однако, одолев меньше десяти метров, он запнулся, и упал.
– Тварь! Грёбаная паскуда! – застонал старикан, обжигаясь горячим песком.
– Ты знаешь. Знаешь, чем это всё кончится, – вновь пробудился в мозгу гадкий червячок. – Рано или поздно они тебя найдут, догонят, а потом…
– Заткнись! – прохрипел преисполненным яростью и отчаянием голосом Саймон.
Затем он поднялся на ноги и продолжил свой изнурительный бег. Мелкие песчинки, влекомые вялым воздушным сопротивлением, медленно отваливались от его тела. И вот, спустя несколько мучительных мгновений, дряхлое тело, наконец, одолело очередной, казавшийся непреодолимым бархан. Взору Саймона открылась всё та же проклятая пустыня. Однако песчаные волны здесь уже были значительно ниже, а метрах в ста виднелось какое-то здание весьма внушительных размеров, похожее то ли на бывший завод, то ли на исключительно просторный склад. Этот метров пятидесяти в длину и двадцати в высоту исполин был подобен спасительному маяку, бдительному недремлющему оку, день и ночь обозревающему песчаное море, заманчиво приглашая усталого путника в своё просторное святилище, где каждый вошедший обретёт надёжную защиту и столь желанный, необходимый, почти внеземной покой.
Старик хорошо осознавал, что подобное строение сразу привлечёт внимание тех, кто гонится за ним, и, безусловно, станет предметом тщательного обыска. Исходя из этого, гораздо разумнее было бы обойти его стороной и продолжить свой путь, воспользовавшись столь щедро дарованной ему форой. И всё же перспектива оказаться в сравнительной прохладе и дать отдых измотанному телу была слишком притягательной, своим утопическим сиянием успешно затмевая глас разума. А потому, собрав остатки сил воедино, Саймон сделал глубокий вдох и устремился к объекту своего вожделения.
Вблизи здание оказалось не таким уж и цельным, каковым оно казалось на первый взгляд. В стене перед стариком зияла здоровая пробоина, сквозь которую отчётливо виднелись полосы света, что падали из немногочисленных, давным-давно разбитых окон. Саймон, с трудом переведя дух от пробежки, сплюнул на землю и, слегка покачиваясь от изнеможения, наконец, вошёл внутрь. Весь пол предсказуемо был засыпан песком. А вокруг по большей части царила угнетающая пустота. Всё, что можно было вынести и забрать – разграбили, пожалуй, десятки лет тому назад, и единственным убранством помещения ныне являлись груды камней, вываливавшихся из постепенно год за годом осыпавшейся крыши. Маленькие ручейки песка медленно стекали из этих пробоин, красиво поблёскивая на свету. Старик немного прошёлся в сторону восточной стены, в итоге усевшись за наиболее подходящей, на его взгляд, горою обломков, не без удовольствия прижавшись к ней ноющей спиной.
Живительная прохлада тени встретила его ласковыми, убаюкивающими объятиями. Старые веки полным складок одеялом укрыли глаза. Грудь Саймона мерно и спокойно поднималась и опускалась, а уставшие разум и тело вскоре отправились в красочный, бесконечно таинственный мир сновидений. Левая нога отдыхающего тяжёлой гирей незаметно сползла вниз, внезапно задев что-то крайне тревожное, неприятное, отчего все потуги Морфея мгновенно разбились звонкой, оглушающей пощёчиной.
– Что за… – очнулся Саймон и полез рукой в кучу песка, пытаясь нащупать объект, ставший причиной его беспокойства. Это оказался покрытый трещинами человеческий череп. Его верхняя часть была вскрыта, а содержимое, весьма предсказуемо, отсутствовало. Зияющие пустотой глазницы, казалось, были чернее самой непроглядной ночи, и тьма, исходящая из этого мёртвого взгляда, словно проникала прямо в разум старика, мелкими, но бесконечно болезненными укусами, отравляя его, тем самым вызвав чреду кошмарных и в то же время ставших такими привычными образов. Проклятый череп ехидно улыбался своей беззубой ухмылкой, спокойно, безразлично наблюдая, как у старика постепенно перехватывает дыхание, и тонкими ледяными иголками пронзает каждый сантиметр тела всепоглощающая паника. Руки Саймона затряслись и выронили злосчастный череп, что едва не привёл его к самым границам безумия. Пожилое сердце, которое, казалось, вот-вот остановится, медленно, неохотно начало возвращаться к своему привычному ходу. Наконец ощутив, что снова может дышать, старик сделал несколько хриплых, глубоких вдохов. Неожиданно, в пелене всё ещё не успевшего стабилизироваться зрения, появились какие-то далёкие расплывчатые образы.
– Боже! Они меня нашли! – вновь затянул свою петлю вокруг человеческой шеи страх. Капелька пота навязчивым зудом скатилась с виска до скулы, а после до подбородка. – Ты сам виноват. Знал, что приходить сюда было наиглупейшей идеей, равносильной акту самоубийства. И вот теперь они здесь. Безмолвными призраками обступают тебя, чтобы убить. Это конец твоей повести, Саймон. Так встреть же его достойно.
Зрение послушно сфокусировалось, явив жертве её палачей, однако губы с наивной, паскудной жалостью прошептали: «Умоляю. Не убивайте».
Их было пятеро. Женщина с каким-то баллоном за спиной, мужчина в тёмной одежде и потрёпанной шляпе, суровый темнокожий здоровяк, а справа от него тощий парень с ирокезом. И, наконец, последний член этой разношёрстной компании, которого поначалу трудно было принять за живое существо – сплошная гора железа, надёжно укрывавшая тело, что оканчивалась шлемом со стеклом, за которым просматривалась человеческая голова среди клубов какого-то газа или дыма. Все пятеро были хорошо вооружены и на редкость серьёзно экипированы, производя воистину впечатляющий эффект.
– Тише, – поднёс палец ко рту мужчина в шляпе, второй рукой крепко удерживая пистолет. Вероятно, незнакомец был лидером этой шайки.
Старик попытался открыть рот, но его тут же довольно грубо оборвала женщина.
– Заткни свою пасть, если хочешь прожить хоть немного подольше! – едва не перешла на крик она.
Мужчина в шляпе бросил на неё многозначительный взгляд, и та сразу притихла. Затем главарь дал своей команде отчётливый знак рукой, после чего все послушно улеглись животом на песок, направив свои пушки в сторону, откуда изначально пришёл Саймон.
Жить… – это слово успокаивающей пилюлей растеклось по старческому нутру, а где-то на задворках сознания появилась малая, но неизменно возраставшая уверенность в том, что люди, которых Саймон видит перед собой, вовсе не та банда отморозков, что приметила его несколько часов назад.
Не прошло и минуты, как в просторное чрево здания вошли ещё семь человек, активно переругивавшихся между собой. Саймон мог разобрать только обрывки фраз, по большей части лишённые смысловой нагрузки и неимоверно пёстрые от сочетания нескольких языковых диалектов, исковерканные грязью отборного мата и жаргона. В конце концов среди этой нечленораздельной сумятицы всё же прозвучал вполне понятный, хоть и режущий слух ломаным английским голос.
– Эй, старик! Ты же понимаешь, что здесь негде особо прятаться!
– Сэкономь нам время и выходи по-хорошему! – Тут же подхватил второй. – Выходи, и тогда твоя смерть будет не очень мучительной!
– Хотя точных гарантий мы не даём, – нагло усмехнулся очередной бандит, за что и получил предупредительный толчок в бок прикладом от собрата.
Саймон, чувствуя, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди, крепко зажмурил глаза и нервно вжался спиной в гору пока что скрывавших его камней. Пятёрка ранее встреченных незнакомцев, затаившись, подобно призракам, продолжала лежать в тени, сохраняя холодное спокойствие. Группа рейдеров, аккуратно обступая груды обломков, начала медленно приближаться, выискивая свою жертву. Саймон, не желая более находиться в кромешной темноте, вновь открыл глаза.
– Вот дерьмо! Грёбаный свет! – выругался один из убийц, на мгновение ослеплённый солнечными лучами, падавшими через дыры в крыше.
– Ещё одно слово, и я порежу тебя на мелкие кусочки! – повернулся к нему раздражённый товарищ.
В воздухе незримой огнеопасной эссенцией стремительно растекалось нарастающее напряжение, и старик прекрасно видел, что каждый из лежавших с ним рядом бойцов покрепче сжал своё оружие в руках. Достаточно было всего одной искры, чтобы нутро бетонного зверя, в коем все они находились, ярко вспыхнуло, разразившись кровавыми и болезненными коликами. И этой смертельной искрой, вполне предсказуемо, стало слово – огонь. Человек в шляпе всё с тем же предельным спокойствием произнёс данную фразу, после чего он вместе со своими людьми резко вскочили с песка, начав стрельбу по ошарашенным бандитам. Те двое, что устроили перепалку, мгновенно легли под градом свинцового дождя, забрызгав кровью песок. Остальные же открыли ответный огонь, поспешив укрыться за ближайшими спасительными завалами. Саймон в страхе бросился на землю, плотно зажав уши руками. Одна за другой гильзы падали рядом с его лицом, а над головой злобно жужжали железные пчёлы, взрывая песок и осыпая каменную крошку. Величественный исполин и прекрасное святилище, на краткое, столь желанное мгновение подарив старику покой и прохладу, за какие-то пару секунд превратились в подлинный филиал кромешного ада. И хотя бой продлился не больше минуты, измотанному дряхлому телу и разуму она показалась огненной, громыхающей вечностью.
– Курильщик! – эхом пронеслось по едва вкусившему блаженную тишь помещению. Железный человек обернулся на приказ своего командира.
– Ты знаешь, что делать.
Голова среди клубов дыма ответила малозаметным кивком, а затем так называемый Курильщик подошёл к Саймону и, аккуратно переступив через всё ещё трясущегося старика, направился к свежим трупам.
– Неплохо мы уделали этих говнюков! – задорно воскликнул парень с ирокезом зелёного цвета.
– Помолчи, Псих, – сухо отозвалась на его реплику женщина.
– Он ещё жив? – пробасил здоровяк и помассировал правое, вероятно, сильно затёкшее плечо.
Саймон внезапно почувствовал, как чьи-то руки оторвали его от земли и аккуратно помогли прислониться к теперь весьма обвалившейся каменной груде. Старик пристально вгляделся в лицо того, кто ему помог. Под довольно истрёпанной, судя по всему, сменившей не первого владельца шляпой, разлетались в стороны тёмные волосы, следуя порыву лёгкого ветерка. Средней длины, опускаясь примерно до середины шеи, неизменно сальные, они казались почти чёрными, особенно в тени. Лицо укрывала того же цвета щетина, готовая вот-вот преобразиться в густую, не такую колючую бороду. В уголках глаз у мужчины уже начали появляться небольшие морщинки, свидетельствуя, возможно, не столько о его истинном возрасте, сколько о тех неисчислимых плеядах крайне тревожных событий, что довелось лицезреть данному индивиду. Серые глаза поначалу казались абсолютно безжизненными и даже равнодушными, но на деле там определённо скрывалось что-то ещё, – то, что трудно однозначно описать, не узнав о человеке значительно больше.
– Да. Он жив, – наконец ответил лидер группы с некоторой вполне ощутимой усталостью в голосе, из-за чего создавалось впечатление, будто всё это командование для него скорее вынужденная необходимость, нежели тривиальное упоение собственной властью, чем грешили многие высокопоставленные персоны.
– Небось, у него уже все штанишки в дерьме, – усмехнулся Псих.
– Прямо как твой рот, – с такой же издёвкой ответила женщина, на что зеленоволосый, ожидаемо, показал ей средний палец.
– Зажигалка, остынь, – взял её за запястье лидер.
– Как скажешь, – с явной досадой молвила та.
Тело старика постепенно отходило от встряски адреналина, хотя голос его всё ещё переполняла тревога.
– Сп… спас… сибо, – пролепетал он.
Однако ответом Саймону послужило лишь затянувшееся молчание. Внезапно раздался громкий выстрел, отчего четыре члена отряда тут же приготовились встречать новую угрозу.
– Всё в порядке, – отозвался Курильщик, мгновенно разрядив обстановку.
То оказался один из противников. Умирая, захлёбываясь в собственной крови, он спустил остаток сил на глупую, бесполезную попытку прострелить железный костюм. Пуля со звонким рикошетом обрела покой в стене, осыпав на песчаный пол бетонную крошку, после чего рука, сжимавшая пистолет, обмякла, и последний враг испустил свой дух.
– Что там с трупами? – вновь подал голос мужчина в шляпе.
– Троих проверил, но мои прогнозы пока что неутешительны.
– А поконкретнее? – уточнил темнокожий громила.
– Радиоактивный фон зашкаливает, как и количество патогенов в крови.
– Мы тебя поняли, Курильщик. Можешь продолжать, – кивнул ему командир.
– Что-то было в этих людях особенное, – стремительно пронеслась цепочка умозаключений внутри старческой, изрядно облысевшей головы. – Они не походили ни на обычных воинов одного из ближайших поселений, что отправились на поиски пищи и различного, способного стать полезным хлама, ни на представителей кочующих банд, хотя первое впечатление говорило именно в пользу данного предположения. В конце концов, любое сражение, насколько знал Саймон, всегда оканчивалось весьма прозаичной, до боли предсказуемой последовательностью действий. Здесь же, несомненно, было что-то ещё.
Любопытство одержало краткую, но уверенную победу над страхом, вместе с тем вынудив усталые конечности старика вновь приняться за работу. Саймон аккуратно, потихоньку приподнялся и посмотрел назад. Железный человек, что-то бормоча себе под нос, подходил сначала к одному, потом к другому трупу, после чего подносил к различным частям тела мертвеца некое устройство, оканчивавшееся небольшой острой иглой. Игла, в свою очередь, проникала в тело и, судя по всему, отсасывала немного крови. Затем на лицевой панели загоралось несколько из шести маленьких лампочек, расположенных в вертикальной плоскости. И каждый раз одна-две загоравшиеся лампочки были неизменно красного цвета. В конце концов “доктор” осмотрел последнего пациента, после чего потянул у себя справа на груди за небольшую ручку, таким образом открыв отсек своего костюма, предназначенный для хранения этого чуда-техники. Убрав устройство на место, рука тут же крепко закрыла означенную брешь в доспехах.
– Ни одно тело не подходит, – подытожил Курильщик. – Как я и говорил ранее, ни один из параметров не удовлетворяет искомым требованиям. Слишком рискованно. Велика вероятность заражения. Похоже, парни любили полазать по злачным и токсичным местам.
– Чёрт, – не столько со злобой, сколько со всепоглощающим чувством безысходности сказал лидер группы. Затем он взял Саймона за плечи и усадил обратно на песок, прислонив спиной к каменной груде, тем самым, вполне ожидаемо, пробудив очередной приступ паники у того.
– Как твоё имя, старик? – сухо произнёс мужчина.
– Саймон, – с трудом подавил дрожь в голосе тот.
– Ты веришь в Бога, Саймон?
Старик хотел отшутиться, однако эти серые глаза были серьёзны, как никогда, а за этой каменной маской напускного безразличия читалось нечто похожее на… чувство вины?
– Возможно, – не совсем понимая, что происходит, тихо отозвался Саймон. Остальные уже окружали их двоих плотным, безмолвным полукольцом.
– Тогда молись, – убрал руки с плеч старика мужчина в шляпе и отошёл в сторону, вместе с тем уступив место железному человеку. Тот опять вскрыл свою грудь и достал прибор для анализа, после чего быстро закрыл отсек. Вероятно, опасался попадания туда пыли. Левая рука холодным прикосновением легла на правую морщинистую руку Саймона.
– Расслабьте руку, – произнесла плавающая в тумане голова.
Только теперь старик заметил, что на глазах этого, в высшей мере странного индивида, были плотно закреплены очки с прозрачными линзами.
– Зачем всё это? – продолжал недоумевать старикан, вновь ощущая себя в роли загнанной жертвы.
– Просто расслабьте.
Саймон, окончательно осознав, что сопротивляться бессмысленно, последовал приказу, после чего сразу почувствовал лёгкий укол. Курильщик извлёк иглу, и на устройстве, спустя несколько секунд, вспыхнул один зелёный огонёк.
– Судя по всему, радиоактивный фон и патогены в пределах нормы, – констатировал профессор, оперативно убрав свой умный шприц на прежнее место, а затем отошёл в сторону.
– И что теперь? – хриплый голос Саймона повис в мёртвой, невыразимо пугающей тишине.
– Да ладно! – воскликнул парень с ирокезом. – На вас просто жалко смотреть! – после чего подошёл к старику и нацелил ему в голову дуло своего пистолета.
– Прошу… – вяло выдавил из себя Саймон.
Поразительно… Даже, в некоторой степени, забавно, сколь велика та область, где бушуют ветра парадоксов. Такие разные. Каждый со своей правдой, цепью событий и устремлений. Ты можешь потерять своих детей, а после, годы спустя, оплакать свою почившую жену, потерять всякий смысл к существованию… И всё же, не смотря ни на что, продолжать жить. И даже находить в этом блеклом подобии какие-то маленькие радости, едва вспыхивающие и тут же угасающие, что остаются в памяти трудно различимыми, но ослепительно прекрасными огоньками, ощущающиеся, пожалуй, даже кощунственными на фоне вечно бурлящего всеобъемлющего хаоса.
Время и судьба. Судьба и время. Это две воистину безграничные силы, неподвластные жалкому, ничтожному человеческому разуму. У них всегда свои планы. На всех и каждого, Саймон, включая тебя. Время поначалу кажется бездонной чашей, которую невозможно осушить. Однако каждый из нас, как правило, фатально поздно, осознаёт, что вся эта влага, какую мы черпали из сосуда, была позаимствована нами лишь на жалкий, короткий срок, обычно именуемый жизнью. И твоё тело непременно обязано вернуть этот долг с процентами. Каждый седой волос, каждая новая морщинка и пролитая капля крови – степенно иссушают твоё тело, приближая неизбежный конец. Судьба же игривой, прекрасной девицей продолжает ласкать тебя в своих нежных объятьях, но однажды ей непременно наскучит, и она просто столкнёт тебя со своей белоснежной постели, отправив в вечную темноту, где костлявая верно ждала тебя все эти годы. И теперь, в обличии зеленоволосого психопата, она взводит курок пистолета.
– Забавно, – пронеслась на космических скоростях предсмертная мысль в голове старика. – Я до сих пор не напился и хочу жить. Что это? Упрямство? Страх? Или же просто тривиальный инстинкт самосохранения, раковой опухолью укоренившийся с самого рождения в глубине разума каждого индивида?
Вместо ответа – оглушающе громкий звук выстрела и пуля, таранящая кожу, разламывая лобную кость, дабы вонзить свои хищные зубы в такой мягкий и сочный мозг. Мгновение нестерпимой боли, переходящее в вечное, опустошающее забвение…
Голова старика качнулась назад, а изо лба по носу и щекам тут же потёк алый ручеёк.
– Псих! – воскликнул со злобой мужчина в шляпе.
– Что? – повернулся тот, невинно разведя руками в стороны. – Разве я сделал что-то не так?
– Нет… Просто… – слегка замялся лидер. – Не стоило тратить патроны. Каждая пуля на счету, – добавил он, тихо вздохнув.
– Хорошо. В следующий раз просто сломаю шею, – равнодушно молвил панк.
– Джепетто, – обратился командир группы к здоровяку. – Понесёшь труп.
– Хорошо, Грешник – сухо ответил тот и поднял тело Саймона, словно пушинку. Скорее увядавший цветок, который грубо вырвали с корнем, ныне безжизненным грузом болтавшийся на плече.
– Не забудьте пополнить припасы. После этого сразу уходим.
– Точно. Это строение, словно магнит. Так и притягивает ненужное внимание, – угрюмо добавила женщина с баллоном за спиной.
Грешник… Привычное имя на этот раз почему-то растеклось приторным ядом по ушам.
– Да, я действительно грешник, – подумал мужчина про себя. – Но разве другие живут теперь на земле? Впрочем, как и все, я рано или поздно отвечу за свои грехи. Вопрос только в том – принесёт ли моя кровь с собой искупление?
