Czytaj książkę: «Леди Горничная», strona 3

Czcionka:

Глава 4
Попутчики на тот свет

Сквозь то вспыхивающую, то растворяющуюся радужную пелену на меня пялился… глаз. Глаз торчал точно посредине оконного стекла, был он совершенно круглый и такой же совершенно черный, с белым штрихом зрачка. Глаз сверкнул… и в окне появился второй – в правом верхнем углу. Потом третий – в правом нижнем, потом четвертый… И скоро уже все окно пялилось на меня сплошными рядами глаз, посверкивающих и помаргивающих не в такт, так что блики от них заметались по стенам в совершенно уже безумной пляске. А потом сквозь это моргание и мельтешение к стеклу придвинулось лицо – безгубый, безносый, безглазый овал, окруженный мерно колышущимся пятном беспредельной черноты. На стекло легла такая же черная, жутко искореженная рука. В наше окно глядел безликий демон Междумирья.

Завороженно пялящуюся на демона меня схватили сзади за волосы и с размаху ударили об стекло. На миг в нем отразилось мое бледное, почти бескровное лицо, широко распахнутые глаза со зрачком во всю радужку. Демон поймал мой взгляд своей пустотой и вдруг… отпрянул!

– Пыхх! – прижатая к стеклу я с тихим хлопком… лопнула, а пряди моих волос просто-напросто истаяли в руках у схватившей меня старухи.

Другая я прыгнула на старуху со спины.

А она взяла и увернулась – кувыркнулась через столик с ловкостью цирковой акробатки. А все самоуверенность проклятая – я-то думала, это будет коммивояжер, вот и встала к нему поближе!

– Иллюзорка поганая! – выдохнула старуха.

Не такая уж поганая! Слабая, конечно, но зато очень-очень умелая и опытная! Мои иллюзии быстро исчезают, но пару мгновений она ведь даже волосы мои под руками чувствовала! Главное, время рассчитать, когда оставить свой фантом и прикрывшись мороком, скользнуть в сторону.

Старуха прыгнула с места, в длинном выпаде пытаясь достать меня ножом. Мой второй фантом беззвучно лопнул, и теперь уже я-настоящая с размаху ударила ее каблуком в живот. Старуху швырнуло на столик, она хряпнулась об стекло, из груди вырвался хриплый стон…

За окном вспыхнуло неистовым мельтешением огней, окутав жилистую фигуру в черном безумным многоцветным ореолом. Вокруг встрепанных седых волос полыхнуло алое-зеленое-синее-желтое-бирюзовое марево…

Фантом! Фантом! Три меня ринулись к бабке сквозь безумствующие тени…

Настоящая я с размаху напоролась на сдвоенный удар каблуками.

Будто бык лягнул! Меня отшвырнуло к двери, в груди вспыхнула лютая боль.

– Да… д-дамы! – проблеял коммивояжер, торопливо сгребая артефакты в саквояж.

Старуха перекатилась со столика прямиком на него, вдавливая беднягу в кресло, оттолкнулась и прыгнула…

Я поднырнула под нее, с разгона боднув Торвальдсона головой. Саквояж грюкнул, коммивояжер взвизгнул, старуха впечаталась каблуками в пол.

Плохо-плохо-плохо… В вихре черных юбок старуха поворачивалась ко мне. Из расстегнувшегося ворота платья, разбрызгивая серебряные искры, вывалился защитный артефакт.

Ой, как плохо-то!

– Эй, вы там что, вагон разбираете? – в стенку нашего отделения постучали.

– Они… – попытался пискнуть Торвальдсон.

Старуха метнула нож. Я только и успела, что отмахнуться – отбитый в сторону клинок с лязгом упал на столик… мы со старухой ринулись к нему вдвоем.

Она успела первой, схватилась за рукоять… Я навалилась ей на спину, всей грудью ощутив прочные ребра корсета под пропотевшим сукном. За шею, пальцами под ворот, схватиться за цепочку и откинуться назад, упираясь каблуками в пол и натягивая цепочку весом всего тела.

Я почувствовала, как звенья врезались в ее худое жилистое горло. Под кожей словно перекатилось что-то, старуха успела до предела напрячь мускулы шеи, но я тянула. На миг мы словно зависли: я, подавшись назад, и она, грудью навалившись на край столика и судорожно нашаривая нож… И вдруг она сама рванулась вперед, разрезая об цепь кожу на шее. Ее пальцы сомкнулись на рукояти, перекинули нож в обратный хват… и она ударила назад. Не выпуская цепочки, я качнулась в сторону… заточенное острие вспороло плотный рукав. Плечо словно облизало холодом, а потом коротко и резко вспыхнула боль.

– А! – цепочка в моих руках с тугим – банг! – лопнула.

Старуха рухнула грудью на столик и… с размаху мазнула выпачканным в моей крови лезвием по стеклу. И тут же прижала к нему руку с простеньким неприметным колечком.

Плохо-плохо-плохо!

Равномерный гул Междумирья превратился в пронзительный вой!

– Не беспокоиться… Пристегнуться… Обычная турбулентность… – сквозь завывания пробилось хриплое карканье громкоговорителя.

Чтоб ты еще понимал! Там, где печатка на старухином кольце соприкоснулась с моей кровью, вспыхнуло разноцветие огней. За их прозрачными переливами мерно колыхались сгустки тьмы, и плыли в сплошном круговороте гладкие овалы лиц. Непроницаемое для демонов Междумирья стекло начало рассыпаться прозрачными крошками, вспыхивающими многоцветьем огней, как драгоценные камни. Дохнуло лютым холодом, по стенам стремительно побежали серебряные узоры, и в щель в стекле тонкой клубящейся струйкой начала сочиться тьма.

В отражении еще видно было как расширились глаза старухи, она схватилась рукой за шею и отчаянно завизжала, даже перекрывая на миг вой Междумирья.

Я подхватила ее за щиколотки – и толкнула вперед. Не переставая верещать, она скользнула грудью по столику и врезалась лицом в стекло.

– Дзанг! – его прочертила паутина трещин, они вспыхнули разноцветными огнями, и стекло разлетелось осколками. Старуха вывалилась во тьму Междумирья.

На краткий миг она зависла на фоне всепоглощающей черноты: седые космы дыбом, юбки колоколом, руки-ноги отчаянно молотят пустоту…

Сгустки тьмы, похожие на раскачивающиеся на ветру черные простыни, вскипели водоворотами и пустые лица ринулись к ней со всех сторон, закручивая старуху в кокон черноты. Если крик и был, его сожрало Междумирье.

– Бегом, бегом! – я выхватила у оцепеневшего Торвальдсона саквояж с артефактами, ухватила его самого за шиворот… заартачится – брошу сразу!

Но он только взвизгнул истошно и ринулся к двери, округлым пузиком выбив меня в коридор как ядро из пушки. Меня швырнуло на отделанную полированным деревом стену, я едва успела развернуться и… с грохотом захлопнула раздвижную дверь перед ринувшейся сквозь окно тварью. Защелкнула замок и принялась лепить на стекло и косяк артефакты из саквояжа.

Глава 5
Прорыв!!!

Активировать! Активировать! Активировать! Саквояж был набит плотно, артефакты с тугим чвяканьем липли к косякам, символы тускло вспыхивали… слишком тускло! Сил у меня и без того капля, а после драки и тех почти не осталось. Последний артефакт едва заметно пыхнул, и я налепила его на стекло двери – прямиком на приникшую с той стороны безглазую морду. Сверлящий уши визг перешел в глубокий, протяжный, даже мелодичный звон. Точно колокол мерно тянул:

– Бооооооооооооооо…

Поезд принялся вилять, как змея, вагон тряхнуло, меня швырнуло от стенки к стенке.

– Стюардам проверить ваго… Сохраня… Споко… Ничего опасн… – продолжал захлебываться громко-говоритель.

Коммивояжера не было – сбежал. Надеюсь, навстречу стюардам. Приведет подмогу? Ненадежно. Вагон снова тряхнуло, я ухватилась за ручку, дверь купе откатилась в сторону. На меня недоуменно воззрилась пожилая пара.

– Прорыв! Быстро идите в другой конец вагона!

– Прорыв? Какой еще прорыв? – ахнула полненькая старушка, всплеснув руками.

Э, нет, господа, уговаривать я не буду. Я последние несколько минут вообще сильно недолюбливаю старушек! Я метнулась к следующей двери.

– Дорогая, что хотела та девушка? – донесся из купе громкий, как обычно у глухих, голос старика.

– Говорит, какой-то прорыв! – проорала в ответ его супруга.

Я рванула следующую дверь. Даже сдвоенное купе было тесновато для южного семейства. На одном диванчике, плотно обжав пышные юбки по ногам, втиснулись четверо дочерей, на другом чуть вольготнее расположились отец семейства с женой и старшей барышней с малышом на руках.

– Что вам угодно? – высокомерно воззрился на меня отец семейства.

Мой взгляд заметался между ними. Дети. Расчет шансов. Старшая, восемнадцатилетняя: сама бежать может, ребенка донести тоже может. Но это не максимальный шанс.

Как морковку из грядки я выдернула с диванчика вторую сестру, лет пятнадцати. Ее юбка раскрылась, как зонт, заняв половину купе. Такие юбки надо запретить законом!

Сунула ошеломленной девчонке за корсаж сорванный с убийцы амулет, а в руки – младшего брата.

– Обнимай сестру за шею, крепко!

Оба достаточно мелкие, поля амулета хватит. Восемнадцатилетняя добежит сама, еще две сестры – как повезет.

– Прорыв. Бегом в тот конец вагона! – и вытолкнула обоих в коридор.

– Малыш! Куда вы… – заверещала старшая барышня.

– Что… Амарилла, стой! – заорал папаша, но я уже выскочила наружу.

Да где эти треклятые вояки! Я подбодрила замешкавшуюся девчонку пинком и дернула дверь в следующее купе… Раскрасневшиеся, веселые, с бокалами вина на меня воззрились парочка северян в офицерских мундирах, степняк – кавалерийский ротмистр, и целительница.

– Прорыв, пьянь драная! – рявкнула я. – Или думали, у вас в ушах звенит?

Командор-северянин, как раз поднесший бокал ко рту, подавился. Радостная, от уха до уха, улыбка будто отвалилась с лица степняка. Все четверо вскочили. Целительница с размаху шарахнула кулаком в стену.

– Прорыыыыв! – пронзительный, как крик птицы кумсун2, вопль степняка перекрыл даже гул Междумирья.

У меня за спиной по коридору проскочила толстушка-южанка с младшей дочерью на руках, за юбку ее держалась девочка постарше.

– Анита, вернись немедленно, что за глупости! – вопил из купе папаша. Южные мужчины – во всей красе.

Я успела только шарахнуться к противоположной стене – двери купе принялись распахиваться, и оттуда, как горошины из стручка, сыпанули военные. Иногда я их обожаю – когда они быстро соображают. Северянину хватило одного взгляда на затянутую непроницаемой тьмой дверь моего бывшего купе.

– Пшшш! Пшшш! – налепленные артефакты сгорали один за другим.

Из оставшихся у меня за спиной купе синхронно высунулись по две головы. Из одного темноволосые и курчавые – южный папаша удерживал старшую девицу за талию, из другого седые – пожилая пара.

– Ка Хонг! Сигурд! – рявкнул командор, мимо меня метнулись двое.

Степняк-ротмистр дернул девицу к себе, перекинул через плечо и рванул в другой конец вагона. Южанка только взвизгнуть успела. Я хмыкнула – да-а, опыт поколений, он в крови!

– Что вы себе позволя…

– Что происхо…

Два возгласа слились в один: орал выскочивший следом за похищенной девицей южанин и… ввалившийся в вагон стюард! Где ж ты был раньше?

Южанина ухватили в шесть рук разом, и забросили военным за спину. Степняк сунул девицу стюарду:

– Прорыв! Связь с дорожниками есть-нет? – и не дожидаясь ответа, приказал. – Скажи, пусть выводят поезд в ближайший портал!

– Проры… – приседая под тяжестью девицы, промямлил стюард.

– Бегом! – рявкнул ротмистр, за стюардом только дверь вагонная хлопнула – так и выскочил с девицей на руках.

Я не спускала глаз с другой двери: с клубящейся тьмой и прижавшейся к стеклу безликой мордой в обрамлении полированного дерева и медных завитушек.

Вояки метались вдоль стен: вжик… вжик… вжик… Стекла и деревянные панели покрывались стремительной вязью символов. Клубящаяся за ближайшим окном тьма на миг отпрянула… и тут же приникла к стеклу снова, растекаясь черным половодьем. Безликие морды кружились сплошным водоворотом – мелькание, мелькание, проблески, тьма…

– Пшшш! – три артефакта осталось на запечатанной двери, через стекло и дерево поползла первая трещина.

– Пшш… – два осталось…

– Молодой человек, куда вы нас тащите! Что происходит – дайте же посмотреть! И вещи, вещи заберите!

Молоденький лейтенант-северянин не справлялся. Он волок старушенцию под руку, а она упиралась и все норовила пуститься в пререкания. Ковыляющий следом дед был красный от злости, и кажется, уже нацелился огреть лейтенанта тростью.

Я метнулась вперед, схватила вякнувшую бабку за высокую кокетливую прическу и под неумолчный визг втащила в мгновенно разомкнувшийся строй военных. Дед заорал и все-таки вскинул палку…

– Пшшш! – сгорел последний артефакт.

– Падай, Сигурд! – рявкнул командор. Лейтенант рухнул на пол. Пронырнувшая меж ногами вояк целительница схватила его за руку. Я плюхнулась на живот – проклятый кринолин, как же мешает! – и вцепилась во вторую руку.

Глава 6
Битва против безликих

Дверь взорвалась. Гул Междумирья вдруг смолк, сменившись глухой, непроницаемой тишиной. Осколки стекла и металла, черные от пропитавшей их тьмы, шрапнелью хлестнули по узкому коридорчику вагона… и начисто сгорели в поднятом навстречу силовом щите. Только старик с палкой так и торчал посреди вагонного коридора. Ринувшаяся в проход безликая морда приникла к его затылку. Глаза старика широко распахнулись – а потом их залила тьма. Щупальца черноты оплели его со всех сторон, и он канул в накатывающую тьму – только палка торчала еще пару мгновений, а потом исчезла и она, будто утонула.

Щупальце обвернулось вокруг сапога лейтенанта.

– Дзанг! – щит раскрылся, вылетевший из-под него сгусток живого пламени прокатился парню по ноге, он заорал, мы с целительницей рванули, щит сомкнулся, едва не отхватив лейтенанту пятку.

Тьма сожрала сапог и грянулась об щит. Растеклась липкой пленкой по переливающемуся багрянцем и песчаным золотом пузырю, вспыхнула и растаяла. Волна мрака на миг застыла, как цунами над прибрежным городом. Безликие морды мельтешили, будто клубящаяся пена.

– Я… я виноват, я… – выдохнул лейтенант.

– Нашел время! – обрабатывавшая его ногу целительница влепила ему подзатыльник. – В строй!

Мальчишка вспыхнул и похромал во второй ряд.

В первом плечом к плечу застыли командор-северянин и степняк. Растопыренные пальцы командора оплетала цепочка армейского артефакта – не маг, плохо. От артефакта разлетались огненные искры, сплетаясь с золотистыми, будто песчаными, струйками над ладонями степняка. Шаман, хорошо. Слабый шаман, плохо.

Темная волна по-змеиному качнулась – и взвилась к потолку вагона, норовя обрушиться сверху. Второй ряд вскинул руки – щит, достроенный серебряной изморозью и вихрем зеленых листьев, завернулся, накрывая нас куполом.

– А-ссшшшш! – темная волна отхлынула назад и снова ринулась на приступ.

– Стюард хоть добрался до дорожников? – кряжистый дядька-ротмистр во втором ряду заковыристо ругнулся с характерным прононсом обитателя столичных трущоб.

– Капрал с ним пошел, он доберется… – пробормотала целительница. И тут же исправилась. – Добрался!

Поезд по-змеиному изогнулся, потом сложился пополам. За окном промелькнул похожий на сверкающую призму вагон первого класса – видны были даже перекошенные ужасом лица приникших к стеклу пассажиров!

– А-а-а! – нас швырнуло об стенку, прозрачный полог щита затрепетал, стреляя разрядами сырой силы безликим в морды, мигнул и пропал. Пучок щупалец, извиваясь, ринулся на нас – и сгорел в сгустке белого пламени из рук целительницы. Смертельно побледнев, та рухнула на пол.

– Вертел им в зад и об стенку! – наскоро латая щит, орал командор.

– А-а-а! – нас снова шарахнуло об стенку – поезд опять сложился, нас швырнуло в другую сторону. Вояки, раскорячившись крабами, кое как удержались. Дорожники разворачивали поезд… только вот если демоны сметут нас раньше, всем вагонам позади нас – конец!

– Не пойдет! – я выпихала тело целительницы из-под ног, и на четвереньках полезла в узкое пространство между вторым и первым рядом.

– Какого? – рыкнул ротмистр, когда я оттолкнула его ногу.

– Цыть! – рявкать в ответ, когда копошишься у мужика под ногами, не очень удобно, но у меня опыт большой, разнообразный. – Ты и ты… – я ткнула в ротмистра, и в лейтенанта. – Руки сюда! – и выдернула из прически две длинные толстые шпильки с черными, зловеще поблескивающими остриями.

Кажется, именно эти вот острия и убедили их послушаться. Я уже говорила, что люблю наших военных? И от большой этой любви я вогнала им булавки прямиком в вены. Ротмистр зашипел, мальчишка-лейтенант застонал…

– Раз… два… – считала я, глядя как полые желобки в булавках заполняются кровью.

Темнота снова ринулась в атаку. Накатила тугой волной, ударила в искрящий щит, заставляя его прогнуться, и растеклась, покрывая сплошной пленкой. В вагоне мгновенно стало темно – и без того тусклые лампы под потолком гасли, будто что-то выкачивало из них свет, навалился холод, по стенам зазмеились то ли плесень, то ли изморозь… Только щит продолжал сиять, но это свечение тоже меркло.

– Три! – я выдернула наполненные кровью шпильки и принялась чертить на полу. – Раз… два… три…

Щит мигнул – изо рта у меня вырвался клуб пара, а леденящий холод сковал пальцы.

Командор снова выругался – щит восстановился.

– Четыре…

Щит опять мигнул. Безликая морда взмыла над головами командора и степняка и, кажется, с любопытством глядела: что я там делаю? Мое тело застыло, руки оледенели…

Командор выругался совсем грязно – щит восстановился.

– Пять! – я вычертила в середине сдвоенный символ. Рекорд скорости на экзамене в Академии только что был побит!

Мрак ударил в щит, гладкие морды надвинулись, заколыхали щупальцами, щит начал прогибаться…

– Силу! Сюда! – рявкнула я, и ротмистр с лейтенантом послушно ударили: обычный для севера лед и неожиданная для выходца со столичного дна зеленая сила природника потекли по линиям пентаграммы, собрались в центре, слились и вспыхнули, двойным столбом ударив в потолок.

Щит лопнул. Щит возник – зелено-голубой, словно спрессованный из листьев, перевитых прожилками льда. И вдруг стало тихо. И холод пропал. И лампы загорелись.

– Фух! – я плюхнулась на пол посреди вагонного коридора, безжалостно сминая кринолин и неприлично растопырив ноги. А, плевать!

– Сколько продержится? – прохрипел командор, окидывая взглядом новый щит. В прозрачных ледяных «окошках» то и дело сгущалась тьма – безликие демоны искали проход.

– Понятия не имею, – пожала плечами я. – Если б я знала их силовые характеристики… – я совершила очередную неприличность, ткнув пальцем сперва в ротмистра, потом в лейтенанта. – Высчитала бы до минуты, а так… Или дорожники выведут поезд, или нас сожрут. Так или иначе, скоро узнаем.

– Веселая… дамочка… – прохрипел ротмистр, приваливаясь к стене. Из пробитой шпилькой вены текла не кровь, а тонкая струйка зелени. Вливалась в пентаграмму, прокатывалась от зубца к середине, сталкивалась с льдисто-голубым потоком силы из вены лейтенанта, и откатывалась обратно к зубцу. И снова, и снова…

– Самовосстанавливающаяся пентаграмма? – приподнимая веки, прохрипела целительница. Я кивнула. – У нас есть шанс! – выдохнула она и снова обмякла у стены.

Я промолчала. В моей пентаграмме одна сила подпитывает другую – если есть что подпитывать – и держится она намного дольше обычной, односиловой… Но вахмистр с лейтенантиком, увы, на архимагов не тянут: вон, один побледнел, а второй и вовсе к стене привалился… Хотя сил у них все равно больше, чем у меня!

За уцелевшими окнами вертелся хоровод пустых лиц – безликие демоны заглядывали в окна, щупальца тьмы оплетали вагон, скребли по крыше, неслышно, но ощутимо, будто прямо по душе ледяными когтями. Один безликий завис в окне и пялился на меня, точно запомнить хотел.

Командор посмотрел на него, хмыкнул и отвернулся.

– Гарнизон-командор города Приморска Улаф, из алтарного рода лордов Рагнарсонов, третий пехотный полк генерала Барнса, – хриплым голосом разбивая нависшее молчание представился он. – Лейтенант Сигурд, рода Барнкулданс, ротмистр Ка Хонг, ротмистр Мамочка… э-э, Мамовски… лейтенант службы целителей Гюрза…

– Это фамилия, – не открывая глаз, пробормотала целительница.

– За отличную службу награждены поездкой на техно-магическую выставку. Возвращаемся к месту дислокации.

– Хреново-то как возвращаемся! – выдохнул Мамовски и закусил ус – глаза у него побелели от боли.

Ой, плохо-плохо-плохо…

– Мамочка, здесь дамочки!

– Это Гюрза-то? – блекло усмехнулся ротмистр.

– Летиция де Молино, – строго по этикету наклонила голову я. Сидя на полу, да еще в платье с разрезанным рукавом и прожженной в кринолине дырой, смотрелось не очень… вот пусть об этом несоответствии и думают, а не о том, что волны, катающиеся от одного зубца пентаграммы к другому, начали заметно стихать, а струйки силы, тянущиеся от армейских магов, превратились совсем уж в ниточки.

Вояки продолжали вопросительно смотреть на меня.

– Они хотят знать, у кого вы служите, – эхом отозвалась целительница.

– У лорда Трентона.

Вояки озадачились.

– Горничной… – уточнила я.

Они озадачились совсем, но вопросов не последовало – командор покосился на пентаграмму, и принялся снова наматывать цепочку артефакта на пальцы. Лопнет мой щит, они со степняком снова поставят свой, но очень скоро артефакт истощится, и тогда счет пойдет на секунды. Поезд мчался сквозь черноту Междумирья. Зависшая в окне морда вдруг… Ее словно ножом прорезали! Четко вычерченный полукруг возник на месте рта – как на детских рисунках! Сердце гулко бултыхнулось где-то в горле… и я поняла, что тварь – улыбается! Треклятый демон ухмылялся, пялясь мне в лицо!

Послышался тихий треск. В наступившей тишине отчётливо слышно было: хрусь-хрусь… чавк-чавк… Будто чьи-то челюсти грызли щит с той стороны. На измазанный кровью пол тонкой струйкой посыпалась ледяная крошка – и снова стало нестерпимо холодно. Зелено-ледяная сила заметалась по пентаграмме, как мышь, удирающая из-под лап кота, и… пшшшш! Погасла.

– Дзанг! – трещины располосовали щит на ломти. – Бдзын! – и он осыпался, мгновенно истаивая в воздухе.

Песчаный щит раскрылся снова, с размаху приложив по безглазым мордам ринувшихся на нас демонов. Заискрил, плюясь языками племени и песчаными смерчами.

Первым упал степняк – волна песка просто растворилась в черноте. Командор держался еще пару мгновений – его мотнуло из стороны в сторону… артефакт напоследок плюнул огнем, зашипел и сдох, рассыпавшись на мелкие обломки.

С пронзительным воем безликие ринулись на нас. Я увидела несущееся на меня пустое лицо с будто нарисованной карандашом ухмылкой и…

В окна ударило солнце.

Слепящие лучи били в стекло, отражались многоцветной радугой, расходились похожими на павлиньи хвосты веерами…

Плывущие за окном безглазые физиономии осыпались… И в оконные рамы вцепились пальцы скелетов. Челюсти черепов щелкали, пытаясь прогрызть стекло…

Облепленный полуразложившимися мертвецами поезд вырвался под стеклянную крышу вокзала. Солнце, сфокусированное в стекле, окатило вагоны живым пламенем… и мертвецы принялись крошиться, как отпадающая короста. Сыплющиеся с крыши костяки хрустели под колесами.

На пустом лице мчащегося на меня демона даже какое-то выражение… мелькнуло. А потом солнечный свет накрыл и его, череп клацнул зубами у самого моего носа и… покатился по изрезанному полу вагона к ногам пытающейся подняться Гюрзы. Самый обыкновенный, оскаленный, пожелтевший от времени череп.

С потолка сыпались кости.

Я смотрела на этот костепад с умилением.

– Леди и лорды, дамы и господа, прошу сохранять спокойствие! По техническим причинам…

Я истерически хихикнула…

– Наш поезд совершил незапланированную остановку на грузовой станции Приморска Южного. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах, пока к вам не подойдут представители власти…

Я расхохоталась в голос. На вопросительный взгляд Гюрзы выдавила сквозь припадки хохота:

– Мне… Мне тоже, как и вам… прямиком в Приморск… лучше! Даже на дилижанс тратиться не придется…

2.В буквальном переводе со степного означает «заткнись, погань»
Ograniczenie wiekowe:
16+
Data wydania na Litres:
17 listopada 2023
Data napisania:
2022
Objętość:
581 str. 2 ilustracje
ISBN:
978-5-6048459-2-9
Właściciel praw:
ИД «СеЖеГа»
Format pobierania:
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,6 na podstawie 67 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 116 ocen
Tekst
Średnia ocena 5 na podstawie 2 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 80 ocen
Tekst
Średnia ocena 4,8 na podstawie 73 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,4 na podstawie 93 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 100 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4 na podstawie 6 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,7 na podstawie 152 ocen
Audio
Średnia ocena 5 na podstawie 1 ocen
Audio
Średnia ocena 5 na podstawie 1 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 116 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 100 ocen
Tekst
Średnia ocena 4,8 na podstawie 64 ocen