Czytaj książkę: «Мой Прекрасный Принц», strona 7

– Хорошо, – киваю я. – Я поеду. Всего на пару дней. Но у меня условие.

– Какое?

– За то, что я составлю тебе компанию на выходных, чтобы ты не перерезал себе вены из-за предательства подружки, ты должен разрешать мне мыться в твоей ванной.

Он удивленно смотрит на меня.

– Со мной?

– Нет, идиот, – фыркаю я, хотя идея мне определенно нравится.

– А что не так с твоей?

– У тебя круче, – поясняю я этому недогадливому. – И джакузи.

Он хмурится, как будто все равно не понимает, зачем мне это надо. Но затем кивает:

– Ладно. Только никаких волос в стоке.

– Ок, – я радостно хлопаю в ладоши в предвкушении. – Тогда поехали. Проезд за твой счет.

– Без проблем, – теперь его голос звучит весело и даже немного игриво. – Вылет через полчаса.

Что? Вылет? Какой вылет?

– Эй, придурок, почему вылет? Мы что полетим?! – кричу я в спину удаляющегося в свою комнату фон Дервиза.

– Ага! Так быстрее. Вертолет уже ждет. Тебе пятнадцать минут на сборы, – и он исчезает за дверью.

Вот же.… Попала.

Глава 15.

Вот же… попала…

Итак, рассказываю вам, где я и что со мной. Я в вертолете. Им управляет серьезный усатый дядька в строгом костюме и огромными наушниками с микрофоном. Впрочем, у нас с Красавчиком они тоже есть. Мы летим в сторону города над лесом, и нам открывается просто потрясный вид. Я задерживаю дыхание, когда вижу, как внизу проплывают деревья, домики, ниточки дорог и рек. Я думала, что мне будет страшно – все-таки плюхнуться с такой высоты вообще не прикольно. Но нет, я в бешеном восторге.

Я пытаюсь вобрать в себя всю красоту, которую сейчас наблюдаю под собой. Если до этого я еще сомневалась в принятом решении наведаться в семейное гнездышко фон Дервизов, да и вообще припереться учиться в снобскую школу, то теперь я не жалею ни о чем. Ради этих впечатлений можно вытерпеть многое.

– Нравится? – приглушенный голос в моих наушниках явно принадлежит Красавчику.

Я не хочу пропустить ни одного мига полета, поэтому, не отворачиваясь от окна, просто киваю. Его смех раздается у меня в ушах.

Только спустя полчаса я, наконец, решаю ненадолго оторваться от прекрасного вида и взглянуть на фон Дервиза. И застаю его за подглядыванием за мной. Парень быстро отводит взгляд, но потом смеется и начинает оправдываться:

– Прости, просто ты так на все смотришь.

– Как? – непонимающе хмурюсь я. – Как из диких джунглей сбежавший Тарзан?

– Нет, – улыбаясь, качает он головой. – Тебе все это доставляет такое неподдельное удовольствие, столько эмоций у тебя на лице, что приятно просто на тебя в это время смотреть.

От таких слов я теряю дар речи.

«Приятно просто на тебя в это время смотреть»

Заметив мое удивление, фон Дервиз начинает смущенно объяснять:

– Я так привык летать, что просто уже не замечаю, что это действительно очень красиво.

Больше мы не разговариваем до самого прилета.

Родовой замок фон Дервиз оказывается ровно таким, каким я его представляла. А вернее, видела в журналах. Ровные, уже покрытые первой яркой зеленью холмы, величественный и обширный сад, вертолетная площадка и широкие подъездные дороги. С высоты полета я даже могу разглядеть теннисный корт, поле для гольфа и бассейн. И, конечно же, вишенка во всем этом великолепии сам замок – белый, с множеством башенок, стрельчатыми окнами и остроконечными крышами. Вся его территория ограждена каменными стенами с величественными огромными воротами. Если до этого я считала, что замок пансиона очень красивый, то теперь я понимаю, что он просто летний домик богачей, а вот этот – их настоящий дом.

Мы спускаемся с вертолета на самой удаленной от замка площадке. Пока я с раскрытым ртом кручу головой во все стороны, вертолет перестает шуметь лопастями, и к нам подходит усатый дядька.

– Может все-таки вызвать машину? До замка отсюда еще идти и идти, – обращается он к Красавчику.

– Нет, Макс, все в порядке. Я думаю, что во время пешей прогулки наша гостья… – на этих словах он почему-то запинается, но тут же продолжает. – …Марта сможет все лучше рассмотреть.

После этих слов усатый дядька первый раз смотрит на меня заинтересовано. Видимо, услышав мое дебильное имя он понял, кто я такая.

Коротко кивнув, пилот возвращается к вертолету. Фон Дервиз любезно предлагает понести мою дорожную сумку, но я отказываюсь, и мы неспешно двигаемся в сторону замка.

Чистый, свежий воздух наполняет мои легкие, заставляя дышать глубоко и размеренно. Вокруг меня простираются луга, которые в этом более теплом климате уже радуют яркими пятнышками полевых цветов. Хотя я подозреваю, что не такие уж они полевые и дикие. Мамаша Красавчика вряд ли позволила не понятным ей цветам расти где попало и как попало на ее территории.

Всю дорогу до замка я молчу, слушая Красавчика. Он рассказывает мне историю этого замка, историю моего рода. Я не перебиваю его, не желая признаваться, что знаю все это не хуже его. Все-таки это общедоступная информация из Википедии, а того, чего там не было, рассказывала мне мама. Она, конечно, не хотела этого делать, но я ее просила, и она шла на уступки, выдавая свои знания о роде фон Дервизов маленькими порциями на протяжении всей моей жизни.

Сейчас для меня все происходящее – это воплощенная в реальность сказка. Я так привыкла ненавидеть отца, что никогда не позволяла себе мечтать когда-нибудь оказаться здесь.

Но вот я здесь. И я не чувствую ненависти, грусти или боли. Это странно, но у меня ощущение такое, словно я наконец оказалась… дома…

Это ощущение меня быстро покидает, как только пройдя дорогую, не вписывающуюся в окружающую обстановку, спортивную машину, мы приближаемся к высокому крыльцу со множеством ступенек. Из глубин дома я слышу противный визг: «Приехал!», а потом на крыльцо вылетает… хм, нечто. Нечто такое уже привычно тощее, с бронзовым загаром, платиновыми прямыми волосами и просто за несколько метров бросающиеся в глаза неестественно огромными (огромными!) губами. Это нечто одето во что-то коротенькое, еле прикрывающее грудь и попу, и бежит Оно на высоких каблуках так, как я не бегаю в кедах. Оно смотрится в этой обстановке также нелепо, как и спортивная машина.

Подскочив к Красавчику, и даже не заметив меня, она заключает его в цепкие объятия и с каким-то чавкающим звуками принимается целовать его лицо.

– Никита! Как я по тебе соскучилась. Почему ты не поехал никуда? А все равно! Главное, что ты дома.

Как она его назвала? И почему она его так обнимает и целует? Не говорите мне только, пожалуйста, что это и есть его ма…

– Мам, прекрати, я вообще-то не один.

Мама. Ё-о-о-о-о.… И вот это терроризирует Алиску по поводу благородной внешности? Блин, а в журналах она выглядела иначе.

Не такой потасканной, что ли.

– А кто это у нас такой симпатичный? – мама тире порно актриса поворачивается, отпуская сыночка, и с любопытством начинает рассматривать меня. – Я вас, юная леди, ни разу не видела. Из какой вы семьи?

Она морщит лоб, видимо, пытаясь вспомнить, к какому богатому и знаменитому роду я могу принадлежать. До меня доходит, что Красавчик не соизволил предупредить мамашу о моем приезде. Пока тот пытается подобрать слова, чтобы меня представить, я с широкой улыбкой протягиваю руку, хватаю конечность женщины и начинаю энергично трясти ее, представляясь:

– Меня зовут Марта. Марта фон Дервиз. Я новая одноклассница и подруга вашего сына.

Она приоткрывает рот в немом ужасе, все еще не до конца осознавая происходящее. Затем одергивает руку, как будто обжегшись, и начинает шипеть на сына:

– Как ты посмел привезти ее сюда? Зачем? Где Макс? Мы немедленно отправляем эту тварь обратно!

С этими словами она пытается куда-то уйти (видимо на поиски пилота), но Красавчик ее останавливает:

– Мам, пожалуйста, успокойся. Марта здесь просто как гость по моему приглашению. Она не собирается судиться со мной или выбрасывать тебя из этого дома.

Его слова заставляют женщину замереть, но видно, что та все еще на низком старте в желании от меня избавиться. Хм, как будто от разделяющего нас расстояния может зависеть мои желания и возможности вернуть свое наследство.

Красавчик тяжело вздыхает и сжимает рукой затылок. Теперь его голос звучит устало и немного грустно:

– У меня была адская неделька. Я пережил расставание со своей девушкой. Я приехал домой, чтобы прийти в себя и пригласил Марту, потому что хотел, чтобы она увидела замок. Мама, пожалуйста, давай отложим твои истерики на потом. Сейчас мне хочется просто немного отдохнуть.

Женщина сомневается еще пару секунд, глядя на меня, но затем все же кивает каким-то своим мыслям и направляется к крыльцу. Фон Дервиз машет мне, и мы следуем за ней.

Поднимаясь по ступенькам, я шепотом любопытствую:

– А почему она сказала «Никита», когда тебя увидела?

Изумленное лицо Красавчика надо было видеть.

– Наверное, потому что меня так зовут, – отвечает он мне после небольшой заминки.

Теперь пришла моя очередь удивляться.

– Никита? Тебя зовут Никита?

Ого. Вот это поворот! Как так вообще вышло, что я не знала его имени?

– А ты и правда не знала? – он улыбается, глядя на мои округлившиеся глаза. – А как же ты думала, меня зовут?

– Ну не знаю, – кривлюсь я. – Может, Дер, или Красавчик. Тебе бы подошло имя Красавчик.

– К огромному сожалению, это не так, – все еще улыбаясь, качает он головой.

Я прямо чувствую, как обостряется слух у идущей впереди женщины. Она обеспокоенно поворачивает к нам и злобно на меня смотрит. Ясно, она боится, что я могу охомутать ее любимого сыночка. Неужели она не понимает, что его сейчас никто не способен очаровать.

После того, что эта сука с ним сделала…

Итак, домик.

Домик внутри оказывается таким же помпезным, как и снаружи. Правда, я почему-то ожидала здесь увидеть дворецкого и кучу лакеев, но никого нет. Пройдя мимо гулкого темного холла, мы оказываемся в какой-то огромной комнате, которая, по всей видимости, является чем-то вроде гостиной. Здесь обстановка меня тоже слегка разочаровывает. Никакой тебе мебели под старину, тяжелых портьер и вышколенных слуг. Мебель очень современная, и все вокруг белое или светло-бежевое. Господи, как садиться вон в то белоснежное кресло? У меня такое чувство, что моя задница вполне может запачкать эту кристальную музейную чистоту.

– Малыш приехал!

Откуда-то из глубин белой как яйцо комнаты к нам выбегает пожилая элегантная женщина в переднике. Она выглядит ухоженной: на голове укладка, на лицо нанесен легкий макияж, а простая одежда выглажена и сияет чистотой.

– Мой милый мальчик, мой малыш! Как ты? Я слышала про эту стерву, – она начинает тискать фон Дервиза так же, как до этого делала его мать. А тот также молча терпит все эти ласки. Видно, что в этом доме его просто обожают. – Ух, я бы ей глаза повыковыривала за моего малыша.

Я не сдерживаюсь и тихоньки фыркаю. А что? Мало того, что она его малышом несколько раз назвала, так еще и глаза собралась Амине выковыривать. Женщина тут же обращает на меня внимание и отпускает Красавчика.

– Ох, я тут причитаю, старая глупая женщина, а он уже новую девочку привез, – она внимательно оглядывает меня и, видимо сделав какие-то для себя выводы, широко улыбается. – Но я рада, что ты приехала. По тебе сразу видно, что ты хорошая девочка.

– Марта, прекращай, – скрипит загорелая селедка.– Эти твои старческие причитания никому не интересны.

Я удивленно вздергиваю брови. Эту женщину тоже зовут Марта? Как и меня? Это имечко что, имеет такую популярность в этом доме?

– Ой, Лариска, сама заткнись, – машет та на нее руками. Блин, мне определенно нравится эта женщина. – Дай мне поболтать с новой подружкой моего мальчика.

– Ты прислуга здесь, Марта! Не забывайся! – продолжает брызгать слюной (хи-ха) Лариска. – Я держу тебя здесь только из жалости! И эта никакая не подружка Никиты.

– Я живу в этом доме побольше твоего и меня здесь держит мой милый мальчик, а не ты, – да, не робкого десятка эта Марта. Она вновь останавливает на мне свой взгляд и спрашивает. – Как же тебя зовут, деточка?

– Меня зовут Марта, – тут же с ответной улыбкой представляюсь я.

Вот как вы думаете, какая должна быть реакция у женщины, которая услышала, что кого-то зовут так же, как и ее. Правильно, максимум удивление. Но никак не побледневшее лицо, хватание за сердце и медленное оседание на пол.

– Господи, Марта! Нельзя же так с ходу,– фон Дервиз успевает вовремя подхватить падающую женщину и отводит ее к дивану. – Мама, вызывай врача. Марта, где твои лекарства?

– Мои? – растерявшись, я даже не сразу понимаю, к кому он обращается. – Откуда у меня могут быть лекарства, придурок?

– Марта, я не тебе, – раздраженно отвечает Красавчик, заботливо укладывая женщину. – Мама, что там с врачом?

– Занято, – беззаботно пожимает женщина плечами, бросив на столик телефон. Видимо ее совсем не заботит, что может случиться с моей умирающей тезкой.

– Дай, я сам попробую, – Красавчик нетерпеливо протягивает руку к матери, но тут подает голос несчастная женщина.

– Не надо врача, со мной все в порядке, – голос ее слаб, но при этом она уже пытается сесть.

– Марта, пожалуйста, лежи. Сейчас я найду твои лекарства и вызову врача.

– Не надо, мой мальчик, все хорошо. Просто я не ожидала, что когда-нибудь вновь увижу свою девочку, – после этих слов она всхлипывает и вновь смотрит на меня через плечо Красавчика.

Под этим взглядом я чувствую себя неуютно, как будто именно я виновата в ее душевном состоянии. И что это она имела в виду, говоря «свою девочку». Я невольно делаю шаг назад и неловко говорю:

– Э-э-э, извините, наверное. Я не хотела…. – так, надо сматываться от этой драмы. – А вообще знаете, я немого устала. Нельзя ли мне пройти куда-нибудь отдохнуть?

– Конечно, милая, конечно, – кивает тут же пожилая женщина, как будто именно она здесь хозяйка, а не Лариска. – Я даже знаю, куда тебя можно заселить. Этот негодник даже не рассказал, что ты возвращаешься домой, но благо, что твою комнату я никому не отдала на растерзание, – на этих словах она выразительно смотрит на Ларису, а та также выразительно закатывает глаза. – Я сейчас немного приберусь там, и можешь заселяться.

– Марта, тебе только что с сердцем было плохо, – фон Дервиз заботливо удерживает женщину на месте, пока та пытается вскочить. – Марта прекрасно расположиться и в гостевой комнате.

– И она не вернулась, и не будет тут жить, – не без злорадства добавляет хозяйка замка, пока я размышляю о том, какого вообще сюда притащилась.

– Как не вернулась? – встревоженный взгляд женщины перебегает с меня на фон Дервиза. – Разве ты не вернул нашу девочку домой?

– Марта, она просто гость, – слегка сконфужено объясняет Красавчик.

– Но почему? Это из-за того, что барон оставил все наследство тебе? Но ведь она и его дочь! Никита, уж от кого-кого, но от тебя я не ожидала такой мелочности.

– Марта, все не просто, – вновь начинает лопотать парень, но мне их эти семейные нежности уже встали поперек горла.

– Если никто сегодня помирать не собирается, можно тогда я все-таки уединюсь? Мне все равно, где вы меня разместите, главное, чтобы там была всего лишь одна дверь, и она закрывалась на замок изнутри.

Красавчик понимающе хмыкает. Женщина в переднике смотрит на меня долгих несколько секунд, прежде чем ответить:

– Я провожу тебя, девочка.

– Сиди, – тут же протестует Красавчик. – Мам, покажи Марте, где гостевая спальня.

Лариса злобно на меня косится, машет головой и, цокая каблуками, направляется к лестнице. Комната оказывается на втором этаже, просторная, светлая, с прекрасным видом из окна на сад. Я бросаю свою дорожную небольшую сумку на кровать и в первую очередь нахожу дверь в ванную комнату. Когда я довольная выхожу оттуда, на кровати меня помимо сумки поджидает пересушенное рыбное филе.

– Ну, чего вам еще? – не церемонясь, спрашиваю я эту неприятную мне женщину. Осознание того, что именно с ней изменял отец, пока еще жил с моей мамой, заставляет меня ненавидеть ее.

– Даже не думай, что у тебя получиться заполучить его, – и голос то у нее такой противный. – Ты и твоя мамаша упустили свой шанс, когда сбежали от барона. Я терпела его столько лет, и ты думаешь, что просто так возьму и откажусь от того, что по праву принадлежит мне?

Не знаю зачем, но я начинаю препираться с этой полоумной:

– Это все принадлежит не вам, а вашему сыну. И вы прекрасно сами должны понимать, почему моя мама сбежала, если столько лет прожили с фон Дервизом.

– С чего я это должна понимать? – недовольно кривится она, как будто съела вонючую муху. – Твоя мамаша, в отличие от меня, любила этого старика. Я ведь знала ее еще тогда, когда она не превратилась в идиотку, сбежавшую от денежного мешка. Она на него так смотрела, как будто в мире не существовало больше никого. И я ее понимаю. Бедная сиротка, никому не нужная нищенка с симпатичной мордашкой внезапно отхватывает себе такого мужика. Так еще не просто мужика, а настоящего барона.

– Моя мама любила его? – эти слова, произнесенные женщиной просто как пустой треп, заставляет меня болезненно сжаться. Я никогда не спрашивала маму, но почему-то во мне жила твердая уверенность, что она не любила моего отца. Или же была короткая влюбленность до брака, а потом отец все разрушил.

– Ты меня вообще слушаешь? – фыркает женщина, оглядывая меня презрительно. – Я же говорю, эта ненормальная готова была целовать землю, по которой он ходил. И он, кстати, тоже обожал свою дылду-женушку. Тем было приятнее, когда я, наконец, смогла его соблазнить.

До меня не сразу доходят ее слова, а когда доходят, меня охватывает ярость. Значит, мои родители любили друг друга, а эта зараза влезла к ним и разрушила все? Хотя, подождите, мама сбежала, совсем по другой причине. Не могла эта женщина разрушит все. ОН сделал это.

Почувствовав резкую усталость, я прикрываю глаза и тяжело вздыхаю. Эта странная тезка внизу, сумасшедшая мамаша Красавчика со своими откровениями, и весь этот дом, в котором я вроде бы как родилась и где даже сохранилась моя комната… все это слишком. Слишком для одного утра.

– Просто уйдите, – тихо прошу я, не открывая глаза.

Я слышу, как женщина презрительно фыркает. Не знаю, что она увидела или почувствовала, но через несколько секунд я слышу цокот ее каблуков, направляющихся к выходу. У самого порога она все же оборачивается, чтобы сказать:

– Я терплю тебя здесь только потому, что этого хочет мой сын. У него сейчас нелегкое время. Но запомни, это первый и последний раз, когда ты переступила порог этого дома.

Цоканье, хлопок двери и блаженная тишина.

Все, хватит.

Я обессилено валюсь на кровать и закрываю глаза. Мысли беспокойными мухами, роятся в моей голове. Я думаю о своих родителях, которые теперь никогда не смогут быть вместе. Думаю о том, что этот дом, как привидение – он вроде бы еще хранит память о прежних хозяевах, но его уже и нет. Теперь этот чужой дом, с чужой счастливой семьей.

Глава 16.

– Почему ты не сказала, что едешь ко мне домой?! Я бы тогда тоже поехала с тобой. Уверена, у вас там сейчас очень весело, – хихикает эта зараза.

– Почему ты мне не сказала, что твоя семейка сумасшедшая? Я бы тогда ни в коем случае сюда бы не сунулась, – тут же огрызаюсь я в ответ. – Одна с порога называет меня тварью и пытается отправить в ад. Вторая при виде меня, хочет отбросить копыта. А третий и вовсе… привез меня сюда и забыл.

Не хотела я вот жаловаться, но правда, какого фига? Он уговорил меня сюда заявиться, а теперь и не покажется. Время уже далеко за полдень, а я до сих пор валяюсь в кровати, болтая по видеосвязи с Алиской. Я уже успела поспать, помыться в красивой ванной, а меня никто даже не собирается покормить, не предлагает провести экскурсию или искупаться в том бассейне, который наверняка подогревается. Придется все делать самой.

– Ладно, рыжая, пойду я поищу что мне можно поесть и заодно изучу обстановку на месте.

– Иди, иди. Братцу передавай привет и пожелай терпения. Чувствую, оно ему понадобиться.

Прервав связь, иду на разведку. Спускаюсь в своих линялых джинсах и простой майке по огромной вычурной лестнице. Вскоре мой нос, тренированный на запах еды, выводит меня в столовую. Если до этого мне казалось, что все здесь прекрасно и роскошно, то сейчас я понимаю, что сильно ошибалась. Вот она роскошь.

Огромная столовая с множеством французских окон, из-за которых виден окружающий ее сад, делает помещение каким-то воздушным и бесконечным. Посередине стоит длинный стол, застеленный белоснежной скатертью и перегруженный всевозможными столовыми приборами и блюдами. Он окружен изящными стульями с изогнутыми ножками и золотистой обивкой.

И главная изюминка всего этого – гости. Несколько надменных тел, восседающих на этих стульях в костюмах или платьях, и смотрящих на меня с пренебрежительным любопытством. Поняв, что я в своих кедах и домашней одежде выгляжу не просто убого, а практически оскорбительно, мне становится немного неловко.

Я замечаю, что во главе стола восседает Лариска, все также злобно зыркающая в мою сторону, а справа от нее Красавчик. Он заметно удивляется, увидев меня. Парень встает со своего места и подходит ко мне вплотную.

– Ты что-то хотела? – спрашивает он так, как будто о моем хотении сложно догадаться.

Но меня поражает другое. То есть, если бы я случайно не забрела сюда, то они тут трапезничали без меня и даже не соизволили бы покормить? То есть я гость, которого не зовут за один стол с остальными гостями? Неужели ему так сильно стыдно за меня?

И когда же настанет тот момент, когда мне надоест разочаровываться в нем?

Я стискиваю крепче зубы, стараясь не дать понять, как мне обидно. Я уже привыкла к надменности окружающих за последние несколько месяцев, но почему-то каждый раз, сталкиваясь с ней, все равно чувствую себя дерьмово.

Что ж нацепим маску ехидства, глупости и наглости. Я как та королева страны Лжи, в которую попадает школьник в советском мультике, имею целый склад различных масок для окружающих.

Все что угодно, только бы они не смогли рассмотреть мои настоящие чувства.

– Да, Красавчик, – говорю я язвительно, скрестив руки на груди. – Представляешь, я хочу есть.

– О, – он выглядит несколько смущенным. – Но разве ты уже не поела?

– Милая, – что? Селедка назвала меня милой? – Если ты не наелась, сходи на кухню, там тебе еще покормят, – говорит эта су… эта женщина, таким неестественно елейным голоском, что просто хочется заткнуть уши руками.

Пока я удивленно таращусь на нее, та продолжает, обратившись уже к гостям:

– Бедная девочка, она никогда не наедается. Сын пригласил ее из жалости в гости, а то бедняжка никогда не видела, как живут настоящие аристократы, – и без всякого перехода: – Наталья, значит, вы планируете этим летом поехать всей семьей в Испанию? О, чудесная страна, я уверена, вам понравится.

Вот так вот мимоходом эта пересушенная камбала оскорбила меня и продолжила свой пустой треп. Самое ужасное, что Красавчик на протяжении всей речи его мамаши просто стоял и молчал. Ну, что ж, не первый раз предстоит самой за себя постоять.

– Вы правы, Лариса! – говорю я нарочито громко, чтобы меня все услышали. Эффект достигнут – хозяйка дома вздрагивает и впивается в меня ненавидящим взглядом.

Я обхожу, казалось бы, уже прилипшего к полу фон Дервиза, и направляюсь к свободному стулу, напротив той самой Натальи.

– Мне действительно не привелось увидеть, как живет русское дворянство, – плюхаюсь на стул, задвигаю его за собой, специально проскрипев ножками по блестящему паркету. Ах, сморщенное недовольное лицо Лариски, как бальзам на душу. – Представляете, а ведь я дворянка. Но так судьба распорядилась, что в доме своего собственного отца я вынуждена находиться только в качестве гостьи, так еще и которую не приглашают за стол со всеми, – заметив крайнюю заинтересованность в глазах Натальи, я продолжаю: – Наверное, они думают, что я могу опозорить их доброе имя. Ведь оно у нас общее. Кстати, Лариса, можете ли вы распорядиться, чтобы мне принесли приборы? Я, конечно, могу и руками есть, ведь у меня отсутствуют манеры и я не привыкла ко всяким изыскам, но все же, не хочется смущать ваших гостей.

Красавчик наконец отмирает и садится на свое место. Между нами оказывается какой-то мужчина в рубашке поло и брюках. У него седина в волосах и небольшая бородка. Он оборачивается ко мне с дружелюбной улыбкой и протягивает руку для рукопожатия:

– Меня зовут Александр Дмитриевич Обухов. Мы живем с моей сестрой Натальей здесь по соседству, – он указывает на брюнетку напротив и та кивает мне. Она симпатичная, но смотрит на меня надменно и с пренебрежительностью. – Мы нагрянули без приглашения в гости, и очень рады возможности с вами познакомиться. Вы же Марта фон Дервиз, я правильно понимаю?

Я утвердительно киваю и пожимаю его руку, в тайне радуясь, что у них не принято их целовать. Фу. Еще чего не хватало. Мало ли, я забыла их после туалета помыть.

Пока я мысленно рассуждаю о гигиене и правилах приличия, Обухов продолжает:

– Мы были с вашим отцом очень хорошими приятелями. Мне жаль, что он ушел от нас, – я вижу по его глазам, что ему на самом деле жаль. Получается, старик мог нравиться всем, кроме своей настоящей семьи? – Как ваша мама пережила эту потерю?

Ооо. Я оказываюсь слегка не готова к разговору о маме. Громко сглотнув, я подавляю в себе нарастающую глухую боль, и сдавленно и коротко отвечаю:

– Плохо… Она восприняла эту новость плохо.

Вроде никто ничего не заметил, потому что мужчина продолжает:

– Еще бы. Она так его любила, хоть и не смогла его простить за ошибку.

Я не совсем понимаю о чем он. Отец рассказал ему, что избивал маму? И этот человек все равно продолжил хорошо к нему относиться? Неужели домашнее насилие в их окружении считается нормой? Дикость какая-то.

В любом случае я не собираюсь об этом говорить, когда помимо Обуховых тут сидят еще одна женщина с мужчиной. Они тоже мне представляются, но я не запоминаю их имен. Все мои мысли и чувства вновь сосредоточены на маме с отцом. Что между ними произошло на самом деле? Почему они расстались? Почему все, кто знал маму, утверждают, что она до безумия любила фон Дервиза?

Принесли приборы, и материализовавшиеся непонятно откуда официанты под мои рассеянные кивки быстро наполнили мою тарелку едой. Я не помню, съела ли я хоть что-то, но через пять минут я извиняюсь и выхожу.

Как я оказалась в саду я не знаю. Все как в тумане.

Прихожу в себя я только на грунтовой тропинке в каких-то зарослях около маленькой старой розовой скамейки. Она перекошена, краска облуплена и не хватает несколько досок. Я узнаю ее. Это та самая скамейка. Мама говорила о ней. Именно здесь барон сделал ей предложение.

Она рассказывала, что тогда уже начала встречаться с ним и, не обращая внимания на осуждение общества, часто приезжала к нему в замок погостить. Она обожала это место, потому что оно было в удаленной и недоступной части сада. Мама забредала сюда и сидела прямо на земле, читая книги или просто мечтая. Отец, зная об этой ее привычке, однажды взял и поставил на этом месте скамейку, чтобы ей было удобнее. Когда она в следующий раз пришла сюда и увидела ее, он вышел из зарослей, встал на колено и предложил ей руку и сердце.

Мама вспоминала эту историю не один раз. Наверное, это было единственное, что она рассказывала об их отношениях, из-за чего я все смогла представить себе в мельчайших подробностях. Но я всегда почему-то думала, что она просто придумала красивую сказку для маленькой девочки.

Но сейчас, услышанная в детстве история, внезапно обретает форму и становится реальностью.

Я чувствую, как от осознания этого, мое тело начинает бить крупная нервная дрожь, а на глазах наворачиваются слезы. Здесь меня никто не увидит. Здесь так же, как когда-то мама, я могу не одевать масок, могу не притворяться, могу не скрывать свою боль и отчаянье.

Чьи-то руки обнимают меня со спины и прижимают к себе. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать кто это. Это мой принц. Как всегда тогда и там, когда он мне нужен.

Слезы свободно скатываются у меня по щекам. Мне это нужно. Мне нужно оплакать мамину любовь. Теперь я уверена, что она любила фон Дервиза. Если бы не любила, не могла бы рассказывать с таким блеском в глазах и нежностью историю о предложении. Сейчас, став взрослой, я понимаю, что в тот момент она действительно была очень счастлива.

Я не знаю как, но через какое-то время мы оказываемся на лавочке. Фон Дервиз прижимает меня одной рукой к себе, а другой гладит по голове. Я уже достаточно успокоилась, чтобы начать понимать, что мне нравится вот так вот просто сидеть с ним на лавочке моей мамы. Мои мысли уже начинают отходить от мыслей о родителях, и я почему-то вспоминаю об имечки Красавчика.

– Тебя правда зовут Никита? – спрашиваю я охрипшим после плача голосом.

Он тихонько смеется.

– Это то, что ты обычно первым делом спрашиваешь после часовых рыданий?

– Я не ревела час! – возмущаюсь я и пытаюсь встать, но тут же склоняю голову назад – час или не час, но лицо мое теперь точно раздулось и покраснело.

Фон Дервиз как будто понимает мои мысли и тихонько смеется:

– Марта, ты все равно прекрасно выглядишь, даже с красными глазами и размазанной тушью.

– Тушью? – верещу я. Я все же отстраняюсь от фон Дервиза и, задрав майку, начинаю яростно тереть под глазами.

Подождите, я же не красила ресницы сегодня. Вот же….

– Ты обманул! – обвиняю я Красавчика, укоризненно на него смотря.

– Да, – спокойно пожимает он плечами. – Зато ты теперь понимаешь, что выглядишь намного лучше, чем могла бы.

– Вот спасибо, – язвительно отвечаю я, поправляя майку.

– Кстати, у тебя красивый лифчик.

– Что? Ты не мог увидеть мое белье! Я не так сильно задрала майку.

– Да? Тогда откуда я знаю, что на тебе сейчас голубой бюстгальтер с красным бантиком между чашечками?

– Ты не мог увидеть этого! – охаю я.

– Прости, Марта, но ты прекрасно отражалась в зеркале, пока передавалась за дверцей шкафа.

– И ты подглядывал?

– Марта, – говорит он серьезно, смотря мне в глаза. – Ни один уважающий себя парень семнадцати лет отроду не откажет себе в удовольствии посмотреть на красивую девушку в белье.

Он назвал меня красивой? Я чувствую что краснею.

Я и краснею. Так, надо с этим заканчивать.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, как так получилось, что тебя никто не называет по имени? Оно что, секретное?

– Нет, – улыбаясь, и все еще хитро посматривая на меня, качает он головой. – Просто все как-то привыкли меня называть по кличке от фамилии Дером. Учителя просто по фамилии. Но ты, если хочешь, называй меня Никитой.

– Нет, я буду называть тебя, как привыкла – Красавчиком.

– Так мне тоже нравится, – он игриво толкаем меня плечом, отчего меня на мгновение одолевает чувство восторга.