Czytaj książkę: «Башни Эквеллора», strona 24

– Не удивлюсь. Особенно, если его выстроили на месте приснопамятной мельницы. Эй, лэр, а замок строили на месте мельницы матери Иммеррейса?

– Примерно, – несколько озадаченно ответил тот. – А точно никто и не скажет, давно это было.

– Триста лет, – тоном злого пророка скорбно сказала Мист. – Коротка память людская.

– Только не на обиды, – вставил Эррах хмуро.

Ход, однако, вскоре все-таки закончился – они стояли перед новой каменной стеной, на первый взгляд абсолютно гладкой, без намека на дверь, и Воин принялся за старое, пытаясь пройти сквозь нее – именно в таком странном положении остальные его и застали в тупике.

– Зато мы точно знаем, что проход там есть, – вздохнула Мист, глядя на это.

– Трещина точно по углу со стенами, – отметил Торрен, молча сдвинув проводника в сторону. – А вот тут скважина. И опять не понятно, как открывать. С той стороны мы успешно разнесли весь механизм так, что и не изучить.

– И ребята мои что-то не идут, – немного невпопад добавил Сорс, прислушиваясь. – Не случилось ли чего в замке. Я велел им взять нашего шутника, который по замкам большой специалист, да вот – не идут. Ждать станем?

– В любом случае, возвращаться сейчас поздно, или рано, с какой стороны поглядеть, – рассудила Мист. – Предлагаю снести и эту штуку к демонам пепла.

– Проход бы не рухнул, – озаботился Торрен, поднимая руки и изучая потолок на ощупь. – Так-то кажется крепким, но откуда нам знать, может, только кажется.

– Салага, – ласково сказала Мист. – Я, конечно, не тергвар, но уж такие вещи угадаю. Так что отойдите, желательно подальше, за последний поворот, и ждите. Воин, сюда иди. Охраняй меня.

– Но вы же сказали, нету уже звездчатки, – с подозрением сказал Сорс.

– Народилась, пока мы шли, – фыркнул Торрен, тесня его по коридору к повороту.

– А если по правде?

– А по правде лучше никому не знать, – честно ответил парень. – Никакой ереси там нет, ручаюсь верой, но это правда самая настоящая тайна.

За его спиной вспыхнуло: Торрен был спиной, поэтому его не ослепило, а вот полуобернувшийся в беседе Сорс получил сполна; и следом громыхнуло так, что все разом оглохли, и Торрен, теряя интерес к объяснениям, рванул назад, потому что судьба Мист его занимала куда больше любых лэров. Впрочем, волновался он зря – на этот раз осколки успешно вышибло в более просторное пространство позади тайной двери, и Мист была невредима: словно генерал, она с гордостью и оттенком недоверия наблюдала результаты своей работы, а Воина нигде не было видно.

– А куда этот протерялся? – перекрикивая свою временную глухоту, спросил Торрен.

– Туда, – девушка указала на зияющий проем, в котором слабо брезжил свет. – Видимо, приказ охранять работает на опережение угроз.

– Чего? – рявкнул Торрен.

– Идем, говорю, глухомань, – она махнула ему вперед, приглашая пройти, и пошла следом, сопровождаемая тихим, как тень, Эррахом.

Пролом вывел их к основанию Башни, вызвав у Мист самые, что ни на есть, ностальгические чувства: здесь точно также, как в Атайн, изнутри не было никаких дверей, только стены и ведущая вверх витая лестница. Сверху доносились какие-то нечленораздельные звуки, и Мист подозревала, что не очень хочет видеть, что именно вытворяет там Воин в режиме “охраняй”.

– Кажется, там кого-то взяли за жабры, – прислушавшись к звукам наверху, прокомментировал Торрен.

– Хочется надеяться, что не нашего, гм, спутника, – пробормотала Мист, продолжая подъем. Она старалась идти не слишком торопливо, чтобы не прийти к финишу задыхающейся и не способной двух слов в заклинание связать, и Торрен недовольно подпихивал ее в спину, горя желанием быстрее оказаться наверху. Когда впереди забрезжил свет основной верхней залы, Мист подвинулась, пропуская друга вперед, и Тор освобожденно рванул вперед, перемахивая через несколько ступенек разом с каждым нетерпеливым прыжком.

Вот он уже мелькнул на фоне абриса проема и исчез, и Мист прибавила ходу, услышав его голос:

– Эй, эй, осторожней, не придуши!

Как оказалось, увещевание относилось к Воину, который держал за горло, прижимая к стене, полузадушенного старичка в черном. Старичок едва дышал, находясь явно уже в обмороке от недостатка кислорода, но Мист рассудила, что Воин совершенно прав и это даже к лучшему. В конце-концов, неизвестно, какие ардорианские фокусы этот Раджехог успел освоить.

– Так-так, – оценил ситуацию Сорс, тоже появляясь в Башне и оглядываясь. – Как-то тут уныло для логова мирового зла.

Башня и вправду не выглядела обжитой: немногочисленные целые предметы мебели видели еще Мейли, наверное, и только с одного кресла была сметена пыль, и только наваленная в углу груда снеди долговременного хранения намекала, что тут с тех пор кто-то бывал.

– Видимо, это место рассматривалось только как схрон, куда прятаться при неприятностях, – рассудила девушка. – Тор, увяжи нашего товарища, пожалуйста. Руки вперед, чтобы мы их видели, но свяжи и пальцы, тоже. А то мало ли что.

– Сейчас в лучшем виде организуем. Эй, эй, ты чего, – Торрен подошел было к Воину, чтобы заняться пленником, но тот не оценил инициативу и навстречу Торрену выставил кинжал, не выпуская горло жертвы другой рукой. – Мист, ты скажи ему!

– Воин, свои, – неуверенно попробовала Мист. – Союзник. Позволь связать пленника.

Несколько долгих секунд Воин как будто пытался усвоить информацию, потом что-то словно переключилось, и он опустил кинжал, подпуская Торрена.

– Он и вправду совсем меня не узнает, – посетовал парень, с опаской приближаясь и принимаясь связывать Раджехога.

– Как я уже говорила – это не Виль, – покачала головой Мист. – Только его облик. Но этого хватило бы, например, чтобы захватить власть в Имрейсе.

– Это точно, – согласился Сорс. – Все никак не пойму, с чего он тебя слушается.

– Понятия не имею, – бодро соврала Мист.

Тем временем пленник был тщательнейшим образом связан и усажен в старое кресло, на котором слои пыли образовывали дополнительную серую подушку, и Торрен довольно брезгливо отер руки о себя.

– Какой-то он противный, – пожаловался он. – Как будто в масле вымочен тухлом.

– А ты его обыскал?

– Пусть твой этот обыскивает, – сказал парень, бросая на Раджехога неприязненный взгляд.

– Воин, обыщи, – сдалась Мист, а Эррах подошел и принюхался, потом пошел кружить по комнате, что-то высматривая. Подобрав отброшенную кем-то в сторону пустую бутылку, он задумчиво понюхал горлышко, потом продолжил поиски, и что-то нашел на полу. Наклонился, поднял небольшой темный предмет и подошел к Мист, протягивая его ей.

– Рискну предположить, что это тергварский высекатель. Он используется для того, чтобы добыть искру, – педантично пояснил он, пока Мист решала, с какой стороны взяться на его находку.

– И что это нам дает?

– Еретик, – эльф легонько кивнул в сторону медленно приходящей в себя жертвы. – Собирался себя сжечь. От него и вправду пахнет маслом, он весь им облит. Вот из этой бутылки.

– Зачем? – тупо спросила Мист, изучая высекатель так и эдак, пока Сорс его не забрал из ее рук и не щелкнул чем-то, показывая,как он работает. – Вроде как, проиграл, да и гори все пламенем? Как-то глупо после всех хитростей.

– А это мы сейчас узнаем, – Сорс невозмутимо сунул высекатель в карман, словно так и надо.

– Ничего не скажу, – обреченно сказал Раджехог, как только открыл глаза и обнаружил вокруг себя такой комитет по встрече.

– Еще один, – прокомментировала Мист.

– Или не узнаем, – согласился Сорс.

– Ну нет уж, как это не узнаем, – возмутился Торрен. – Слушай ты, сморчок вонючий, я тебе сразу говорю, не будет тебе в посмертии мира никакого, не надейся.

– Не боюсь я вашего Эйна, нет к нему дороги, нет его взгляда на мире, – издевательски ответил старик.

– Это вот ересь сейчас была, – дернул носом Торрен, покрутил головой в поисках чего-то, подошел к Эрраху и что-то деловито зашептал ему на ухо. Тот сначала нервно дрогнул, но потом кивнул, соглашаясь, и, откинув капюшон и отвернувшись в сторону от Сорса, стал снимать маску.

– Последний город примет меня, – сказал Раджехог почти мечтательно, прикрывая глаза, но тут Рах, справившись с маской, шагнул к нему и встряхнул за грудки.

– Примет, и встретит тебя там мертвый эльфийский маг, который очень любит, когда мы приводим к нему гостей. Он выпивает из них жизненную силу, чтобы продолжать оставаться на пороге смерти, и их останки развеивает пепел, – пообещал эльф таким хищным и гадким голосом, что Мист прямо-таки поверила в его неописуемое злодейство. Хотя, основания для этого, конечно, были: при общей милости, интеллигентности и любопытстве, в прошлом, до слияния с милым, но кровожадным порождением Тьмы, эльф, все-таки, был беспринципным и жестоким лидером сектантов-убийц. – И уж я ему поведаю, что ты противился, что ты молчал, когда первозданная тьма тебя вопрошала. В глаза мне смотри, ваэрле.

– Т-ты кто?

– Н’ирн, тот, что от Тьмы, – зловеще сказал Эррах, видимо, на ходу выдумав себе новую расу. – И в Тьму я тебя провожу, глупец, – он картинно выпустил свою жертву, отступая назад, и стал стягивать перчатки, демонстрируя нечеловеческие и неэльфийские жесткие когти на пальцах.

– Она велела умереть, – выдохнул Раджехог, не отрывая от него взгляда и трепеща, видимо, пытаясь совместить известные ему факты об устройстве загробного мира и истории эльфов с тем, чем ему угрожал Эррах.

– Если ты умрешь, не сказав нам, кто и что за всем этим стоит, твоей душой отобедает ар-Маэрэ Иллемэйр, – довольно буднично пояснил Торрен, видимо, все еще надеясь выжать нужную информацию из пленника.

– А она отдаст мою душу демонам Ардоры, обратит в куклу, запрет в клетку мертвого тела, – задыхаясь, сказал советник Имрейса и замолчал, закрывая глаза.

Эррах пару минут постоял, прожигая его взглядом, потом снова надел маску и накинул капюшон.

– Что же, – буднично сказал уже привычным своим культурным тоном. – По крайней мере, теперь очевидно, что не в Башне гнездится проблема, и не этот сморчок – корень зла, им руководит некая “она”.

– Эта, Сейла? – предположил Торрен, внимательно следя за изменением выражения лица Раджехога, но тот оставался полностью невозмутим. – Или не Сейла, а кто тогда?

– Я думаю, нам стоит вернуться и получше допросить ту деву, – предложила Мист. – А за этим вонючим господином прислать солдат и допросить с пристрастием. Раз у лэра Сорса лазутчик Карна песенки пел, и эти двое запоют.

– Кровожадинка, – с непередаваемой издевательской нежностью сказал Торрен. – Но план здравый. Мы вполне можем все узнать, если как следует подергаем за все имеющиеся ниточки.

– Я бы хотел также узнать некоторые вещи про вас, – проворчал Сорс, с подозрением глядя то на Эрраха, то на Мист, то на Торрена. – Как-то многовато подозрительного – и звездчатка у вас сама собой зарождается, и какие-то предвечные тьмы…

Мист досадливо пожала плечами.

– Мы просто странненькие, – сказала она. – Но мы с удовольствием поговорим с вами про наши особенности, когда справимся с текущими проблемами.

– Жду с нетерпением, – буркнул Сорс. – Возвращаемся? Этого с собой берем?

– Нет, я предлагаю оставить его тут, пусть подумает, а потом просто пришлете своих ребят.

– Не сбежит?

– А мы сейчас еще дополнительно обмотаем, – пообещал Торрен, извлекая из своего вещмешка еще один моток веревки.

Оставив позади спеленутого, как гусеница, еретика Раджехога, небольшой отряд двинулся обратно – вниз по лестнице и по коридорам – и ни одного из стражников Сорса, которые должны были последовать за ними, так и не встретили, отчего их спутник все больше мрачнел – пока не пришла пора всем дружно помрачнеть, так как у самого конца коридора недавно проломленный проход оказался засыпан – словно тоннель взорвали, нарочно его обрушив.

– Это, вообще, как? – недоуменно почесал затылок Торрен. – Нас замуровали?

Сорс, наклонившийся к осыпи, тронул следы сажи на камнях.

– Взорвали, скорее всего, все той же звездчаткой. У меня она была – но о ней не так много, кто знал. Да и приказ взорвать тут что-то могли отдать только двое, кроме меня – мой брат и моя племянница. И мне совсем не нравятся выводы, которые из этого следуют.

– “Она”, – мрачно напомнила Мист.

– Ты думаешь, Элианна? – с оттенком недоумения уточнил Торрен, поворачиваясь к ней в кромешной темноте коридора.

– Я ничего не думаю, – буркнула девушка. – Уйдите-ка за поворот, я попробую это еще разок взорвать.

– Смотри, себя не засыпь, – озабоченно попросил Торрен, отходя сам и отпихивая Эрраха. – Лэр, идемте, может, получится пробить проход.

– Вряд ли, – Сорс поднялся, отряхивая руки. – Попробовать, конечно, стоит, если у вас снова успешно “зародилась” звездчатка, но мне кажется, тут скорей остальной коридор рухнет, и мы замурованы. Остается пробовать выбраться из Башни – может быть, у нас хватит веревок, чтобы спуститься к основанию, и потом как-то добраться до низа. Хотя теоретически эта скала считается неприступной.

– Где наша не пропадала, – покачал головой Торрен, прикидывая достаточно ли они отошли. Впрочем, Мист, видимо, решила, что достаточно, потому что сзади раздался короткий шепот, а потом грохот, глухой, с перекатами, и пылевое облако растеклось в их сторону. Через долю секунды из облака выпрыгнул Воин, в охапку тащащий отчаянно кашляющую Мист и поскакал мимо них, едва не сшибая на бегу.

– Ходу, – моментально рассудил Торрен и ломанулся следом за ним, убегая от продолжающего движение пыльного облака, в котором явственно слышался отвратительный шорох и перекаты падающих камней.

– Я говорил, будет обвал, – на бегу напомнил Сорс.

– Зато теперь эта крысиная нора замурована, – отозвался неунывающий Торрен. – Мало ли какие тут еще гадкие Раджехоги могут завестись.

Воин остановился и поставил Мист на ноги только почти у самого входа в Башню, хотя шорохи и трески стихли задолго до того. Мист, впрочем, отчетливо чувствовала напряжение породы вокруг, и даже рядом с Башней внутри хода оставаться не пожелала, тут же нырнув внутрь, продолжая надсадно кашлять.

– Башня бы теперь не сползла, – мимоходом пожаловалась она Воину вполголоса,надеясь, что остальные не услышат и не впадут в панику. – Жалко раритет-то. Особенно если внутри раритета будем мы.

Раджехог встретил их холодным, довольным взглядом, явно понимая, что у них случилась какая-то незадача, но разговаривать с ними не пожелал – впрочем, никто и не рвался. Сорс, выглянув из окна вниз, поцокал языком и принялся рыться по всей уцелевшей мебели и современным запасам в поисках веревок, а Мист подошла к дальней стене, к ложному косяку с каменной стеной, в центре которой красовался отпечаток ладони. Левую руку она держала за складками плаща, на всякий случай.

– Итак.

– Да-да?

– Предложения? Предположения?

– Деревня называлась Крайний хутор. Он мог так назвать Башню?

– Он мог назвать Башню как угодно. Это же Мейли. Она с таким же успехом может называться “Задница” или “Выстроков язык”.

– И никаких пометок на стенах? Он этим грешил.

– Я пока не нашел, – вставил Эррах, едва ли не с другого конца комнаты, расслышав их разговор благодаря своей эльфийской генетике.

– Ищи дальше, – подбодрил его Сорс, уверенный, что речь идет о веревках. – Нам нужно много веревок – демонова Башня очень высокая.

– Ищу, – кротко согласился эльф, продолжая оглядывать камни кладки.

Мист оглянулась на Сорса, убедившись, что он занят, приложила левую руку к метке перехода и попробовала.

– Крайний хутор. Мит-Крайний хутор. Син-Крайний хутор. И ничего.

– Может, по эльфьи?

– Идея, – согласилась девушка. – Эй, Рах, переведи на эльфийский “Крайний хутор”?

– Киррв Сетта, – отсутствующе ответил эльф.

– Киррв Сетта, мит-Киррв Сетта, син-Киррв Сетта, – перебрала Мист с тем же нулевым успехом. – Еще идеи?

– Задница, – снова предложил свои версии Торрен. – Выстроков язык.

Мист прыснула от смеха и покачала головой, вспоминая рассказ Ийиливы про не самый удачный из романов Мейли-из-Сполохов.

– Лэр Сорс? А как звали мать героя Иммеррейса?

– Сантана, – не оборачиваясь, буркнул тот. – А что?

– Ничего. Просто интересно. Мит-Сантана, – попробовала Мист и, к ее некоторому удивлению, рука начала погружаться в камень.

– Глядь, оно, – обрадовался Торрен.– И как ты догадалась?

– Я же говорила, я умная, – буркнула Мист, не желая признавать,что догадка была совершенно случайной. Просто это было очень по-Мейливски – назвать так башню. Может, и подземную он как-то так назвал?..Озаренная догадкой, Мист вытащила руку и попробовала. – Камия!

– Глядь, – повторил Торрен, вылупив глаза. – Это что, подземная?

– Ну, – подтвердила Мист с оттенком гордости, и с сожалением вытащила ладонь из толщи камня – сейчас явно было не время для храбрых исследования глубин мироздания и идиосинкразий мертвого эльфа. – А теперь, внимание, вопрос. Сколько еще башен названо именами девиц, к которым он бегал на свидания?

– М, – глубокомысленно изрек Торрен и добавил громче, вдумавшись. – М! Вот это гениально! Сразу помнишь, к которой идешь! Вот он умный мужик-то был!

– Умный-то умный, а на чем-то прокололся, – напомнила Мист. – Ну, что, попробуем выйти вниз? Всех берем?

– Кроме вонючки, – сориентировался Торрен. – Вдруг сразу на драчку нарвемся? под ногами путаться будет.

– Логично, – согласилась Мист. – А как лэру все это объяснить?

– Помолиться, – серьезно сказал Торрен и помахал бровями.

– Ты серьезно?

– Абсолютно, – хмыкнул парень, после чего крякнул, опустился на колени и громко, с выражением, начал читать молитву – предусмотрительно, одну из тех, которую заставил выучить своих нерелигиозных спутников – на всякий случай. -Эйн, в единости благой, твоим именем единство осени и скрепи, очисти нас от зла, изгони силы злые и души, что холодней льда, – уверенно читал он, и Мист с Эррахом, подыгрывая, опустились на колени рядом с ним, пытаясь вторить. Поглядев на них, Сорс, будучи наследственно-религиозным и воспитанным в должном почтении к Церкви, тоже встал на колени рядом с ними, вознося мольбу Эйну, хоть не слишком понимал, зачем это. Однако, закончив канонические слова, Торрен уверенно продолжил. – Молитву нашу прими и путь из западни нам покажи, не ради себя, ради справедливости твоим именем просим. Выведи нас из колдовской пучины, дай нам дорогу в свет, чтобы наказать предателей и убийц осененных тобой. Выведи нас, Всеблагой, Единый, – воззвал Торрен, протянул руку Раху, тот взял полуинертную руку Воина, и Мист подхватилась с другой стороны, протянула ладонь Сорсу, плотно охватывая его сильные пальцы. Торрен поднялся, прислоняясь к стене и шепча под нос слова перехода, и все они по очереди стали погружаться в толщу стены, под удивленный возглас Сорса.

Этот же возглас спустя секунды, дезориентацию и расстояние встретил их на другой стороне, смешиваясь с другим – испуганным, возмущенным, недоуменным – и женским.

Они стояли, видимо, в тронном зале – высоком, длинном, со светлыми окнами – и в конце его был пустой трон, рядом с которым стояли двое, видимо, застигнутых врасплох – высоченный бледный мужчина и тонкая, светловолосая Элианна.

– Ага, – сказала Мист, выпуская руки своих спутников и разминая, словно готовясь играть на музыкальном инструменте. – Карн Д Рагорн, я полагаю? И лэри, которую я так рада видеть.

– Элианна, – Сорс, потрясенно оглядываясь, встряхнулся, словно большая собака, сбрасывая сомнения и ненужные мысли. – Этот человек связан с Раджехогом, и именно он принес скверну восставших мертвецов, и именно он…

Помощник Алгара поднял руку с какой-то трубкой, не собираясь дослушивать, и только мгновенная реакция Воина спасла всю группу пришлецов от опаляющей вспышки, вырвавшейся из дула странного оружия: он выпрямился, как пружина, резко сбивая всех своих спутников с ног, раскидывая в разные стороны, так что белая смерть прошла мимо и поверх их голов. Только стоило вспышке миновать, как Воин, почти распластавшись по полу, метнулся к Карну, набрасываясь хищным прыжком, и они покатились по полу, как дикие звери, пытаясь чуть ли не горло друг другу выгрызть.

– Элианна, – повторил Сорс, а девушка, кривясь, подняла выроненную Карном трубку и наставила на своего дядю.

– Нет, – подумав, сказала она и перевела опаленное дуло на остальных троих. – Ты нужен мне целым, если не живым, дорогой дядя. А вот по ним никто скучать не будет, – и она выстрелила.

Торрен попытался закрыть Мист, и Эррах тоже, и они столкнулись все трое вместе, потому что Мист инстинктивно шагнула вперед, выставляя вперед левую руку, чтобы принять удар на себя.

Ударило по всем троим, резко, больно, горячо, словно отбрасывая назад толчком и пожирая огнем снаружи и изнутри, сбило с ног, прокатило, и они, не видя, задыхаясь, цеплялись друг за друга, и воздух словно рождался обратно внутри их легких, и дыхание выбивалось из груди, вместо того, чтобы входить.

А потом на мгновение стало тихо, словно все исчезло, чтобы начаться вновь.

Говорят, что за гранью мира лежит его прекрасное отражение – Домен Света, царство Деи, обитель праведников. Туда уходят счастливые души, и проживают там одно за одним свои светлые воспоминания пока не устают от радостной вечности. А еще, говорят, будто бы туда забирают лучших из лучших живыми, чтобы пребывать в блаженстве вечно. Все чары, что лечат, что дают защиту и радость, приходят оттуда.

Говорят, что за Доменом Света лежит домен Ветра, дом Свифта. Разные ветра дуют там, добрые и злые, и они уносят прочь эмоции и чувства, стирая отпечатки прожитых жизней с душ, что бредут по бесконечному каменному плато, меж струй воздуха, в ожидании финала, в ожидании конца. Волшебство изменений приходит из этих мест, магия иллюзий, подменяющая одни образы другими.

Говорят, что за Доменом Ветра есть Домен Холода, царство Смерти, Царство невозвращения, обитель ЛЛоединн. Самые злые холода приходят оттуда, и самые злые заклятья, и оттуда души стремятся к последним вратам. Лекари рассказывают, что души, дошедшие до обители Холода, еще могут вернуться в мир, лишенные эмоций, не знающие добра или зла, могут вернуться в свои мертвые тела, чтобы бесцельно бродить, не зная смысла своего возвращения.

Говорят, в конце всего есть Последний Город, Домен Пепла, где правит тот, кто алкает живой плоти и крови, но получает только тени. Его называют Грэнаш, и к нему взывают только те, кто потерял все, кому остался лишь пепел. Извращенные, измученные приходят оттуда уже не души, а демоны Пепла, самые опасные, самые неуязвимые, не знающие боли, не знающие разрушения.

И там, над Последним из последних пределов, зияет в небе бездна, выводящая за пределы известных сфер. Туда уходят навсегда, чтобы не вернуться, и судьба тех, кто канул в нее – неведома.

…и говорят, будто все это правда.

Это и есть правда, но иногда в Последнем Городе оказываются те, кто ему не принадлежит. Не на самом деле.

– Грэнаш, – позвал ар-Маэрэ Иллемэйр, с трудом выпрямляясь перед лицом ветра, несущего пепел, и складывая руки на груди в попытке выглядеть уверенней. Хотя о какой уверенности можно говорить, имея дело с властелином Домена Пепла, господином Последнего города? – Грэнаш! – повторил Мейли громче. – Я хочу говорить с тобой!

– Гонишь, все гонишь, потом зовешь? – отозвался пепел на ветру, начиная виться спиралями и кругами, обрисовывая смутные очертания фигуры. Линии пробовали сложиться так или иначе, смутно вырисовывая, словно наброском, то чудовищную фигуру с рогами и крыльями, то стариковские тонкие руки и горб, то молодого мужчину с волосами и одеждой, сотканной из сыпучего пепла. – Значит, я тебе нужен, Головешка.

– Сейчас – нужен. Я хочу сделку, – твердо сказал Мейли.

– И что же ты можешь мне предложить, ты, стоящий у последнего порога, пока я тебя за него не толкнул?

Маг почувствовал мягкое давление силы, упирающееся в него и невольно шагнул назад, ускользая от энергетического прикосновения, как привык это делать за годы и годы в Плане Пепла. Грэнаш совсем не был рад ему, как постоянному жильцу, постоянно пытаясь столкнуть с той тонкой грани, на которой Мейли балансировал, удерживая себя.

– Того, что ты хочешь.

– И чего же я хочу? Расскажи мне. В тебе не осталось живой крови и живой силы, пепельные ветры иссушили в тебе все то, что было изначально. Ты пуст, ты шелуха, оболочка. Мертвая шкурка насекомого, вот ты кто. Застрял на краю, зацепился и висишь, трепеща на ветру бессильными хитиновыми крыльями.

– Ты хочешь мою душу, – спокойно сказал маг. – Мою любовь. Мою ненависть. Мои сны и мою плоть, потому что я не потерял их, проходя через Домены до тебя, и ты алкаешь их, потому что тебе такого никогда не вкусить иначе.

– Я забираю то, что остается после моих жадных сестер и брата, – как будто бы почти согласился Грэнаш.

– И хочешь того, что достается им, – Мейли наклонил голову, глядя в пепельную крутоверть. Грэнаш качнулся к нему, и полубесплотная рука тронула мага за обгоревшие волосы у лица.

– Ты отдаешь мне себя?

– Отдам, когда придет мой час. Когда я не смогу противиться и стану падать, сожри меня – если мы договоримся.

– И что ты хочешь за себя, обломок мага?

– Ты отправляешь своих Гончих в мир людей, и Духов пепла – хоть и ненадолго. Отправь и меня.

– Ты здесь весь, целиком, с потрохами, как я это сделаю? Ты не принадлежишь пеплу, – сварливо отозвался Грэнаш, отпуская его волосы.

– Отправь как демона, только сутью.

– У тебя будет всего несколько минут, секунд – я не могу быть уверен, что твоя душа годна для демонической одержимости. Все таки, ты уроженец этого мира, хоть тебя уже и коснулась пустота, – в явном раздумье ответил Грэнаш.

– Мне хватит и краткого времени, – не позволяя себе неуверенности, ответил Мейли.

– Хорошо. Куда ты хочешь явить себя?

– Я сам найду дорогу, – сказал он. – Договор?

– Я отправляю твою душу как демона в место, которое ты выбрал. А когда ты будешь делать шаг в небо, я пожру тебя, – слова начертали себя в воздухе, и Мейли коснулся их ладонью, опаленной до костей и мяса.

Пепельные строки тут же расплылись и мелкими вихрями всосались в полуспектральное тело Грэнаша.

– Иди, – он снова толкнул мага своей силой, но на этот раз не встретил сопротивления, и душа Мейли, изуродованная, ледяная от дыхания пустоты за чертой и прикосновения божества, вылетела из его измученного тела, оставляя его на пепельной пустоши у ворот последнего города: пустое, иссушенное, шелестящее на ветру.

Он не оглядывался на себя: в Доменах время шло иначе, но он все равно опаздывал.