Czytaj książkę: «Невеста по наследству»

Глава 1

Август 1902 года

Молодой граф Сергей Ратманов стоял на крыльце постоялого двора и с тоской взирал на низкие облака, скрывающие августовское небо, и на первые желтые листья, усыпавшие уложенную кирпичом дорожку, ведущую к конюшням. Холодный порывистый ветер, не свойственный этому времени года, врывался в каменную арку и, залихватски посвистывая, гонял по двору сердитых воробьев, забрасывая их сенной трухой, клочьями грязной соломы и потемневшими от дождя листьями.

Граф с ненавистью окинул взором постоялый двор, убожество которого он вынужден был созерцать с самого утра. Его изящная дорожная карета не выдержала недельной тряски по дорогам российского захолустья, и теперь местный кузнец с двумя помощниками пытались привести в порядок рессоры экипажа, но конца их трудам не предвиделось в ближайшие несколько часов.

Настроение молодого человека было под стать погоде, а скудость, грязь, закопченные стены придорожных трактиров и сутолока постоялых дворов, угнетавшие графа на протяжении всех дней путешествия, лишний раз напоминали о том, что блеск и веселье светской жизни утеряны для него если не навсегда, то по крайней мере на ближайший месяц. И находится он здесь по злой воле рока, вернее, по прихоти своей двоюродной бабушки – герцогини Гилфорд, которую Сергей никогда в своей жизни не видел, но эта далекая английская родственница умудрилась испортить ему жизнь даже после своей смерти.

Граф взглянул на свои щегольские сапоги, потерявшие былое великолепие, хотел было позвать лакея Яшку, чтобы тот подал ему новую смену одежды и чистую обувь, но вспомнил, что парень дрыхнет сейчас на конюшне, а возвращаться назад и будить лентяя означало окончательно испортить себе настроение. Сергей уже давно пришел к выводу, что большего прохвоста, чем Яшка, свет не видывал.

Ветер проник под сюртук, напомнив в очередной раз, что граф не на Лазурном берегу, а в родной Российской империи, на окраинах Саратовской губернии. А заодно и о том, что блестящий красавец, мечта юных барышень и молодых вдовушек, Серж Ратманов прибыл сюда с единственной целью – жениться, и жениться по расчету.

Как ему не хотелось сюда ехать! Он находил тысячи отговорок, чтобы затянуть отъезд, но сроки подталкивали в спину, и вот наконец он здесь, под этим свинцовым небосклоном, с сердцем таким же тяжелым, как эти угрюмые тучи над его головой, с разрушенными надеждами.

Граф глубоко вздохнул. «Последний глоток свободы», – усмехнулся он про себя. До имения «Вишневое» осталось чуть более двух верст пути, а затем несколько шагов по узкой тропе к зияющей пропасти «супружеского счастья и блаженства».

У графа не было планов жениться в ближайшее время, но, не обвенчавшись до конца сентября, то есть до дня своего рождения, он терял все права на половину наследства, оставленного ему Анной Гилфорд, в пользу какого-то весьма дальнего английского родственника. По мнению старшего брата графа, Андрея, этого кузена с редкой фамилией Смит надо было утопить, едва тот появился на свет, как самого ничтожного человека из всех живущих ныне на земле. Житель далекого Альбиона был большим любителем карт и за сорок лет своей бурной жизни успел промотать не только собственное наследство, но и усадьбу жены, и приданое двух горемычных сестер, опекуном которых имел несчастье состоять.

Граф, конечно, понимал, что когда-нибудь он должен будет жениться. Он надеялся, что наступит тот подходящий момент, когда он позволит себе полюбить и любовь избавит его от тех неприятностей, которые, бесспорно, несет брак по расчету. А судить об этом он мог с полным основанием, исходя из плачевного опыта старшего брата.

Но годы проходили, пробегали, пролетали, а любовь так и не коснулась его сердца. И теперь эта женитьба, которую его неугомонная бабушка, считавшая своим священным долгом заботиться о внуках после смерти их родителей, затеяла ради сохранения так некстати свалившегося на него наследства, была тем самым возмездием, настигшим Сергея после десяти лет веселой и беззаботной светской жизни. Через несколько часов он обвенчается с незнакомкой, которой едва исполнилось девятнадцать лет, положит голову на семейную плаху и… прощайте, милые друзья, славные подруги! На всю жизнь закуют его в кандалы супружеского долга в угоду спятившей старухе, которая и по-русски-то разучилась говорить, но вспомнила вдруг о клятвах своей молодости, чтоб ей пусто было в тот момент!

Граф, что совсем не подобало молодому человеку его воспитания, шепотом выругался и опять глубоко вздохнул. Что ж, все в руках Провидения, и ему остается лишь уповать на его волю! Он решительно открыл дверь и замер на пороге, пораженный внезапно наступившей тишиной за своей спиной. Казалось, ветер неожиданно стих. Ржание лошадей в конюшнях, перебранка конюхов и смех прислуги, развешивающей выстиранное белье на заднем дворе, – все это вмиг куда-то исчезло, растворилось, замерло в непонятном оцепенении. Сергей медленно повернул голову, и в следующее мгновение словно вихрь ворвался во двор и разрушил таинство тишины.

Молодая всадница, уверенно сидевшая в седле, подлетела к крыльцу, потом, слегка натянув поводья, перевела лошадь на шаг и проехала мимо. Она остановила свою гнедую кобылу у конюшен, окликнула одного из конюхов по имени и, не обращая внимания на его протянутую в помощь руку, весьма ловко спрыгнула на землю. Ласково похлопав лошадь по крутому крупу, девушка велела поставить ее в конюшню. Взмыленные бока животного указывали на то, что молодая хозяйка довольно продолжительное время гнала его взапуски, не разбирая дороги, и теперь оно нуждалось в тепле, отдыхе и яслях с овсом по крайней мере до следующего утра.

Девушка шла по дорожке, края ее зеленой накидки разлетались в обе стороны. Она напомнила графу свежий молодой листок, занесенный непоседой ветром в эту жалкую и грязную обитель. Лицо ее еще не остыло от стремительной скачки, щеки полыхали румянцем, а кожа, цвет которой напоминал слегка притомленные сливки, даже на расстоянии казалась нежной и шелковистой.

Господи боже! Что за прекрасное видение явилось ему? Неужели судьба сжалилась над ним и подарила напоследок встречу с красивейшей из всех женщин, коих ему приходилось встречать в своей жизни!

Граф Ратманов, разинув рот самым неприличным образом, не мигая смотрел на приближающуюся к нему молодую женщину. В мгновение ока он забыл о своем тщательно отработанном годами упражнений, слегка прищуренном, полунасмешливом-полупрезрительном взгляде, который не выдерживали даже опытные светские дамы и после заходились в истерике в душных своих будуарах, понимая, что Серж Ратманов так и не поддался их чарам. А эта совсем юная девушка лишь слегка подняла в удивлении красиво очерченные брови и с любопытством посмотрела на него, когда проезжала через двор. Теперь ей оставалось сделать не более десяти шагов до крыльца, и за это время графу требовалось решить нелегкую задачу: стоит ли выяснять, кто она и откуда? Женитьбе это не должно помешать, но, с другой стороны, он только сейчас отчетливо осознал, в какую пропасть толкает себя, согласившись на этот вынужденный скоропалительный брак.

Он перевел дух и почувствовал, как сердце словно остановилось на мгновение, а потом зачастило быстро-быстро, как язык у торговки рыбой на одесском Привозе, отчитывающей привередливую кухарку. Незнакомка, подобрав юбки, не задумываясь, легко перепрыгнула через небольшую лужу у крыльца и быстро вбежала по ступенькам. Преодолев неожиданную оторопь, граф посторонился и пропустил девушку. Она прошла совсем рядом, но у двери обернулась и взглянула на него. Прямой, без тени испуга взгляд, несомненный ум, светившийся в прекрасных зеленых глазах, окончательно заставили его забыть, что уже этим вечером он должен стать мужем Анастасии Меркушевой.

Граф медленно и несколько церемонно склонил перед ней голову и совершенно не удивился, когда она развернулась и направилась к нему. Очевидно, его изысканные манеры и загадочное выражение, которое он тут же попытался придать своей физиономии, произвели определенное впечатление и на это неискушенное создание.

А девушка была очень молода, это он отметил при ближайшем рассмотрении и тут же забыл о своих уловках, а все тягостные и смутные мысли стремительно, будто птенцы из гнезда, выпорхнули из головы, и лишь одна продолжала настойчиво биться в голове: «Почему она так спешила? Неужели бежит от кого-то?»

Губы девушки шевельнулись, она что-то говорила ему, но искушенный жизнью молодой граф тем не менее стоял как последний болван и молча созерцал ее дивное лицо – заключенные в правильный овал прекрасно очерченные скулы, прямой, возможно, чуть-чуть короткий, чтобы считаться исключительно правильной формы, носик, почти совершенные, еще по-детски припухлые губы. И, как драгоценные изумруды, редкой красоты глаза, смотрящие на него с некоторым недоумением. Девушка опять что-то сказала и подошла к молодому человеку еще ближе, не понимая, почему тот так упорно не отвечает ей.

Но Сергей Ратманов лишился не только слуха: он оказался на грани того, чтобы окончательно потерять голову, ибо был полностью захвачен созерцанием этих дивных губ и размышлением, многим ли молодым людям было позволено поцеловать это небесное создание?

Звук, родившийся в нежном горлышке, наконец достиг графских ушей и был подобен журчанию ручейка или нежному пению волшебной пастушьей свирели… Граф встрепенулся. Что она все-таки сказала?

– Сударь, вы случайно не глухонемой? – Девушка быстро взмахнула перчаткой у него перед глазами и с облегчением вздохнула. – Ну, то, что не слепой, это точно! – И требовательно повторила, очевидно, уже не в первый раз свой вопрос: – Вы понимаете, о чем я спрашиваю? Или вы иностранец и ни бельмеса не смыслите по-русски?

– Понимаю, сударыня, – ответил граф со смущенной улыбкой. – Простите меня великодушно за столь откровенное разглядывание, но ваша красота не только лишила меня дара речи, но и слуха.

Девушка скептически усмехнулась и обвела его насмешливым взглядом.

– Не говорите глупостей, сударь, то, что мы видим глазами, не способно помешать нам слышать, говорить или осязать что-либо. – Она нервно ударила небольшой кожаной плеткой по ладони, с очевидным смятением во взоре посмотрела на окна второго этажа, потом оглянулась на конюшню. Незнакомка явно волновалась, а новый ее вопрос поверг графа в состояние легкой паники.

– Скажите, вы случайно не граф Сергей Ратманов? – Она перешла на шепот. – Мне необходимо это знать. Простите за дерзость, но я вижу, что вы приехали издалека, а в нашей округе я всех знаю. Граф должен сегодня появиться, и мне надо срочно с ним поговорить. Так скажите же, не молчите, как пень! – Она гневно встряхнула головой, отчего капюшон накидки слетел с ее головы, явив свету тщательно уложенные в модную прическу великолепные темно-каштановые волосы.

Холодный ветер, вероятно, проник под легкую накидку, отчего девушка, поежившись, запахнула ее плотнее. Господи, она опять смотрела на него! Мысли графа окончательно разбежались в разные стороны. О чем она его все-таки спросила? Как его зовут? Но он, черт побери, совсем запамятовал и свое имя, и причину, по которой оказался в этой глуши, вдали от хороших дорог и прочих благ цивилизации… Поэтому, когда он вновь заговорил, то попытался избежать ответа на ее вопрос:

– Позвольте проводить вас в гостиницу, там намного теплее.

Сергей учтиво посторонился, пропуская девушку вперед. Мгновение она колебалась, но затем решительно шагнула через порог в открытую им дверь и быстро прошла по коридору в трактир.

Кто же эта прекрасная незнакомка? Возможно ли встретить богиню в этой богом забытой Тмутаракани? А если это любовь и Провидение впрямь позаботилось о ее своевременном появлении?

Девушка тем временем скинула накидку и повесила ее на сгиб правой руки, а левой поправила волосы. В сумраке прихожей ослепительно блеснул белый атлас платья, усыпанный жемчугом, и граф почувствовал, как молниеносный удар словно пробил его сердце. Сергей замер, на лбу выступил холодный пот. Силы небесные! Наконец-то он, остолоп этакий, догадался, кто стоит перед ним!

И никакая это не богиня, а его собственная невеста с пятнами грязи на подоле подвенечного платья с удивлением наблюдала, как вытягивается лицо смуглого красавчика, который на первых порах показался ей полнейшим идиотом. Чтобы прервать этот несколько затянувшийся процесс и придать лицу незнакомца исходные параметры, Анастасия строго взглянула на него и быстро прошла в обеденный зал.

Граф в полной растерянности проследовал за девушкой, теперь уже окончательно не понимая, как ему поступать в дальнейшем. Надо же быть таким олухом, чтобы не узнать собственную невесту! А ведь бабушка показывала ее фотографию, а один из его друзей, оказавшийся как-то в Москве два года назад на одном из балов, где в первый и последний раз появилась Анастасия Меркушева, описал ее довольно точно. Но Сергей тогда предполагал, что друг преувеличивает ее красоту, дабы успокоить его: какой мужчина не опасается, что его нареченная окажется уродиной? Да и фотография, на которой она выглядела весьма хорошенькой, вполне могла оказаться делом рук ловкого ретушера.

Но, оказывается, его приятель абсолютно точно описал портрет девушки, а фотография не воспроизводила и десятой доли редкой красоты, очарования и того сияния молодости и чистоты, которыми лучилось лицо будущей графини Ратмановой. Всего лишь раз она одарила его слабым подобием улыбки, а он уже мечтает о том, как прильнет в поцелуе к этим нежным губам…

Однако!..

Граф перевел дух, и вдруг словно пелена спала с его глаз. Нет, это неслыханно! Внезапная вспышка гнева заставила его очнуться от сладостных грез и трезво оценить ситуацию.

Похоже, его здесь ни во что не ставят, иначе как можно объяснить появление его невесты на этом грязном постоялом дворе за несколько часов до свадьбы в подвенечном платье? Платье безнадежно испорчено, а в имении уже наверняка обнаружили ее исчезновение. Это скандал! Сергей представил реакцию Андрея, который верхом уехал в «Вишневое», чтобы предупредить о непредвиденной задержке, и чуть не схватился за голову. Тихая ярость росла в нем, как столбик термометра, приближаясь к точке кипения, и он с трудом сдержался, чтобы не взорваться, как переполненный паровой котел. Что себе позволяет эта юная особа! Неужели она и ее мать думают, что он с восторгом примет в свои объятия невесту, которая исчезает из дома за несколько часов до венчания и, ничуть не заботясь о подвенечном платье, на всем скаку преодолевает лужи? А их на ее пути, если судить по грязным разводам на подоле, было никак не меньше сотни…

Но что заставило ее так спешно отправиться в неблизкий путь? И уже новая догадка пронзила его сердце, а столбик термометра стремительно скользнул вниз, и нестерпимый холод проник в душу графа. А что, если эта решительная девица затеяла побег с любовником, который дожидается ее теперь где-нибудь поблизости? Не зря же она то и дело пробегала взглядом по окнам второго этажа? Нет, не похоже! Зачем бы ей в таком случае искать встречи с женихом? Не проще ли исчезнуть под шумок, оставив его в полных дураках? Не-ет, слишком многое было поставлено на карту со стороны двух семейств, и она, как единственная наследница, должна понимать, чего лишится, если откажется выйти за него замуж. А если все-таки он ошибается?

Только теперь ему пришло в голову, что девушке, вполне возможно, тоже не по душе положение, в котором она оказалась по вине выживших из ума стариков, и она совсем не горит желанием идти с ним под венец. По крайней мере уже с первых минут знакомства он понял, что эта юная особа, несмотря на ангельскую внешность, весьма решительна, прямолинейна и не скрывается под маской фальшивой скромности. В другой ситуации он мог бы посчитать это несомненным достоинством, будь она совершенно посторонней женщиной, но с позиции будущего супруга подобный расклад вещей ему совсем не нравился. Неужели девушка настолько своенравна и капризна, что личные интересы заслонили все преимущества этой сделки, и не намерена ли она вести себя подобным образом после свадьбы? Неужто она собирается постоянно вмешиваться в его жизнь, в его дела и развлечения? Нет, этого он никогда не допустит! Слишком дорого он заплатил за наследство, чтобы отказать себе в маленьких радостях на некотором удалении от семейного очага.

Граф с досадой передернул плечами. Разве позволит он своей невесте в заляпанном грязью платье предстать перед многочисленными гостями, которые уже целую неделю съезжаются на эту сенсационную свадьбу, о которой гудит, завистливо шипит и ехидно ухмыляется бомонд обеих столиц. Новость о баснословном наследстве герцогини Анны Гилфорд облетела, похоже, весь земной шар и, воспроизведенная на страницах газет, несказанно удивила старую графиню Ратманову, бабушку Андрея и Сергея. Светские сплетники раздули состояние ее недавно скончавшейся сестры до небывалых размеров, и теперь оно выражалось в цифре со многими нулями. А не известное доселе никому имя Анастасии Меркушевой, нежданной невесты одного из самых богатых женихов России, стало нарицательным, означающим головокружительную удачу…

Пока граф пытался привести в порядок свои чувства и мысли, его невеста прошла в зал и решительно отдернула в сторону синий полотняный занавес, за которым оказалось нечто вроде отдельного кабинета, очевидно, для наиболее почитаемых посетителей. Девушка, не оглянувшись, молча шагнула вовнутрь и села за квадратный стол, покрытый неожиданно чистой льняной скатертью. Граф последовал за ней. В то же мгновение к ним подскочил половой, но Анастасия лишь повела бровью, и парень моментально исчез.

Девушка подняла глаза на молодого человека, которого до сей поры никогда не видела, но по непонятной причине обратила на него свое внимание и даже прониклась некоторым доверием. Она едва заметно вздохнула. Почему-то ей совсем не хотелось, чтобы этот привлекательный мужчина оказался тем самым ненавистным ей женихом, с которым она решилась встретиться на нейтральной территории перед свадьбой, чтобы убедить его в недопустимости претворения в жизнь той дикой затеи, которую задумали ее дед и его бабка…

Она вновь посмотрела графу в глаза и весьма напористо спросила:

– Так вы граф Ратманов или я заблуждаюсь?

Граф встряхнул головой, избавляясь от наваждения. Один вид ее обнаженных плеч и несколько низкое для невинной невесты декольте взволновали его настолько, что он почти ощутил, как его пальцы касаются нежной кожи, скользят от шеи к груди и опускаются в маленькую ложбинку, замаскированную букетиком искусственных подснежников.

– Выходит, я не ошиблась, – со вздохом облегчения проговорила девушка. – Вы не граф Ратманов.

Граф несказанно удивился подобной фразе. Очевидно, она приняла его движение головой за отрицание. Он набрал воздуха в легкие, чтобы высказать своей непутевой невесте все, что он думает по поводу ее совершенно безрассудного поступка. Но слова застряли у него в горле, так что ему ничего не оставалось, как разразиться оглушительным кашлем в ответ на ее следующий вопрос:

– А вы случайно не его друг – господин Багрянцев?

– Да! – быстро ответил Сергей и опять закашлялся. Толстый и ленивый Фаддей отлеживался сейчас в постели в комнате на втором этаже после утомительного путешествия, в которое сам же и втянул графа. Его тонкая поэтическая натура не выдержала тягот странствий по проселочным дорогам. Золотые нивы, которые он так трогательно и лирично описывал перед отъездом, были серы и унылы, прибиты к земле дождем и ветром. Вместо пения жаворонка их всю дорогу сопровождало надсадное карканье ворон, лай деревенских собак да крики и ругань Яшки, который несколько раз слетал с облучка от тряски по отечественным кочкам и колдобинам. Кучер весело хохотал, Андрей усмехался, а Фаддей, тупо уставившись в окно полусонным и оттого туманным взором, пытался настроить Сергея на очередное созерцание красот природы, но тут же засыпал и начинал оглушительно храпеть, мешая братьям не только сосредоточиться на собственных мыслях, но и обсудить кое-какие накопившиеся за время поездки вопросы.

Андрей уже неоднократно корил брата за столь опрометчивое решение отправиться в имение Меркушевых в карете, гораздо проще было доехать до Нижнего Новгорода поездом, а там нанять дорожный экипаж. Этот вариант на целых три дня сокращал путешествие, но Сергей все рассчитал так, чтобы увидеть свою невесту непосредственно перед тем, как отправиться в церковь. Чтобы не мучиться долго, как объяснил, глубокомысленно наморщив при этом лоб, Фаддей…

– Да! – теперь уже более решительно произнес граф.

Ну вот, какой черт занес его вдруг на эти галеры? И кто его тянул за язык выдавать себя за толстого увальня, которого и в Москве, и в Петербурге каждая собака знает.

– Я Фаддей Багрянцев, друг графа Ратманова. – Он слегка насмешливым взглядом оглядел неизвестно почему зардевшуюся невесту и мысленно перекрестился: ну теперь куда кривая вывезет! Мосты сожжены, но, возможно, получится узнать, что привело его неподражаемую красавицу невесту в этот грязный кабак на первом этаже дожившего до дряхлого возраста постоялого двора.