Czytaj książkę: «Проект «Цербер». Родословная»
Пролог
За 7 лет до создания «Объекта 80».
Люди спешили по своим делам, передвигаясь в тени многоэтажек: лето выдалось жарким. На шершавом асфальте, пёстром от притопленного в битуме разноцветного гравия, лежали клубки свалявшегося тополиного пуха. Ободранные бордюрные камни укрывались сверху листьями травы, проросшей по краю тротуара, в полоске слежавшейся дорожной пыли. Солнце так нещадно палило, что не спасал даже ветерок от проносящихся по проезжей части машин. Город был готов расплавиться от жары. На улицу Авиаторов с проспекта Свободы свернул синий троллейбус. Загорелые, красноватые, вспотевшие люди, ожидавшие его, не спешили выходить из тени от здания на посадочную площадку под палящее солнце. Они ждали, пока летящий на всех парах транспорт подъедет к пустой остановке. Наконец троллейбус заехал в дорожный карман и, остановившись, открыл двери. Из металлического нутра хлынул поток пассажиров – душная поездка для них была окончена. Они спешили в спасительную тень, вытирая пот со своих лиц. Некоторые женщины поправляли помявшиеся мокрые платья, кто-то из мужчин закатывал рукава рубахи, три девчонки-семиклассницы побежали искать магазин с газировкой, а двое парней-старшеклассников вообще сняли майки на ходу и пошли по тротуару с голым торсом. Для этих людей тарахтящая «баня на колёсах» осталась позади. Машущая на себя импровизированным газетным опахалом кондукторша окинула новых пассажиров взглядом полным сожаления: люди были не готовы садиться на раскалённый дерматин, предпочитая стоять в проходе. Открытые форточки внушали им оптимизм, но только эта тётка с катушкой билетов в руке и сумкой мелочи на поясе знала, что сквозняк будет пламенным.
Жара не была помехой для радости маленького Максима. Он бойко шагал по тротуару, чеканя коричневыми сандаликами подобие армейского шага. В этом пекле окружавшей его выдуманной пустыни мир могли спасти только два героя. Первым был, естественно, он, а вторым – его друг Яшка, громко хлопающий об асфальт подошвами своих сандалий чёрного цвета. Двое храбрецов выглядели так, как подобает, по их мнению, бесстрашным защитникам угнетённых: одинаковые синие шорты и белые рубашки-безрукавки. Разве что рисунок на рубахах был разным: у Максима – в клеточку, а у Якова – волнами. Но в целом, «униформа» была вполне торжественной. Стриженую голову Максимки покрывала зелёная кепка, но сейчас она представлялась ему офицерской фуражкой. Его товарищ головного убора не имел, но это не мешало Яше подносить ладошку к своей темноволосой голове, когда Максим нараспев командовал: «Сми-и-и-ирна!» Мальчишкам было весело. Сегодня они снова одного возраста, обоим по шесть лет. А ещё они идут в кафе. Но поскольку в шесть лет нельзя уходить далеко от дома, даже храбрым воинам приключенческого освободительного корпуса, Максим то и дело сбавлял шаг, отзываясь на просьбы матери не бежать так быстро. За детьми шла симпатичная женщина средних лет в жёлтом летнем платье и кремовых босоножках. Её светлые волосы были заплетены в косу, на руке болталась небольшая сумочка. Она раз за разом смахивала платком пот с лица, периодически выступавший на её загорелой коже. Пройдя вдоль улицы сотню метров, женщина крикнула сыну:
– Максим, не пропусти кафе! Налево!
Мальчишки, уже давно сменившие подобие строевого шага на бег, друг за другом залетели в открытую дверь. Простая, однотонная вывеска, закреплённая над ней, гласила: «Кафе «Нежность». Заведение было рассчитано на досуг детей из семей рабочих. Интеллигенция сюда не ходила, а члены партийного аппарата и вовсе могли не слышать о подобном месте. В помещении кафе стояло несколько круглых столиков с деревянными табуретами под ними. Стены украшали изображения облаков, животных, красивые берега морей, заснятые в солнечную погоду и прочие работы какого-то союзного фотографа. Из-за большого кассового аппарата выглядывала полная женщина с тёмно-русыми волосами, выбивающимися отдельными прядями из-под бело-синего колпака – символа работника общепита. Её потные крупные руки были в крапинку из-за множества родинок, а своими мясистыми пальцами она то и дело смахивала капли, стекавшие из-под головного убора по её круглому лицу. Слева от неё находился небольшой холодильник с несколькими полками. Они были забиты эклерами и одинаковыми кусками тортов. Справа от продавщицы располагалась витрина с выпечкой: крендельки, пышки, пирожки и беляши лежали на белых тарелочках, а рядом с каждой такой тарелочкой был ценник. Бумага, на которой виднелись выведенные от руки цифры, успела выцвести за четыре года. Примерно тогда цены меняли в последний раз. По коричневой плитке зашлёпали сандалики, и скучавшая продавщица улыбнулась вошедшим детям:
– Ой-ой! Какие богатыри к нам пожаловали!
Максим и Яшка ещё больше засияли от похвалы. Мальчишки сразу прильнули к холодильнику с пирожными и тортами.
Яша ткнул пальцем в горку эклеров и сказал:
– Спорим, я сейчас десять таких могу съесть!
Максимка решил не отставать от друга:
– А я смогу двадцать, и бутылкой лимонада запью!
Продавщица засмеялась над мальчуганами и обратилась к Максу:
– Максим, а где мама? Когда она подойдёт?
Ребёнок не успел ответить, как в кафе вошла его мать, утомлённая летним солнцем.
Продавщица тут же всплеснула руками:
– Лидочка, красавица моя, наконец-то! Как давно ты ко мне не заходила!
Улыбнувшаяся мама Максима подошла к кассе приобнять старую знакомую:
– Здравствуйте, Тамара Павловна! Не могла, всё какие-то заботы домашние были.
– Заботы у неё, заботы! Не братиком ли Максу вы там с Федей озабочены? А? – хитро посмотрела на гостью продавщица.
– Да что вы! – красные щёки Лиды стали ещё ярче. – Из-за переезда много дел появилось и всё по мелочи: там, сям.
– Ой, ну ты хороша, хороша! А давно ли у тебя это красивое платье? – Тамара Павловна осмотрела женщину с головы до пят.
– Нет, совсем недавно в универмаге купила, как только они появились! – Лида была рада тому, что её наряд заметили.
Продавщица продолжила:
– Ой, ну ты прям звезда! Звезда! А как Федя-то? Повысили его?
Улыбка Лиды немного померкла, но она старалась не показывать эмоций:
– Да пока нет, но скоро! Скоро будет!
Довольная встречей Тамара Павловна переключила своё внимание на мальчишек, окончательно заляпавших стекла витрин своими ладошками:
– Ну, красавцы-молодцы, кому сегодня шесть лет исполняется?
Максим отвлёкся от эклеров и, посмотрев на пожилую продавщицу, немного стесняясь, ответил:
– Мнеее.
Обе женщины засмеялись от умиления. Затем мама мальчика достала кошелёк:
– Максим, Яша, говорите, что вам взять?
Максимка выдал давно мучавший его вопрос:
– А можно мне два эклера?
Лида, улыбаясь, ответила:
– Конечно можно, котик. Сегодня всё можно.
Максим бойко начал называть понравившиеся ему пирожные. Яков, сообразив, что наступил день настоящего пиршества, не побоялся показать пальцем на кусочек «Наполеона», как только тётя Лида спросила у него, что он хочет. Когда мальчишки побежали за стол, мама Максима аккуратно достала из сумочки маленькие кондитерские свечи и протянула их Тамаре Павловне, затем тихо проговорила:
– Вот, еле нашла зелёные. Сделаете, как договаривались?
Продавщица кивнула ей в ответ:
– Конечно, милая! У меня всё готово!
Настал сладкий момент – мама Макса поставила на стол поднос с выпечкой и пирожными. Чего на нём только не было: и пирог с картошкой, и ватрушка, и слойки с ягодами, и с капустой. В двух гранёных стаканах был грушевый лимонад, а ещё в двух – компот из сухофруктов. Максимка даже не знал с чего начать. Яшка уже тоже весь извертелся – мальчуган ерзал на стуле. Он посматривал то на товарища, то на угощения, и не мог позволить себе начать есть, пока друг не попробует. Всё-таки это был день рождения Максима, а не его. Лида выставила себе с подноса гранёный стакан с чаем и, поцеловав сына в щёку, произнесла долгожданную команду:
– Солнышко, с днём рождения! Угощайся!
Второй раз мальчишкам говорить было необязательно: они с ходу налетели на пирожки и лимонад, не сводя при этом глаз со сладких, прохладных, рифлёных эклеров. После того как дети покончили с первыми вкусностями, Лида немного сдвинула поднос к краю стола. Максимка посмотрел на маму удивлённо, но тут из-за спины раздался голос Тамары Павловны:
– Максим! Ты теперь стал таким большим! – женщина несла маленький бисквитный торт, покрытый белой глазурью. В центре находилась заботливо выведенная цифра шесть зелёным кремом и шесть зелёных свечей горели по краям. – Сейчас прям загадывай желание и дуй!
Продавщица аккуратно поставила тортик напротив ребёнка и добавила:
– Максик, оно обязательно сбудется!
Виновник торжества немного смутился, но счастья не скрывал. Он смотрел на выложенную шестёрку и думал о рыцарских подвигах в других галактиках, которые сможет совершить только он. Яшка всё это время заворожённо смотрел на маленькие огоньки: у него такого в жизни ещё никогда не было. Определившись с желанием, Максим набрал в рот воздух и произнёс про себя: «Я хочу быть храбрым и спасти мир!»
«Вуууух!» – мальчишка разом задул пять свечей, а затем и шестую. Мама и тётя Тамара захлопали в ладоши:
– С днём рождения!
– С днём рождения, сынок!
Максим и Яшка уплетали сладости. Они по-детски шутили и что-то показывали друг другу, корча рожицы. Лида улыбалась, смотря на радостное лицо своего ребёнка, иногда отпивая маленькими глотками чай из своего стакана. И тут произошло неожиданное.
– Федя?
Тамара Павловна была удивлена появлению мужа Лиды на пороге кафе. Точнее, её удивил облик, в котором Фёдор решил явиться в общественное место. Мужчина был одет в калоши на босу ногу, чёрные брюки и криво застёгнутую клетчатую рубаху с короткими рукавами. Некоторые пуговицы на рубахе отсутствовали, верхняя оказалась просунута не в ту дырку, отчего одеяние имело на теле смешной и неказистый вид. От Лидиного мужа разило алкоголем. Его красные глаза с помутневшим взглядом немного слезились – блестели, как стекло. Лохматая голова не сохранила привычной причёски – грязные волосы сверху стояли дыбом, а по бокам свисали патлами.
– Здасте, – всё, что смог выдавить из себя вошедший, направившись к единственному занятому столику.
Лида соскочила со стула:
– Федя! Зачем ты сюда пришёл? Иди домой, проспись!
Мужчина отмахнулся правой рукой:
– Что я, зэк что ли, сидеть дома? Я хочу – я пришёл! – виляя нетвёрдой походкой, Фёдор добрёл до ближайшего стула, стоявшего за соседним от детей столом, и опустился на него. – Это мой сын! У него день рождения! Я пришёл к нему! Ты моя жена! Я пришёл к тебе! К вам! Все вместе на дне рожденья! Что те не нравится-то?
Лида испугалась и расстроилась. Она ещё таила надежду убедить супруга не портить праздник сына:
– Федя, ты пьян! Зачем ты сюда пришёл?
Максимка и Яшка всё это время не издавали ни звука. Дети вжались в свои стулья. Им уже было не до угощений – им было страшно и неуютно. Максим думал, что пригубивший стопку за обедом отец просто поспит, а вечером они все втроём: он, мама и папа пойдут гулять по городу. Но мальчик не предполагал, что всё повернётся вот так. И что папа будет странный и даже немного злой.
Из-за прилавка донёсся голос Тамары Павловны:
– Фёдор! Послушай! Сыну сейчас такое не нужно! Ты зачем такой пришёл? Ты посмотри, посмотри – дети как съёжились! Ты что их пугаешь?
Мужчина удивлённо протянул в ответ:
– Я пугааааю? Это й… я пугаю? – он медленно развернул покачивающуюся голову в сторону мальчишек и, наклонившись немного вперёд, спросил. – Я страшный?
Яшка оцепенел, ему приходилось смотреть на ужасного дядю вполоборота. Он почувствовал, как у него бежали мурашки по телу, а к горлу подбирался комок. Максим смотрел на отца мокрыми глазами. Он очень тихо выдавил из себя:
– Угу.
– Чтоооо? – Федя продолжал смотреть на детей исподлобья своими остекленевшими глазами. – Сынок, я же твой папка! – мужчина улыбался. – Что ты меня-то боишься? Я тебя в трудную минуту не…не оставлю. Не как все эти мрази вокруг! Вся эта кабинетная шелу…шелупонь!
Мама Максима топнула ногой:
– Федя! Прекрати! Что ты к детям пристал? У твоего сына день рождения, а ты его до слёз довёл! – лицо женщины стало активно наливаться краской, она уже почти кричала.
Муж перевёл пропитый взгляд на неё:
– Не затыкай мне рот! Я его жизни учу! Чтоб знал, как с ним обойтись могут! На улицу вышвырнуть… после всех заслуг!
Из-за прилавка вновь закричала Тамара Павловна:
– Да ты что делаешь-то? Федя, если сейчас не успокоишься или не уйдёшь, я вызову милицию!
Лида крикнула дрожащим голосом:
– Не надо милицию!
Фёдор шлёпнул ладонью себя по коленке:
– Правильно, давай так! Зачем этой стране теперь техники? Такие, как я, зачем? У нас ведь перестройка – всех уволить и по тюрьмам! Всех, кто может думать!
По щекам Максима текли слёзы: его маленькое детское сердце стало стремительно наполняться обидой и отчаянием. Яшка хлюпал носом, но пытался делать это как можно тише: он боялся, что сейчас накричат и на него.
– Федя… – Лида с трудом произнесла имя мужа. Последний звук вылетел из её груди со свистом, воем. Женщина опёрлась рукой на стоявший рядом стол. Её ноги начали немного трястись. Лида закрыла глаза, её веки задёргались.
Разгорячённый алкоголем Фёдор лишь рявкнул:
– Чтоооо? Что, Федя?
Лида упала на пол и затряслась, забилась в судорогах. Яшка закричал от испуга. Продавщица истошно завопила:
– Лидочка!
Фёдор несколько мгновений смотрел на бившуюся в припадке жену осоловелыми глазами, а затем бросился к ней. Максим видел сквозь слёзы, как его пьяный, взлохмаченный отец пытался одной рукой перевернуть маму на бок, а другой – лез ей пальцами в рот, чтобы достать язык. Во всяком случае, он кричал что-то такое в ответ Тамаре Павловне, когда та подбежала к нему. Продавщица тараторила, что скорая уже едет, пыталась удержать на полу дергавшиеся ноги Лидии. Яшка рыдал от страха. Он схватился за скатерть, когда увидел, как у тёти Лиды изо рта пошла пена. Спустя пару мгновений мама Максима замерла, обмякла. Тамара Павловна встала и выбежала на улицу с криком:
– Скорая, скорая, быстрее! Люди, помогите!
Фёдор всё ещё пытался что-то достать у своей жены изо рта, но у него ничего не получалось – его качало из стороны в сторону. У Максима пропал голос из-за комка в горле, но он всё же прошептал сквозь плач:
– Ма-а-мочка-а!
Глава 1. Состав
За 36 лет до сигнала «Лавина».
Поезд сбавлял ход, за окном плацкарта зелёная стена тайги плавно превращалась в отдельные кроны. Затем появились первые деревянные дома, огороды, переулки, коровы, медленно плетущиеся по травяной обочине в сторону окраин, где их возьмёт под свою опеку пастух. Грунтовые дороги за окном расширялись и превращались в заасфальтированные улицы, а вместо изб и деревянных заборов пошли кирпичные малоэтажки: приближался вокзал. Тепловоз плавно снижал скорость – городок становился виден ещё лучше. Больше не требовалось цепляться взглядом только за какие-то отдельные детали, чтобы успеть рассмотреть их, пока не исчезли. Нет! Теперь городской совет, дом культуры, школа представали во всей красе утра и лишь медленно проплывали мимо. Вот кошка смотрит с дерева у подъезда на мелкую собачонку. Вот юноша катит мопед вдоль тротуара. Вот голуби сидят на плечах памятника вождю мирового пролетариата. Город скрылся за серой постройкой с табличкой «Депо» и из-за железобетонного забора остались видны только крыши ближайших зданий. За окном вытянулась полоса перрона. От последних пейзажей, мотивов, мгновений свободной гражданской жизни отвлёк громкий голос сопровождающего:
– 102-я команда, подъём! На выход!
Погрустневший Олег встал со своего плацкартного места. Призывники соскочили с полок, похватали авоськи с остатками еды, которые этой ночью выдали в дорогу провожавшие их родственники. Никто из ребят, забравшись спать на свою полку, не снял одежду. Это чтобы утром не мешкать: человек в погонах, сопровождавший их от самых дверей призывного пункта, ещё с вечера всех подбадривал обещанием внимательно следить за нерасторопными. Он пророчил таким спортивное будущее до седьмого пота.
– Встаём! – молодой офицер тормошил за плечо парня, храпевшего на левой верхней полке. – Тебя новая жизнь ждёт, мужчина! Ты у меня теперь будешь первым номером в культуристической программе! Я тебя запомнил!
Сонный юноша еле разлепил глаза, а потом, когда увидел, кто его будит, быстро спрыгнул в проход с невнятным блеянием:
– Я случайно…
Военный с двумя небольшими звёздами на погонах и каким-то странным задором в глазах только гаркнул громче:
– Всё! Подъём! На выход, мой воин!
Состав ехал всё медленнее и медленнее, пока не остановился вовсе. Проводница открыла дверь, опустила ступеньки, спустилась на перрон. Молодые люди спешно начали слезать вниз. Призывники высыпали на освещённую солнцем площадку из трёх вагонов. Кто-то взялся на ходу уминать бутерброды, кто-то грызть яблоки, а некоторые уплетали даже домашние пирожки. Все понимали – скоро, очень скоро авоськи у них отберут, поэтому лучше всё это угощение уничтожить сейчас. Над вытянутой вдоль вагонов толпой парней пронеслось громкое офицерское: «Строиться!» Молодые ребята завертелись, замельтешили на месте, но всё же сумели образовать некое подобие строя, в котором две шеренги переходили в одну, затем в три, а потом снова в две. Кеды, старые ботинки, поношенные мужские туфли так и не выровнялись по прямой линии, образуя своими носками «волны». Будущие защитники Отечества, разодетые в рубахи, футболки, водолазки, а некоторые даже в костюмы, стояли не по росту. Олег находился почти в самом конце этого «строя» и, не теряя времени зря, раздавал остатки своего домашнего сухпайка всем стоявшим рядом. Самому ему кусок в горло не лез, да и поспать толком не вышло – всю ночь вспоминал различные байки про армейскую службу, которых наслушался во дворе. Старшие рассказывали разные истории, верить в которые было, естественно, смешно и страшно. Но военную службу все его знакомые уважали, хоть и считалась она очень непростым временем в жизни мужчины. Через пару минут от собранных ему в поезд припасов остались крохи: пара бубликов да огурец. У некоторых ребят и провожающих-то вовсе не было: ни родных, ни близких, как и еды в дорогу, так что Олег без труда нашел, кому скормить провизию. Авоську он аккуратно свернул и засунул в карман своих брюк.
Три офицера равномерно разошлись по платформе и начали перекличку призывников. Негромко, но вполне чётко они зачитывали фамилии. То тут, то там в «строю» перешёптывались, тихо смеялись, крутились на месте. Офицеры этого не замечали или делали вид, что не замечали. В любом случае, скованным себя никто не чувствовал.
– Ты откуда? – тихо спросил кто-то справа от Олега.
Новобранец повернул голову. Он – коротко стриженный темноволосый молодой человек со скомканной авоськой в кармане чёрных брюк и белой рубашкой в зелёный горошек – хотел было ответить на этот вопрос щекастому парню с усами, но тут офицер произнёс:
– Путилов!
Олег моментально повернул голову вперёд и откликнулся:
– Я!
Офицер пошёл дальше по списку. Путилов снова посмотрел на усатого и так же тихо ответил ему:
– С Обуховска, с Первомайского района. А ты?
В глазах у коренастого, пухлощёкого молодчика заиграли радостные огоньки:
– Так и знал, что где-то тебя видел! Я тоже с Обуховска, но с Заводского! – он протянул Олегу руку. – Семён.
Путилов воодушевился, увидев земляка, и протянул свою:
– А я – Олег! Ты ещё видел кого-нибудь из наших?
Семён закивал головой:
– Точно есть Вова Боцман с Дачного и ещё вроде бы видел парня с твоего района в первом вагоне. Шахматист, кажись. В очках, нос ещё с горбинкой. Может, знаешь? Гриша его звать, кажется.
Олег задумчиво ответил:
– О таком шахматисте с Первомайского я ничего не знаю, а вот про Боцмана слышал. Он, вроде, самбо занимался.
Семён оживился:
– Да! За нашим клубом как-то одному блатному таких люлей навешал! Мне брат рассказывал. Думаю, с ним «деды» будут вежливыми. Попасть бы с ним в одну роту.
– Это да, – поддержал мысль Олег.
Офицеры закончили пересчёт личного состава, вверенного им на время транспортировки, и над перроном вновь пронеслось:
– Смирно! Равняйсь!
Парни затихли, встали прямо и даже послушно повернули головы направо, как учили в школе на уроках физкультуры.
Сопровождающий, стоявший напротив вагона, из которого вышел Олег, скомандовал:
– Товарищи военнообязанные, приказываю уничтожить все взятые с собой припасы, пока не зашли к начальнику склада и не получили свою форму. Солдатам авоськи с мамкиными пирожками не к лицу. К приёму пищи приступить!
По строю прошла тихая волна одобрительных «Это вот дело! А чё тянул? Чё он раньше не сказал?» Олегу доедать уже было нечего. Тут кто-то слева его тронул за плечо. Парень повернулся и увидел светлого юношу, протягивавшего ему сухарь, посыпанный сахаром:
– Будешь? – молодой человек говорил с набитым ртом.
– Не, спасиб, – отказался Олег. Аппетит у него пропал ещё вчера.
Парень пожал плечами и выставил ему свою раскрытую худую бледную ладонь:
– Георгий, можно Жора.
– Олег, – пожал руку Путилов.
Слева, на два вагона впереди началась какая-то суета: офицер прокричал команду, окончившуюся на «..ррш!», а потом те, кто ехал в первом вагоне, повернулись налево и пошли вдоль перрона. Остальные две трети прибывших остались на своих местах. Олег смотрел вслед уходящим. Они, сойдя с платформы, перешли через пути и повернули направо, исчезнув за воротами территории вокзала.
«Странно, чё за «калитки»? Почему не через сам вокзал?» – подумал Олег. Офицер, фамилию которого он так и не смог вспомнить – тот, что сопровождал его вагон – сейчас неторопливо расхаживал вдоль строя. Кто-то из парней произнёс высоким голосом:
– А куда нас повезут?
Офицер, будто не слыша этих слов, шёл дальше по перрону, лениво разглядывая пополнение.
Вопрос повторился, тем же тоном, но громче:
– Товарищ, а куда везут?
Офицер остановился и развернулся в ту сторону, откуда исходил звук. Спустя мгновение он заметил невысокого паренька в футболке и штанах клёш, внимательно смотревшего на него. Человек в погонах улыбнулся:
– Ты мне что ль?
«Чё-то с ним не то», – убедился в своих догадках Олег, получше рассмотрев улыбку лейтенанта. Было в ней что-то бешеное, ненормальное. Молодой мужчина улыбался так, будто готовился к драке. Будто бы он находился в безвыходной ситуации и готов был биться, как загнанный в угол лев. «Умирать, так с музыкой», – вот что читалось в его улыбке.
«Блин, только бы у него не оказаться!» – решил для себя Путилов, записав своего сопровождающего в разряд «больных на голову».
Низкорослый паренёк нисколько не смутился вопросу офицера и продолжил:
– Да, куда…
Сопровождающий не дал ему договорить, а перебил, повысив голос:
– Сынок, ты теперь в вооружённых силах! Здесь нужно уставы соблюдать! Прежде, чем рот открыть, советую понять, к кому ты обращаешься! – всё это время офицер медленно приближался к пареньку. Будущий солдат покраснел, в его глазах появился страх. – Вот у меня на погонах две звезды – небольшие, но честные, – голос мужчины смягчился. – Я за них пять лет отдал заведению, которое от института только название имело. Звать меня товарищ лейтенант! Чем раньше ты эту этику освоишь, тем меньше тебе по шее прилетит! Всё понял?
Паренёк нервно сглотнул слюну и покачал головой.
Офицер продолжил:
– Так чё ты там спрашивал?
Молодой человек тихо произнёс:
– Товарищ лейтенант, а куда нас везут?
На лице офицера снова появилась его странная, пугающая улыбка:
– Воот! Уже лучше! Но ещё запомни, что после звания следует говорить: «Разрешите обратиться». Понятно?
Паренёк захлопал глазами, пролепетал:
– Д-да.
Лейтенант усмехнулся:
– Не «да», а – «так точно»! Спрашиваю ещё раз: «Понял»?
Солдат кивнул:
– Так точно!
Офицер одобрительно хлопнул его по плечу:
– Молодец, сына! А едем мы в расположение воинских частей, Родину защищать, – после этого он повернулся направо и пошёл дальше вдоль строя.
По толпе покатился шумок: те, кто всё это время неспешно и тихо о чём-то перешёптывались, дали себе волю говорить громче, даже открыто смеялись.
– Тихо! – крикнул лейтенант. – Я чё говорил команду: «Языком чесать»?
Толпа смолкла.
Лейтенант осмотрел своим бешеным взглядом кривой беспорядочный строй и продолжил:
– Я еду в 305-й полк, и со мной отправятся 50 человек, остальные же отправятся по другим частям сухопутных войск Оральского военного округа. Не переживайте, товарищи, из вас всех сделают первоклассных солдат и защитников Отечества! – офицер расплылся в улыбке, обнажив зубы.
С правой стороны строя донеслось:
– Разрешите обратиться!
Лейтенант повернул голову на звук, но так и не понял, кто спрашивает. Ответил в толпу:
– Да.
– Товарищ лейтенант, а правда, что потери в округе выросли?
По строю пролетел небольшой гул. Лейтенант спокойно ответил:
– Всё нормально! Потери соответствуют нормативным для мирного времени. Дураки и самоубийцы везде есть – армия тут ни при чём! Служить надо хорошо, а не дурью маяться!
Слева прозвучали две команды: «Нале-е-ево! Шагом марш!» Олег посмотрел на спины уходящих парней со второго вагона: они направлялись к спуску с перрона, в сторону ворот.
– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! – произнёс блондин, стоявший за спиной у Олега. Дождавшись одобрительного кивка офицера, молодой человек продолжил. – А нас везут в «учебку»?
– Кто везёт? – не понял лейтенант. – Я тя не везу, ты сам со мной зачем-то едешь.
«Строй» захихикал. Парень улыбнулся, но без промедления добавил:
– Я не про то. Я про этот город. Мы в «учебку» попадём?
Сопровождающий ответил:
– Никак нет. В 6-й бригаде почти все новобранцы проходят КМБ в частях. Тут была всего одна «учебка», ещё лет пять назад, но там всякие «обезьяны» в потолок плевали, – лейтенант повеселел, – повара, электрики, сантехники, сварщики, слесари и прочие прогульщики строевой и огневой подготовки! Вся эта артель во взводы рот технического обеспечения шла. Но сейчас «учебку» прикрыли, вроде. Или кому другому отдали. Не знаю.
– Товарищ лейтенант, а какие должности есть в полках? – произнёс кто-то с левого конца строя.
Офицер сделал несколько неспешных шагов назад и начал искать глазами вопрошающего:
– Стрелки, пулемётчики, снайперы, сапёры: весь цвет пехоты! И не думайте, что сможете сачковать в моей роте! У нас все хозработы принято делать сообща, коллективом, в свободное от боевой службы время.
– А отдыхать когда? – спросил невысокий паренёк в клёшах.
Сопровождающий ему бросил:
– А ты что, уже задолбался?
Из строя донеслись смешки. Лейтенант немного поднял фуражку, почесал мокрый лоб, затем хлопнул в ладоши:
– Ладно, дорогой, уговорил! Я сделаю из тебя воина лично: пойдёшь в мой взвод!
Паренёк сник прямо на глазах, а по строю прошла волна смеха. Офицер скомандовал:
– Отставить! Команды «ржать» не было!
Толпа притихла. С правого края донёсся вопрос:
– Товарищ лейтенант, а когда в увольнение можно будет сходить?
– Уиииуу! – присвистнул офицер. – Я смотрю, у меня во взводе ещё пополнение нарисовалось.
Новобранцы снова засмеялись. Лейтенант оборвал веселье жестом, похожим на ловлю мухи, и продолжил:
– Отдых, увольнения, отпуска – всё в нашем полку согласно Уставу. Но только если вы сами будете соответствовать тому, что в нём написано. И, в первую очередь, это огневая подготовка! У меня двое вот таких товарищей, – мужчина показал пальцем на паренька в клёшах и на правый край строя, – пока устройство автомата не вызубрят, сегодня спать не лягут!
Смуглый мужчина, стоявший недалеко от Олега спросил у офицера:
–Таварищ лейтэнант! А здэсь есть взвод развэдки?
Сопровождающий хохотнул:
– Хах! Самый храбрый?
Взрослого вида парень, нисколько не смущаясь продолжил:
– Э-э-э, товарищ лэйтэнант, я хачу делом занимаца! Я хачу настаящим навыкам боевым овладет. Зачэм эти вопросы: храбрый, нэхрабрый? Я труднастэй нэ боюс!
Лейтенант заинтересовался призывником и с улыбкой спросил:
– Похвально! Как фамилия?
– Хаджимурзабаев.
Лейтенант насупил брови:
– Как? Не понял.
– Хаджимурзабаев! Асман! – выпалил как можно громче темноволосый молодчик. Его голос перебил смех и перешёптывания окружающих.
– А, это ты там был в списке. Хорошо, товарищ Хаджи, – лейтенант осёкся и посмотрел на него с виноватым выражением лица. – Не против, если я так к тебе?
– Нэт, – спокойно поводил головой из стороны в сторону Асман.
– Ага, – сделав небольшую паузу, продолжил лейтенант. – Люди, которые не боятся трудностей, очень нужны бригаде! Я лично буду ходатайствовать о том, чтобы ваше место службы оказалось самым тяжёлым.
– Эээй! – разочарованно протянул Асман.
Лейтенант засмеялся вместе со строем.
«Ну и тип!» – думал про себя Олег, рассматривая лейтенанта. Этот человек нравился ему с каждой секундой всё меньше и меньше.
Семён, всё это время немного «пританцовывавший» на месте рядом с Олегом решил воспользоваться паузой в речи офицера и, подняв правую руку, чтобы точно привлечь его внимание к себе, обратился:
– Товарищ лейтенант!
Сопровождающий, утерев пот, выступивший на его покрасневшем лице, ответил:
– Чего тебе?
– Разрешите отлучиться, по-маленькому!
Лейтенант прыснул:
– И куда же ты отлучишься? Под поезд?
Семён, тут же ответил:
– Да я и под поезд могу! Очень надо, товарищ лейтенант!
Офицер, не моргнув глазом, произнёс:
– Нет. Скоро будет сортир по дороге, недолго осталось, дотерпишь.
Слева издалека кто-то свистнул. Лейтенант, а за ним и весь строй повернули головы в направлении звука – это был какой-то военный у открытых ворот. Он махал рукой, чтобы шли к нему.
Сопровождающий показал на него пальцем и посмотрел на Семёна:
– О! Я ж говорил! – затем он сделал два шага назад и громким голосом отдал команды.– Налево! Шагом марш!
Толпа, повинуясь приказу, начала смещаться к концу платформы. Спустившись по шершавым бетонным ступеням на каменную плитку, призывники потянулись вдоль глухих стен вокзальных зданий, металлического забора. Проход оказался узким: всего пару метров, поэтому колонна по двое получилась сама собой. Парни шагали невпопад, не в ногу, высокие плелись в середине, низкие шагали впереди. Когда новобранцы достигли ворот, двигавшийся позади всех лейтенант крикнул:
– Направо! У зелёной стенки строиться!
Толпа замедлила шаг у одноэтажной постройки с узкими окнами. На деревянном крыльце стоял солдат в выцветшей форме: пилотка сдвинута на лоб, в зубах стиснута сигарета, верхняя пуговица его кителя расстёгнута. Весь внешний вид этого взрослого парня, лет двадцати, был расслабленным. «Видимо, это и есть дед», – подумал Олег, рассматривая военного на крыльце. Поймав взгляд новобранца, солдат зажал сигарету между пальцев, отвёл её вниз, стряхнул пепел и одновременно с этим смачно сплюнул на траву у крыльца.
