Czytaj książkę: «#Принцесса или Нищенка?», strona 3

Глава восьмая

Прошёл месяц, как папа уехал. Я была погружена в учёбу в своей новой гимназии. Там всё было гораздо сложнее, зато математичка не сильно ругала за ошибки. Сегодня вечером я увидела маму, сидящую в каминной. Когда последний раз она тут была? По-моему, на свой день рождения. Мама сидела у огня и изредка подкидывала дрова. По сравнению с комнатой камин у нас был маленьким.

Я зашла, чтобы обнять её перед сном. Саша уже давно сопел у себя в кровати, поэтому нужно было обнять за двоих.

– Спокойной ночи, – добежав до неё, сказала я и обняла.

Мама молча сидела у костра и не отрывала глаз от огня. Мне показалось, что она меня не услышала. Она, как и я, может задуматься о чём-то своём и не обращать внимания на всё вокруг.

– Мам, кстати, а как папа? Он скоро приедет? Ведь его нет уже так долго…

Когда он только уехал, я спрашивала её об этом каждый день. Ну а что? Мне правда интересно! Потом мама очень сильно попросила меня не спрашивать так часто. Она сказала, что всё хорошо и папа скоро приедет. Я послушалась, потому что маме правда не очень нравилось, когда я звонила ей 5 раз в день на работу со своими вопросами. Ну а что? Мне подарили телефон, чтобы быть на связи. Вот я и пользовалась.

– Знаешь, – неожиданно начала мама, – мы, когда с папой камин выбирали… Долго выбирали. Он захотел именно этот. Я ему говорю: «Ну смотри, вот, есть большие. Можно будет украшать его к Новому году». А он мне: «Нет! Возьмём такой»…

Рассказ мамы про камин показался мне немного странным – она явно меня не слышит, поэтому я решила спросить ещё раз, но уже громче:

– Мам, так а что с папой? Как у него дела?

– Он сказал, что там солнышко нарисовано, – продолжила мама дрожащим голосом, не обращая на мои слова внимания.

На секунду я подумала, что я невидимая. Саша, конечно, рассказывал мне про машину невидимости, которую он хотел изобрести, но я-то здесь при чём? Я сильно помахала рукой над камином. Увидев тень, я убедилась, что правда стою здесь и мама должна меня видеть:

– Мам? С тобой всё в порядке?

В этот момент она опустила голову, и я увидела, как по её щекам потекли слёзы.

Что? Мама плачет? Что я такого сказала? Она обиделась, что я помахала рукой? Я первый раз вижу, чтобы мама плакала. Она обычно либо спокойная, либо ругается на кого-то. А сейчас она молчала.

Я медленно опустилась и села рядом с ней на ковёр. Спустя пару минут мама повернулась ко мне, положила руки мне на плечи и, не поднимая головы, с дрожью в голосе спросила:

– Ты ведь знаешь, что наш папа самый лучший и что он никогда бы не сделал ничего плохого?

– Да… – сказала я тихо, не понимая, к чему она ведёт.

– Я не знаю, как тебе правильно сказать. Несколько недель уже хожу и думаю. Просто, понимаешь… Папа, с ним всё хорошо, но…

– Что но?! – не выдержав, завопила я.

– Родная… Пообещай мне, что никогда не забудешь своего папу.

– Мама, что случилось?! Мне страшно!!! – Я не смогла спокойно смотреть на рыдающую маму, поэтому сама начала плакать. Меня начало сильно трясти, а ноги и руки стали такими тяжёлыми, что я еле-еле держала равновесие.

– Солнышко… Твоего папу арестовали… И сейчас он находится в тюрьме.

Глава девятая

Открыв глаза, я увидела знакомую комнату. Не помню, как я оказалась в своей кровати, но хорошо помню последние слова мамы. Из-за этого я невольно начала плакать. Мама сидела рядом и молчала. Но после некоторых моих всхлипов она очнулась:

– Доченька! Ты проснулась! С тобой всё хорошо?! Как ты себя чувствуешь?!

– Да, мам… Со мной всё в порядке, – протяжно ответила я.

– Ты упала в обморок. Я уже вызвала врача. Сейчас к тебе приедут и посмотрят. У тебя что-нибудь болит? – Она придвинулась ко мне ближе и начала гладить лоб.

Мы молча смотрели друг на друга, и спустя только минут пять я спросила:

– А это правда? То, что ты сказала там, в каминной… Это была правда?

– Да, Ева… Папа действительно в тюрьме. Но я верю, что его скоро отпустят и он вернётся к нам. – Мама сказала это голосом, по которому не сильно было понятно, что она чувствует на самом деле. Может, она устала? А может, папу действительно не ждать дома в ближайший месяц? А может, год?

– А почему? Что он сделал? А что будет с нами? А Саша знает? – В голове с каждой секундой возникало всё больше вопросов.

– Ева, иногда в жизни случаются несправедливые вещи… Но я не могу рассказывать тебе всё. Ты и так резко обо всём узнала. Прости, пожалуйста! Я в тот момент только закончила разговор с адвокатом, поэтому была сильно расстроена. Не хочу, чтобы ты снова упала в обморок. Просто знай, что твой папа никогда бы не сделал ничего плохого. Тем более если бы это грозило нашей безопасности. – После этих слов мама тяжело выдохнула и погладила меня по руке.

Я лежала в кровати и смотрела в потолок. Было настолько тихо, что я слышала, как мелкий дождь мягко приземлялся на моё окно. Я не знала, стоит ли спрашивать ещё что-нибудь у мамы. Ведь каждый мой вопрос вызывал у неё только тяжёлые выдохи. А что я могу ещё спросить?

– Саше не говори пока. Придёт время, и я сама ему скажу, – наконец-то произнесла мама.

– То есть пока будем скрывать от него?

– Нет, просто ситуация может решиться быстрее, чем мы думаем, и Саше нет смысла даже говорить. Ведь он ещё слишком маленький.

Мама не уходила, а всё гладила меня по руке и смотрела куда-то в пол. Её глаза были стеклянные и немного поблёкли. Обычно у неё они голубые-голубые, а сейчас… Серые что ли… Она была погружена в свои мысли, и я боялась, что она опять не будет слышать, что я ей говорю. Я глубоко выдохнула и решила сразу спросить чуть громче:

– Мам, а почему ты так сильно расстроилась? Ты с кем-то говорила по телефону… И?.. Кто-то тебе что-то сказал?

– Да, я говорила с адвокатом. Адвокат – это человек, который защищает папу в суде.

– В суде?

– Суд – это здание, где сидит судья, папа, адвокат и другие люди. И папе там выносят приговор.

– И ещё молотком так стучат, да?

– Да, откуда ты знаешь?

– Мы с Олей смотрели её любимый сериал, там был такой момент… Там была судья, она была вся в чёрном. Она сидела выше всех и била молотком. А папа тоже в полосатой пижаме и с гирей на ноге?

– Ева! Да нет, конечно. Это в мультиках только. Нет, папа в обычной одежде. Но происходит примерно как ты описала, да.

Теперь я примерно понимала, что происходит с папой. Но не понимала, что будет дальше со мной и Сашей…

– Мам, а что теперь мы будем делать? Ну, как себя вести? Как мне с Сашей общаться? А в школу как ходить?

– Ох, Ева. Достаточно тебе новостей на сегодня. Я не знаю ещё до конца, кому мы так не угодили, но скорее всего мы будем переезжать.

– Как? А как же моя комната? Игрушки?

– Ева, да не в игрушках счастье, ты пойми. Я все эти недели занимаюсь тем, чтобы сохранить всё то, что у нас есть. Я сделаю всё возможное, но есть моменты, которые от меня не зависят. Я очень постараюсь, но, может, вы пока поживёте у бабушки с дедушкой. Ещё посмотрим.

Я резко начала плакать, потому что представила, как мы живём на улице и у меня дурацкие пластиковые игрушки и грязная одежда. Прямо как у тех детей, которые иногда приходят к нам на площадку.

Как только мама услышала мои рыдания, то обернулась:

– Эй! Ты чего?! Ева!

– Я пре… Представила, – всхлипывая, продолжила я, – что у меня ничего нет: ни комнаты, ни любимых кукол. Папа мне обе… Обещал привести набор из нового мультика про Барби! – Когда я вспомнила это, то начала вопить ещё сильнее.

– Ну-ка! Прекращай давай! – У мамы резко зазвонил телефон. – О, это врач! Сейчас приду.

Она поднялась с кровати и почти вышла из комнаты, но остановилась в проходе:

– Я тебя очень сильно люблю. Помни, что вы с Сашей здесь не виноваты. Папа вас очень сильно любит. Он обязательно вернётся, очень скоро, и всё будет хорошо. Вот увидишь!

Глава десятая

Врача мама вызывала зря. Со мной всё было в порядке. Меня просто осмотрели, дали сладкий чай и отправили отдыхать.

Вчера я очень быстро уснула. Будто кто-то нажал кнопочку «OFF» у меня на спине. Это странно, потому что я думала, что буду плакать всю ночь.

Мой глубокий сон нарушили резкий звук открывающейся двери и мамины слова:

– Ева, просыпайся давай! Оля сегодня не придёт, поэтому быстрее одевайся, собирайся и вылетаем в школу.

Я с перепугу быстро побежала к шкафу и начала копаться в вещах. Сколько же их у меня! Боже мой, что надеть?! Раньше я без Оли никогда не одевалась… Я не знаю, сколько времени провела в шкафу, перебирая белые блузки и колготки. Я доставала разные юбки, сарафаны и прикладывала к ним туфли и заколки. А это сочетается? А если ко мне пристанут в гардеробе?

– Ты ещё не готова?! – охнула мама и подбежала к моему шкафу. – Вот, надень это и это. – Она протянула мне сарафан и розовую рубашку.

– Стой, мам, а лучше ободок или ленты?

– Ева! Не сейчас! Нам нужно скорее выезжать. Мне Сашу нужно в садик ещё отвезти.

Я поняла, что сейчас маму мои заколки волновали меньше всего. С Олей мы всегда долго подбирали… Я начала натягивать неудобные колготки и застёгивать маленькие скользкие пуговицы на рубашке. У меня ничего не получалось, потому что обычно это делала Оля, а у меня всё валилось из рук!

Мама уже вовсю зовёт меня с первого этажа. Я расплакалась, просто схватила портфель и выбежала из комнаты. По пути я захватила свой дневник, который мне подарил папа. Мне очень хотелось там что-нибудь написать. Мама вручила нам с Сашей пакеты с оладьями и сказала есть, пока мы не доехали. Я была настолько расстроенной тем, как выгляжу, что аппетит пропал полностью. Я убрала их в портфель и достала свой дневник.

Когда последний раз я его открывала? По-моему, когда папа его только подарил. Я достала из пенала свою ручку и решила сделать запись:

Мама припарковалась возле Сашиного садика. Она вытащила его из детского кресла и повела за руку ко входу, где уже ждала воспитательница. Крепко обняла и побежала обратно к машине.

Мы остановились у моей школы.

– Хорошего дня тебе! – радостно пожелала мне мама.

– Спасибо, – ответив маме, я схватила рюкзак и побежала за ворота.

Проходя мимо гардероба, я надеялась остаться незамеченной: быстро повесила своё пальто на крючок, переобулась и пошла к аудитории. Но путь мне преградили школьные задиры, которые постоянно докапывались до всех в гардеробе. Им будто заняться было не чем! Они высматривали «жертву» и осуждали её за внешний вид.

– Эй! Ты! Да-да, ты. Ты откуда вылезла такая? Ха-ха, – рассмеялся старшеклассник. – У тебя, кажется, пуговицы на рубашке поехали.

Эти мальчики начали подходить ко мне, а я стояла как вкопанная. В один момент у меня закончились все язвительные слова, которые я знаю. Я отвернулась, чтобы побежать, но один из них схватил меня за рюкзак, и тот резко расстегнулся.

– Ой, а что это тут у нас? Такое розовое… – в этот момент старшеклассник поднял мой дневник с пола и начал листать страницы.

– Отдай! Это моё! – воскликнула я. Пыталась достать до него, но ничего не получалось.

– Ева! Что он делает? – послышался чей-то голос издалека. Это была Яна. Она подбежала ко мне, чтобы спугнуть этих недалёких. Яну они боялись, потому что она опять могла нажаловаться своему папе. Она выхватила у них мой дневник и отдала мне:

– На, держи! – протянула она мне его гордо, и мы направились к нашему классу. – А что это?

– Спасибо большое… Это дневник. Мне его папа подарил, – говорила я, попутно перезастёгивая пуговицы на рубашке. – Ты только никому не говори. Я записываю туда свои самые сокровенные тайны и мысли. Вот, знаешь, недавно мне мама сказала, что…

– Ой, ты не представляешь, что со мной произошло вчера! – перебив, начала Яна. – Я решила позвонить Марку, чтобы пригласить его на свой день рождения, а он отказался, представляешь?! Я вчера была просто в шоке! Как так? Просто ужас!

Все уроки я провела на последней парте, смотря в окно. Опадали уже последние осенние листья, и солнце будто вообще не хотело появляться. Вокруг всё было такое серое и безжизненное. Я забыла взять кофту, поэтому сильно замёрзла у окна. На переменах Яна отвлекала меня своими разговорами, но она явно не замечала, что мне сейчас очень грустно и плохо.

Глава одиннадцатая

Чтобы отвлечься от этих грустных мыслей, я решила выйти прогуляться. Но почему-то никого на площадке не было. И тут я увидела Яну, обрадовалась и подбежала:

– Привет! Я думала, что тут никого нет, – радостно сказала я.

– Эм, привет, да… – мямля, ответила она.

– Ты давно гуляешь? Слушай, я вчера доделала ещё один альбом с наклейками, и теперь… – Я не успела закончить.

– Ева, стой, мне нужно… – резко перебила она и начала произносить несвязный текст.

– Что нужно? – в недоумении спросила я.

– Да ничего. Мы сейчас улетаем, ой, уезжаем, в смысле с собакой нужно погулять, в общем, увидимся в школе! – попятившись назад, сказала она.

Как странно… Яна, наоборот, первая ко мне всегда подходила, тащила на качели или хвасталась новыми наклейками в её коллекции.

Я решила погулять одна. Мне этого немного не хватало. Ты остаёшься со своими мыслями и тебе ничего не мешает. Я раскачивалась изо всех сил на качелях и улетала куда-то в мысли о папе. Качели уже были холодные, поэтому мне приходилось обхватывать их рукавами своей кофты. Чуть позже я решила дойти до парка, потому что иногда по выходным там устраивали ярмарку и представления для детей.

Немного осмотревшись вокруг, я увидела, как Яна с другими девочками сидит и рассматривает альбомы с наклейками друг друга. Я обрадовалась и подбежала к ним:

– Яна, ты же сказала, тебе нужно с собакой гулять или что-то там ещё, – в недоумении произнесла я.

– Амм… Ну… – говорила она и параллельно убирала альбомы с наклейками за спину.

Яна не успела закончить, как одна из этих девочек встала. На вид ей было лет 13. Она презрительно осмотрела меня и начала говорить:

– Мы не хотим с тобой разговаривать, нам и втроём хорошо.

– Да! Хорошо! – поддакнула другая, помладше.

– Что случилось? Почему? – теряясь в догадках, спросила я.

– Потому что ты! Ты!.. – пыталась что-то промямлить Яна.

– Мы не хотим играть с дочкой вора! Ясно?! – закончила за неё самая старшая из девочек.

Я потеряла дар речи. Меня будто взяли и сильно ударили по голове, что всё внутри будто упало в пятки. Я стою растерянная посреди парка. Где-то впереди играют дети с родителями на весёлой ярмарке, а я здесь. С ними. Мне нужно сделать вдох, но я не могу. Только чувствую, как холодный ноябрьский воздух проникает в мой от ужаса открытый рот.

– Эй, ты здесь?! – ткнула меня Яна пальцем в плечо и громко рассмеялась.

Второй удар. Только ещё больнее и прямо в плечо. Мне нужно что-то сказать. Давай, Ева! Скажи хоть слово! Спустя некоторое время я произнесла:

– Мой… Мой, – робко начала я, – мой папа не вор! – сказала я и поджала губы, чтобы не заплакать.

– Ага, конечно! – крикнули они хором.

– Откуда?.. С чего вы взяли вообще?!

– Нам родители рассказали и запретили с тобой общаться. Так что давай, пока. Если увидят, то засмеют.

Я сделала глубокий вдох, сжала кулаки и закричала:

– Он ничего плохого не сделал! Вы не понимаете! – Слёзы катились сами собой. По сравнению с моим замёрзшим лицом они были настолько горячими, что я испугалась. На секунду мне показалось, что они как лава растекаются по лицу, оставляя красные шрамы.

– Ну конечно-конечно! Всё, пока, не подходи к нам больше. Фу! Такая ты противная, конечно… У тебя сейчас сопли потекут. Ха-ха. Чумазая! И пальто у тебя грязное! – Они повторяли всё это, как попугаи, и будто не собирались останавливаться.

– Где? Грязное?.. – Я опустила глаза, чтобы внимательнее осмотреть свою одежду. А когда подняла, то увидела, как Яна подбегает к луже, оставшейся от ночного дождя.

– А вот где! – В этот момент она пнула всю эту грязь прямо на меня, сама даже не запачкавшись.

Они схватили свои вещи и вприпрыжку убежали с площадки. Я успела только зажмуриться, чтобы эта лужа не попала мне в глаза и рот. Разжав губы, я обнаружила себя стоящей в пустом парке. Ярмарка мгновенно стихла. Я огляделась по сторонам и поняла, что вся эта лужа была на мне.

Я не помню, как оказалась на пороге дома. Помню, что я бежала изо всех сил куда-то подальше. Бежала в место, где меня защитят. Я помогала себе руками, чтобы бежать ещё сильнее. Иногда смахивая горячие слёзы с грязных щёк.

Сбросив пальто, я помчалась по ступенькам наверх к себе. Мамы ещё дома не было, а Саша, похоже, не выходил из комнаты за сегодня.

Я нырнула под подушку в поисках дневника. Мне каждый раз всё тяжелее его открывать, потому что он напоминает папу. Я помню, когда он мне его только подарил. Найдя чистую страницу, я тут же начала писать:

Серые слёзы капали на мой дневник, оставляя разводы. Мне было так плохо и обидно, что я не могла передать словами…

Делая эту запись в дневнике, я почему-то я сразу вспомнила ту девочку… Ту, которую мы видели летом… Как же её? Аня? Мне стало очень стыдно, потому что я представила, как она чувствовала себя. Она просто подошла познакомиться, а мы… А я!!!.. Мне очень хотелось извиниться и поговорить с ней…

Глава двенадцатая

На следующее утро я нашла маму в зале с кучей бумаг. Она выглядела очень уставшей, будто не спала всю ночь. У неё был хвостик, никакого макияжа, красивая блузка и брюки.

– Доброе утро, мам. Что делаешь?

– Доброе утро, да тут по папе бумаги делаю, – сухо ответила она.

– Понятно, а я кушать хочу. – Я отодвинула стул и села напротив.

– Ну возьми что-нибудь в холодильнике. Хлопья есть, – не глядя на меня, говорила она. – Молоко, фрукты.

Я немного удивилась, потому что обычно завтрак готовит мне Оля или мама. Но мне было и так очень плохо из-за вчерашнего, что у меня не было настроения дёргать маму. Я взяла тарелку, насыпала клубничные хрустящие звёздочки и начала искать йогурт.

– Мама, а где йогурты?

– Я не знаю, Ева, посмотри внимательнее. Там слева стоит молоко.

– Я не люблю хлопья с молоком, ты же знаешь.

Да, я ем только с йогуртом, потому что я терпеть не могу молоко. Желательно, чтобы йогурт совпадал со вкусом хлопьев и был без кусочков фруктов. Именно такой завтрак смог бы поднять моё настроение.

– Сделай мне и Саше завтрак, пожалуйста.

Я думала, что мне показалось. Приготовить? Завтрак? Я? Что? САМОЙ?! Я кое-как нашла йогурты в холодильнике, оказывается, он у нас такой большой…

– А что… Готовить? – удивлённо спросила я.

– Ну, яйца пожарь. – Она не оторвала глаз от своих бумаг и продолжила помечать что-то ручкой.

Я пыталась вспомнить, где у нас лежит посуда для готовки. Какая удача! Я нашла сковородку, которая стояла у раковины. Она была безумно тяжёлой. Я направилась опять к холодильнику, чтобы взять яйца. Мне пришлось приложить усилия, чтобы разбить их. Одно выпало из рук прямо на пол. Я сильно стукнула другим об сковородку, что оно растеклось по всему дну вместе со скорлупой.

– Так, а как плиту включать? – сказала я вслух. Я совсем не знала, как работает наша плита, потому что на ней не было никаких кнопок и ручек.

Мама пришла на кухню, чтобы поставить кружку из-под кофе к раковине, и увидела меня:

– Это что такое?! Ты что творишь?! Ты кому готовишь?! Себе или свиньям?! – В этот момент у неё зазвонил телефон. Она резко бросилась к бумагам. Держа одной рукой трубку телефона, другой она положила несколько купюр на стол и сказала:

– Вот, с Сашей пообедать сходите. Здесь недалеко, в кафе.

– А когда Оля придёт?

– Она не придёт сегодня.

Мама быстро надела какие-то ботинки, немного подкрасила губы и выбежала из дома.

Обычно мама, даже когда опаздывала, всегда выглядела на все 100%. У неё были красивые уложенные волосы, всегда на высоких каблуках, в костюмах и накрашенная, а сегодня я увидела будто не свою маму – она выглядела всего процентов на 70… Да и не кричала она на меня за такие пустяки обычно. Очень странное утро получилось.

В школу и в садик сегодня отвёз наш дядя. Это папин брат. Он был намного младше его. Всегда очень модно одевался, и у него был крутой зелёный кабриолет. Мы его называли «Лягушонок». И вот на такой крутой машине сегодня меня привезли на занятия. Я почувствовала себя настоящей звездой. Ах, где папарацци, когда они так нужны? Это единственное, что подняло мне настроение за это утро.

Глава тринадцатая

Шли месяцы. Уже заканчивалась вторая четверть. Папы всё не было. На мои вопросы о нём мама только отвечала, что «папа скоро вернётся». Саша начал постоянно спрашивать про папу, даже чаще, чем я… А я не знала, что отвечать. Говорила, что не знаю. Работает, наверное… За это время мы с Сашей стали общаться чаще. Я приходила к нему в комнату, он рассказывал про свои фигурки и учил меня собирать конструктор. Это было очень сложно, потому что в наборе было миллион деталей и нужно было сложить всё правильно.

Мы оба скучали по Оле, потому что её всё не было. Мама сказала, что она ушла в отпуск. Из-за этого мне приходилось каждый день самой делать уроки и собираться в школу. У меня это редко получалось…

Мне нравилось, когда всё лежит на своих местах. Но, как оказалось, всё нужно складывать самой. До этого мне портфель собирала Оля: карандаши наточены, аккуратно сложены, ручки новые, непогрызенные, пенал чистый, без содержимого точилки. А сейчас… То на ИЗО краски не принесла, то форму на физкультуру забыла. И только и слышу от учителей: «Ева! Как так можно относиться к учёбе? Будь внимательнее!» И постоянные звонки маме:

– Ваша дочь какой день приходит в школу без выполненного домашнего задания! – жалуется в трубку завуч. – Примите, пожалуйста, меры!

Мама начала на меня ругаться. И так после каждого звонка:

– Ева! Я не пойму, так сложно с вечера всё положить?!

А что Ева? Я всё понимаю… Мне и самой не нравится, что я такая рассеянная стала. В ответ маме я только стою, виновато смотря в пол. Мама в последнее время часто начала на меня кричать без повода. Я же не сделала ничего плохого… Ну да, забыла. А зачем так ругаться? Я этого не понимала.