Czytaj książkę: «Судьба и… Стихи»

Иосиф Айзикович Латман

Czcionka:

ISBN 978-5-4490-9917-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Киевский политехнический ин-т,

Работал корабелом в г. г. Севастополь и Киев.

Стихи впервые опубликовал в Израиле;

Книги стихов, опубликованные Из-вом «Ridero»:

«ЛИРИКА Том 1», «ЛИРИКА Том 2», «ЛИРИКА Том 3»,

«И Речь и Кисть», 2018

Стихи опубликованы и в альманахах: «НАСЛЕДИЕ 2016»

Кн 7 и «ПОЭТ ГОДА 2017» Кн.48, 2018, Москва.

Аннотация

Это книга о пережитом в течение жизни,,

о прочитанном и оставившем след в душе.

В книге речь идёт и об истоках моего

поэтического творчестве (повести в стихах «Тринадцать»

и «Тьма вдохновения»). Мои стихи – без навязчивых

назиданий. Но, возможно, они помогут читателям

в сложных жизненных ситуациях.

ВСТУПЛЕНИЕ

Мечты мои горели
В пожарищах войны…
Их пеплом… нечисть стелет
Дороги Сатаны.
Война – мне не забава,
Не шутовской поход… —
За нею марь кровава —
Погибших хоровод.
И в память им… лучины
В душе горят доныне…

Годы… годы бегут… – с ними жизнь,
Замыкая судьбою орбиту,
Словно Небо готовит нам приз
За минувшее, что не прожи́то,

Хоть тонули мы в днях трудовых
До волос… – ране срока седых,
Как корабль в волна́х, в ходе боя
Не покинувший, раненный, строя..

Наше детство сгубила война,
Голод пестовал молодость нашу…
Мы ж, хлебнув безотцовщины чашу, —
От иллюзий избавились сна.

И теперь уж иными глазами
Видим нас окружающий Мир… —
Никакой уже больше кумир
Впредь не сможет топтать нас ногами…

Неподдельную ценим Любовь —
Не найти ей достойной замены
Средь мерцающих жизни Миров,
Полных зависти, лжи и измены… —

Искры первой Любви, негасимы,
Украшают бессонные ночи,
Уводя от подделок мейнстрима,
Рвут фальшивые «радости» в клочья…

А, веками, заждавшийся кров
Заблуждений срывает покров…

Вдруг, по парку ночному гуляя,
Я споткнулся о несколько строчек,
Что, казалось, безмолвно взывали:
– Подними нас, случайный прохожий!

Мы не прошлого мёртвый комочек,
Хоть лежим здесь века за веками,
На себя уж порой не похожи,
Светляками мерцая ночами…

Спрячь в душе нас и не пожалеешь:
В пору тяжкую иль в непогоду,
Их читая, ты сердце согреешь…

А промчатся, вихрясь, злые годы, —
Вдруг, случайно, Глас Свыше услышишь, —
Содрогнутся Небесные своды,
И стихи, может, сам ты напишешь

О пережитом в прошлом, мальчишкой,
О бомбёжках, о клочьях… на ветках,
О еде, недоеденной, в мисках,
Маскировочных, в зелени, сетках…
О юнцах, что до времени гибли,

Об отцах, не вернувшихся с фронта
И о пепле, развеянном…, библий,
Что затмил свет полуденный Солнца…

О ярах, переполненных кровью
Убиенных младенцев и женщин
О предателей подленьких роли —
Палачей, превращавших в Освенцим
Города и местечки и сёла,
Торопясь, как на праздник весёлый…

К счастью, жизнь – не одно только Зло!..
И иные бывают страницы,
Где встречают нас добрые лица!!! —

Время… – словно Небес помело.
И надежды рождаются снова,
Становясь, как когда-то, основой,
Вновь возможного впредь бытия…

Но… сомнения гложут меня
По ночам, как оковы звеня. —

Ноосфера бурлящей рекой,
Дав свободу и нравам и мыслям,
Обещает в грядущем постой,
Подарив нам двоичные числа…

Подождите лишь малость минут —
Счастье… роботы вам принесут.

И все станем… подобьем людей
Без морали, стыда и идей…

ТРИНАДЦАТЬ

СВЕТ В ОКНЕ…

«И сила страшная ночного возвращенья
Та песня дикая, как чёрное вино:
Это двойник – пустое привиденье —
Бессмысленно глядит в холодное окно!»
«В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа»
О. Мандельштам
«А это кто? – Длинные волосы
И говорит вполголоса:
– Предатели!
– Погибла Россия!
Должно быть писатель —
Вития…»
«Двенадцать» А. Блок
«Ужаснись сам себе»
2012г, А. Кончаловский
«Ещё одно, последнее сказанье —
И летопись окончена моя».^*1
Не пожалев всемерного старанья,
Крупицу истины добавлю, может, я.

С лет детских, помню: по ночам
В окне напротив свет горит…
Как к повседневным чудесам,
К нему мне вроде дела нет,

Но что-то, видимо, велит
(Преодолев стыда секрет)
В чужое заглянуть окно,
Хоть это дурно! – Всё темно…

Ведь жизнь… (у каждого своя…),
Заботы будние забыв,
Шипит, как в зарослях змея,
Согревшись, голову зарыв…

Но иногда, взглянув в окно, —
Иное вижу полотно:

То древности совсем седой,
То в коме – седины младой…

А Память, совершив кульбит
(Касаясь сыгранных уж нот),
Не медля, душу… теребит,
Как визг шарниров у ворот
При въезде с боем колесниц,
Иль топот стада кобылиц…

Фантазий детских кутерьмы
Не избежали даже сны:

То… вроде бы Чапаев мчит
За мнимой сказкой-небылицей… —
Яик с угрозою урчит,
Но спит беспечная станица;

То… вдруг умчался Дон Кихот
(Успев взглянуть лишь на киот)
К лукавой деве – Дульсинее…
А ночь всё глубже и темнее;

То… перед стаями зверья
Восстали рыцари из тьмы:
«No pasaran!». А детвора,
Взяв в руки шпаги и щиты,
Кричит вослед им: «…с вами мы!»;

То… чудище глядит в окно
И ищет то, чего уж нет… —
Пылая, чёрное вино
В окне напротив гасит свет…

От довоенного двора,
Уйти мне, знать, не суждено…

Весна – неведенья пора
И в сад распахнуто окно.

У сада – флигель небольшой…
Там мальчик жил полуслепой,
И свет в окне мерцал всегда,
Как отражением… звезда.
В печаль окрашенную песнь,
Случалось, с кем-то в унисон
Он пел… Казалось – это сон,
Как в дымке грусти ранний лес:

«– Хоть раз увидеть рощи и луга…»

– Хоть раз увидеть рощи и луга,
Пройтись у кромки моря, волн касаясь! —
Тогда бы я, клянусь вам, обещаю,
Взобрался б сам на гору, к облакам.

Волшебница младая ждёт меня:

Глазами с поволокой… за вуалью
Глядит в окно из недоступной дали…
А ве́тра колокольчики… звенят.

Шумят в ответ осенние леса,
Кружатся листья, наземь опадая,
Не видя красоты их, – задыхаюсь,
Как на заре… доверчива роса.

«Вслед грустной песне… поутру…»

Вслед грустной песне… поутру
Себя за что-то сам корю,
Хотя ни в чём не виноват,
Как и притихший старый сад…

Иль чувство детское вины
Не зря захлёстывает сны?..-
Чтоб и в объятиях Морфея

Не забывал бы – Кто… и где Я?..

Но, – вновь, гоняя голубей,
К ребячьей радости своей —
Я с ними улетаю ввысь,
Шепча видениям: Окстись!

Всё изменилось круто, вдруг,
Когда война неумолимо
Прошлась по детству, словно плуг… —
И затаились серафимы…

А детства прерванный поток
Вдруг хлынул степью на Восток,
Ордою вражеской гонимый…

Пылают станции… Пути —
От бомб в воронках… Вопли… с матом.
Все под состав спешат уйти
От пулемётного стаккато…

И плачут дети от испуга,
В вагонах гаснут фонари…
Навряд ли сыщет кто друг друга
Во тьме, напуган, до зари…

Стоянка поезда. Погост…
Сторожка… Двор – за тыщи вёрст…
И в этой, дальней стороне
Нежданно… свет мелькнул в окне.

Кто здесь живёт?.. в такой глуши? —

Лишь привидения в ночи,
В окно заглянут невзначай,
Как будто просятся на чай.

А я смотрю на свет в окне
И вижу: дом мой весь в огне…

И рядом молится чернец,
На нём – мерцающий венец… —

А почему? – Ответа нет
В сознанья спутанных тенёт…

«Из-за теплушек – гик степной…»

Из-за теплушек – гик степной:
Не пугачёвщины ль разбой
Мчит, побратавшись с сарацином?..-
И вдруг явился сам с повинной
В уральский городок старинный?

С купеческих застыв времён, —
Он, избежав судьбы лихой, —
К страстям забытым пробуждён
Нахлынувшей волной людской. —

И вот уж в окнах свет горит,
И незнакомый говор слышен,
А на вещах ребёнок спит, —
Едва-едва, похоже, дышит…

И пар у посиневших губ…

Глухие голоса… Тьма… Клуб,
Что приютил в мороз, дав крышу…

«Кто… за века не побывал…»

Кто… за века не побывал,
В степях меж Волгой и Уралом? —
И Чингисхан здесь гарцевал,
И с табунами – степняки… —

Здесь многие до срока пали…
Их всех за раз не перечесть. —
Лишь безымянны бугорки
Хранят несбывшуюся месть…

Сарматы, скифы, извне гости
Отселе Рим шли покорять.
Теперь же пасынки вестготов
За Волгу рвутся воевать.

Но… Третий Рим не по зубам
Реликтам варварства лощённым:
Здесь не Париж, не Амстердам… —
И степь затопчет их погоны…

Пока же… – наш нелёгкий час:

Буран… Мерцает семисвечник,
Что и без масла не погас… —
Гореть ему, как видно, вечно…

Хоть позади десятки лет, —
Замёрзших окон помню свет
И степь бескрайнюю в снегу,
И, даль застлавшую, пургу…

«Вдруг… за заснеженным окном …»

Вдруг… за заснеженным окном —
Любви далёкой первый гром:

– Мы взрослеем душою в огне.
Смерч, грозя, полыхает в лицо,
Голод, холод, а… хлеб лишь во сне…
За спиною сомкнулось кольцо.

Юность в буднях кровавой войны:
Поцелуи, объятья прощанья,
Не осознанны тайны желанья —
Что новы и наивно чисты…

Жар пылающих, жаждущих губ,
Словно вихри в метель, закружил, —
А в глазах – удивленья испуг… —
Я его до сих пор не забыл.

И теперь, по прошествии лет,
Абрис твой пред моими глазами…

Хоть немало уж вёрст между нами, —
Не погас юных душ в окнах свет…

«Когда ж деви́чьих губ ожог…»

Когда ж деви́чьих губ ожог
В мороз, в уральскую метель,
Смущенья одолел порог,
Сорвав… дверь юности с петель, —
Опять зажёгся свет в окне…

В нём – чьи-то тени невесомы… —
Не те ли, что едва знакомы,
Судачат, может, обо мне?..

Наверно, это заблужденье,
Не нарушая жизни строй,
Преследует, как наважденье, —

И мне (как будто… сам не свой)
Вдруг чудится в окне: Елена
Гиматий скинув шерстяной,
В вечернем с и́скрою хитоне,
Читает песнь Анакреона,
Подхвачена Любви волной…

А Трои… рушатся уж стены!

Быть может это не к добру?..
Хотя… – легенды часто врут…
И для красавицы вальяжной —
Стихи важнее куртуазны.

«А много надо ли мальчишке…»

А много надо ли мальчишке,
Чтоб, о любви читая книжки,
Рассудок помутился вдруг? —

Увы, знакомый нам недуг…

Подчас плывут деви́чьи лица,
Туманны, где-то вдалеке,
И рядом (может, это снится) —
Русалки плавают в реке…

Одна, не торопясь, степенно,
Лукаво обнажив плечо,
Глядит насмешливо в окно,
При этом погружаясь в пену
Волны мирской, как Афродита…

Но далее… – темно, темно
И тьмою всё уже накрыто…

А… под ночным шатром Вселенной
На Запад молодость течёт —
В бой… эшелон за эшелоном.

Блюдя Истории законы,
Она… вождям представит счёт,
Когда тому настанет время… —

Вины их будет тяжко бремя:

Десятки миллионов жизней,
Страна в развалинах… И в ней
Бездомных тысячи детей… —

Не обойдётся – укоризной,
Когда суда созреет час…

Помилуй, Господи, всех нас
(Хотя с рожденья – атеисты), —
Насильно согнанных артистов
На сцену крови и гримас…

А всё ж, причём здесь стены Трои? —

Но что-то исподволь волнует… —

Не нам намёк ли: некто, трое,
За ложью прячась, меж собою
Судьбу страны перетасуют?

А в памяти: войны колёса
Стучат на стыках… Дом родной,
Окно, где жил полуслепой… —

Но, странно, – голос женский льётся: