Czytaj książkę: «В сумерках близкой весны»

Пролог

Хрустящий лист белой бумаги. На губах – кривая усмешка. В затуманенных глазах – горькие слёзы. Мне стыдно читать этот колючий ком ярости, но я читаю.

«…Антон Обидин, пятнадцатилетний подросток, скрывал страшную тайну. В сентябре 2020 года кое-что стало известно. Об этом шептались на школьных переменах, не смея задать вопрос прямо, потому что Антон был дерзким, бесстрашным парнем. К концу месяца ещё оставались такие, кто не верил. Но знающие утверждали, что существует обрывок тетради, дневник, в котором есть признание. Это признание обнаружила мать Антона и якобы была потрясена до глубины души. Якобы – потому что неизвестно, ради чего появилось желание обнародовать. Выгородить себя? Дескать, я ни при чём. Это он, выродок, весь в своего отца…

Подросток пытался оправдаться, объяснить, но было уже поздно. Слухи обросли невероятными домыслами. Любая попытка объясниться делала только хуже. Его отношения с друзьями стали натянутыми, по их утверждению, лишь из-за него самого. Они хотели искреннего признания, но парень не мог говорить об этом. Он ещё больше злился, когда кто-то пытался залезть к нему в душу.

Появились другие друзья. Более взрослые, более равнодушные, думающие о вине и наркотиках. К этому времени тайны не было, все в городе знали, что Антон Обидин в один миг потерял свою семью. Вскрылась неприятная правда. Ходили слухи, что его родной отец конченый сумасшедший, не вылезающий из психиатрической клиники. Антона не травили, не сторонились. Казалось, что он сам сторонится всех. Но кем же была его мать? И важно ли знать собственную родословную? Имеет ли это значение?..

В школе произошла стычка между семиклассницей и восьмиклассником. Парень не пропустил вперёд девушку, и она ударила его по лицу портфелем. Восьмиклассник растерялся, не ожидал и, переполненный обидой, ответил толчком в спину и матерными ругательствами. Стычка длилась несколько минут, затем ученики разошлись по классам. Заплаканная семиклассница пришла на урок и уже через пять минут все знали, что её избил восьмиклассник. Ситуация усугубилась в перемену, когда семиклассники толпой навалились на обидчика, стали бить его ногами в живот, по лицу, куда попало. Мальчики били, а девочки наблюдали, к ним присоединились и несколько восьмиклассников, среди них Антон Обидин. Именно он заставил обиженную семиклассницу снять избиение на мобильный телефон. Сбежались учителя, драку остановили. Восьмикласснику потребовалась медицинская помощь. Когда у Антона спросили: «Почему ты ничего не сделал, ведь это твой товарищ? Его могли убить, понимаешь?», он ответил: «Ну и что?» и засмеялся.

Вопиющий случай, указывающий на многое. Думая над этим нельзя представить себе лица школьников, участвующих в избиении. Но главное – трудно представить себе лицо Антона Обидина, которое не способно на сострадание и душевную боль. Хочется заглянуть ему в душу, но есть ли у него душа?

В январе нового года сомнения рассыпались, как кусочки пепла.

В один из праздничных вечеров, гуляя с новой компанией, Антон забрался на перила моста, заявив всем, что ни о чём не жалеет и жизнь его закончена. Он вообще не должен был родиться на свет, потому что изгой, и обречён на вечное презрение и одиночество. Затем прыгнул под визг и истерику девчонок. Лёд на реке был толстый, и парень погиб, сломав шею.

На похоронах было много молодёжи и среди них студент медицинского колледжа, Дьяков. Он так истерически рыдал у гроба, что его пришлось вывести на улицу и отпаивать успокоительным. Толпа переглядывалась и перешёптывалась. Похороны превратились в фарс, а слова соболезнования в сплетни. Не доставал ли Дьяков школьнику какие-то препараты?..

Кто виноват в смерти Антона Обидина? До сентября 2020 года он был отличный парень, надёжный друг, красавец, один из лучших в секции по рукопашному бою. Почему потом всё изменилось? Виноват его возраст? Его комплексы? Его тараканы в голове? Общество? Друзья? Или мать, которая сначала раскрыла сыну тайну усыновления, а затем выставила на всеобщее обозрение его дневник, где сомнения и страх от своего происхождения?

Самое тяжёлое предательство от близких людей. Кто должен понести наказание? И нужно ли кого-то наказывать, когда человека нет в живых? А может Антон Обидин получил по заслугам, и общество избавилось от будущего бессердечного маньяка?..

Пишите свои мысли в комментариях».

Я аккуратно отложила распечатанный текст. Молодежная интернет-газета. Я знаю, кто автор статьи – мужчина средних лет, бывший учитель биологии, а теперь журналист. Разведённый пьяница с жидкой косичкой грязных волос. Именно он дал ссылку, глумливо глядя в глаза и широко улыбаясь. Но высказывания посторонних людей не могли ударить ещё больнее. Это самые культурные слова, которые пришлось пропустить через себя. Обычно матерно шептались и плевали в спину. «Сомнения рассыпались, как кусочки пепла…» Для меня тоже рассыпались эти самые кусочки. Статья бездарна и отвратительна. Всё смешано и перевёрнуто с ног на голову…

Старая женщина передала через соседку для меня подарок от сестры мужа, траурный венок. Я приняла, но не знала, для чего и что с ним делать. Кружила с венком по прихожей, не решаясь поставить на пол. Вдруг надо кому-то передать, а я не расслышала или не поняла. Судорожно вспоминала, не умер ли кто из соседей, всё-таки у нас многоквартирный дом. Пока не прочитала надпись золотой краской на чёрной ленте: «Ундюгерь». Я не была потрясена, не плакала. Усмехнулась, а внутри стало горько до тошноты, потому что венок оказался лично для меня. Они даже не стали ждать, пока я умру. А я умираю, в этом нет сомнений. Симптомы странной болезни заставляют меня холодеть от ужаса. Венок величественен, даже красив. Я нашла ему место в углу прихожей, от него пахнет краской и пластиком. Меня не пугает его предназначение, лишь заставляет улыбаться. Всего лишь траурный венок в моём доме, хотя физического покойника нет. Но есть фантомный. Это я.

Совершенно не волнует, что за женщина приходила. Какая-нибудь знакомая Обидиных, которая тоже презирает меня. Тайна, которую я берегла, прятала и надеялась, что у меня получилось сохранить. Но нет! Не получилось. Я не жду сочувствия, понимания. Люди не способны никого понять, кроме себя. Теперь каждый в городе осуждает и плюёт в мою сторону. А я уже две недели не выхожу из дома, лежу ничком на кровати, в полном одиночестве, трясясь от ужаса, потому что смерть уже ступила на мой порог, оглядывается, ища меня взглядом. Я ещё надеюсь, что она не заметит меня и уйдёт прочь. Но тело бьёт лихорадка, я натягиваю на себя второй тёплый халат и сжимаюсь, укрываясь одеялом. Рядом никого нет. И мне никого не нужно. Антон умер. А значит, всё кончено. То, ради чего стоило жить.

Что придумают в следующий раз? Антон никогда не вёл дневник.

Я не желаю оправдываться. Я устала. Я перечеркнула прошлое. Я забыла. Мне лишь страшно. Страх я не могу перебороть, он бьётся в венах, ударяя в голову. Я его ощущаю физически.

А ещё эта бездарная статья, в которой вроде бы, правда, но искажённая, словно в старом зеркале. «Сомнения рассыпались, как кусочки пепла…»

Как сказать о сложном простыми словами?

Как объяснить то, что невозможно понять и осознать?

Как найти себе оправдание в ужасном преступлении? И как быть с этим дальше? Как проживать дальнейшие дни, зная, что совершила непоправимое? Напускная гордость и уверенность в себе покидают меня, сползают с моего лица. И я прячусь дома, никого не хочу видеть. Спрашиваю себя бесконечно, то об одном, то о другом. Сердце упрямо молчит, пытаясь настоять на своём. Боже, но ведь я страшный человек, потому что сердцем вину не ощущаю, я знаю её мозгом. Но этого мало, чтобы полностью раскаяться. Я получала удовольствие от содеянного. И даже сейчас у меня дрожат руки и мурашки бегут по коже от воспоминаний. Я не сожалею. Да, я не думала о последствиях, о том, что когда-нибудь об этом станет известно. Я не знала, что ситуация спустя шестнадцать лет выйдет из-под контроля. Мне всё равно, кто именно раскрыл тайну и каким образом. Я не собираюсь проводить расследование, а потом кричать, что всё ложь и неправда. Хотя могла бы, потому что прошло много лет! Никто ничего не докажет.

Сейчас поздно думать об этом, потому что я потеряла нужный момент. Я не смогла спрятать страх, слабость и отчаяние. Я не защищалась, не смеялась в лицо, поэтому рассчитывать на хороший исход дела не пришлось. Моя жизнь закончена. Она развалилась в один миг, когда всплыла эта старая история. Получается, что счастья не было? Одна ложь и притворство. Я конченый человек. Об этом все говорят. Я – самое отъявленное зло. Сатана. Дьявол. Меня убить мало. Превосходное орудие, жестокость близких людей, чтобы уничтожить веру в себя.

И что теперь?

Надо говорить о сложном простыми словами, чтобы оправдать себя. Постараться. Чтобы пожалели, прониклись сочувствием… Что там ещё? Как это противно! Зачем нужна жалость? Так хочется молчать. Оставить всё как есть, забраться в свою раковину. Но спасительная раковина разрушена, разбита и раздавлена. Осталась я одинокая, раздетая, испуганная, под грузом огромной вины, захлебываясь в море слёз.

Такая нелепая ситуация, разбившая мою и так разбитую жизнь. Банальные слова, но такие точные, очень подходящие. Зачем что-то придумывать, если есть готовые слова, описывающие страх и безысходность. Говорят, что я конченая. Совершенно конченая! Они правы. Но это был мой выбор. Пусть вначале и не сознательный, но мой выбор. Моё решение.

Я знала, что это гиблое дело, не имеющее особого значения, а самое главное – не имеющее будущего. Я знала, что в итоге получу одну только ненависть, презрение, злобу и неприязнь. Тонуть легко, и приятно всё забыть вокруг. Ничего не видеть и никого не слышать. Но реальность напомнила о себе. Я знала, что это неизбежно, это обязательно случилось бы, раньше или позже, разницы не вижу. Мне не выпутаться. Пути назад нет. Я погибла.

А может быть, вслед за Антоном к тому мосту? Лёд такой же толстый. Но я не могу, потому что не согласна с тем, что он сделал. Я умру другой смертью. Но как больно от того, что они мучили моего мальчика.

Венок красивый, торжественный. Обидины не поскупились. Впервые за шестнадцать лет сделали мне шикарный подарок. Я совершенно не удивлена. На большее они не способны. И нужно ли идти к ним и начинать разговор в благодарность за щедрый дар?

Даже если подберу слова и постараюсь всё объяснить… Никто не поймёт причин, толкнувших меня на это.

Да я и сама не понимаю…

Часть 1

1.

Февраль 2021 года. В завершении тяжелого дня поднялась метель. Снежные тучи с размытыми очертаниями, плотной пеленой, затянули небо. Их мрачные оттенки вызывали желание укрыться. Ветер пронизывал до костей. Стволы берёз гнулись, как игрушечные. Кругом темнели строения, похожие на заброшенные.

Поздним вечером Евгений Обидин ехал по пустой разбитой дороге в сторону кладбища. Он всеми силами старался не смотреть на проплывающий мимо пейзаж, сосредоточив внимание на островках асфальта, темнеющих тут и там. Метель разгоняла скупые заносы колючего снега. Размытые краски вокруг походили на мысли, такие же серые и неотчётливые. Серебристый «лансер» свернул влево, оказавшись за чертой города. Евгений с равнодушием подумал о том, что после работы не успел поужинать, ограничившись чашкой тёплого чая. Желудок напомнил о себе сердитым урчанием, но мужчина не собирался возвращаться. Тоска давила на сердце, но менять что-то в этом обречённом вечере не хотелось. Нужно вернуться домой, плотно поужинать и посмотреть телевизор. Эта мысль промелькнула и погасла.

У Евгения больше не было дома. Сын покончил жизнь самоубийством ровно месяц назад, бросившись с моста в реку и сломав шею. Он прожил ещё несколько часов, и отец успел подержать руку любимого ребёнка. С женой они не виделись с прошлого лета. Пять или шесть месяцев, будто целая жизнь. Взгляд невольно заметался. Никто не виноват. Это судьба.

Евгений подозревал, что смерть сына связана с той грязной историей, которая вышла на всеобщее обсуждение. Парень просто не смог пережить позор, который лёг на него. Евгений жалел, что не поговорил с ним тогда, летом, когда впопыхах собирал сумку. Было не до этого. Сам хотел накинуть петлю на шею из-за ссоры с женой. Хотя какая там ссора. Не было никакой ссоры, просто в один прекрасный момент жизнь изменилась. Оказывается, как много заключает в себе разочарование. Начинается с малого – непонимание, вспышка ярости. От этой вспышки начинает тлеть и разгораться пламя, выжигая всё хорошее, приобретённое годами. Существует немало советов, как приобрести терпение и достойно справиться с навалившимся разочарованием. Но на практике они не действуют, тайный огонь тлеет, уничтожая внутренности. Остаётся одна хрупкая оболочка, когда ещё можно изобразить благополучие и наплевательство. Но смерть сына уже разрушила и её. Кого винить? Жену? Ведь она осталась с сыном, Евгения не было рядом. С того проклятого летнего вечера, когда он собрал вещи, а она не удержала. Она просто молчала. Это было унизительно уйти, сбежать, но ещё унизительнее – остаться.

С раннего утра мужчина был вспыльчив и неразговорчив. Хотелось пожелать зла всем, кто счастлив и способен улыбаться. Евгений ловил себя на мысли, что ненависть выжигает нутро калёным железом, терпеть не хватало сил. Он начал подозревать, что ярость готова выплеснуться через край, тогда он возьмёт нож и зарежет первого встречного или забьёт кулаками до смерти. Жалкие попытки начать «новую жизнь» не увенчались успехом. Он хотел спасти себя от разрушения, но сегодня утром понял, что всё напрасно. Разрушение уже произошло, и он стоит на руинах собственной семьи. Этот месяц тянулся медленно. С каждым новым днём боль усиливалась. Если в страданиях скрыт глубокий смысл, то Евгений постиг его, но это не сделало его свободным от горя. А возможно, он медленно сходил с ума. Но за эти тридцать дней страшного одиночества, когда Евгений потерял сына, у него было тридцать разных женщин.

Каждый новый день причинял ему боль. Он не мог радоваться, не мог спокойно работать, не мог спать и есть. Он разбил всю посуду в доме. На следующий день купил новый сервиз и снова разбил его. На протяжении этого месяца после работы он ехал в сторону кладбища, останавливал машину на несколько минут, возвращался в город и шёл в бар. Выпивал несколько рюмок водки и обязательно искал женщину. Человек не должен быть один. Евгений поддался страху одиночества, ненужности. Он винил во всём свою жену. Ненавидел её всеми фибрами души, ровно так же сильно, как раньше любил. Поиском секса он пытался обрести равновесие, которое утратил. И верил, что идёт правильным путём, что скоро всё изменится.

Машина выехала на безлюдную дорогу, которая вела в лесополосу. Погружённый в свои одинаковые безнадёжные мысли, Евгений перестал понимать, куда и с какой целью движется. Ему необходимо вернуться. Нет никакого смысла в этой дороге, снеге и воспоминаниях. Среди деревьев мелькнула старая церковь. Значит, кладбище совсем рядом. На нужном повороте он затормозил и остановил машину. Работали «дворники», прогоняя с лобового стекла хлопья мокрого снега. Вид кладбища успокаивал, было в этом что-то величественное и потустороннее. Слёзы душили так, что он начал хрипеть и схватился за горло.

Со своей женой Евгений познакомился шестнадцать лет назад. Это была маленькая, тоненькая девушка с длинными чёрными кудрявыми, вечно спутанными волосами и синими глазами. Молчаливая, будто испуганная, с прекрасной улыбкой и хрустальным голоском. Неизвестно, откуда появилась, свалилась на Евгения как снег на голову, перевернув его жизнь.

Он не задумывался о том, что страстные, горячие ночи могут иметь последствия, и, когда девушка заявила о беременности, смутился, испугался, не поверил… и начал готовиться к тому, что у него родится сын. Евгений думал два дня, а на третий пришёл делать предложение. Ему было всего двадцать лет, пришёл из армии, только устроился на работу, жил с родителями. Но решение принял окончательно и бесповоротно. Ему не приходило в голову, что девушка откажет. И она не отказала. Евгений не видел в её глазах радости, лишь безнадёжность и страх. И ему хотелось любить её ещё больше, защищать, успокаивать.

Мысли о ребёнке будоражили воображение. Евгений мечтал о мальчишке, о том, что станет играть с ним в футбол и ходить на рыбалку. Купит большую машину с пультом управления, коньки, лыжи, велосипед, большой и безумно дорогой конструктор «Лего», модель настоящего истребителя, боксёрские перчатки и шахматы. Он будет водить сына в бассейн и в секцию бокса. Обязательно научит водить автомобиль, жарить шашлыки. Мечты были глупые, радостные и назойливые. Они сводили Евгения с ума, и он с нетерпением ожидал окончания этой бесконечной беременности. Он никогда не спрашивал у жены, кого хочет она, что чувствует и придумала ли имя для малыша. Они поселились в её квартире на окраине города и зажили спокойной, мирной жизнью. А потом родился сын, ведь иначе и быть не могло. И они зажили ещё лучше.

Мужчина потянулся за сигаретой. Слишком много воспоминаний. Тогда он действительно считал, что они счастливы. И сейчас у него не было ответа на вопрос, отчего он один, сын лежит в могиле, а жена… С прошлого лета он не видел её. Даже не знает, была ли она на похоронах Антона. Сейчас он курил и умышленно показывал своё равнодушие. Но за эти тридцать дней бывали моменты, когда ярость выходила наружу, и он готов был сорваться, накинув на шею петлю. А потом накатывало глухое отчаяние, и это было ещё хуже. Он не мог понять, как разрушилась его жизнь? Что он сделал? Или чего не сделал? Чувство вины росло каждое утро, копилось, обещая свести с ума. Это разъедало его, как соляная кислота, принося невероятные страдания.

Снег усилился. Евгений сидел в машине и смотрел на раскинувшееся перед ним кладбище. Кладбище старое, большое, тянется на несколько километров. И где-то там лежит его сын. Небольшой холмик завален цветами и мягкими игрушками. Месяц прошёл, а цветов и игрушек не стало меньше. Евгений не знал, кто всё это приносил. Возможно, одноклассники, друзья. У сына было много друзей. Мысли в голове пытались воссоздать дорогой образ, но выходило плохо. Евгений не мог чётко представить мальчика. Переживать горе в одиночестве непросто. Но он не мог в этом признаться даже самому себе. Ему не хотелось знать, как она пережила смерть сына. Но он думал об этом. Что с ней теперь? Где она? И отчего они не виделись так много времени? Может быть, она тоже умерла?

Решительно застегнув молнию на куртке, Евгений выбрался из машины и пошёл к воротам кладбища. Это надо сделать сейчас, пока у него есть силы. Он найдёт могилу сына, несмотря на погоду постоит там какое-то время. Возможно, после этого наступит покой, осознание случившегося. Он сможет жить дальше, прекратит пить и бездумно встречаться с женщинами. Ведь он даже никого из них не помнил в лицо, никогда не спрашивал имени, хотя они говорили, не запоминал, отстранялся, брал их, как неодушевлённые предметы. И они позволяли ему это делать.

Сразу за воротами мужчина свернул направо и прошёл несколько метров до большой разлапистой ели. Здесь остановился и огляделся. Старые слепые памятники, ухоженные могилы, но ни одного холмика, усыпанного живыми цветами и мягкими игрушками. Он прошёл дальше. Снег хрустел под ногами. Необъятная, насколько хватает глаз, обитель печали. Узкая тропинка извивалась между памятниками, кое где глубокие колеи, ещё летом проложенные в земле. Ещё одна ель, памятники, могилы, но совершенно не то, что ему нужно. Заблудился? Не туда пошёл? Вечерние сумерки опустились на кладбище, и стало сложнее ориентироваться, но Евгений упорно продвигался вперёд, внимательно читая имена умерших, подсвечивая фонариком мобильного телефона.

Вот холмик, на нём детские игрушки. Сердце пропустило один удар. Но это похоронен мальчик, умерший в 2000 году в возрасте одного года. Что с ним случилось? Евгению хотелось бы это знать, он внимательно вглядывался в потрескавшуюся фотографию. Почему на оборотной стороне памятника нельзя прочесть биографию человека? Выбивали бы на камне маленькие ровные буквы, чтобы каждый мог прочитать и понять, кто лежит в могиле. Какую жизнь прожил человек, почему ушёл из этого мира, по своей ли воле. Мужчина остановился, стряхивая снег с куртки. А почему его сын умер? Неужели ничего нельзя было сделать? Он не знал. Он был слишком потрясён, чтобы узнавать подробности. Ему сообщили, что конец. Он не спорил. Принял. Согласился. Но как не принять смерть? Как не согласиться? Пойти наперекор судьбе, отрицать очевидное. Попытаться разбить головой стену. Сойти с ума окончательно.

Евгений не понимал, почему он здесь. В чём кроется причина? Надо попытаться вспомнить с самого начала. Вспомнить тот летний день, когда произошла неприятная ссора. Он на миг зажмурился, застонал. Невыносимые воспоминания резали кожу, заставляя содрогаться от боли. Он не мог думать о жене. Винил её, отрицал, что она тоже страдает и мучается. Но на какое-то мгновение промелькнуло раскаяние, жалость.

Что значит потеря ребёнка для матери? Если он чувствует внутри себя огромную чёрную дыру, то что же происходит с ней?! Где она сейчас? Он совершенно ничего не знал про её прошлое, про её семью. Она говорила, что родители умерли, когда ей было десять лет. Друзей нет. Братьев и сестёр нет. И всё. Почему он не настоял на том, чтобы узнать больше? Она не хотела рассказывать. Её лицо всякий раз искажалось болью и потрясением. А он не спрашивал, потому что любил её. Зря не спрашивал! Зря ничего не узнавал! Жестокая правда, которую он узнал летом – родители живы. Никто из них не собирался умирать. Но какое это теперь имеет значение? Живы они или умерли, ведь Евгений никогда их не видел.

Мужчина ещё некоторое время походил среди могил, а потом возвратился к машине. Он был сердит на самого себя, жалея, что снова начал думать о жене. Мысли тянули туда, где ещё можно исправить ошибки, которые привели к расколу семьи и смерти сына. Где она теперь? Уехала? Почему он не видел её на похоронах? Ведь он смотрел! Нужно как-нибудь позвонить или прийти в гости. Вместе проще переживать горе. А что теперь станет с ними поодиночке? Кто первым сойдёт с ума?

Забравшись в салон, мужчина отключил фонарик и набрал номер жены. Абонент недоступен. Ещё раз. Такой же результат. Громко выругался, надеясь, что ярость утихнет. Разозлился, что посмел думать о ней с нежностью. Привычка любить эту женщину до сих пор не отпускала его, но уже была отравлена чёрным ядом. Евгений со злобной горечью понимал, что перемен не будет. С этой женщиной покончено. Они прошли тот путь, который был им предначертан. А потом судьба развела их. Поэтому он больше её не видел. И не увидит.

Он набрал номер своей матери. Она ответила после первого гудка. И это тоже принесло порцию боли. Милая мама, она всегда думает о нём, чего бы он ни сделал. А он превратился в отшельника за эти шестнадцать лет. Отвернулся от матери, занимаясь лишь своим счастьем.

– Женя, ты где?

– Всё в порядке, мам. Возвращаюсь домой после работы.

– Так поздно!

– Метель.

– Ты осторожен?

– Конечно.

– Пристегнулся? Ты не выпивал?

– Мам, ну опять ты за своё!

В последнее время она часто спрашивала, трезв ли он. Евгений почти всегда обманывал, не задумываясь. Матери не нужно знать, сколько он выпил в этот день. Но сегодня он пока трезв как стёклышко.

– Женя, мне непонятно, отчего ты ездишь по улицам в такое время? Я переживаю! Вдруг что-то случится?

– Ничего не случится.

– Тебе легко говорить. А я – мать!

– Мне нелегко. Я хотел зайти на кладбище…

– Что? В такую погоду!

– Какая разница? Мне захотелось. Поэтому так задержался.

– Я бы могла поехать с тобой, если бы ты предупредил заранее.

Они сделали паузу, понимая, что разговора о смерти не избежать.

– Мам, я хотел спросить тебя… Как всё произошло? Тогда… Я не успел вернуться вовремя с работы, о чём сильно жалею. Меня будто выбросило. Я ничего не знаю. Ничего не понимаю. Как это произошло?

– Ты о чём, сынок?

– Как погиб Антон? Расскажи подробно, ладно?

Вопросы звучали глухо, хаотично. Он не говорил с мамой об этом целый месяц. Забился в личное горе, будто в кокон. Но сейчас, не найдя могилы сына, злился и будто вырвался в реальность, где существовали вопросы. Она вздохнула:

– Но я ничего об этом не знаю, Жень.

– Как?!

Он не успел удивиться, потому что был под давлением горя. Евгению казалось, что у него поднялась температура. Тело ломило, голова начала болеть где-то в области затылка.

– Я ничего не знаю об этом. – Ответ прозвучал громче, сухо.

– Но этого не может быть!

– Отчего же не может? Ты знаешь, я всегда желала вам только добра, хотя твоя жена всегда вызывала некоторые подозрения. Это не только я заметила! Уверяю тебя, Жень! Я чувствовала, что с ней что-то не так. Жень, ты должен выслушать меня! Ты должен понимать, вот сейчас должен понимать, что она недостойна тебя! Люди говорили мне об этом! Люди, понимаешь? – Я спрашиваю не об этом.

– Это она виновата во всём, что произошло!

В этот раз он не перебивал. Слушал, тяжело дыша, пытаясь сморгнуть слёзы с ресниц. Он никогда не позволял матери говорить злых слов о жене. Но сейчас ему хотелось слушать. Погиб его сын. Нужно же разобраться!

– В чём она виновата?

– Во всём виновата!

– Не понимаю. Но он понимал, просто ему хотелось говорить и слушать.

– Я не знала, что до этого дойдёт, Жень! Как он только решился! Как?! И почему она молчала? Ведь она знала, чувствовала! Дети всегда в ответе за старые грехи родителей. Всегда! Запомни это! А она… Она же одиночка, как волчица. Ей не понять, что такое любовь, ведь её никогда никто не любил. Я сейчас говорю о родительской любви. О родственной. Это она убила собственного сына, она довела до этого.

Жестокое обвинение. Но он не отрицал.

– Если бы я был рядом.

– Но тебя не было!

– Мама.

– Ты сам должен всё понимать, ведь жил обособленно много лет. Она ни с кем из нас не роднилась. Никогда не делилась горем или радостью. В странностях Антона только она виновата. Ты здесь ни при чём. Это не твой ребёнок. А гены много значат, сынок. Очень много! Поверь мне, я знаю жизнь. Бедный мальчик! Представляю, как он страдал! А ведь в чём он виноват? Гены… Гены!

Ему показалось, что она заплакала. Внутри вовсю шла борьба. Он взял на себя смелость согласиться с доводами мамы, хотя совсем недавно отрицал их. Они стали почти врагами, потому что матери совершенно не нравилась его жена. Он не знал истинной причины. За много лет поводов было много, он не вникал. Ему казалось, что это женские капризы, пройдёт со временем. Ему было спокойно в своей семье с женой и сыном. Он чувствовал любовь. Он знал, что его любят! И сам безумно любил. И не думал, что когда-нибудь сможет потерять этот мир. Ещё год назад он бы не позволил матери плохо говорить о жене. Не стал бы слушать! Но сейчас ему нужна помощь. Он совсем ослаб, находился на грани морального истощения и истерики. Будто переломанное тело, кости неправильно срастались сами по себе, без должного лечения, и было невыносимо больно при любом движении.

– Жень, а ты где сейчас?

– Заехал на кладбище, говорю же. Сейчас уже возвращаюсь.

– Ты купил цветы?

– Нет. Я просто заехал…

– Надо было купить красивый букет и попросить перевязать его чёрной ленточкой. Лучше гвоздики. Они красивые и не очень дорогие. На снегу смотрелись бы хорошо. И надпись обязательно, что от тебя. Люди скажут, что ты хороший отец. И ни в чём не виноват. Дело не в тебе.

– Я знаю, что не виноват. Меня не было рядом. В этом всё дело.

– Но надо было бы купить цветы. Чтобы люди увидели.

– В следующий раз, мам.

Она ещё мгновение помолчала, собираясь с мыслями.

– Ты можешь вернуться домой, сынок. Зачем снимать грязную комнату?

– Она не грязная, мам. Спасибо тебе.

– Господи, у меня о тебе сердце каждый день болит.

Он не ответил. Попрощался и, не дослушав слов матери, сбросил вызов. Закурил новую сигарету. Задумался, не стоит ли вернуться на кладбище и вновь поискать могилу сына? Разговор помог, истеричная возбуждённость исчезла. На её место пришла усталость, захотелось спать.

Он вернулся домой, когда часы показывали десять вечера. Со злобной радостью отметил, что не заехал в бар и не познакомился с женщиной: очередной безликой незнакомкой, которая не против быстрого секса за заднем сиденье машины. Выпить можно и дома, в холодильнике стоит бутылка водки. Первую рюмку выпил, не закусывая, залпом. По спине бегал липкий осторожный страх, подпитывая уверенность, что сегодняшний вечер добил его, надежды напрасны. Он погиб окончательно. Ощущение близкой смерти витало где-то рядом, Евгений чувствовал мистический холод. Сглотнул и затряс головой, пытаясь отогнать от себя наваждение.

Он не нашёл могилу сына! Какое-то помутнение рассудка! Разве возможно не найти могилы любимого ребёнка? Ему казалось, что высокий холмик завален мягкими игрушками и цветами. Воспоминание, когда проходили похороны. Молодёжи собралось много. Девчонки рыдали в голос и аккуратно укладывали плюшевых мишек и собачек на землю. Но сейчас февраль, а сын умер в самом начале января. Не было снега, но земля сильно промёрзла, на реке стоял лёд. Трагедия могла обойти стороной, если бы снега выпало много. Возможно, он бы помог смягчить падение и удар. Как бы повернула жизнь, если бы сын остался жив? Мысли быстро собирали частички истончённых фантазий, которые впивались в сердце, как края острых ракушек. Отмотать время! Пусть всё вернётся назад!

Гора мягких игрушек, живые цветы. А сейчас идёт снег и ничего не видно.

Ещё одна рюмка, и страх становится ощутимее. Прошёл месяц.

За это время много изменилось. И нет цветов и игрушек. Метель занесла землю снегом. Страх заставил Евгения подняться и пойти в ванную. Он умылся, затем вернулся в комнату и включил телевизор.