Czytaj książkę: «С.нежное сердце. Книга вторая», strona 22
У крыльца народу – шагу не ступить! Все курят, разговаривают; кто-то громко смеётся, жестикулирует; кто-то в сторонке поглядывает на часы. Протискиваясь даже пришлось работать локтями. Не выпуская руки дочери капитан вильнул меж двух одетых в пышные шубы пожилых дам, вежливо отодвинул одного солидно одетого мужчину, а когда тот стал возмущаться, равнодушно оставил его претензии позади.
На самой верхней ступеньке, уже на платформе среди колонн и кучек разнообразного люда щебечет ГРУППА. Сразу видно эти люди вместе, хоть и одеты по-разному. Всего немного – вполовину меньше, чем в прошлый раз, но некоторых Роман узнал. Парни, девушки… гораздо меньше взрослых. Все глядят друг на друга и улыбаются, шутят и хохочут. На лицах удовольствие, на щеках румянец. Все свои…
– Настя! – Одна из девочек вдруг обернулась. Её глаза округлились, она вскинула руку и энергично замахала светлой варежкой. – Приве-е-ет! Идём сюда!
Только это случилось дочь вырвалась из отцовской хватки с бойкостью, словно её змея чуть не укусила! Ответив голосистым приветствием она принялась живо протискиваться вперёд, но в отличии от родителя, ведущего себя как ледокол, не проходила, а будто просачивалась сквозь людей, оставляя их нетронутыми.
Последовав за дочкой Роман успел подойти, когда Настя разздоровалась уже с половиной собравшихся. Встав за её спиной он с поверхностным интересом прошёлся взглядом по молодёжи, оценил, кто как выглядит, кто общается на все стороны, а кто, хоть и вместе со всеми, всё равно в своей маленькой компашке…
И полминуты не прошло – краем глаза Птачек заметил, как отворяется парадная. Он бы может и не обратил внимания, но что-то заставило… и не зря: отодвинув створку, а потом ещё и слишком близко вставшего мужчину, на воздух вышел Артур. В своей всегдашней кожаной куртке с меховым воротником и в норковой, чуть съехавшей набок шапке. Высокий. С прямой, даже военной осанкой и взглядом, как у стрелка или спортивного метателя копий.
Переступив порог Артур резко свернул к группе и в десять ничем не скованных шагов оказался возле учеников. Стоило ему заговорить, как все замолкли:
– Всё отлично! Просто идеально! – Историк сверкнул белоснежной улыбкой. – Билеты есть на всех! Фу-у-х! – Он демонстративно провёл ладонью по лбу. – А я-то уж, как сегодняшнее скопище увидел, забоялся…
Шутит?..
Поведя взглядом историк наткнулся на Романа и Настю. По ученице скользнул еле коснувшись, зато капитану полу-кивнул.
Вновь рассредоточив внимание на толпу Артур, как самый настоящий трибун, в энергичном порыве взметнул ладони. Точно пытаясь обнять всех собравшихся он вытянул руки, а его голос загремел и гулко и весело:
– Эх, ребята! Вы представить себе не можете, как нам повезло! – Его глаза блеснули, словно в свете фар. – Сегодня будет нечто особенное! Спектакль по самому Лопе Де Вега про… – Он вдруг осёкся. – Нет, не буду портить! Сами всё увидите! – И вдруг бойко, точно всё это было спланировано, развернулся и махнул за собой. – Пойдёмте! Время уже убегает!
Не оглядываясь Артур вернулся к парадной двери. Вновь вежливо отодвинув того же самого мужчину он распахнул створку шире, и только когда её перехватили, позволил себе зайти.
Как ручейки, стекающиеся в реку или даже оползень, причиной которого стал камешек, ГРУППА двинулась за историком, как утята за уткой. Минуя всё ещё стоящих и чего-то ждущих людей школьники кто друг с другом, а редкие и бок о бок с родителями потянулись единым курсом. И как лавина, подхватывающая одинокое деревце, людской поток подхватил Романа с Настей, не дав и секунды помедлить.
Со спины, с боков – отовсюду начали давить, толкать. Варясь в этой кутерьме, как лавровый лист в супе, капитан Птачек вновь помыслил – а не взять ли снова дочь за руку?.. Метнув взгляд на своего уже с кем-то переговаривающегося, смеющегося и вовсе уже своего родителя не замечающего ребёнка он раздумал.
Настя и так на людях старается держаться на расстоянии, демонстрирует независимость. Вон как ладонь вырвала… Напугалась, что одноклассники заметят. Глупенькая…
Повелев себе от дочери отвлечься Роман поднял шею выше и стал, стараясь незаметно, вертеть головой. Шагая муравьиными шажочками, то и дело еле сдерживаясь отдавить кому-нибудь пятки, он кидал взгляд по сторонам, точно надеясь отыскать что-то необычное, способное привлечь.
Взрослых в группе зримо мало: несколько женщин, парочка мужчин… Вместе с внучками и внуками шагает крохотная кучка бабушек. В остальном, как ни вглядывайся – ничего примечательного…
– Пап! – Роман почувствовал, как дёргают за рукав. – Чего ты головой вертишь? Кого-то ищешь?..
Плавно, избегая резкости капитан обернулся. Даже пришлось постараться, чтобы в несущей разношёрстной толпе дочку различить.
Настя смотрит прямо и даже, если напрячь воображение – грозно. Ступая шажок за шажком она не глядит перед собой а идёт наугад, куда поток направит: всё её внимание на родителе.
– Да нет, родная. Нет… – Роман сделал невольное движение погладить дочь по голове; его ладонь уже даже поднялась… но опустилась, так и не решившись. – Не обращай внимания…
Настины брови сошлись над переносицей. Неопределённо сжав губы она вдруг раскрыла их, точно желая что-то сказать… Как и отец, не решившийся дотронуться до её волос, она будто сама себя остановила, не осмелившись вымолвить надуманное.
Через парадный вход, через уже тысячу раз знакомый коридорчик с ветрогоном, через кассу и запыхавшуюся, давным-давно фальшиво улыбающуюся кассиршу людской полк приплыл в фойе. Кто бывает тут нечасто или вообще впервые выдали себя сразу: увидав, куда попали, они пораскрывали рты, вылупили глаза и чуть ли не тыкают пальцами, перешёптываясь с такими же, как и они, редкими тут посетителями. Взглянуть и в самом деле есть, на что – интерьер театра, если не привык, если видишь его дебютно – настоящее роскошество, как дворец царя или шейха. Ну а если ты здесь чуть ли не каждый день…
С облегчением чувствуя, как после узкого коридора тиски чужих локтей ослабевают, Роман удивился не уже примелькавшемуся убранству, а что народу внутри чуть ли не больше, чем снаружи: метра не пройти, чтоб с кем-нибудь не столкнуться! Так вот почему с улицы заходить не спешат…
Отдаляясь от входа толпа растекается, но приближаясь к гардеробу снова сгущается, точно металлическая пыль на магните. Оказавшись в самой серединке, уже не зажатые позади, но ещё не стиснутые впереди отец с дочерью вздохнули легче и с наслаждением, будто подражая друг другу, упёрли руки в поясницы и до хруста потянули спины. Приметив, как осознанно или нет, но дочь его копирует, Роман растянул губы… и вдруг почувствовал, как те немеют: взор остановился на как из ниоткуда возникшей пред Настей фигуре…
Изящная, притягивающая к себе взгляды девушка встала перед дочерью, точно преграждая той дорогу. Ростом с неё и примерного такого же телосложения она, однако, смотрится с ней рядом, как лилия-глориоза рядом с одуванчиком. Черты её лица, линии её образа… даже какая-то атмосфера, которую она несёт – всё потрясает! Заставляет задыхаться и глупо пялиться на неё, как на ЯВЛЕНИЕ…
Словно Роман умеет предсказывать – Даша и правду нарядилась в платье, однако всё равно удивила: насыщенные каштановые локоны против обычного заплетены в две аккуратные косички; опускаясь чётко за точёными ушами они падают вдоль тонкой белой шеи на идеально выглаженную кипельно белую блузку; рукава коротки и не могут скрыть прелестных рук, а чистый, ювелирно подогнутый воротник украшен чёрным школьным бантом из двух лент; облегая стройную фигуру блузка прячется в строгую чёрную опять-таки школьную юбку. Достаточно длинная, чтобы считаться приличной, но не достаточная, чтобы скрыть колени и то, что на ладонь выше, она подставляет взгляду картинно прекрасные ноги, заканчивающиеся опять же строгими чёрными туфлями. Если приглядеться, заметно, что Даша не надела колготки…
Образ девушки светлый и чистый, без намёка на пошлость, без даже самой крохотной нотки вульгарности. Более того! Сморишь на неё и сразу вспоминается нечто ностальгическое, душевное… что-то такое доброе… Однако сердце всё равно ёкнуло. Что там – Роман, должно быть, испытал микроинфаркт! Чуть за грудь не схватился! В голову ударил такой поток крови, что чуть не пошло носом, запачкав рубашку! Чувствуя как кружится голова, как мир вертится как на карусели, капитан чуть не замахал руками, чтоб удержаться! Оказалась бы под рукой какая опора, пусть самая пустячная – он бы не задумываясь ей воспользовался даже не смотря, что дочь может его таким увидеть и сразу всё понять!
– О! Вы пришли! – Даша звонко хлопнула в ладоши. – Как здорово! А я вот решила явиться пораньше… погуляла здесь пока… – Сделав паузу она осмотрела Настю с головы до ног и приветливо, хоть и с затаённым, возможно примеченным лишь Романом намёком на неискренность заявила: – Хорошо выглядишь…
Наверно Настя не заметила как закачало отца лишь потому, что сама чуть не присела: воззрившись на подругу с нескрываемым удивлением она прощупала её глазами с ног до головы и сперва даже не смогла и звука вымолвить – язык будто прилип к нёбу… Чувства наконец взяли своё: не сдержавшись от улыбки дочь взглянула на одноклассницу, будто та очень весело пошутила. Даже голос её прозвучал, как ответ на шутку:
– Я чё-то не поняла, Даш… У нас чё – первое сентября что ли?!
– Дикая! – Воспользовавшись относительной свободой Даша отступила… и неожиданно сделала пируэт! – Тут тебе не школа – тут приличное место! Думай, что говоришь!
Секунду они смотрели друг на друга, как командиры идущих на столкновение кораблей… и вдруг вспыхнули, вскипели, взорвались звонким, никого не стыдящимся хохотом! Настю аж пополам согнуло! Она бы, наверное, и на корточки села, если б всё-таки хоть чуть-чуть не стеснялась. Даша прикрылась ладонью, но от смеха её зашатало, как и подругу. Долгие секунды взгляд её был устремлён единственно на Настю, только на товарку, только на неё… но вот поднялся. Взоры Романа и Даши встретились и это было, как магия: перестав смеяться девушка ладошку убрала; её розовые влекущие губы озарились лукавой улыбкой. Словно шутка и смех были прелюдией, платой именно за этот, гораздо более важный момент, глядя мужчине в глаза девушка произнесла:
– Здравствуйте… Роман Павлович…
Могло показаться тоже, но сказано это было другим, тем же юным и прелестным, но всё-таки несколько… более глубоким голосом. С удивлением слыша эту же намекающую на что-то глубину и у себя Роман ответил:
– Здравствуй, Дашенька… Рад, что ты здесь…
Время, должно быть, остановилось. Наверняка оно именно замерло, потому что иначе, от чего звуки резко пропали, не объяснить. Всё вообще исчезло, испарилось из взора, как дым, осталась только Даша; только её чарующие глаза, её прекрасное лицо, её обещающие сладчайший поцелуй губы…
– Па-а-ап! – Настя повысила голос, от чего капитан чуть не вздрогнул. – Пап, алло! Идём! Вон – у гардероба очередь уже рассосалась!
Проморгавшись Роман повернулся. Кажется дочь зовёт уже не впервые… Непонятно на кого больше рассердившись, – на неё или себя, – Птачек нахмурился, потемнел, как туча, а его ответ прозвучал совсем не ласково:
– Настя! Следи за словами!
Глаза дочки стали, точно перед ней тигр выскочил! На долгий миг она даже застыла напуганная! После развода с матерью ставший частенько мягким, иногда даже слишком уступчивым отец на секунду показался ей дьяволом… Или она действительно ляпнула что-то непозволительное?..
Даша напомнила о себе, как сестра милосердия напоминает о надежде, являясь раненному среди боя – ни единой мимикой, ни тоном не выказав, что есть вообще хоть какое-то напряжение, она весело прочирикала:
– Идите скорее, раздевайтесь! Тут сейчас такой наплыв будет – пострадать можно! – Махнув кистью она вывела Настю из оцепенения, заставила взглянуть на себя. – Я подожду вас в коридоре, по дороге в актовый зал. Ну же, поспешите!
– Пойдём. – Специально смягчаясь, уже сожалея, что вообще повысил голос, Роман первым шагнул вперёд, как бы втискиваясь меж дочерью и её подругой. – Возьмём скорее номерки, пока ещё остались приличные. В прошлый раз у меня такой дурацкий был – цифру не разберёшь…
– Идите-идите! – Подождав, пока он пройдёт, Даша уже откровенно настойчиво толкнула подругу в плечо. – Догоняйте меня!
Не понимая, то ли она решила не кипятиться и спустить всё на тормозах, то ли вообще ещё пока ничего не решила, Настя позволила себя утащить. Сняла по отцовской команде куртку, приняла номерок и спрятала в нагрудный карман. Только тихое, недовольное бормотание родителя снова втянуло её в русло.
– Очередь, видите ли, рассосалась… Нахваталась словечек… Я себе, между прочим, при тебе такое не позволяю…
И уже совершенно неожиданно, просто-таки нечаянно-нагадано она с изумлением услышала своё тихое и покорное:
– Прости, пап… Я так больше не буду…
Роман подумал, что он ослышался, даже возникло желание поковырять в ухе. Кинув на дочь недоверчивый взор он с потрясением увидел, как та идёт опустив голову, надула губы и даже пальцы у живота сцепила. Немыслимая картина!
– Ты тоже меня прости, золотце… – Вытянув руку капитан легонько похлопал своего ребёнка по пояснице, как бы одновременно и приобнимая её, и нет. – Я не хотел кричать…
Минуя гардероб поток людей устремился по красным дорожкам мимо ваяных стен. Звуки шагов приглушаются, однако эхо голосов мечется меж углов. Никто не орёт, всё вообще переговариваются чуть ли не в полголоса, однако какофония всё одно такая, уши закладывает.
В кильватере школьной группы Птачеки выбрались в идущий в актовый зал коридор. Опять толкаясь локтями и от того еле сдерживаясь снова взять дочь за руку, на фоне низко висящего натюрморта капитан вдруг приметил две знакомые косички. Сердце взволнованно стукнуло… Шаг замедлился сам собой, Роман понял, что встаёт перед выбором: совесть с разумом или чувство. При Насте с Дашей лучше бы держать дистанцию… Но как же хочется наоборот!
С отвратительным осознанием собственной слабости, с пониманием, что мог бы поступать мудрее, но искушается, не может противиться соблазну Роман легонько тронул дочкину талию и направил её на эти нарисованные тюльпаны, нарциссы и ландыши.
Даша в сторонке от потока и как бы позволяет тому течь. С мягкой улыбкой она поглядывает туда-сюда и чуть вытягивает шею, точно хочет заглянуть за угол. Пока они с дочерью медленно к ней подступали Роман не отрывал от девушки взора: от чего-то ужасно захотелось поглядеть на неё, пока та не видит… На мгновение он отвлёкся – кто-то наступил на ботинок – а когда вновь взгляд поднял, увидел устремлённые прямо на него большие серо-голубые глаза…
– А вот и вы! Молодцы, что так быстро! – Даша улыбнулась шире и решительным шагом от картины отступила. Задержавшись на отце одноклассницы взглядом на секунду дольше… она таки переключилась на подругу. – Спектакль скоро начнётся, скорее идёмте в зал!
Ещё шаг – и девушка оказалась бок о бок с Романом, прямо у его правой. Глядя куда-то мимо, не поднимая головы она приблизилась ещё на шажок… ещё на один крохотный шажочек… Уткнувшись плечом в мужскую руку она замедлилась, точно впередиидущий мешает…
Роман ощутил странное – и раздражающее, и ужасно приятное чувство: будто бьёт током и щекочет пёрышками… Чуть двинувшись, как бы случайно он прижался к девушке плотнее… и чувство усилилось! Ужасно, просто невыносимо захотелось без этого уже опостылевшего маскарада взять Дашу за ладошку! Обнять её! А ещё… А вообще правильнее всего было бы классически подать ей локоть.
Пока все эти мысли хороводили в должной быть умной, но на самом деле легко смущаемой голове, Даша прошла плечом к плечу с мужчиной ещё пару метров и, точно всё это было лишь из-за толкучки, приотстала. Положив ладонь ему на спину… она аккуратно протиснулась мимо и вынырнула уже под боком у Насти.
– Ужас какой-то! – Улыбнувшись она сама быстро и уверенно взяла подругу под локоток. – Народу просто тьма!
Может Настя о чём-то задумалась, а может вообще не заметила, что Даша к ним присоединилась. Внезапно вылупившись на одноклассницу, будто та спрыгнула ей на голову, дочка секунду или две только сверлила её глазами, точно пытаясь понять – настоящая ли она?.. Перехватив Дашин локоть поудобнее она наконец ответила:
– А я ведь отцу говорила, что идти не хочу. Это он меня привёл!
Кинула на родителя быстрый взгляд и тут же вернула его подруге.
– Да ты что! – Даша взяла самую возмущённую ноту. – Это ж наоборот хорошо! Это значит мы пришли на что-то интересное!
Они стали переговариваться, болтать о том о сём, спорить и смеяться. И чем дольше они это делали, тем больше Роман успокаивался и терял осторожность.
Наконец людской поток принёс к широко распахнутой, открывающей актовый зал двери. Достаточно свободная – два коня проскачут – она позволила бы пройти не только мужчине и двум девушкам, но даже и пяти людям, однако Роман заметил, что Даша вновь отстала. Что-то шепнув Насте на ухо она вдруг раз – и осталась где-то позади, позволяя живой реке относить спутников всё дальше и дальше.
В зале яблоку упасть негде! Куда ни глянь – везде кто-то сидит, переговаривается с соседом. Не понятно даже куда денутся остальные, кому ещё только предстоит явиться. Не будут же стоять?.. Вся группа, включая шагающего впереди Артура, свернула и поднялась на ряд выше, где стала затекать в кресла ручейком по одному. Двинувшись было за ними Роман на всякий случай билеты проверил – нет, им не наверх, просто прямо. Буквально вот в этот ряд шагов десять и они на месте. Эх, придётся тереться о чужие колени…
– Пойдём. – Тронув дочь за талию, в лес торчащих ног капитан двинулся первым. – Постараемся продраться. Простите… Извините… Простите…
Да уж… Зал заполнен пока ещё не до предела, но вот их ряд уже наверняка до самого! Чуть не начав по дороге перепалку Птачеки еле добрались до вожделенных, видящихся как оазис среди пустыни, пустых кресел. Миновав последнюю женщину, – даму в преклонных летах с чудаковатой высокой причёской, – Роман прошёл ещё на одно кресло и с облегчением ляпнулся. Когда же слева почти сразу уселась Настя, она моментально припала к родительскому уху. Прикрыв рот, словно в таком гаме ещё кто-то может расслышать, дочь горячо зашептала:
– Пап! Кажется, я отдавила той женщине туфли!..
Проследив за её беспокойным взглядом Роман увидел комичное: в вечернем платье и с заметными такими старомодными красными бусами неподалёку от них женщина лет сорока пялится на Настю, как Фурия! При этом ещё что-то лихорадочно талдычит сидящему рядом мужчине в костюме-тройке, а тот, для вида кивая, устало закатывает глаза…
– Дорогие что ли туфли-то?.. – Капитан стрельнул в дочку игривым глазом.
Прежде ответа та честно задумалась.
– Неа…
– Тогда и беспокоиться не о чем. – Он благодушно отмахнулся. – Не переживай. В крайнем случае, если она тебя покусает, сделаем укольчик от бешенства.
На кого направлена шутка Настя не поняла и на всякий случай высунула язык. Поймав момент и коварно дочку в белоснежную щёку чмокнув, Роман с наслаждением понаблюдал, как та в показном отвращении вытирается, а потом повернулся направо.
Рядом пустое кресло а дальше снова тротуар из ног. Если никто сюда так и не явится, – что, к сожалению, вряд ли, – можно вольготно оккупировать подлокотник. Эх, хорошо бы…
– Ой, извините! Я нечаянно! – Знакомый звонкий голос слева. – Простите, я пойду!
Обернувшись Роман увидел, как с виноватой улыбкой Даша пробивается сквозь тот же заслон из коленок, который они с дочерью сами только что преодолевали. Женщина с красными бусами что-то неуловимо сделала, – за рядами кресел не видать, – и школьница вдруг застряла. Начался неслышный отсюда спор… Даша помахала ладошками, покрутила головой… её улыбка стала натянутой. Отвернувшись от не закрывающей рот дамы, словно перестав её замечать она ещё раз попыталась пройти, но обо что-то споткнулась… Роман почувствовал, как сам уже весь напружинился, приготовился ни то, что встать, а вообще выскочить, как барс из кустов! Остановила его воистину завораживающая сцена: быстро и зло взглянув на всё ещё что-то лепечущую скандалистку Даша резко и по-спортивному упёрла левую руку в нижнее кресло, правую в верхнее – как раз то, чья хозяйка стала проблемой. Бодро присев она с энергией выпрыгнула и ловко перелетела через преграду, как скачущая от волка лань! Элегантно, словно под взглядом жюри отпустив руки, «гимнастка» со спокойным и даже удовлетворённым лицом двинулась дальше.
Обойдённая старомодница запричитала пуще прежнего, но брань обрушилась на уши её же несчастного спутника. Хотя тому, кажется, по барабану: во время прыжка у Даши задралась юбка и мужчина, у самого носа которого она пронеслась, пребывает в странном состоянии – ничего вокруг не замечая он словно погрузился в гипноз; взгляд бессмысленный, в рот воробей залетит…
Добравшись наконец до Насти Даша остановилась. Щёки раскрасневшиеся, дыхание сбито. На миг опасливо оглянувшись она вернула взгляд однокласснице и сквозь вздохи с задорной улыбкой заявила:
– Вот это толкучка! Не захочешь, а запутаешься!
Стараясь наблюдать за ними не слишком откровенно, пытаясь даже накинуть маску безразличия Роман ожидал, что дочь ответит с огоньком, что ситуация её позабавит. Он очень удивился, когда Настя, послав подруге вовсе не весёлый, а какой-то сумрачный, будто даже хмурый взгляд, выдала:
– Ага…
Между ними что-то случилось?..
Словно ничего угрюмого и не услышала, наоборот – получила в ответ заряд оптимизма, Даша продолжила дорогу с прежней уверенностью. Не слишком сторонясь мужских коленей она прошла мимо и только здесь повернулась к оставшемуся ряду спиной.
– Роман Павлович, вы не против?.. – Глядя на отца одноклассницы девушка послала ему истинно скромную… и самую дьявольскую улыбку. – Ничего, если я присяду?..
В горле застрял комок. Через силу сглотнув Роман попытался было ответить, но голос покинул его. Дурацкое мальчишеское волнение! Ну когда, когда он уже станет черствее?!
Чтобы ответить хоть как-то капитан кивнул, а для убедительности ещё и моргнул. Ни секунды дольше не ожидая Даша подхватила юбку, повернулась и по-девичьи элегантно устроилась в кресло справа. Кинув на мужчину взгляд искоса она ещё и закинула ногу на ногу.
На какое-то мгновение мышцы одеревенели, точно столбняк поразил. Кажется двинься – и что-то надломится… Шея каменная. С чувством, будто не просто пытается двинуться, а силится сломить ствол столетнего дуба, с неторопливостью сапёра Роман повернулся… налево: Настя смотрит вперёд, на лице не дрогнет и мускул; то ли просто о чём-то думает… то ли переживает… Дочь не выглядит ни радостной, ни печальной, но нечто среднее…
Почувствовав на себе взгляд она встретилась глазами с отцом. Роман вопросительно мотнул подбородком. Настя покачала головой и снова отвернулась – и не понять, то ли обиженно, то ли это игра настороженного родительского воображения.
Вернув взгляд обратно Птачек побарабанил по подлокотнику… глубоко, но старательно приглушённо вздохнул… и так и остался сидеть, глядя только перед собой. Дашу замечал краешком да и то лишь часть косички, однако этого достаточно, чтобы видеть, что она тоже сидит не поворачивая головы, глядит только вперёд и не делает даже попытки посмотреть налево.
Странно, но Роману представлялось, что он будет чувствовать себя уютней. Вчера размышляя как сегодня увидится с Дашей он и помыслить не мог, что его снова свяжет напряжением, что он будет испытывать себя с ней будто и не было никакой близости – ни взаимных признаний в любви, ни разделённой жгучей страсти; будто он ещё только мечтает испить из этого источника и, как любой мечтающий, смертельно боится неудачи…
Боже, как же это истощает… Как же сложно иметь сердце, способное любить а значит и бегущее от любого, хоть призрачного этой любви отрицания, страшащееся даже беспочвенного намёка на обман или провал. Порой завидуешь животным. Ах, как было бы здорово – не сомневаться и не рефлексировать.
Любовные философствования нарушил хрипловатый старческий голос. Оглянувшись направо Роман увидел не менее, чем семидесятилетнего старичка, опёршегося рядом с Дашей на трость. В тёмном, многое повидавшем пиджаке и таких же поношенных, но опрятных брюках, в клетчатой рубашке с жилеткой цвета кедра, в больших круглых очках и с бородкой-эспаньолкой он чуть наклонился, словно тяготясь держать осанку. Через толстые стёкла на девушку смотрят прищуренные неглупые глаза. Капитан успел различить лишь окончание разговора:
– Извините, дорогая, но это место всё-таки моё. Вот у меня и билет имеется…
Сказав это старик полез в карман пиджака.
Беспокойный взгляд Птачека перепрыгнул на Дашу: та смотрит на незнакомца округлившимися глазами, будто в рот воды набрала. Взволнованная, хоть и пытается это скрыть, она даже, как загнанная, прижалась к спинке кресла. Наконец с её губ слетело:
– В самом деле?.. Но у меня ведь тоже есть билет…
Послышался недоверчивый, даже возмущённый вздох, но только спустя мгновение стало ясно, что донёсся он сзади. Оглянувшись Роман увидел, как дочь таращится на одноклассницу во все глаза, и взгляд у неё, будто ей заявили, что Земля на самом деле квадратная.
Рука мужчины остановилась, точно наконец что-то нащупала… снова стала шарить, углубляться в складки ткани… и вот уже снова уверенно замерла…
– Уважаемый! – Сильный голос откуда-то из-за спины. – Товарищ! Не стоит разбирательств!
С удивлением капитан обернулся уже назад и увидел, как со своего места – буквально за его собственным креслом! – встаёт в полный рост Артур. На пожилого историк устремил взор, полный самого глубокого дружелюбия. Махнув ему, как доброму приятелю, он довершил фразу с энергией, какой поднимают в атаку батальон:
– На кассе, наверное, как всегда напутали! Идёмте лучше сюда! Рядом со мной как раз свободно! Вы человек, я смотрю, интеллигентный. Поладим!
И снова от дочери послышалось сердитое, полное недоверия воздыхание. Не став оглядываться Роман медленно перевёл взор на старичка.
«Интеллигент» замер и прямо так, с рукой в кармане несколько долгих секунд соображал, к нему ли вообще обратились да что сказали. Точно канадский переводчик с баскского на фарерский он аж натужился, весь напрягся, от чего на умном лбу выступили глубокие складки. Подняв наконец лицо старичок сфокусировался на Артуре и стал жевать губу… потом опустил глаза на Дашу… и наконец снова поднял. Вынув руку из кармана он принялся важно оглаживать бородку.
– Знаете… а вы, наверное, правы… Должно быть и в самом деле ошибка… – Убрав пальцы от лица старик обеими ладонями упёрся в трость. Его глаза снова нашли девушку; бледноватые губы растянулись то ли в виноватую, а то ли даже и игривую усмешку. – Извините, молодая барышня… Я, пожалуй что, приму приглашение того молодого человека.
Отвесил вежливый поклон и развернулся. Опираясь на тросточку и вовсе не замечая недовольства тех, мимо кого пару минут назад уже ковылял, он довольно бойко заспешил прочь. Наблюдая не без интереса Роман проводил его взглядом до конца ряда, но как тот станет пробираться через верхний уже смотреть не стал. Возвращая взор он не смог не задержать глаз на Даше: та просто смотрит перед собой, да ещё с таким выражением, словно ничего не случилось. Только по слегка покрасневшим, чуть приподнятым уголкам губ можно догадаться, что она испытывает.
Отвлёкшись от такой близкой, но и далёкой сейчас симпатии капитан всё-таки снова повернулся к дочери: точно копируя одноклассницу та смотрит только на сцену; руки недовольно скрестила, губы надула и вообще вся из себя, словно в выходной работать заставили. Покумекав над правильной интонацией Роман попробовал найти подход:
– Чего так развздыхалась?..
Может Настя и хотела «закрыться», но «ключик» подобрался верный: чуть не задохнувшись от праведного возмущения дочь вылупила на отца глаза, как чашки, а её ответ прозвучал с таким протестом, будто она подбивает толпу на бунт:
– И ты ещё спрашиваешь?!
Осёкшись она быстро несколько раз моргнула… Нахмурившись пуще прежнего резко отвернулась и скрестила руки на груди ещё туже, точно у неё пытаются что-то отнять. По сжатым как ворота осаждённой крепости губам Роман понял, что лучше не допытываться – как-нибудь после выяснит…
Лампы стали гаснуть. Люстра постепенно потухла и царящий в зале гомон как-то сам спал. Воцарилась тишина… тут же прервавшаяся пока ещё тихой, но нарастающей мелодией духовых. На сцену вышел человек…
…Пока спектакль только начинался, герои представали перед зрителями и помогали им себя запомнить, Роман, как мог неприметно, присматривался: вглядывался в лица актёров и ближайших зрителей; искал среди толпы Валерия – ну а вдруг здесь?.. В какой-то момент любопытство заставило оглянуться и он увидел, как на верхнем ряду, бок о бок с тем самым пожилым мужчиной наблюдает за представлением Артур: взгляд прямой и точный, словно он не просто на что-то смотрит, а прицеливается; даже сложно заметить, как он моргает – и моргает ли?..
Но зачем же ещё ходить в театр, как не чтобы следить за игрой, верно?..
– Па-ап! – Прямо-таки пылкий шёпот слева. – Хватит вертеть головой! Кого ты там всё высматриваешь?!
Стараясь двигаться неспешно, с подчёркнутым спокойствием Птачек повернулся. Встретившись взглядом с требовательными, даже демоническими глазами дочери он мгновение помолчал, а потом с той же акцентированной выдержкой произнёс:
– Прости, дорогая… Не обращай внимания…
Рот Насти возмущённо раскрылся, однако из него не вылетело ни звука. От избытка чувств глотая воздух, будто задыхаясь, она протестующе вскинула указательный и стала водить им от себя к родителю, словно угрожая ножом. Так и не дав ей вымолвить Роман подытожил:
– Доченька, давай смотреть спектакль. Кажется тут что-то в самом деле интересное…
И отвернулся, точно потерял к ней всякий интерес.
Ещё мгновение потаращившись на родителя с открытым ртом Настя зло стиснула губы, сжала кулак и в чувствах стукнула по ноге!
Папа что – прикидывается?! Неужто не замечает?!
Гневно насупившись она наклонилась и вытянула шею, чтобы лучше видеть: словно прячась за её отцом Даша сидит и глядит на сцену так, будто ничего вокруг не существует. Даже словно и не дышит – вся в представлении…
Немного в кресле поелозив Настя и сама нехотя вернула внимание на актёров; только ещё крепче скрестила руки и ещё обиженнее надула губы. И даже брови постаралась нахмурить, чтобы аж над переносицей столкнулись: пусть видят, как она недовольна!..
…В этот раз не было ни антрактов, ни перекуров: представление оказалось сравнительно недолгим – всего чуть дольше двух часов. И даже любопытным! Имея говорящее название «Дурочка» пьеса поведала о любви бедного идальго и богатой, но слишком простоватой сеньориты. Всё закончилось, разумеется, хорошо.
