Czytaj książkę: «Легенда о солнечном свете», strona 15

Глава двадцать третья. Темнота

Он не спал. Чувствовал, что что-то произошло. Вся эта суета, странная женщина, появившаяся так внезапно. От неё веяло холодом и страхом. Она пришла и вселила страх не только в него, но и в его любимых хозяев. Словно солнце померкло. Ма-ша. Ма-ша. Мама-ма… Он снова и снова повторял в уме её имя, которое так мечтал произнести вслух. Ещё лучше было бы, чтоб получилось «Мария». Это так красиво звучит. А потом появился тот ребёнок. Он его плохо помнил, но точно, когда-то с ним встречался. Этот маленький человек тоже был опасен, как и женщина.

На него долго никто не обращал внимания. Можно было играть в своё удовольствие, но не хотелось. А ещё его вечером не покормили. Странно. Хозяйка забыла. Наверное, это связано с женщиной и мальчиком. Он слышал обрывки их разговоров. Понял, что не надо мешать людям и тихонько убрался в сарай. Здесь у него была еда. Внутри него образовалась какая-то дрожь, он попытался поесть вкусных плоских кружочков из бумажной коробки с надписью «овсяное печенье». Откусил. Во рту стало сухо и неприятно. Решил попить воды и лечь на свой матрац. Он стал думать. Теперь это было привычное для него занятие. Эти думы в виде движущихся образов возникали в его голове словно из ниоткуда. Он цеплялся за одну из них своим вниманием и начинал развивать в голове сюжет, соответствующий изначальному образу. Он не знал, что каждая такая дума с определёнными событиями и близкими друг другу персонажами называется мыслью. Такого слова он не слышал, ему встречалось только слово: «думать», «думай», «как ты думаешь» и тому подобное. Вот он и сообразил, что это такое. Это – тот процесс у него в мозгу, который когда-то раньше то появлялся, то исчезал, а теперь был постоянным и непрерывным. Ему нравилось думать: выбирать мысль у себя в голове, одну из нескольких одновременно возникших, и развивать её. Это интересное было занятие. Можно было сплести целую нить событий на своё усмотрение. Можно было менять события и персонажей и самого себя в этой картине. У Махмуда всегда были думы с хорошим концом. Если влезали какие-то неприятные события в сюжет, то он на секундочку останавливал поток в голове и менял направление истории на счастливое. Иногда, когда ему надоедало думать одну мысль, он запросто менял её на другую и довольно быстро. Словно ставил книгу на место на одну из полок высокого стеллажа, а взамен брал другую с другой полки. Выбирал и думал её, другую мысль. А по-другому и не получалось: он мог думать только одну мысль, пока не додумает и обязательно контролировал направление своей мысли. Не ведал парень, что обладает умением, которым обладают лишь единицы из людей.

А люди были для него точно боги. Это те существа, на которых он стремился быть похожим. Они могут говорить. Они могут передавать друг-другу мысли в виде слов. Слушать их чаще всего приятно. Особенно Марию. Она заботливая, любимая им беззаветно хозяйка. И он обязательно порадует её, он заговорит! Она ведь так этого хочет! И он не подведёт! «Ма-ш-ш-ма-а-а», «Маш-шаш», «Ам-аш»…

Махмуд продолжал повторять про себя имя хозяйки, а вслух всё не получалось. За монотонным повторением его стало клонить в сон, но вдруг послышались шаги. Внутри всё сжалось, потому что почувствовал, идёт хозяйка, и она расстроена. Он знал, что Маша не представляет для него опасности, но вот вторая пара шагов… Она стихла незадолго до того, как хозяйка подошла к двери сарая. Маша вошла и прикрыла за собой дверь. Её напряжение передалось ему, но он сделал усилие над собой и расслабился. Видеть Машу всегда для него радость. А вдруг она о чём-нибудь его попросит, например, полить цветы? Или войти в воду, как в тот день, когда у него отвалился злосчастный хвост? Угодить ей – это то, что для него было наивысшим благом. Потом ведь она может погладить его по голове и даже обнять. И если бы не мужчины, Яков и тот, который его поймал, она бы его чаще обнимала и гладила…

– Махмудик, родной, пойдём-ка к нам в дом, а? – сказала хозяйка. Голос её дрожал и был каким-то неестественным.

– Зачем? – безмолвно, одними глазами, полными удивления спросил он.

– Не удивляйся так. Мы все хотим тебя кое о чём попросить.

Слово «попросить» прозвучало для Махмуда как магическое заклинание. Обычно, когда Маша говорила «хочу попросить», «прошу тебя», это означало, что он может быть ей полезен, он для неё важен и необходим ей. Это сладкое чувство было самым приятным из тех, что он испытывал когда-либо, и необыкновенным. Махмуд вновь ощутил радость от того, что Мария его просит о чём-то. Не важно, о чём. Он всё готов сделать для неё. Но… Интересно-то как… Цветы он сегодня поливал уже.

– Я рада, что ты улыбаешься, Махмуд, – продолжала хозяйка, – идём скорее.

Махмуд позволил себе взять Машу за руку, будто опасался, что она передумает просить его и просто уйдёт. Вместе они вышли из сарая и направились в дом хозяев. Когда за ними из темноты проследовал Борис (он уже успел выучить его имя), он боязливо оглянулся и встретился с ним взглядом. Глаза этого человека были злыми и полными страха, как показалось Махмуду. Поэтому он ускорил шаг и наступил хозяйке на ногу. От неожиданности Маша взвизгнула, чем напугала Махмуда.

– Господи, Махмудик! – проговорила она шёпотом, словно боялась спугнуть, – осторожнее. Заходи давай!

В хозяйском доме, где он бывал нечасто, ярко горел свет. Пахло чем-то резким. Он вспомнил, что так же пахла его шея, когда на ней была рана, а на ране белая повязка. Теперь вот такой же запах витал вокруг.

– Махмуд, слушай меня внимательно, – сказала Маша, повернув его к себе лицом и внимательно глядя в глаза, – я знаю, что ты меня понимаешь. Ты же понимаешь? Кивни!

Махмуд мало что понял, но кивнул. Она ведь хочет, чтоб он кивнул. Сама даже слегка наклонила голову вперёд.

– Молодец. Я продолжу. Ты пойдешь с нами в подз… Э… Ты пойдешь вместе с нами со всеми на улицу и будешь нас охранять. Мы будем искать маленькую девочку.

Махмуд снова закивал, так как ощутил, что именно этого хозяйка от него ждала. Тут его внимание привлекли люди, вошедшие в дверь. Это была их испуганная гостья, ребёнок и хозяин Яков. Они принесли сумки. В руках у Якова было какое-то тряпьё.

– Но сначала тебе доктор сделает маленький укол. Больно будет в голове, понимаешь? Это надо, – сказала Маша и обратилась к Зорину: – Он не понимает, Борис Владимирович, что делать?

– Не знаю!

– Махмудик, иди сюда. Надень вот эти вещи на себя. Давай, – сказала Маша, протянув ему штаны и куртку, принесённые Яковом. Он послушно надел эти вещи поверх своей одежды. Стало жарко. – А теперь ложись вот на диван, – позвала его хозяйка и указала на диван.

Он подошёл и послушно лёг. Интересно, что она собирается делать с ним? Это что-то новое. Почему же она так взволнована и боится? Что, не понимает, что он готов ей помочь, раз она просит? Маша наклонилась к нему и повернула на бок его голову, откинула назад пряди волос. Все остальные столпились вокруг его лежбища и пристально на него смотрели. От этого стало не по себе, и он закрыл глаза… Открыл он их от резкой боли в виске. Над ним нависло лицо Бориса, который грубыми пальцами схватил его за голову и прижал к подушке. Стало страшно и он вырвался. Сел на диване и стал искать взглядом Марию.

– Борис Владимирович! Ему больно, и он не дастся! Ну… Я не знаю, что делать, – сказала Маша.

– Что что… – ответил Борис, – ты сама, хирург Кривулина, проведёшь Махмуду установку чипа. Вперёд! Мы не можем теперь отступить.

У Маши предательски затряслись руки, и она спрятала их за спину. Она поняла, что отказаться не получится, когда увидела четыре пары широко-раскрытых глаз, устремлённых на неё. От Марии сейчас всё зависело! Таких ситуаций у неё в жизни ещё не было. Она буквально кожей и костями ощутила груз ответственности, придавивший её. В голове смешалось чувство вины перед Махмудом, человеком, который её так безгранично верил и чувство жалости к Кристине, женщине, потерявшей ребёнка. Впрочем, будет время разобраться ещё со своей совестью. Сейчас она выполнит свой долг. Лишь бы не было всё напрасным…

Махмуд успокоился, когда на край дивана присела хозяйка. Она стала ласковым голосом его вновь просить. Она что-то говорила, объясняла. Он уловил слова: «Не больно», «Терпеть», «Помочь». Маша жестом указала ему лечь и повернуть голову. Он повиновался, так как понял, что для хозяйки это важно. Терпеть, видимо, надо ему. Но ничего, раз надо. Укол и распирающая боль в виске действительно длились недолго, и он потерпел. Потом были ещё какие-то ощущения в области головы, тянущие. Краем глаза он заметил, что в пальцах Марии мелькнуло что-то красное, по запаху это была кровь. Его кровь из головы. Потом он услышал слова Бориса, обращённые к хозяйке:

– Машка! Молодец! Теперь аккуратно отпрепарируй кожу от подлежащих тканей, где-то на сантиметр вбок. Во-о-т. Перекисью обработай ранку и просуши. Держи чип. Просто уложи его аккуратно в этом кармашке, прижми плотно, сведи края ранки и заклей пластырем. Ну же!

Махмуд услышал, ка хозяйка ответила следующее:

– Да сейчас!

Перед тем, как продолжить делать что-то там с его головой, она наклонилась к его лицу. Глаза её были красными и влажными, Махмуд заволновался, почему. И услышал, как она произнесла, гладя ему в глаза, очень тихо:

– Прости меня… И знаешь, ты молодец. Я очень горжусь тобой, Махмуд. Я тебе обещаю, что всё будет хорошо, просто надо немного потерпеть, ладно?

После этих слов хозяйка погладила его по голове и поцеловала в лоб. А потом в глаза. Это было очень приятно. Он был счастлив. И даже впервые вполне себе внятно сказал: «Мари. Ма-ша».

Да, у него получилось, наконец, но почему-то хозяйка не обратила на это никакого внимания, а вместо того чтоб порадоваться, напрягла губы и снова что-то сделала руками на его голове, от чего он почувствовал боль. А потом увидел вспышку света. Буквально секундную.

В этом пятне пронеслись перед его взором чередой счастливые мгновения его существования, те, которые он помнил. Лицо Марии мелькнуло в этой череде и испарилось. Цветы, бусинки и ракушки, его дом и мягкая постель, в ушах загудели человеческие слова, Машин голос. Этих мгновений было много, так много, что они слились в один круглый разноцветный шар, который завис перед его глазами, а потом разлетелся на тысячу осколочков. И наступила темнота. И пустота.

Он стал никем. Перед его внутренним взором возникло переплетение серых линий. И тут он ощутил запахи. Много разнообразных запахов, они исходили отовсюду, будоража сознание. И какой-то гул. Ещё несколько секунд назад он был Махмудом, и понимал, что слышит голоса людей. Но теперь это был просто бессвязный гул. В руках у него оказалось что-то мягкое, источающее запах. Он ничего не видел кроме лабиринта линий у себя в голове, но поднёс это что-то к носу и глубоко вдохнул. Запах от этого мягкого был другим. Каким-то лёгким, сладким и манящим. Этот запах был тем, что ему бы хотелось ощущать вечно, в нём проснулся дикий зов. И потребность иметь много такого запаха. Он ощутил всем своим нутром, что умрёт без него. Ему надо слиться с этим запахом, надо впитать его, стать им. И он пошёл на зов.

Глава двадцать четвёртая. Поиски в ночи

Впереди шёл Махмуд, которого уже точно нельзя было назвать Махмудом. У него остался человеческий облик, но человеческая сущность исчезла из него. Это стало заметно по остекленевшим глазам, глядящим сквозь своих попутчиков. Он шёл, не чувствуя ни ночной прохлады, ни голода, ни усталости. За ним шли люди, которых он не видел. Влекомый едва уловимым запахом, будоражащим мозг, он тщательно принюхивался к предметам, периодически становясь на колени посреди безлюдной улицы или заросшей травой тропинки в парковой зоне.

Спустя два часа хождений по городским улицам, странная компания в составе четверых взрослых людей, мальчика и того, кого можно было назвать теперь зомби, вышла на окраину города. В полукилометре от них ближе к мосту через реку Демьянку, спокойно и размеренно несущую свои прохладные воды, пахнущие тиной к середине августа, стали видны огни контрольно-пропускного пункта. Там расположился полицейский патруль. Не известно, сколько там было машин и полицейских. Что они будут делать в случае встречи с полицией, Борис не подумал. А Кристину, которая сама выглядела не лучше зомби из-за дикой усталости и стресса, беспокоило одно. Она в который раз схватила Бориса за рукав олимпийки и сказала:

– Боюсь я, Боря. Ну скажи, скажи, что это безопасно! Вдруг, когда он учует мою девочку и найдёт её, он набросится и разорвёт её на части? Я же видела, как он отреагировал на её запах, когда мы ему дали Катину панамку! Он возбудился просто!

– Кристин, не паникуй. Нам главное её найти. Разберёмся потом.

– Как? Как ты разберёшься? Он же неуправляем! Он зомби!

– Кристина Максимовна, – вставила Маша, – он же не зверь. Ну если в нём и взыграет животное начало, и он захочет наброситься на девочку, с нами же двое сильных мужчин! Они его удержат и не дадут. Тем более, когда она найдётся, нам придётся удалить из головы Махмуда чип. Скорее всего силой! Он же сейчас ничего не понимает…

– Не двое, а трое нас, – добавил Саша Руденко.

– Давайте соблюдать тишину, – сказал Яков, – не хватало, чтоб нас заметили. Как тогда полицейским и военным объяснять, кто мы такие.

– Стоп! – вскрикнул Борис. – Он что-то учуял.

Все пристально посмотрели на Махмуда. Он ускорил шаг и стал лезть сквозь кусты, растущие по обочине однополосной дороги, одной из тех, что вела к мосту, но была скорее объездной, а не основной. Все ринулись за ним. Когда скрылись за кустами пришлось притаиться на пар минут, так как по дороге пронеслись три автомобиля в сторону моста. Когда всё стихло, снова включили свои фонарики и стали светить ими на участок земли в окружении высохших веток и щебёнки, сваленной тут метровой кучей. За кучей виднелась бетонная балка.

– Глядите, – сказал Борис, – так яма какая-то.

Саша шустро проскочил по траве в сторону щебня, перепрыгнул через балку и оказался прям за спиной Махмуда, который замер в полусогнутом положении, словно прислушиваясь к чему-то.

– Идите сюда! – позвал мальчик, – Тут канава глубокая решёткой прикрыта.

Все подошли, Махмуд стал дёргать за стальные прутья, давая понять своим поведением, что он чувствует запах с той стороны.

– Ой! – вскрикнула Мария.

– Что?!

– Я зацепилась за ветку острую! Кажется, поцарапалась.

Борис посветил фонариком в сторону ветки и, не обращая внимания на Машину досаду, сказал:

– Ух ты! Смотрите.

Он заметил, на ветке что-то висело. Кристина чуть сама не вскрикнула, увидев завязанную бантом на самой выпирающей ветке куста белую ленточку. Она аккуратно стянула её с ветви и сказала, чуть не заикаясь:

– Это… Это наша вещь! Это Катино!

– Что это?

– Борь, я знаю это точно наша ленточка. Посвети-ка на неё. Вот видишь, красные ромбики и кружки на ней. Ну вряд ли это совпадение! Я дочери недавно такой набор покупала, знаете, для плетения браслетиков. В нём такие ленты были разноцветные. С узорами!

– Хм, – задумчиво сказал Яков, взяв из рук Кристины ленточку, – неужели девочка оставила знак? Ну, метку как-бы.

– Могла! Она могла! Я же говорила, дочь моя сообразительная не по годам!

– Может такие знаки ещё где-то были, – предположил Саша. – Мы их в темноте просто не заметили.

– Но как же она в эту канаву залезла? Там же решётка, – удивился Яков.

– Когда она залезла, решётки не было, – заключил Борис. – Скорее всего, кто-то потом решётку сюда поставил. Город под контролем венных, завтра же будет взрыв. Давайте скорее решётку снимем и полезем туда.

У Кристины появилась слабая надежда. Она даже обняла Машу и начала повторять «спасибо вам всем» себе под нос. Мужчины налегли на решётку и стали её расшатывать. Когда она поддалась и отошла от краёв канавы, которая при лучшем освещении оказалась не канавой, а железной трубой диаметром около метра, Махмуд пригнулся и стал пробираться внутрь, в кромешную тьму. Маша успела схватить его за подол куртки и крикнула: «Постой, Махмудик! Нас подожди». Он не остановился. Тогда Борис скомандовал:

– Всем нам не надо туда! Маша и Саша останутся. И не надо возражать. Неизвестно, куда ведёт эта труба и что нас ждёт. Ну, и Кристине надо остаться…

– Нет, я – мать! – возразила она.

– Я так и думал. В общем, Сашка, тебе задание: ты вместе с Машей разыщешь Кристининого мужа. Ясно? И вы расскажете ему, где мы. Запомните это место. Приведите его сюда.

– А как мы его разыщем? – спросила Маша. Ей очень хотелось идти со всеми, но она поняла, что лучше послушаться Бориса и не терять драгоценного времени.

– Его зовут Александр Земсков. Его все знают. Из уголовного розыска. Прям идите к полицейским, к любым, и спрашивайте, где его найти, – сказала Кристина.

– Всё! Полезли скорее! Вон, уже спина Махмуда едва видна!

Трое сыщиков скрылись в трубе. Впереди шёл Яков, как более приспособленный к темноте и подземелью, за ним Кристина, последним шёл Борис. Шли на полусогнутых, пригибаясь. Под ногами хлюпала вязкая глина, все три фонарика светили вперёд на спину несчастного зомби, пробирающегося по трубе на три метра впереди остальных.

– Знаете, что, Мария Анатольевна? – сказал Саша Руденко, когда в канаве стихли шаги друзей.

– Что?

– Я предлагаю пока не искать мужа Кристины Максимовны, того оперативника Земскова.

– Почему? Борис Владимирович сказал, надо сообщить. Мы не можем его ослушаться. Да и подстраховать товарищей надо.

– Понимаете, они, эти полицейские, могут всё испортить. Ну вот пойдут они за ними следом и спугнут Махмуда. Да мало ли что? Стрельбу устроят, например, под землёй. А там, недалеко отсюда, всё заминировано ведь! Помните, Борис Владимирович рассказывал? В общем, сорвётся операция!

Мария задумалась. Она стала интенсивно растирать поцарапанную руку, светить на неё фонариком чтоб рассмотреть ранку, хотя сама не понимала, зачем ей это сейчас понадобилось. Сашка ведь дело говорит. Борис просто не подумал, что Кристинин муж наверняка сразу же бросится за нею вслед. Он, естественно, не поверит во всю эту историю с Махмудом, переродившегося в человека крысу-мутанта. В бредовую идею с вживлённым чипом, в Якова, в подземную цивилизацию, которую истребили крысы. Да и рассказывать долго… Да и глупо выглядеть не хочется. Н-да… Не продумали они этот момент.

– Ну… Саня, давай сначала доберёмся до дома. И подумаем, как поступить. Ты прав, наверное. Не стоит прям сразу сообщать. С другой стороны, муж Кристины ведь хватится её! Если уже не хватился!

– Да и пусть хватится! Главное – спасти девочку. Когда Катя найдётся цела-невредима, всё остальное забудется и будет не важным. Ну согласитесь!

– Соглашусь. Тогда разыщем его с утра, хорошо?

– Ага. Может к тому времени они уже вернутся.

– Ой, Сашка… Я так переживаю. Вдруг они все погибнут? – начала причитать Кривулина, когда они с мальчиком вылезли из зарослей на объездную дорогу и направились по ней в обратную сторону от Демьянки в кромешной темноте.

– Я в это не верю, Мария Ан…

– Можно Маша просто.

– Ну, хорошо, тёть Маш.

– Такое безумие. Идём тут с тобой в полной темноте. А ведь нам до города ещё минут тридцать топать, потом ещё до моей хибары час. Хорошо, хоть наш Калининск не мегаполис, а городок маленький. Ты не сильно устал?

– Ну так… Немного.

– Я и за Махмудика боюсь. Чует моё сердце, не вернётся он из подземелья.

– А я больше боюсь за нас! Крысы ночью на охоту выходят, как нападут на нас и всё! Я, конечно, справлюсь с парой крыс, но вот если их много будет?

– Ох, и правда! Давай молча идти.

К счастью, до Машиного домика удалось добраться без приключений. Ни полицейский патруль, ни крысы-убийцы им не встретились. Было три часа ночи. Мария тут же разогрела в духовке вчерашнюю курицу-гриль и покормила мальчика. Саша был бледным. Пожаловался на боль в оперированной руке. Мария уговорила его сделать перевязку, с чем справилась сама. А потом уговорила на обезболивающий укол. Ещё через час оба легли в комнате Маши отдохнуть. Измотанный мальчик вырубился сразу.

Мария долго ещё ворочалась в постели, обдумывая, как они завтра отправятся на поиски Кристининого мужа и что ему скажут. С ужасом подумала, что нечётко запомнила в темноте место, где Зорин с Яковом и Кристиной спустились под землю. Чёрт! Как же много они не предусмотрели! А ведь ещё с утра надо Сашу домой к маме отвезти.

Часам к шести утра Кривулина уложила в голове план действий: значит, встанут они в восемь. Позвонят маме Евгении Валерьевне и предупредят, что Саня задержится на пару часиков, чтоб не волновалась. Потом вместе отправятся в ближайший полицейский участок и потребуют встречи с Земсковым, которого, со слов Кристины, все знают. Скажут ему, что владеют информацией о его супруге. Встретятся с ним и поедут вместе туда, к реке. Одна Маша всё это провернуть боялась. Пусть рядом с ней будет хотя бы Сашка. А там… Главное, всё сообщить полиции. Рассказывать про Якова, про Махмуда не обязательно. Просто, типа, пошла Кристина, отчаявшаяся от горя и готовая на всё, искать дочь. А Зорин и его товарищи ей помогают. Вот как-то так…

Наконец, глаза Маши сомкнулись окончательно, и мозг отключился. Предварительно она завела будильник. Эх Маша, Маша… Не подозревала она, что вымотанное от усталости и стресса тело не послушается её. Зря будильник сотового телефона заливался громкими трелями поутру. Проснулись Маша и Саша лишь в первом часу следующего дня.