Czytaj książkę: «Башни Эквеллора», strona 2

– Так вот откуда сказки про козлоногих демонов, – прокомментировала Мист и занялась переводом обоих найденных статей, просто на всякий случай. Случаи бывают разные – а если такое говорит мертвый маг с гонором темного властелина, то лучше его послушать.

Однако встретить утро за книжкой в компании свежего холодного воздуха и ледяной воды для умывания Мист не удалось: в самый темный предрассветный час, когда небо даже еще не думало светлеть, в ее комнату с грохотом стал ломиться Торрен, крича, что все пропало, и особенно пропали гусята, и не встала бы любезная Мист, чтобы их искать. Вернее, звучало это, конечно, несколько иначе:

– Мист! Вставай уже, засоня, пока всех гусей и курей у нас прямо из-под носа не свистнули!

– У меня курей и так нет, – резонно ответила девушка, невозмутимо делая пометку на странице, чтобы вернуться к ней позже.

– Да, но у трактирщика есть. И гуси. И гусяточки, пушистые такие, были! Бедные гусятки, бедные их мамы!

– Тор, ты что от меня хочешь-то?

– Так вора ловить! Он гусят погрыз, остальных уволок.

Мист досадливо вздохнула, отложила Книгу и начала собираться под бессистемные выкрики за дверью. Впрочем, к тому моменту как она оделась и снова взяла Книгу, Тор затих, и дверь в ее комнату распахнулась настежь ровно в тот момент, когда она собиралась ее открыть. За ней обнаружился гордый своей работой, потрясающий отмычками Торрен.

– Дурак, – быстро сориентировалась Мист, тыча Торрену в лицо Книгой со всеми ее вложениями и приложениями в порядке срочных воспитательных мер. – А если бы я переодевалась?

– Да что я там не видел? – возмутился Торрен, потирая лоб. – Ну, вот, все мозги вытолкала из башки, как я теперь вора ловить буду?

– Руками, – отрезала Мист. – Веди давай, где те гусята. Пушистые. Кирдык тебе, если ты врешь, и они гладкошерстные. Гладкоперые.

– Злобная она, – пожаловался Торрен трактирному слуге, который замер посреди коридора с подносом, не решаясь миновать место разборок. – Зверь пушной, ценный, но психованный.

Гусята и вправду оказались пушистые – и дохлые. Пара стражников уныло охраняла задний двор, даже не пытаясь что-то новое выяснить о неведомом хулигане по оставленным следам, но свежая кровь в лице Торрена и Мист с энтузиазмом взялась за расследование преступлений серийного маньяка, убийцы птенчиков.

Как ни странно, на старательно ощипанной ради следствия шее одной из жертв остались вполне явственные отпечатки зубов. Птицу держал в руках менее брезгливый Торрен, а Мист изображала внимательное рассматривание, хоть и так, в общем-то, уже все, что могла, увидела.

– Не лиса, это точно. И вообще никакой из лесных хищников.

– Для кошки или собаки тоже не подходит. Передние зубы как у человека, четыре штуки, только клыки для человека длинноваты и островаты, и челюсть маленькая совсем, – рассудила Мист, пощупав собственные зубы для сравнения.

– Вампир? – предположил Торрен. – Ну, что ты смотришь? Что? Маленький такой вампир, которому еще расти и расти. Пока у птенчиков кровь пьет, тренируется.

– Да не пьет он кровь, – Мист почесала в затылке. – Вон, смотри сколько натекло! Этих он просто убил. Кому разодрал горло, кому шею сломал. Это так. Шалости. А вот остальных он жрать утащил. В норку.

– К еще более маленьким вампирятам, – продолжил цепляться за свое предположение Торрен. – Малышатам таким.

– Пушистеньким, – поддакнула Мист. – Кончай уже глумиться над трупом, ищи следы.

– Да нет тут ничего такого, – Торрен положил частично ощипанного гусенка к его дохлым собратьям и отряхнул руки. – Никаких животных или маленьких человечков тут не было.

– Надо обойти по кругу все, он же должен был сбежать как-то, – не согласилась Мист.

– Если он вампир, то летает, – торжествующе сказал Торрен, и пепла дымного мы тут найдем какие следы.

– А если он эльф? – пошутила Мист.

– Нет, не эльф, – рассудительно ответил Торрен. – Эльф бы людей грыз.

– Ну так это совсем маленький эльф. Эльфенок.

– Эльфенок, – почесал репу Торрен и внезапно взгляд его сконцентрировался и прояснился. – Эй, а тут что такое? – он вперился в землю взглядом и, покружив на месте, как гончая, почувствовавшая след, уверенно прошагал до забора, поводил носом, уцепился за край, подтянулся и лихо перемахнул на другую сторону.

– Эй, – запоздало возмутилась Мист и побежала в обход: повторить этот трюк за приятелем она, конечно, не смогла бы.

Торрен обнаружился с другой стороны забора, на задворках района, нетерпеливо притоптывающий ногой.

– Ну, ты и тормоз прогресса! Свет сделай, – приказал он.

– Ты не офонарел?

– Вот в этом то и проблема, что нет, делай свет, – настойчиво повторил парень. Мист, ворча, подобрала первый попавшийся булыжник и, воровато оглядевшись, зашептала наговор на свет. Камень покорно замерцал и, выровняв яркость, стал светить мягко и стабильно. Торрен тут же нетерпеливо выдернул его у Мист из рук и хищно склонился над землей, едва не принюхиваясь. – Глядь, – сказал он с благоговейным торжеством. – Следы! Там такие слабые были, я думал, чудится. Но и тут есть.

Следы были странные, даже Мист, совершенно не знакомая с наукой следопытов, могла это сказать: они выглядели так, словно кто-то шел на локтях и коленях, причем, на трех конечностях.

– Тут четыре прибежали и с одною убежали, – процитировал Торрен, попав в такт мыслей подруги. – Наш маньяк – карлик или ребенок, или потусторонняя тварь в таком облике, передвигается на четвереньках.

Мист немного подержалась за голову, пытаясь себе это представить.

– А в охапке он держит похищенных курей и гусят, – добил ее логическим выводом Торрен.

– Ты сам-то себе этот бред представляешь?

– В красках, – вздохнул парень. – Что, пойдем?

– Да, – скривилась Мист. – “Глядь” и поймаем это диво дивное.

– Что-то мне уже подсказывает, – проворчал Торрен, забирая у Мист камень и наклоняясь к земле, чтобы лучше видеть. – Что мы, на самом деле, не хотим встречаться с этой тварью.

Мист была с ним солидарна. В сочетании с предсказанием-предупреждением Мейли-из-Сполохов про “замену” и тенденцией злобных мертвецов покушаться на ее конечности, их находки и предположения обретали самый зловещий подтекст.

Некоторое время они, поминутно озираясь, крались по городу, вздрагивая от шорохов и писков предрассветной темноты, выйдя, в итоге, к стене, где неведомая тварь прорыла маленький, аккуратный подкоп, тщательно замаскированный развесистыми лопухами. Размеры хода намекали, что их будущая добыча очень невелика размером, а само существование лаза и его маскировка – что преследуемый обладает не только определенной степенью разумности, но хитростью.

– Однако, хитрая задница, – мрачно сказала Мист, когда они, засунув в ход светящийся камень, сами пошли в обход, искать ближайшие ворота.

– Это можно было предсказать уже по тому факту, что это милое создание уже месяц царит во всех курятниках, и никто до сих пор его не скогтил. Это, как будто бы, намекает, что наш птичий маньяк, как минимум, умнее местных жителей.

– Интересно, а у болотной ведьмы он тоже что-нибудь прет?

– Если это не она его напустила – вероятно. Она особым умом тоже не блещет.

– Почему же, как раз блещет. С-ума-сшествием. Чем не особенный ум?

Заспанные стражники ворота открывать отказались и приключенцев выпустили через свою сторожку, и то только после угроз кар от имени Гординна.

– А если оно в сердце болот живет, мы так туда и попремся? – с сомнением осведомилась Мист, которой предрассветные скачки по кочкам и пенечкам не только до отвращения напоминали первый визит в славный Сарэн, но и бесили сами по себе.

– Что-то сомневаюсь, что он прячется далеко, – покачал головой Торрен, высматривая свечение камня, засунутого в лаз для обозначения его места снаружи городских стен. – И добычу неудобно тащить, и времени будет много уходить на поиски жратвы. Не, думаю, поблизости он. Оно. Что б это ни было.

– Ну, ладно, – Мист вздохнула и почти сразу хватанула Торрена за рукав. – Вон, лаз там!

– Где? Не вижу.

– Да светится, – отмахнулась она.

– Не вижу, – буркнул Торрен. Свечение он смог рассмотреть только спустя несколько десятков шагов. – Ну, ты даешь, я и не видел ничего, – Торрен выколупал камень из лаза, изгваздавшись в грязи, и склонился над влажной землей, с умилением разглядывая яркие, отлично различимые отпечатки, как старые, так и новые.

– Так впотьмах же, – пожала плечами девушка. – Тьма незнания – моя стихия, – пошутила она, намекая на свое происхождение.

– А, – понял Торрен. – Вот ты говорила, там, под землей, всегда темно. Или там, сумерки. Правда, что ли?

Мист смерила его уничижительным взглядом, но Торрен ничего не заметил, продолжая на ходу следить за отпечатками в грязи, чтобы не упустить добычу.

– В темноте темно, пока свет не зажжешь, – наставительно сказала она. – Что непонятного?

– Ну, а как, и дома темно, и не дома темно, и всегда темно?

– В домах у нас есть светильники, правда, не очень яркие, и на домах снаружи мы обязаны в черте города зажигать огни. Но по большинству коридоров ходим во мраке, потому что свет привлекает подземных хищников.

– Веселая у вас жизнь.

– Не жалуемся, – отозвалась Мист и притихла, прислушиваясь.

Торрен тоже напружинился – внутреннее чутье подсказывало ему, что они близко. А, может, дело было в отчаянном писке пожираемого заживо птенца.

Поляна была крохотной: три-четыре шага в длину, но на ней помещался нелепый маленький шалаш из веточек, груда грязных тряпок, куча обглоданных костей, пара птичьих трупиков… и странное существо, которое, пригнув голову к земле, ртом рвало плоть еще живой жертвы – маленького, пушистого гусенка.

– Мама, – сказала Мист ошарашенно, и Торрен привычным движением запихнул ее себе за спину.

Услышав ее голос, существо их, наконец, заметило, подняло голову: серые лохмы свисали на тощее детское лицо с проваленными глазницами, вокруг окровавленного рта прилипли перья. Ребенок, или похожее на ребенка существо было голым, за исключением какой-то грязной тряпки, намотанной поперек туловища, и тощим, таким истощенным, что можно было, кажется, пересчитать все кости навскидку. А еще, с суеверным ужасом заметила Мист, у него не было ни ладоней, ни ступней, поэтому оно и перемещалось полу-ползком, полу на четвереньках, оставляя такие странные следы.

– Пепельная срань, – оповестил Торрен о своем мнении, отступая на шаг и доставая Хладогрыз.

Существо раззявило рот, в котором отчетливо были видны почти человеческие зубы, попыталось что-то сказать, но голос застревал в горле, вырывалось только неопределенное бульканье. Торрен шагнул было вперед, чтобы, на всякий случай, прибить это непонятное создание, но Мист удержала его, повиснув на плече.

– Стой, стой, – попросила она. – Погоди!

– А чего стоять-то? Любоваться, что ль? Вот он, вор!

– Да погоди, это ж, – лицо Мист перекосило от ужаса, но она продолжала висеть на руке Торрена, не позволяя ему из предосторожности убить странного и пугающего ребенка. – Это ж ведьмы болотной дите!

– Чего? – Торрен с отвращением посмотрел на все еще бесполезно разевающего рот детеныша, но меч опустил. – Вообще-то, это не лучшая рекомендация, чтоб его в живых оставлять, – сообщил он подруге.

– И ты сам себе не лучшая рекомендация, чтобы оставлять в живых тебя, – веско ответила Мист и, вздрагивая от отвращения, сделала шаг к маленькому чудовищу. – А мама твоя где?

– Д, – справился со своим голосом и языком детеныш. – Д-ом Гнала. Выгнал-ла, – раздельно ответил он, застенчиво глядя на Мист из-под колтунов спутанных косм и, неловко схватив недоеденную птичку своими культями, протянул ее девушке.

– Что, усыновлять собралась? – осведомился Торрен, с настороженным любопытством наблюдая за сценой.

– Нет, спасибо, я это не ем, – как можно мягче сказала Мист, с трудом сдерживая рвотные порывы. – Мама тебя выгнала?

– Ды-а. Есть, – сказал он и сам впился в сырое мясо зубами. Мист всю перекосило, но она нашла в себе силы осторожно присесть рядом, глядя на незадавшееся чудовище.

– У тебя имя есть?

– А-шшш, – сказал он, чавкая и проливая на подбородок кровь изо рта.

– Ты сам себе еду добываешь? – уточнила девушка, хоть и так все было понятно. Ребенок, рожденный болотной ведьмой так недавно, но уже говорящий и способный сам сворачивать шеи птицам и мелкому зверью, явно не был обычным, но просто так взять и убить его она не могла.

– Ды-а, – потянул он. – Не вкусно.

Девушка почесала нос и глянула на Торрена, но тот только плечами пожал – мол, сама ввязалась в разговоры, вот и разбирайся.

– А ты меня помнишь?

– Ды-а. Приходил-а, – Аш дернул тощим грязным плечом. – Мам меня рожал-а. Ты приходил-а. Велел-а оставить меня. Еда?

– Нет, еды нет, – с сожалением сказала Мист, пытаясь понять, что ей теперь делать.

Речь ребенка прогрессировала прямо на глазах: он явно нуждался только в собеседнике, чтобы научиться говорить разумно и складно, и, наверняка, мог вырасти не таким, как мать, кто знает? А, может, и стать намного хуже. Но сейчас это был всего лишь ребенок – необычный, тощий, жалкий, но с готовностью предложивший свою пищу ей. Мист была уверена, что, попроси она живую птичку, чудище поднимется на свои культяпки и пойдет добывать.

Что с ним делать? Оставить в лесу, оставить все как есть? Но его наверняка, рано или поздно поймают солдаты Сарэна: поймают и сожгут, уж милосердней прирезать сейчас. Забрать с собой, отдать кому-то на воспитание? Кого, сына болотной ведьмы? Принести обратно матери, пригрозить ей? Но она его выгнала, а Мист, по правде сказать, опасалась снова сталкиваться с Дуан Мор, которая, наверняка, уже оправилась от прошлой встречи и была куда более в уме.

Взгляд девушки остановился на уродливых запястьях мальчика. Протезы?.. Замена?.. Так об этом говорил Мейли, дал подсказку?

– Слушай, – Мист потрогала землю, убедилась, что она достаточно твердая, и уселась задницей, переплетая ноги. – Ты же знаешь, твоя мать – ведьма. А ты умеешь колдовать?

– Так, – он соединил края своих словно обрубленных запястий и развел их самую малость.

– Чуть, – перевела Мист. – Хорошо. Я сейчас тебя научу одной вещи. Только обещай, что не используешь ее, чтобы вредить людям.

– Ды-а? – заинтересованно открыл рот ребенок и подполз поближе, от чего Мист в ужасе вздрогнула всем телом. Грязное, вонючее, уродливое создание вызывало у нее доисторический панический страх, и только разум держал все под контролем.

– Мист, ты точно знаешь, что делаешь? – тактично уточнил Торрен. – Нам, вообще-то, велено вора изловить и уничтожить, а не учить всяким “вещам”.

– Отстань, – отмахнулась Мист, достала Книгу и раскрыла почти сразу на нужном месте. Чудище благоговейно уставилось на текст.

– Кни-га? Чи-тать?

– А ты умеешь?

– Чуть, – повторил ее слово Аш и очень довольно, но глухо, уродливо захохотал.

Мист сделала страшные глаза на Торрена, который чуть в кусты не убежал, и старательно продолжила, игнорируя собственный потусторонний ужас по отношению к страшному ребенку.

– Так, слушай меня, Аш. Есть заклинание, оно позволит тебе получить руки и ноги. Видишь рисунок?

– От звер-рря, – сказал он, заинтересованно разглядывая инвалида с ногой от лошади. – Как Аш? – он поднял обе руки, показывая Мист.

– Почти, – вздохнула Мист. – Давай заучим слова, и я покажу тебе, как начертить нужный символ.

Она не очень удивилась тому, что память у Аша оказалась острой и цепкой – маленький уродец запомнил заклинание с первого раза, и глиф научился рисовать так, словно это было плевое дело.

– Руки, – сказал он, едва не прыгая вокруг глифа на крачках. – Руки-ноги! Аш станет ходить-ходить, искать-искать, ловить-ловить!

– Но не людей! – прикрикнула на него Мист, полная сомнений от того, что же она, все ж таки, наделала.

– Не людей! – радостно подтвердил Аш. – Но стану не-людей находить-находить, есть-есть-есть!

Торрен выразительно посмотрел на Мист и приложил пальцы к виску, говоря, мол, свихнулась и ты, и твой монстр. Мист только отмахнулась, но и сама понимала, что делать что-то надо. Как-то позаботиться, оградить хотя бы от части проблем. Просто так оставить потенциально опасное чудище в непосредственной близости от потенциально не менее опасного для него Сарэна было нельзя.

– Аш, послушай, – ребенок прекратил выделывать кульбиты вокруг глифа, сел голой задницей на землю и вопросительно уставился на Мист, глядя уже не просто дружелюбно, как в начале, а обожающе. – Я договорюсь в городе, тебе будут приносить еду и оставлять возле твоего лаза. А ты в город не ходи сам, они боятся, когда ты убиваешь цыплят.

– Не ходи, если еда, – пообещал Аш.

– “Не пойду” правильно, – поправила его Мист.

– Не пойду, – очень страшно, зубасто улыбнулся Аш. – Не пойду, если еда и кни-ги, – тут же попробовал торговаться он.

– Хорошо, еда и книги, – пообещала Мист, прикидывая, как это все провернуть и во что это обойдется. – А я буду к тебе приходить, как смогу, и ты мне будешь рассказывать, как живешь.

– И тот? – Аш выглянул из-за нее, чтобы посмотреть на Торрена, и парень изо всех сил сделал не испуганное лицо.

– И тот, тоже.

Аш кивнул.

– Приходи. Только еда, – предупредил он. – И кни-ги.

– Обещаю, – сказала Мист. – Станешь добывать руки?

– Ды-а, – ответил Аш, снова подскакивая. – Ты иди.

– Да, я пойду, – согласилась девушка и поднялась на ноги. Без прощальной странной ласки, впрочем, Аш ее не отпустил – поднялся на коленях и цапнул ее за руку, она только и успела, что ойкнуть. Сильно больно не было, но на коже остались отпечатки зубов. – Ты что?

Аш засмущался, покружился на месте и под взглядом Мист уполз в свой шалаш, оставив снаружи только тощие, ободранные голые ноги.

– Это он тебя любит, – пояснил Торрен.

– С чего ты взял?

– Мужская психология! – объяснил он, подняв палец к небу.

– Тоже мне, мужчины, – Мист потерла руку, потом виновато оглянулась на жалкий шалашик, обещая себе, что выполнит все обещания, и тогда, может быть, болотный колдун Аш окажется лучше своей матери, в итоге.

– Как ты собираешься его кормить? – поинтересовался у подруги Торрен, когда они зашли в уже открытые ворота города и зашагали по улице.

– Либо заплачу трактирщику, либо ты договоришься с Гординном.

– Я? Это почему еще я? – возмутился парень. – Это не я собираюсь прикормить вурдалака, предварительно научив его колдовать!

Мист рассерженно глянула на напарника.

– Вы с Гординном лучше общаетесь. Видимо, он тоже троечник был, – зловредно сказала она.

– Эй! Я свою работу на “хорошо” сдал!

– Это после того, как я ее всю переделала, – педантично указала Мист.

– Что ничего хорошего о твоих способностях не говорит, между прочим.

– Это еще почему?

– Разве я не должен был с переписанной тобой работой получить “отлично”?

– Не-а, – отозвалась девушка беззаботно. – Это было бы слишком подозрительно и сразу понятно, кто писал. Поэтому я переписала ее ПЛОХО, понял?

– Вот ты зараза, – сокрушенно вздохнул Торрен. – Подруга, называется, напарница!

– От позора спасла! – подняла палец к небесам Мист. – Будешь до конца жизни расплачиваться со мной теперь, вот, принимаю жертвы переговорами с местным чиновниками.

– Понял, понял, смирился, – помахал на нее руками Торрен, словно отгоняя назойливое насекомое. – Добудем мы твоему воспитаннику снабжение, ты, главное, врать мне не мешай.

– Как мы уже выяснили, как раз совместное вранье у нас получается лучше всего, – вздохнула девушка. – Нет бы что хорошее?

– Так это и есть хорошее, – Торрен панибратски хлопнул ее по плечу.

– То есть…этого демона больше нет? – нахмурился Гординн, переводя взгляд с одного честного лица на другого.

– Именно, – подтвердил Торрен. – Гусята могут спать спокойно. И все остальные маленькие и пушистые звери. Только, дядь, по большей части это не мы сделали, поэтому благодарить не нас надо.

– А кого же? – Гордин откинулся в кресле, изучая пару приключенцев, которые сидели напротив него за столом.

– У вас там, в лесу, отшельник завелся. Даже ведьма из-за него к вам больше не лезет, опасается. Он нам и помог.

– Помог! – возмутилась Мист вполне искренне, складывая руки на груди. – Так и говори – все за нас сделал, а мы в сторонке перетоптались.

– Ну, нет, ну мы же нашли эту мелкую дрянь! – нахохлился Торрен.

– Значит, благодарить мы должны этого отшельника, так? – майор нахмурил брови. – Но они же с обетами всякими, что нам ему предложить-то?

– Еды, например, – нашлась Мист. – Добывать пропитание здесь не так просто, я уверена, он будет рад получать от вас дополнительный паек. И книги, конечно.

– Хорошая идея, – кивнул Гординн.

– Там еще приметное место есть, где мы его встретили, возле крепостной стены, – продолжила Мист. – Если будете туда приносить, он обязательно заметит.

– Добро, – согласился майор. – Тогда будем ему оставлять еду и книги, раз уж так вышло. Да и вообще, хорошо помогать таким святым людям, – заключил он. – Перед лицом Эйна зачтется.

– О, это всенепременно, – с сомнением потянула Мист, которая в Эйна, прямо скажем, не слишком верила, особенно после принудительных путешествий по доменам эльфийских богов.

– А с вами что делать? Вы-то получается, ни при чем тут.

– Ну, прямо и не причем! Мы помогали. И вообще демона я нашел, – нахохлился Торрен. – Ну, хоть еду и гостиницу нам оплатите, дядь?

– Это уж без торговли, – внезапно согласился Гординн. – Полезные вы ребята, я смотрю, вас надо прикармливать и далеко не отпускать.. так что, захаживайте в Сарэн почаще, авось, будет вам новая какая работа. Вряд ли отшельник все проблемы решит своим мистическим присутствием.

– Решит отшельник, как же, – проворчал Торрен, когда они, уже зайдя в таверну за оставленными в спешке вещами, через сад шли к метке перехода.

– Не зарекайся, может, и решит, – покачала головой Мист. – Аш быстро растет.

– Это-то меня и пугает. Такой скорее создаст проблемы, чем их нарешает.

– А, по-моему, нет. Он другой, не такой, как его мать. Не злой, может, жестокий, но не злой.

– Давай тогда ты его усыновишь-таки, – предложил Торрен, усмехаясь. – Станешь шить ему штаны и водить за ручку.

– Кстати, про штаны – хорошая идея. Только не шить, конечно. Но надо будет ему купить всего, – рассудительно сказала Мист, делая мысленную пометку об этом. – В конце концов, я теперь ему..эээ…

– Кормилица, – прыснул нервным смехом Торрен, за что тут же был ткнут Книгой в лицо. Такой способ решения внутрикомандных конфликтов ему совсем не понравился, поэтому он замолчал и надулся.

Удивительно, но его хватило надолго: он успел и свой выигрыш в споре забрать, и отоспаться, и отъесться на оладьях свой квартирной хозяйки, демонстративно не пытаясь встретиться с напарницей. Когда он уже начал переживать, не свалила ли та в какое-нибудь интересное приключение без него, она объявилась на последней ступеньке стремянки, приставленной к его окну.

– Ну? – изображая недружелюбие, поинтересовался у нее Торрен.

– Рога упрямцам гну, – не менее ласково и радостно ответила Мист, которая ни за что бы не призналась, что жутко соскучилась за эти несколько дней. – Домой ко мне пойдешь, нет? Если пойдешь, собирайся, и побыстрей, караван через час.

– Через час? – ужаснулся Торрен, на секунду замирая и тут же начиная судорожно метаться по комнате в попытках собрать сумку и ничего не забыть. – Ты сдурела так вовремя предупреждать?

– Если бы ты вчера зашел, я бы сказала вчера, – фыркнула девушка, залезая повыше и водружая свой зад на подоконник.

– А самой зайти?

– А у меня дела были.

– И у меня тоже, – с вызовом ответил Торрен.

– Это какие, с боку на бок переворачиваться, пока тебе еду несут прямо в пасть? – скорчила рожу Мист.

– Это важное дело, – огрызнулся Торрен, продолжая носиться по затейливой траектории, собирая вещи.

– Ну вот, у меня тоже было важное, – покивала Мист.

– А разве ходят в твой, э, родной дом прямо-таки караваны?

– А что, я, по-твоему, в таком захолустье живу? – возмутилась Мист, но потом смилостивилась. – Ладно, по наземским меркам – в захолустье. Караван идет через деревню Колмен, которая стоит почти на границе Топкой зыби. А по ней полдня до входа в, ты понял куда.

– Надеюсь, этот караван дойдет успешно, – мрачно сказал Торрен, затягивая ремни на голенищах походных сапог.

– Сплюнь, – посоветовала Мист. – Там даже, кстати, поблизости Башня отмечена, но я что-то не соображу, я там Башен не видела, ну, кроме руин под землей. Видимо, где-то в болоте затерялась или утопла.

– Будем глаза держать открытыми, – пообещал Торрен, закидывая плащ и ероша волосы перед зеркалом. – Ну, я готов.

– Ну, я надеюсь, – скривилась Мист, оглядывая его с ног до головы, и перемахнула через подоконник вниз, даже не ступая на лестницу.

Караван был огромным, шумным и таким разномастным, что у Торрена зарябило глаза, как на ярмарке. Они с Мист, два обычных молодых путешественника, даже в глаза особо не бросались на фоне орущих детей, домашних животных и кучи народу самых разных возрастов и профессий. Но зато вот чего в этом караване точно не было – это богатой добычи, на которую могли бы позариться разбойники. Одни дети, внуки, тещи, дедушки и прочие человеческие сокровища.

– Куда едете-то, милки? – спросила у тихо и прямо сидящей Мист объемистая, пыхтящая, розовощекая тетка с огромной корзиной, в которой яростно мяукало что-то пленное. Весь их багаж был сгружен под скамьи телег, и только самое ценное оставалось в руках пассажиров. По здравому размышлению, Хладогрыз приключенцы далеко убирать не стали, зажав за своими спинами и задницами прямо на лавке.

– До Колмена, – не сочла нужным врать Мист.

– К семье? А это кто с тобой, жаних? – продолжила допытываться дружелюбная дама.

– Не, брат, – на этот раз равнодушно соврала девушка. Объяснять их с Торреном взаимоотношения она не хотела, брат и брат – лишнего никто не подумает.

– А не похожи, – с интересом сказала соседка, рассматривая их по очереди. Оба скорчили очень похожие недовольные рожи, и она расхохоталась. – Да, вот так похожи, на одно лицо!

– Да замучили нас этим “не похожи”, – проворчал Торрен. – Она на папу похожа, я на маму, что такого-то?

– Ой, да ничего, милок, ничего. Бывает, конечно, что детки совсем и не похожи между собой, – замахала рукой женщина.

– А Вы откуда и куда, теть? – перевел тему Торрен, с нарочитым интересом глядя на нее.

– Да вот я из Имрейса проездом, возила котеньку к жениху, – довольно сказала женщина, погладив крышку коробки. – Ух, и славные же выйдут котяточки у них!

– Из Имрейса? И что там, как? – осторожно спросил парень, коротко глянув на Мист и получив в ответ немного удивленный взгляд.

– Как, не очень все гладко, траур у них, по сыну-наследнику скорбят. Говорят, у них, у знатных, год принято траур блюсти, так что, надолго это. Флаги все приспущены, никаких празднований не будет. Не приведи Эйн, помрет кто еще там от скорби великой, тогда народу долго еще не видать ни помилований, ни щедрот в честь праздников. Возропщут ж.

– Да уж, – почесал затылок Торрен. Траур был обычным делом, и держали его в благородных семействах, действительно, долго, в этом не было ничего необычного.

– А вот что призрак молодого господина по городу бродит, так это никого не волнует, – добавила тетка, и Торрен едва за сердце не хватился, потому что Мист впилась в его руку пальцами.

– Как так? – изображая поверхностную заинтересованность, уточнила она, пока Торрен сосредоточенно, по одному, отжимал ее пальцы со своей руки.

– Да вот, – женщина устроилась поудобнее, наглаживая корзинку с кошкой. – Уж все в Имрейсе знают, что молодой господин по ночам по улицам ходит, холодный, бледный, и лучше с ним не встречаться, потому что может отпустить, а может и убить. А убивает как придется – кого заколет, кому сердце остановит, кому как и что. Ему уж ставят алтари, да за его упокой молятся все, а он ходит, ищет. Наверное, не просто так его убили, иначе б не вернулся он с того света на этот, честных людей пугать. В замок войти не может, наверняка, там и знаки всякие тайные супротив призраков и мертвецов, а ведь, не иначе как жених лэри Элианны его прикончил, чтоб наследство получила она. Или брат какой двоюродный. Но господа там сами разбираются помеж собой, никого не слушают, а юный господин лютует по городу, да только до народа делу никому нет в их высокой скорби.

Мист сызнова вцепилась в руку Торрена, и ему пришлось начинать процесс отделения заново.

– А Видящие что говорят? – спросила она спокойным тоном, резко контрастирующим с нервно сжатыми пальцами, едва не выдирающими плоть.

– Да чего они скажут! Нету, понятно, им ничего, тати и разбойники ночью бродят, лиходеят, а мы, мол, все только сплетни разносим. Да только вот даже лиходеи уже по ночам дома сидят, да вином и мясом откупиться пытаются от молодого господина.

– И что, помогает?

– Что?

– Вино и мясо.

– Говорят, да. Мол, он принимает вместо живой плоти и крови такую жертву, – тетка вздохнула и перевела дух, пытаясь вспомнить еще подробностей пострашнее и посочнее, на радость попутчикам. Впрочем, оба они, и парень, и девушка, выглядели впечатленными и даже напуганными и не торопились подвергать сомнению ее слова. Такие вежливые, хорошо воспитанные дети!

– Храбрый же народ в Имрейсе, – задумчиво сказал Торрен, убирая от себя руку Мист подальше. – Что еще не свихнулись и не сбежали от такого житья-бытья, а еще о размножении кошек думают.

– Так проще о таком думать, – с готовностью отозвалась женщина. – Когда о делах всяких, о кошечках, о детишках, так и проще все пережить, любые страхи. Да и ходит он только ночью, когда луна на небе.

– В новолуние не ходит? – тут же деловито уточнила Мист.

– Говорят, нет, не видали. И когда тучи на небе – тоже. Не любит, что ли, дождь. Хоть, говорят, при жизни любил.

– Любил, – автоматически подтвердил Торрен, и, спохватившись, добавил. – Любил если, то, может, и после смерти любит, сидит где-нибудь, любуется.

– Вот это сейчас очень страшно было, – пожаловалась Мист, которая очень живо представила себе беспокойного мертвеца, который сидит под мостом и пустыми, стеклянными глазами любуется на косые струи дождя.

– Извини, – буркнул Торрен, на всякий случай немного отодвигаясь и пряча руки под плащ, чтобы “сестра” снова не вцепилась в них нервной хваткой.

Впрочем, он и сам нервничал. Только-только они с Мист более или менее оплакали и отпустили своего друга и приятеля, как выясняется, что он то ли живой, то ли мертвый ходит по своему родному городу. Однако поговорить без свидетелей до ночи не вышло. И только на привале, когда Торрен почти привычно улегся спиной к спине с Мист и укрыл их обоих вторым одеялом, мучающие их обоих вопросы получили возможность прозвучать.

– Я не думаю, что он жив, – внезапно сказала Мист очень тихо. – Ты же тоже так не думаешь?