Czytaj książkę: «Глупый ангел. Жалкий демон»

Czcionka:

ISBN 978-5-0064-4790-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Дорогой читатель!

В сборник вошли стихотворения лирической и философской направленности, написанные в разные годы. Подборка напоминает разноцветные стёклышки калейдоскопа. Даже сложные переживания описаны светло и легко, без неоправданного утяжеления. Встречаются произведения экспериментального и сюрреалистического характера. Деление на главы случайно, за исключением пейзажной психологической лирики. С любовью и благодарностью за Ваш читательский труд,

Ирина Белышева.

Глупый Ангел

Самоироническое

…Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге, Но чу! – матросы вдруг кидаются, ползут Вверх, вниз – и паруса надулись, ветра полны; Громада двинулась и рассекает волны.
Плывет. Куда ж нам плыть? … А. С. Пушкин

Я больше не пишу…
Корабль во льдах…
куда нам плыть, туда нас не пущают.
Открою Пушкина, зачну в его стихах
и стану в родах выть, межу смущая…
Паши иль не паши – один итог:
ты пыль своей межи, никак не звёздной.
Коль можешь, не пиши,
и, видит Бог,
вдохни и раздышись, пока не поздно.
Пока не рано, выйдь и осмотрись,
пройди по полю под открытым небом,
падения звезды своей дождись,
и не пиши о том, где был иль не был.
Того не сыщешь, сроду заточась
в мирочке скудном, прежде небогатом…
Кака-такая псевдо-ипостась
навеяна хвостатым и рогатым!
Проснись и пой,
танцуй и веселись,
не то в потугах завершится жись!

Читает, слушает

…читает, слушает,

а германа всё нет,

и пабло не рисуется портрет,

и строчки разлетаются как птицы,

и нечем старой музе поживиться…

богат насест,

да око равнодушно,

прошамкает

поодаль и окрест —

чу, рифмы к ней сбегаются послушно…

Не голодна,

нет силы, что бы есть.

Дорогу молодым,

нехай трубят,

нехай поют

растраченные гимны,

внимать – так им,

то раз, то вдругоряд

всплакнуть и констатировать:

взаимно…

Песочница

Я в языке родном играю, как в песочке,
куличики и формочки в ведре —
в песочнице хватает уголочка,
а кто-то строит замки на песке.
Мой замок смыт давно, и берег гладкий
ласкает соль утрат, и в горле ком,
(а не стопроцентный ёрш),
одна лишь радость: по утрам зарядка,
да уголок в песочнице с совком.
***
Здесь склад вещей —
чердак и подземелье,
от опьянения процессом
до похмелья…
***
…видеть то, что не видят другие,
под углом – то, что видят все,
вирши, виршики дорогие,
пойте, пойте мне обо мне…
и когда ты на миг осторожный
в кущи песен моих забредёшь,
(и такое ведь тоже возможно),
для души, может, что-то найдёшь.

Изъян

Ты к ночи свеж, а утром пьян,
дурманит и пьянит свобода,
ночные омуты и броды —
такой уж отроду изъян,
искатель душ, хранитель тайн —
изъян, он алчет утоленья,
с другим изъяном единенья,
и по колено океан.
Но к пустоте лишь пустота
плюсуется со знаком минус,
и починяет кто-то примус,
короче, в общем,
скукота,
и теснота,
и маета…
Давай, пока, изъян!
Пока!

Душа-ребёнок

О чём грустит душа-ребёнок,
спустившаяся в этот мир,
что чувствует она с пелёнок,
и почему враждебен мир…
Подобье сотворить бы надо,
но нет подобья у души,
А рядом только дед да баба,
да сказки страшные, как жизнь

Конёк-Горбунок

Мне приснился конёк.
Конёк-Горбунок —
уши заячьи, хвост по траве.
Будто он мой дружок.
На другой бережок
предложил прокатить на горбе.
Я беспечна была и согласье дала,
завертелась у нас кутерьма
Чудо-конь днём дремал
или клевер жевал,
по ночам же по небу летал.
Он летал, ну а я сочиняла рассказ,
о полётах во снах, наяву.
Как я видела солнце глазами его,
зачарованная? Не пойму!
Вот однажды, в безлунную тёмную ночь
я за ним потихоньку пошла
на полянку, смотреть,
как он сможет взлететь
без единого вовсе крыла?
И настал тот полуночный
истинный час,
и, очнувшись, увидела я,
что дружок мой —
совсем не Конёк-Горбунок,
а с большими крылами Пегас.

Голубиное суеверие

У меня есть собака, размером с кошку;
гуляем – она рядом, семенит по дорожке,
идём за голубем, «суеверно» взмахивающим крылами
(да не преткнётся его сизый клювик о камень);
говорят, голубь верит в чудо отчасти,
мол, помашет крыльями, и отойдут все напасти,
с неба манна посыплется, как обычно,
для нашего голубя такое привычно;
ещё говорят, что суеверие всё это,
мол, маши не маши от заката до рассвета,
никто не подаст!
Кому это надо?
Каждого ждёт на небе награда
(белки, свистки и другие плюшки),
а здесь – греми не греми своей погремушкой…
Думаю, чтобы сыпалась манна, одного суеверия мало,
верить надо от конца до начала,
а не лезть верблюдом в игольное ушко —
я не раз подобное замечала…
Вот и собака моя, размером с кошку,
верит, что, семеня по выбранной мною дорожке,
благодарно отыскивая «добычу»,
получит в итоге мечт сбычу.

Сквозь запотевшее стекло

Смотрю сквозь запотевшее стекло
на образ, узнаваемый едва ли.
Что минуло, то болью замело,
что кануло, то в озере печали.
Таков мой снег,
сказать хотела: век.

Так зеркало подносят мертвецу
в надежде, что пришла таки кончина.
Расслабленному стылому лицу,
что следствие, отныне, что причина…
Но я жива,
пока ещё жива.

«All’s Well That Ends Well», – уверял Шекспир.
Над этим точно стоит поработать,
и даже смерть нам стоит счесть за пир,
венчающий бессмертные заботы,
Заботы ни о чём,
вернее – не о том…

Земная жизнь – космический абьюз,
В плену материи незрелое сознанье,
И Бог-Нарцисс – в колоде старой Туз,
сквозь окна глаз взирает на Созданье…
Невесть какой искус —
Адам, он же Иисус.

Барашек

Однажды вчера и, наверно, неправда
В одном захудалом краю
Родился барашек по праву бесправный,
И взблеял он песню свою
Он пел, что в каком-то неведомом царстве,
В далёких волшебных мирах
Бараний божок в золотистом убранстве
Бескрыло парил в облаках…
Нефела, Гермес или, может быть, Гера,
Скорее всего, старый Зевс —
Причина и следствие…
Много примеров историй подобных окрест.
Божок златорунный – спаситель беспечный,
Доверчивый дирижабль,
От мачехи злой и от распрей извечных
Уносит – Летучий корабль…
Спасённый содрал златокудрую шкуру,
Растаял барашек, как сон,
Медея предаст, и клубок-гарнитуру
Подхватит грабитель Ясон.
Неразвитый разум в оковах гремучих,
К раскаянью не приведёт,
В инцесте рождённое племя паучье
Исаака, как агнца, убьёт.
Печальнее нету на свете развязки,
Шекспир отдыхает, и всё ж,
Прочтите забытые старые сказки,
В них правда сокрыта, как ложь.

Демон

Мне не было больно
и не было страшно,
когда, извиваясь, как джин,
двурогий красавец
весь в пламени ясном
предстал, как живой исполин.
Стихия напротив меня колыхалась,
и ночь была чёрной, как дым,
и речью знакомой слова извергались,
но я не прислушалась к ним…
Не жёгся огонь,
джин кричал громогласно:
люблю тебя, веришь иль нет?
Но я оставалась к нему безучастной,
с тех пор не найду его след…

Сегодня молилась солнцу

Сегодня молилась солнцу
как Богу, как Отче наш,
упал за моё оконце
сломанный карандаш.
Подумалось, редкий случай —
увидеть закат за окном,
в жизни нашей кипучей,
как правило, не о том..
а солнце скользило в лузу,
сиреневый купол свисал —
румяного карапуза
Зз лучики света держал.
И белогривые пони —
ванильные облака,
и седовласые кони
летели к нему свысока.
А солнце! То золотело,
то рдело, как медный таз,
то ненароком краснело, —
я видела в первый раз
такое нежное шоу,
такую обратную связь..
Ах, пафос мой, гоу хоум,
во славу перекрестясь.

Правила РЖД, воспринимаемые буквально

Что-то отняли, изъяли, снесли…
Когда?
В поезде на Анапу вспыхнула голова,
Ведьмы делили полки, спасайся,
свистать всех наверх!
Двое на весь вагон были чернее всех. —
Ваш билет ограничен в правах,
гудбай,
на верхнем ярусе варежку не разевай,
продано!
Метка чёрная, как чёрная кровь,
не ночевала в нижних душах любовь. —
Ползи восвояси, исчезни, брысь,
жребий пал!
Твой удел —
сверху разглядывать низ,
держаться подальше или повыше,
смотри сама!
Вишь, как пылает светлая твоя голова,
смотри не взорвись
катись, катись…

И то, правда!
по умолчанию
были людьми, утоляли печали,
в карты играли, кроссворды гадали,
поляны всекупейные накрывали,
терапевтов-попутчиков, как родных, привечали…
А нынче, каждый сверчок на свой шесток —
прыг!
Порядки лагерные,
полка как привилегия,
и речей правильных
полон рот – никакого мыла не хватит,
кто молод, кто стар – так теперь не покатит!
Не повезло, старикашка?
Твои проблемы…
Сиди дома, подумаешь, дилемма!

И куда РЖД смотрит?
Доступная среда для молодых и сильных —
Это Да! А старикам помирать пора…
Немощных, бессильных
На свалку истории!

Пейот

Фрустрация – период полного разочарования в жизни

Поэт раскуривал пейот
и вздоры городил,
но мескалиновый поток
никак не приходил,
тогда ушёл поэт в запой —
не раз он выручал,
но что-т не плющило его,
тогда он закричал,
он прямо в небо закричал:
Господь, товарищ мой,
какой же падший я нахал
и труд мой неземной!
Ведь я поэт, а не пейот,
почём накал страстей?
Пари́шь за твердью без забот
и разных напастéй,
А мне Тебя дешифровать
неведомо зачем,
секреты рифмы разгадать,
не брезгуя ничем,
верлибры тоже подойдут,
я буду очень рад,
ее стану я, как лис, глазеть
на глупый виноград.
Молчишь, и куст твой не горит,
а были ж времена!
а нынче-то кругом ковид,
а некругом война.
Не в силах замысел раскрыть
поэт – товарищ Твой,
солдатик, надевай шинель,
поехали домой.

Прости, прости, я дам зарок,
прости, не быть беде!
Ты жизни дал недолгий срок
и ссадину в ребре.
О, как я много возомнил
о суетной судьбе,
пусть в ВОЗницу идёт ковид
и гроздья бомб войне.
Твой замысел раскрыт давно,
Ты сам его назвал:
любить и верить, всё равно,
кто б сколько ни наклал.
я так и делаю, Господь,
надеюсь, пронесёт!
И встанем в дружбы хоровод,
и будет новый год.